06.03.501

Утро шестого марта было столь ранним, что многие считали его полноценной ночью. Предрассветные сумерки окутали пребывающий в стагнации сна временный храм Наруками, но такое зрелище было обманчивым. Это место никогда не спит, и всегда найдутся скрытые глаза и уши, наблюдающие за мирной жреческой жизнью.
Хейзо небрежно помахал наблюдающему ниндзя - где он именно, детектив понятия не имел и искать его не собирался, но такой был несомненно. А потом зашёл в палатку, в которой жила Нана.
Сестра спала крепко, видимо серьёзно устав за прошлый день, и не услышала, как Сиканоин тихонько зашёл и принялся переодеваться из фамильного кимоно в свою обычную одежду. Только когда медаль с трилистником Тенрё на перевязи тихонько зазвенела, Нана заворочалась, просыпаясь.
- Это я, - Хейзо подошёл и положил на её плечо ладонь, мягко опуская сестру обратно на футон и накрывая обратно одеялом. - Спи давай. Просто вернулся за одеждой.
Успокоившись от звука знакомого голоса, Нана расслабленно расплылась по матрасу и что-то сонно забормотала, силясь открыть глаза. Схватила брата за запястье удивительно крепко для маленькой сонной жрицы.
- Всё нормально, я сделал что хотел, - вздохнул детектив. - Отпусти. Я пойду в лагерь Тенрё.
Под не слишком выразительный сонный бубнёж Наны Хейзо выкрутил из её хватки руку, накрыл сестру одеялом с головой, вызвав тем только больше возмущённых звуков, но уже немножко потише, и ушёл. Как и сказал, во временное управление комиссии Тенрё.
На все вопросы часовых на постах Хейзо ответил, что нужно было кое-что перепроверить относительно улик в Цницэ, потому и отлучился.
Сон не шёл, хотя детектив мог себе позволить несколько часов отдыха.
В голове застыл образ принцессы Бездны, которая всё ещё сидела в лунном свете напротив и пила чай. Её тихий, прохладный голос и неуловимо печальный взгляд. И этот надлом безэмоциональной безупречности, когда она начала рассказывать о том, что пятьсот лет назад произошло в мире.
Интуиция теперь говорила её голосом, и каждое слово точно вбивало в землю.
Тайны ночи живых мертвецов теперь нет, разгадка в руках. Только кого по итогу нужно призвать к ответу, и как? Хейзо знает ответ, но исполнение приговора... невозможно. Никак - он сидел напротив неё, он видел и знает. Ей возражать смертельно опасно, и этот риск не оправдан.
Дело закрыто. Сиканоин очень сильно себя ненавидит за это. За этот итог - он хотел бы найти иной вариант, но как гений он знает, что других просто нет.
«Пока что,» - упрямо думает детектив, уткнувшись носом в подушку. - «Я найду способ.»
Сам себе врёт. Если решение есть, он видит его моментально, какой бы крохотной ни была вероятность, как бы ни пряталась. Всегда было так - пока остальные чесали в затылке, не понимая, как подступиться к задаче, у Хейзо уже было готово решение. С самого раннего детства он понимал, что родился другим. Был умнее, упорнее, был лучше всех. И... это всё было затем, чтобы сейчас стоять в тупике?
По итогу устав биться о эту стену и злиться на себя за возможности столь малые, Сиканоин плавно в мыслях переключился на другие загадки, что у него были.
О том, что произошло с Иназумой, и как это исправить.
Тут всё просто, решение было - найти доказательства о преступлениях сёгуна Райден. Свидетели были, и если они подтвердят информацию от принцессы, то можно двигаться дальше и выдвинуть против архонта ряд обвинений... что, в свою очередь, не решает проблемы с самим регионом. На первый взгляд. Вообще, тут решение тоже было, ничего сложного.
«Впрочем, я уже верю в то, что она мне сказала,» - Хейзо перевернулся с живота на спину и, закинув руки за голову, уставился в свод тента. - «Потому что она не врала... максимум искажала информацию. Но и это сомнительно, для чего вызвать меня и кормить небылицами, которые я проверю и всё равно выясню, что мне солгут? Нет, у неё другой мотив. Сейчас неважно. Самое важное - что происходило в мире пятьсот лет назад. Что за тайна?»
Этот момент Сиканоин запомнил лучше всего. Как принцесса рассказывает о Селестии, Небесном Троне, и о том, как была разрушена нация Каэнрии. Они сделали нечто, за что были прокляты, и были уничтожены все их достижения. Сокрыто некое знание.
Принцесса не могла о нём сказать, и в этом заключалась главная странность и основная зацепка. Потому что она именно «не могла», хотя поначалу желала это сделать. Но ей «запретили» и, по остаточному впечатлению, это похоже на запрет сродни тому, как иные досины запрещают преступникам передвигаться, связывая им руки и ноги.
Это был насильственный запрет, но в гроте под лунным светом были только они двое. Как и кто мог столь грубо заткнуть принцессе Бездны рот? Она после этого сразу передумала и говорить перестала.

