Чернота, дарованная лунным кроликом, заражала руки мелкой дрожью и заставляла дышать сильнее, глубже. Это было чем-то, что очень мотивировало, это было нечто, pаставляющее Сору желать, всего и сразу. Но что-то было не так.
Возможно, всё.
Мальчик смотрел на Луну а потом на Цуки, видел миниатюрное Солнце, что могло свободно перемещаться не только по небосводу и никак не мог понять, что именно его смущает. Что-то определённо было не так, но никто не мог сказать, что именно, и это злило. Даже обижало - потому что темноты на новеньком ноже уже не было, только остаточное воспоминание... и неуверенность в том, что это было.
А потом Цуки вовсе пропала, Сора не уследил, в какой именно момент и куда. Была ли она вообще, существовали ли лунные кролики в принципе? Он посмотрел вверх и снова увидел белый круг Луны, который как бы намекал, что если есть Луна, то и кролики у неё тоже должны быть. Только вот... только вот...
«Изуродовать её. Разрезать её. Уничтожить её.»
Через мысли о Луне и её белом свете, о кроликах и маленьком Солнце, как через помехи, красным-красным цветом начал пробираться смех.
- Заткнись, заткнись, - Сора потёр висок левой рукой, точно стараясь нашарить у себя кнопку, которая выключает это состояние, потом перевёл взгляд на правую, в которой держал нож, подаренный Цуки.
«Реальный, да?»
«В самом деле, ты его держишь, он в твоих руках.»
«Настоящий и красивый. Подходящий.»
Ещё около минуты мальчик смотрел на оружие, тщательно изучая каждый миллиметр лезвия, разглядывал рукоять в руке так, точно никогда не видел, а потом медленно занёс руку немного вверх, параллельно своей голове и развернул кончик лезвия так, чтобы тот указывал точно в висок.
«Настоящий? Настоящий? Настоящий?»
Солнце произносит имя, которое принадлежит Соре, рука мальчика от этого оклика дёрнулась и опустилась. Он повернулся, глядя на мешанину чёрного, жёлтого и красного. Чёрное, жёлтое, красное - такое он видел, когда открывал кого-то быстрым разрезом катаны и доставал наружу то, что находилось внутри. Солнце же походило на вывернутого наизнанку гиганта, который слез с неба только за тем, чтобы продемонстрировать всем кто его видит это великолепие.
«Нож настоящий,» - Сора переводит взгляд с лезвия на Солнце и думает, насколько его вывернутая сущность поддаётся разрезам? Думает о том, что это приятно, думает ещё, что это будет красиво сопровождаться звоном колокольчиков... где они, кстати?
Кажется, Солнце что-то говорит, но эти слова далёкие и вовсе мальчика не интересуют, его захвалили иные мысли сейчас.
Колокольчиков не было, хотя он должны были быть - Сора с собой носил много, на фуражке и на поясе, они были надёжно привязаны красными верёвочками и никуда не могли деться. Или могли?..
Снова какие-то обманки от Луны или колокольчиков никогда не было, как не было и Цуки? Снова Сора трогает нож, на этот раз хватая его ладонью за лезвие, чувствует жжение боли - но совсем не такой, как от черноты лунного кролика. Рука дрожит и пальцы разжимаются, капает на пол холодная мёртвая кровь и мальчик наконец поднимает на апостола чуть более осознанный взгляд.
- У Соры было столько колокольчиков, но теперь их нет, - он вытирает кровь с ладони о штаны и замечает, что они какие-то не такие. - У нас была другая одежда? О... это странно, почему, почему? Ты не знаешь? Ты так высоко в небе, ты не видел? Видел! Ты знаешь?
Абсолютно вся одежда была другой и только что до мальчика это наконец дошло. Сейчас он стоял босой, хотя точно помнил, что ботинки были. Куда делись?
Особенно обидно было за фуражку, она такая красивая...
Солнце не светит, но зовёт за собой куда-то, где Сора находит комнату. Кто-то назвал бы такую «обычной, но слишком пыльной», для самого мальчика, последний год жившего бродяжкой, это было очень большое и роскошно обставленное помещение. Там были окна и целые стены, там была мебель и кровать, на которой лежала одежда. Одежда Соры, настоящая, та самая, с колокольчиками! Абсолютно нетронутая и совершенно реальная - переодевшись, он в этом убедился окончательно.
Колокольчики на фуражке звенели как прежде и под этот звук Сора понял, что он довольно давно находится один, без компании Солнца и Луны.