«Вам ещё есть что терять, господин детектив.»

Детектив хмурится и поджимает губы.
«Селестия, вот кто ей запрещает,» - раз уж они по иерархии выше архонтов, то и полномочия у них шире. Как именно подобного рода сущности, явления, структуры - чем оно являлось?.. - охраняют свои секретики, ещё предстоит понять. Но столь упорное желание скрыть на всех уровнях реальности нечто, произошедшее в прошлом, явно указывает на информацию очень нелицеприятную и скандальную. Что же такое там скрыто, на самой верхушке этого мира?
Хейзо вздыхает и жмурится, под ресницами у него набухают росинками мелкие слёзы, он обеими ладонями зажимает себе рот, в нелепой попытке сдержать неуёмное любопытство, что раздирает всю его сущность на части.

«Ваше расследование не доведено до конца.»

«Прокляли всех, кто там был, а саму цивилизацию и все достижения уничтожили, не оставив ничего из свидетельств. Но откуда-то принцесса в курсе. Выживший участник конфликта? Возможно. То есть знать всё это можно, нельзя узнавать, под запретом сам процесс получения информации. Ладно, а если подумать логически,» - Сиканоин откидывает одеяло в сторону, ему жарко. Если к щеке льдинку прижать - моментально растает, буквально сгорит. Дышит он быстро и тяжело, закрывая ладонями веки.
«Нация, что подобралась к тайне мира столь сокровенной, что поплатилась за это. Стало быть это нечто, затрагивающее всех и вся, глобально. По мелочам локальных катастроф столь высокие чины не размениваются, наверняка именно за этим им и нужны архонты. И тогда это событие... информация о...»
Мир замирает и расплывается по мокрой рисовой бумаге акварелью чёрной, там смешивается с синим и фиолетовым, мерцает белыми колючками звёзд, растекается липкой и ядовитой смолой, закатываясь не то в глотку, не то в самый разум, и там застывает, мешая и вздохнуть, и пошевелиться какое-то время.

«Я бы порекомендовала вам разыскать пришельца из другого мира или куклу, что была создана рукотворно. Они не подвластны садамэ.»

С дикой болью из этого состояния, что ни сном не было, ни явью, Хейзо вырывает горн, оповещавший об общей побудке в Тернё. Детектив за секунду с футона вскочил, делая вдох через рот и пугая всех поблизости.
Странно ведь видеть, как твой сослуживец, только проснувшись, вдруг как ужаленный током вскочил, тут же вновь опустился и, ткнувшись носом в колени, начал смеяться. И на вопросы не отвечал, только отмахивался и всё твердил: «я в порядке, конечно. В порядке. Я лучше всех!»
- Мне просто приснился сон о том, кого я хочу больше всего в мире, - чуть слышно выдыхает Сиканоин, едва отнимая руки от лица. Улыбается мечтательно, а смотрит на всех взглядом невидящим.
Из палатки на плац он выходит с чётким пониманием дальнейших действий: найти неудачную куклу сёгуна Райден и вытрясти из неё абсолютно все чёртовы знания о каждом годе из тех пятисот проклятых Селестией лет.

14.03.501

«Я бы порекомендовала вам разыскать пришельца из другого мира или куклу,
что была создана рукотворно.»