- Думаешь, они на самом деле были? - заткнув ножны с танто за пояс, мальчик вышел из комнаты в большой зал. Такой же пыльный, как и комната, где он был. С высокими стенами, увитыми зеленью, слабым освещением и мерцающими огоньками голубоватого света.
- Души?.. А что тут делают мёртвые, мм?
«Догони и проверь!»
Поддавшись этой идее, Сора побежал за огоньком света и тот, приняв правила догонялок, принялся убегать, причудливо огибая это огромное и пустое помещение, полное пыли и эха.
- Проходите, проходите, пожалуйста, проходите, - напевал мальчик, абсолютно не заботясь о том, где он находится и куда бежит. - Туда идти хорошо, а возвращаться будет страшно!

Отредактировано Sora (2022-04-25 01:41:03)

- Но всё равно, пожалуйста... проходите!
Резкий замах, короткий и тяжёлый - вовсе не скажешь, что ребёнок может так быстро выхватить оружие из ножен и с такой силой ударить. Лезвие безо всяких проблем и сопротивления вошло в блуждающий огонь, настолько просто, что Сора, не ожидавший подобного, потерял равновесие и завалился вперёд, падая с коротким вскриком.
Танто воткнулся в ковёр, а фея исчезла, странно истлевая в воздухе, точно быстро-быстро сгнивая, как яблоко. Только сейчас мальчик понял, что это была именно фея - он видел несколько таких раньше в Татарсуне. Однако, тогда ему не удалось их изловить и убить, они были бесплотны и ускользали из рук. Что же изменилось с тех пор?
«Может быть дело в лунном кролике?»
- Цуки не существует, - Сора растеряно сел, поправляя съехавшую набок от падения фуражку.
«Темнота существует.»
- М, - он принялся вытаскивать слишком глубоко засевшее в старом ковре лезвие. - Темнота...
«Кролик с луны, она что-то сделала. Сделала. Она что-то дала. Не меч.»
«Не меч, а темноту.»
«Дала? Просто показала.»
- Но темноты больше нет, - вытянув нож, Сора как следует рассмотрел его, вертя перед лицом во все стороны. - Совсем нет...
В голосе мальчика сквозило сожаление, потому что ему, пожалуй, нравилось то, что происходило тогда. Как бы отобрать эту штуку себе насовсем? Как бы заставить её всегда быть рядом? Внутри. Вместе со всеми.
Одно из самых приятных чувств, что Сора мог когда-либо испытывал. Одно из тех немногих, что вообще были ему доступны - и до которых он был так жаден.
«Темноты не видно, но разве её нет?»
В до блеска отполированном лезвии как в зеркале отражались глаза Соры - нож точно открывал портал в другой мир. Возможно, не так уж и иносказательно.
- Думаешь, Цуки что-то сделала и это до сих пор с нами? О, вроде как остаётся? Например, когда ты голоден, а потом поешь и еда какое-то время с тобой, да? И есть не хочется. Хотя ты уже поел и еды не видно, но она ещё есть. О. Это звучит логично. В этом есть смысл. Получается... о, получается- получается...
«Нужно больше Цуки.»
«О, слушай, а тебе ведь давно не хотелось есть?..»
«Дурак? Цуки важнее.»
- Да! - Приободрившись, Сора встрепенулся, но тут же поник, вздохнув через рот. - Но ведь Цуки не...
Закончить мысль у него не получилось, мальчик осёкся и замолчал, увидев, как в комнату влетает... кролик! Самый настоящий кролик, к тому же очень красивый. У него были длинные ушки торчком и самая лучшая на свете белая шёрстка. Сора никогда в жизни не видел такого красивого кролика и оттого не смог сдержать громкого вздоха восхищения от его вида.
- Кролииик! - Сора схватил себя за щёки, едва не порезав лицо ножом, а потом направился в сторону этого чудесного создания. Пару секунд мальчик полз на четвереньках, попусту забыв встать на ноги, но всё же поднялся и, раскинув руки в стороны, как мог быстро побежал к этому лунному зверьку.
Это была чудеснейшая из находок, ведь, если кролик настоящий, то и Луна тоже, а раз так, то настоящей была и Цуки. Следовательно, раз она проходит проверку на реальность, то её можно найти снова и опять затребовать темноты и того... той вещи, что она приносит. Сора не знал названия, а потому хотел ещё сильней исследовать это состояние, что ему так запомнилось и понравилось.
- Кролик-кролик-кролик, - как бы восторжен мальчик не был, его мёртвые глаза вовсе не блестели, а холодное сердце не билось и щёки оставались мертвенно бледны. Смотрел он пристально, не моргая и широко распахнув глаза, желая разглядеть ушастого как можно внимательней.
- Ты прилетел к нам с Луны показать дорогу к Цуки, да? Да? Да? Отвечай! Ты настоящий? Кролик? О!..
Вскинув свободную от ножа руку, Сора схватил кролика за шёрстку на грудке покрепче и дёрнул на себя, а потом обнял настолько крепко, насколько мог. Он знал, что кролики довольно хрупкие и их косточки славно хрустят, если надавить как следует, но не имел понятия, хватит ли сил раздавить настолько большого.
- Красивый, ты такой белый и красивый, кролик, - зарыться щекой в мягкую шерсть было приятно. Не менее приятно было ткнуть кролику в спину ножом, стараясь нащупать реальность его существования.

- О-о-о, - изумлённо выдохнул Сора, отлетая в сторону от толчка. - Ты умеешь говорить! Говорящий кролик!
На памяти мальчика такие первый раз попадаются, а оттого он удивился настолько, что даже не стал сопротивляться и дал себя отпихнуть. Вообще же этот кролик был довольно сильным, судя по всему.
«Он почти с тебя размером.»
«Наверное, такой же сильный?»
- Этого не может быть, - покачал мальчик головой. - Эй, эй-эй-эй, кролик! Меня зовут Сора! Сора! Сора - это моё имя! Сора!
Он наблюдал за тем, как кролик сворачивается в шарик и летит вверх, совершенно не пытаясь что-то сделать первые несколько секунд. Летающие ушастики были слишком занятным зрелищем, чтобы отвлекаться, и мальчик всецело посвятил себя наблюдению.
- А ты? У тебя есть имя? Кролик? Меня зовут Сора, а... - он осёкся, взглянув на свои руки, сейчас абсолютно пустые. Это было ещё более неправильно, чем предположение о том, что кролик мог быть сильнее, потому что в руках Сора должен был держать нож, которого не было. Но он должен быть.
Однако, в руках пусто.
- Эй-эй-эй, где она? Где же она? Эй, - мальчик озирался по сторонам, совершенно не понимая, что происходит. У него был нож, его новая подружка, его личный лунный кролик - и вот она пропала. Украдена? Убита?
Была ли она вообще, или оставалась неуточнённым кирпичиком зыбкой реальности, каким была Цуки?
«Мы только что вместе играли с феей.»
«Мы были вместе, точно.»
«Она была с нами, я точно видел.»
«Ты держал её в правой руке, правильно?»
- Это ты виноват, - голос Соры стерилен. Не имеет интонаций, не имеет эмоций, не имеет ничего, кроме гложущей пустоты и бешенства жадности, подобной той из бездны, что уже была вложена принцессой в это маленькое мёртвое тело. Разве что это чёрное месиво не выливалась со словами изо рта, не выливалась из носа вместо дыхания и не текла из глаз, заменяя слёзы. Пока что.
«Кролики иногда едят друг друга.»
«Правда?»
«Ну да, ты не знал? Все иногда едят друг друга.»
«О, ну да, правильно. Правильно.»
«Ещё бы это не было правильно, придурок.»
- Она моя, - слова Соры не могут быть заглушены ни холодом льда, ни падением ледяной глыбы под ноги, которую он даже не замечает. - Она принадлежит мне. Мне. Мне. Мне...
Ветер крепчает - глаз бога работает и без оружия. Он работает даже если его владелец мёртв и дважды осквернён самым изощрённым в мире способом, он работает даже если его владелец не знает, что это такое, глаз бога. Он работает просто потому, что такова воля его владельца. Сейчас хозяин этого анемо видения желал только одного - выместить гнев на том, кто смел посягнуть на его собственность.
Сора всегда был очень жадным эгоистом.
- Кагомэ кагомэ, - нараспев тянет мальчик, неотрывно глядя на висящий в воздухе крио щит. - Кролик - в шарике, а птичка - в клетке...
Жесточайший ветер смыкает жадные клыки на скорлупке защиты и кромсает её, закручивая и швыряя сначала вверх, ударяя об потолок, а потом утягивая вниз, разбивая о пол. Стеклом хрустит лёд щита, узорами растрескивается под ногами - холода мертвец не чувствует, но слышит звук.