Молча в пол полевого лазарета смотрит Сиканоин, давая врачам себя осмотреть. Уже знает, что они ничего там не найдут - помощь Е Лань в вопросах лечения была поразительной. Сожжённую одежду заменить, обожённую кожу смазать лечебным бальзамом и перевязать... что же делать с раненой душой и гноящимися мыслями?
Теперь Хейзо знает, что в Бездне пахнет цветами, каких в мире больше нигде не растёт, и слышал голос принцессы оттуда - такая же далёкая и чужеродная всему, что было в мире. С невыразительной интонацией, с маской вместо лица, она, столь безликая, заставляет детектива испытывать ураган из эмоций.
Там любопытство на грани одержимости, там болезненное отторжение и злость вперемешку с отчаянными попытками понять, постичь. Всё, но только не принятие, нет - не хочет Хейзо соглашаться с принцессой, ему нужна лишь информация. Сейчас как никогда сильно - ведь детектив знает, что он провалился, и его это невероятно злит.
В погоне за свидетелем он пошёл по следу Бездны, что никуда не привёл, оставив после себя только горький пепельный запах да остаточную боль в  кулаке, что разбил элементальный щит.
Этого было не просто мало или недостаточно - цепочка улик попусту привела не туда и оставила ни с чем, детектив снова в самом начале расследования и вынужден искать пути к цели с нуля.
«Итэра найти было бы проще,» - шевелится здравый смысл внутри Сиканоина по дороге из лазарета до тренировочного плаца перед жилым лагерем. Идея в зачатке звучит плохо, и Хейзо её отметает сразу же.
Несмотря на то, что найти путешественника в разы легче, он поразительно бесполезен в первой половине дела, где фигурирует Райден Эи и её преступления. Не был Итэр пятьсот лет назад в Иназуме, свидетелем тех событий не являлся, и электро гнозис не похищал. Он может дать ответы только о Селестии - если может и хочет - чего Хейзо недостаточно. Он очень требовательный детектив, жадный до истины, ему нужно всё и сразу.
Всем критериям как свидетель отвечает только кукла сёгуна, единолично способная дать показания по обеим частям дела. Всего-то надо найти и как-то заставить всю эту информацию предоставить. Лёгкая работа для гения, нужно просто ещё немного подумать.
О, эта кукла сёгуна!.. Только и мыслей, что о тебе.
Соломенное чучело рассыпается и исчезает под кулаком так же быстро, как улики из-под Увана, стоило принцессе Бездны там появиться. Облегчения это не приносит, и по-прежнему Сиканоин чувствует горечь, злость и разочарование от того, что всё расследование было совершенно бесполезным и никак его поиск не продвинуло.
«Я напал не на тот след. То, что было под Уваном... лаборатория, какие-то механизмы... и этот куратор с помощницей... всё это не связно с тем, что я ищу. Случайно перебежал дорогу слугам принцессы и что-то им сломал. Вот бы узнать, что,» - ни удовлетворения, ни даже мрачного ликования от этой информации нет. Хейзо пуст так же, как очередной тренировочный болванчик, что разлетается в клочья от его удара. Да и любопытство о делах Бездны у Сиканоина самое косвенное. Текущими поисками он поглощён куда как сильнее.
«Но ты всё равно ходишь под ручку с Бездной, я знаю это. Я знаю, иначе какой был бы во всём этом смысл, зачем принцессе про тебя рассказывать? Она хотела, чтобы ты мне очень понравился, она старалась сделать всё ради этого... новелл начиталась? Ох, вряд ли. Я сделаю интереснее, чем в книжках у нашей гудзи. Я сделаю, как надо мне.»
Солома мягкая, под кулаками шуршит почти нежно прежде, чем быть рассеянной анемо по плацу. Опорная балка для чучела из дерева ломается пополам и хрустит, точно кость.
«Ещё одно присутствие Бездны в Ли Юэ - тот мальчик, что забрал гнозис. Мальчик, сердце бога и кукла - их объединяет то, что все трое из Иназумы... как это поможет мне выйти на нужный след? Снова искать мальчика? Его хаотичные перемещения и способность телепортироваться поискам мешают. Нет. Неправильно. Я не должен искать, я должен привлечь его внимание, пусть сам меня ищет.»
Хейзо замирает и, вместо того, чтобы очередным ударом сломать ещё один манекен, встаёт ровно, обняв себя за плечо и приложив кончики пальцев к виску.
«Но я ведь уже привлёк,» - детектив победно улыбается, нащупав новую ниточку. - «Помимо Е Лань за мной наблюдает ещё кто-то, я отмечал, что это две независимые слежки. Нужно выяснить подробнее... есть ощущение, что это как раз то, что я ищу. Ох, малыш, дождись меня,» - Сиканоин резко уходит с плаца в палатку, игнорируя робкие замечание других досинов о том, что он сломал всех болванчиков для отработки ударов и нужно наделать новых взамен.
- Дождись меня, ведь я уже близко, - сладко и мелодично шепчет Хейзо, доставая из стола доску со своим расследованием. - Надеюсь, что ты тоже скучаешь.

12.04.501

Сжимает усталостью мышцы в плечах и хочется запрокинуть голову вверх. Потянуться как следует, выдохнуть из лёгких весь воздух, а потом просто упасть на пол и лежать там неподвижно пару часов. Хотелось бы без мыслей, но не получается. Назойливо, как летняя жара, в висках стучит - пора отправляться в храм Наруками.
Хейзо всё не торопится подниматься с татами, на которых лежал лицом вверх, бессмысленно пялясь в потолок. Там ничего не было, только звенит нежным переливом фурин на окне, ласково отзываясь на каждый порыв ветра. Плавно покачивалась рядом гирлянда теру теру бозу, их бумага тихонько шуршала, точно куклы что-то пытались шепнуть на ухо.
Он давно уже не был в додзё Кано и представлял, сколько времени займёт дорога до Наруками.

«Что я вообще здесь делаю?..»

Всё тело охватило неприятное напряжение, когда Хейзо задумался о том, чтобы выйти из комнаты. В этой части дома находится комната отца, с которым он не желает пересекаться даже взглядом. Даже в теории, даже случайно, даже при условии, что сделает вид, что его нет. Выходить наружу нельзя, он сейчас должен вернуться с тренировки.
Медленно и лениво оглядываясь, Хейзо отмечает, что в его комнате не было пыли. Кто-то регулярно здесь убирался, менял свиток на стене и открывал окна, чтобы проветривать помещение.

В шкафу было несколько вариантов одежды, но все они не подходили. Из части кимоно Хейзо просто-напросто вырос и только лишь удивился, что настолько старую одежду продолжают хранить до сих пор. Тренировочные кимоно детектив даже трогать не стал. Те, что с родовым гербом Кано - тем более.

Фестивальное кимоно так легко рвётся. Тонкая ткань истлела и почти разложилась, наощупь неприятная, тонкая как паутина. Весь пол занимают кимоно, слой ткани уже несколько метров и Хейзо начинает словно тонуть внутри этого стылого запаха старых тряпок, но ведь нельзя выйти на улицу без одежды! Обязательно нужно что-то подобрать.

Наконец он находит окно и выпрыгивает во внутренний двор; пятнадцатиминутное падение заставляет как следует продрогнуть на ветру. Уже на улице Хейзо, выбравшись из усыпанного клёнами павильона, находит снаружи хаори и накидывает на плечи. Это чужая одежда, но ему была впору. Чёрная с красным, она была к лицу и даже как будто бы кстати. Дорогая ткань приятно прилегает к телу, украшения тихо звенят.

Идти очень долго, поэтому Хейзо решает плыть на корабле. Внутри места нет и он всю дорогу сидит на верхней палубе у ящиков с грузом, которые потом три или четыре дня помогает разгружать. Руки все в занозах от дерева, немного кровоточат. Кое-где недостаёт кожи и хочется зализать ранки, но дотянуться не получается. Только сделать новые.

- Привет, Нана. Мне нужно поговорить с Яэ Мико.

Сестра не опускает книги, её лица не видно за страницами. Она не отвечает ничего, просто сидит в беседке под цветущей сакурой и молчит, а когда Хейзо подходит ближе, опуская её руки на стол, оказывается, что лица у Наны нет.

- Утром приходи, - слышит Хейзо её голос со спины, но никак не может обернуться, будто приклеенный к месту. - Сейчас гудзи нет в храме, но когда вернётся, она с тобой обязательно переговорит. Ты ведь хотел спросить у неё благословения?

- Нет. Нет. Нет. Я хотел спросить про массовые убийства и придурков...

- Это то же самое. Иди и отдохни, гудзи скоро вернётся и выслушает тебя.

Не видя причин возражать, Хейзо возвращается обратно на корабль, а оттуда плывёт на Татарасуну. Он точно знает, где находится нужное место. Вот деревня кузнецов возле горна, ему нужен третий слева дом на главной улице.

Внутри из окон видно пейзажи Сэйрая.

Молча раскрывая в темноте сёдзи, Хейзо проходит семь или двадцать пять комнат одну за одной, а потом спускается по лестнице вниз, в общежитие Тенрё, где наконец открывать дверь в свою комнату. Весь этот безумный путь пришлось проделать быстро и так внезапно!.. Накатывала усталость столь сковывающая, что не хотелось даже зажигать свечи. Хейзо не глядя запер дверь и только лишь приоткрыл окно, чтобы яркий свет звёзд на небе немного осветил помещение. Футон был уже расстелен и, откинув одеяло, Хейзо устало закрывает лицо ладонью, замерев неподвижно и опустив голову.

Там было занято.

На белой подушке и простынях тёмные волосы куклы, уютно лежащей на матрасе, выглядели притягательно контрастно. Казалось, что он спит, но стоило сдёрнуть одеяло, как он открыл глаза и повернулся, рассматривая стоящего подле Хейзо с совершенно непроницаемым выражением лица.