Что-то с треском разваливается, а потом с металлическим бряцанием прыгает по наледи на полу. У этого чего-то красивая лакированная рукоять с алыми узорами, у этого чего-то - идеально отполированное лезвие. Пускай не весь, но самый важный лёд клетка Соры сломать всё-таки смогла.
- Банни, - мальчик не кричит, но зовёт её. Пытается подбежать к освобождённому ножу, но поскальзывается на гладком льду и падает лицом вниз, нелепо взмахивая руками и себе разбивая нос.
- Если ты будешь меня бесить, - он влажно шмыгает носом, поднимаясь и на четвереньках доползая до оружия. - Я тебя сломаю, слышишь? Иди сюда. Иди сюда. Мы ещё не закончили. Тут ещё один лунный кролик. Слышишь? Кролик-кролик-кролик. Кролик в клетке? Или в шарике? А как достать? Эй, ты знаешь ответ?

Отредактировано Sora (2022-04-28 22:02:39)

- Ты тупой или слепой?
Сора хватает протянутый нож, дёргая его на себя, точно из ножен вытягивая - если кролик в лапке держал его неосторожно, то порез будет очень и очень глубоким. Мальчик жаждет думать именно об этом. Что порез будет глубоким, что ему будет больно, а лапка, разрезанная почти напополам, будет висеть на тонком лоскуте кожи и плоти. Что пальцы будут дёргаться в тонкой агонии из-за разрезанных нервов и мышц ещё какое-то время, несмотря на отсечённую половину ладони. Что кровь зальёт весь пол, закрасив красивый белый лёд не менее красивым красным.
Мысли об этом захватили всё сознание мальчика и он мечтательно улыбнулся одной из тех своих улыбок, которым вовсе нельзя такое название давать. В этом кривом оскале ни малейшего намёка на радость, а веселье, что подразумевалось, выражалось в почти физически ощутимой жажде насилия.
- Эй-эй-эй, Банни, ты знаешь ответ? Мы знаем?
Лезвие танто зажглось бирюзой анемо инфузии и Сора, перехватив нож обратным хватом, широко замахнулся, в прыжке нападая на кролика - сейчас без своего шарика он выглядел таким уязвимым.
Мальчик прыгает, желая ударить наверняка, заранее воображая себе хруст костей и громкий писк. Перед глазами у Соры лишь только желание найти ответ на поставленный вопрос, и нет, не о том, тупой был этот кролик или слепой.
Какое дело ему до расходников?
Лезвие с тяжёлой отдачей врезается в щит и со скрежетом чертит полоску по прозрачному льду, оставляя за собой нечто вроде трещины. Сора держится крепко, а потому не падает, а съезжает вниз на ноже, отводя руку и выдыхая не то расслаблено, не то разочаровано. В глазах мальчика слёзы, как и в голосе, а улыбка становится всё шире.
- Откуда ты... ооо, - едва встав на пол, он ударил по щиту снова, и снова оставил на нём глубокую царапину. - Что это? Что это? Эй, что это?
Сора не может сдержать смех, пусть ему совсем невесело. О нет, он злится, даже бесится, потому что не может сомкнуть на глотке кролика пальцы и запустить их глубже, под его кожу, вытаскивая оттуда столь критически необходимые звуки. Раздражает это чувство, когда желаемое так близко, но в то же время достать его невозможно. Пожалуй, это было самое ненавистное из всего, что Сора когда-либо мог чувствовать в себе.
- Вылезай сейчас же, - он бьёт очень быстро, царапая щит, и с каждым ударом получается всё быстрее и всё сильнее. Во всём мире сейчас нет вещи для Соры более желанной, чем вытащить из шарика щита этого кролика, распороть все нитки его швов и вытрясти из него всё, чем он только мог быть набит: ватой, криками ужаса, болью и ответом на один-единственный вопрос. Единственный вопрос, ответ на который мог дать только этот строго конкретный лунный кролик.
- Выходи и отвечай, - звуки складываются слова, слова в предложения и потом всё это превращается речь. Она-то и служит ответом на вопросы и, если мыслить чуть более мудро, то можно понять, что это верно не только для звуков. Каждый удар и каждый порез, каждое увечье - всё это тоже прекрасно складывается в ответы, иной раз более просто и понятно, чем что бы то ни было другое.
Понимание глубинных причин пробуждает важные вещи, которые не связаны ни с кроликом и его шаром, ни с Банни и её светящимся лезвием. Только с Сорой, который был причиной и следствием.
«Первый,» - прекрасный цветок уже распустился для того, чтобы подарить ему возможность закончить быстрее. Первый из пяти лепестков сияет так ослепляюще ярко.

Лепестки самого прекрасного на свете цветка падают под ноги вместе со снежинками, падают как снежинки. Руки у Соры по-мертвецки холодные, тем холоднее они, что из-под лезвия его ледяная стружка выходит, а потому он рукоять ножа держит так крепко. Второй лепесток, третий, четвёртый, пятый - наконец он распускается во всём своём великолепии.
Распускается, чтобы очень быстро сгнить и исчезнуть, точно его никогда не было.
Сора торопится, пока этого не произошло, он знает, что время против него работает. Цветок ждать не собирается, и к нетерпению внутри добавляется нарастающее чувство... которому нельзя дать объяснение в мире мальчика, потому что это ещё один вопрос, на который ответа он не знает.
Это чувство, что времени мало. То чувство, что он должен сделать как можно больше разрезов и ударов. Причинить как можно больше ущерба - но этого всё равно будет недостаточно! Это чувство, что болезненно распространяется по телу. Хотелось бы, чтобы с каждым ударом сердца, с током крови, но ни того, ни другого в Соре уже не было. А чувство - было, и оно временами доводило просто до иступляющих вспышек злости, что его абсолютно выматывали. Ведь нет в мире вещи хуже, чем осознание собственного бессилия. Сора злился ещё сильнее, когда понимал это, и получался замкнутый круг из жажды насилия, который его манил и мучил одновременно.
Что он должен сделать для этого? Как он должен это сделать? Как он должен заставить цветок цвести и сиять вечно? И даст ли это в итоге то, чего Сора так страстно желал?
Он не знает ответа, но хватается за любую возможность, и потому сейчас ухватился за дыру в шарике ледяной скорлупы, царапая кожу острыми краями. Дёрнул на себя, отламывая кусочки и запустил руку глубже, но нащупал там только темноту.
- А где?..
Мальчик думал найти там пушистый мягкий мех, много-много звуков и ушки торчком, но внутри был очередной обман. Очередное ничего, дающее виток новому циклу раздражения. Он уже начал сомневаться, что кролик с Луны реально существовал, пусть все факты и кричали об обратном, но по привычке, выработанной сотнями игр в кагомэ кагомэ, сначала обернулся.
«Кто у тебя за спиной?»
- Кролик!
Вместе с этими словами мир начал разваливаться: руки мальчика опустились и лезвие ножа перестало сиять инфузией анемо; прекрасный цветок, что он так усердно выращивал, завял и умер, исчезнув так, точно его никогда и не было; сам Сора, сразу начав движение в сторону своей цели, вновь поскользнулся на льду. Однако, в этот раз мальчик бежал так быстро и уверенно, что лёд его лишь ускорил и он проехался по этому ледяному пути аккурат туда, куда хотел, после чего врезался в ушастого и сбил его с ног, повалившись сверху. От этого удара они полетели в одну сторону, а заячий посох со снежинкой - в другую, звонко ударившись о стену.
- Нашёл! - Проворно пристав на коленях, Сора замахнулся и пришпилил лезвием ножа кролика к полу за левое ухо. - Нашёл! Нашёл! Нашёл тебя! Кролик!
На этом, честно говоря, почти все силы мальчика иссякли, ведь он очень усердно ломал до этого весьма крепкий щит. Однако сам Сора не понимал, что он выдохся и и устал - за злостью он вновь растерял осознание себя, окружения и вообще всего на свете. Сейчас мир сжался до размеров белого существа в маске, лежащего перед ним на полу и это было единственной вещью, которая интересовала.
Сора схватил кролика за мех на грудке и принялся трясти в такт своим словам, а нож, накрепко засевший между плитами пола, потихоньку разрывал от каждого движения ухо попавшегося зверька.
- Знаешь что делает демон с теми, кого поймал? О, ты знаешь, знаешь, знаешь? Мы отрубаем им головы... - Сора на секунду отвёл взгляд, потому что это была неправда. Вернее как?.. Это то, что должен делать демон, коим мальчик себя считал совершенно правомерно, но отрубать головы он не умел. Пока что. Но он знал, что в мире не один он демон, который играет и отрубает головы - главное найти подходящего, задать ему несколько вопросов и потом получить на них ответ. К слову, Сора даже знал подходящего демона и он был не только очень умным, но и красивым.
Но кролик, конечно же, не демон. Но и он может ответить на вопросы, только другие.