- Тебя здесь быть не должно, это моя кровать. Слышишь? Уходи.

Он слышал, но с места не сдвинулся, продолжая сверлить Хейзо взглядом. Это было ожидаемо и совсем не удивляло. Даже не раздражало, пожалуй. Но с каждой секундой, что приходилось стоять, одеяло становилось всё тяжелей и тяжелей. Казалось, что руки вот-вот отвалятся от этого веса. Хотелось рухнуть следом, упасть бревном в реку и плыть так по течению, но... некуда было падать! Футон по-прежнему занят.

- Почему ты постоянно пытаешься... а. Ну да. Ты говорил, - Хейзо вздыхает и разжимает руку, роняя наконец одеяло. - Ты говорил, что берёшь себе всё, что нравится. В этом дело. Тебе нравится моя кровать? Или заставлять меня делать всё это? То, что я задаю все эти вопросы? Не молчи. Говори со мной.

Он молчал, продолжая смотреть так внимательно, точно насквозь.

- Или тебе нравлюсь я? Не сомневаюсь... но вот что - ты мне не нравишься совершенно. Прекрати смотреть так, как будто я вру. Главное, что я это так формулирую. Не обязательно богов любить... нет, не любить. Другое слово. И вот это уже обязательно. Ха.

Он всё смотрел, не двигаясь с места.

- Хватит. Это моя кровать и я устал. Мне без разницы, кто ты и почему здесь, - Хейзо опустился на колени и сдвинул куклу к краю матраса. Это ни к чему не привело из-за крохотных размеров футона, лишь вышло перевернуть куклу на спину.

Он смотрел.

- Не мешай мне. Не смей мне мешать.

Улёгшись на футоне рядом, Хейзо накрыл их вдвоём одеялом, а потом притянул к себе за плечо куклу, точно это не бог был, а подушка, которую так удобно положить рядом и обнять для лучшего сна.
Наощупь фарфор был таким же, как Хейзо его запомнил, как он запомнил и шарнир в кукольном плече, что так приятно обвести по кругу пальцами. Чувства безопасности в воспоминаниях не было - хотя скорее тут стоит сказать об отсутствии ощущения угрозы - но отчего-то было понятно, что сейчас ничего не произойдёт.

- Потому что так ты мешаешь в первую очередь себе.

Устроившись удобней, с головой укрытый одеялом, Хейзо поворачивается на бок лицом к кукле, уткнувшись лицом в сгиб его шеи. Подмял под себя так, чтобы лежать с максимальным комфортом и не дать возможности уйти.

- Это потрясающей глупости поступок. Это хочешь услышать? Что я жалею об этом? Прямо сейчас? За этим пришёл? Или услышать о том, что я собираюсь делать? Я тоже об этом много думаю. О том, что архонты придурки... я должен рассказать об этом Яэ Мико. И ещё кое-что. Ты... ты... ты специально делаешь все эти тупые вещи. Ты знаешь об этом. Ты специально делаешь... хуже. Убери руку. Я не буду говорить об этом много, потому что это ровно то, чего ты добиваешься. Чтобы я думал не о деле, а о тебе, но это незаслуженно.

Мысли сочатся, как вода сквозь камень, лишь едва. Чем больше Хейзо говорит, тем больше путается в словах: все они, вместе со смыслом, сплавляются в один большой не имеющий никакого значения ком, переливающийся ярким блестящим белым и иссиня-чёрным.

- Шарниры ещё эти...

Дальше была только молчаливая темнота без запаха, звука и ощущений, ведь Хейзо ясно сказал, что не собирается думать много об этом. С этим придётся мириться им обоим, как и со всеми прочими неудобствами.

- Просто... хочу кое-что прояснить...

Слова не вяжутся ни с мыслями, ни с эмоциями, не подбираются и снова это заставляет злиться. Никогда ещё, ни до и ни после, не было такого, чтобы приходилось долго думать над решением. Хотя, если совсем честно, то дело вовсе не в том, что Хейзо чего-то не знал. Конечно же он знает, просто...

- Я должен прямо сказать.

Темнота рассыпается реальностью, когда Сиканоин открывает глаза и садится на кровати. Не футон это, просто кровать в одной из гостевых комнат поместья «Спящих лотосов». И разумеется, детектив был совершенно один, ведь дверь заперта изнутри и открывать её он не собирался.
Хейзо медленно откидывает одеяло в сторону и какое-то время сидит так - совершенно один, опустив голову и закрыв лицо ладонью.
Никто не услышал, как он тихо и совсем невесело смеётся в столь ранний утренний час.