- Мы отрубаем им головы, - перестав трясти свою жертву, Сора схватил его за основание ушей и заставил приподнять голову, о которой говорил, отчего лезвие ещё сильнее разорвало несчастное кроличье ухо. - О, но может, может... может ты хочешь нам кое-что сказать? Где Цуки, кролик? Мы искали Цуки. Где она? Она существует? Ты расскажешь нам или мы должны достать звуки из твоего рта насильно?
Спросив это, Сора надавил на лоб кролика, впечатывая его затылком в пол и снова поднимая за уши, чтобы повторить это действие ещё несколько раз.

Отредактировано Sora (2022-05-02 19:51:04)

- Ты умеешь разговаривать, кролик, но ты молчишь, ты хочешь, чтобы мы... - Сора тянется к рукояти ножа и теряет опору, снова падая, но на этот раз не очень сильно. Куда-то девается кролик, на которого мальчик опирался свободной ладонью и это сбивает с толку, заставляет осечься, а потом руку, держащую Банни, вмораживает в ледяную глыбу и двинуть ею не получается, ни туда, ни сюда.
Сора несколько секунд удивлённо смотрит на возникший лёд, потом проводит свободной рукой по верхушке этой наледи, счищая нападавший сверху снежок, забывает временно о том, что он хотел достать из кролика звуки и пытается освободиться. Дёргается раз, другой, но рука, почти до локтя вмороженная, сидит крепко и почти не шевелится там, внутри. Пальцами Сора чувствует нож, его рукоять, которую он держит, но и только. Кроме этого происходит... целое ничего.
«Помнишь, нас закрыли в комнате?»
«Помнишь, там был этот человек?»
- О, человек? Какой человек? - Сора снова дёргает руку на себя в тщетной попытке выбраться, но снова ничего не выходит. Лёд очень крепкий и борьбу мёртвого ребёнка выдерживает запросто.
«Уродливый, такой уродливый, ты забыл его, потому что он был такой уродливый.»
- Красивых людей меньше, чем уродливых, - равнодушно замечает мальчик, хмурясь. Лёд начинает его раздражать, как и их разговоры о том, что был какой-то уродливый человек, с которым его заперли в комнате. Одно с другим складывалось и вызывало отторжение, какое вызывает нож по плоти, если провести лезвием. Сора чувствовал, что у него внутри, в животе, что-то перемешивается, вроде как когда песок с водой смешаешь, чтобы получить грязь - она жидкая, но густая, и если зачерпнуть ладонями, будет вытекать между пальцев, как жижа или сопли.
«Тебя так же держал.»
«Так сильно. Так сильно. Оставались синяки.»
«Таскал за волосы. Хотел снять одежду.»
«Помнишь? Помнишь? Помнишь?»
Как жижа или сопли, или смесь того, что в людях находится, внутри - такое склизкое и вонючее. Тогда Сора впервые узнал, что там находится, тогда-то он всё и понял. В той комнате с закрытой дверью и заколоченными окнами, где остался стоять. А уродливый человек лежал, растекаясь всем этим.
«Помнишь?»
- Нет, - голос мальчика тих и звучит не очень уверенно. Сора не помнит лица, он не помнит и того, как оказался в той комнате, сомневается, что она была. Плохо помнит, почему рукав кимоно был порван на плече, откуда на левом запястье взялись синяки, а в углу рта - запёкшаяся кровь. Но определённо Сора помнит, что его кто-то схватил тогда за руку, как сейчас схватил лёд - и ему это не нравится, несмотря на то, что лёд красивый, а...
«Внутри есть монетки?»
«Тогда были монетки, они рассыпались и звенели, как колокольчики.»
«Помнишь, помнишь, помнишь, помнишь?»
«Монеток хватило, чтобы купить много колокольчиков.»
Колокольчики звенели лучше моры, которую Сора собрал с того мёртвого тела, а купил он их штук двадцать. Часть повесил на одежду, а часть на катану, которую получил у того человека без глаза. Катана была большая и неудобная, но всегда была с Сорой. Всегда до сегодняшнего дня, сейчас она ушла и вместо неё пришла Банни, которая нравилась мальчику куда как сильнее, пускай и не была украшена колокольчиками. Однако же, это временно, верно?
Если тогда выпали монетки...
Сора хмурится сильнее и озирается по сторонам, желая увидеть человека или может монетки, или то, что было вместо них там внутри, но видит только большой и почти пустой зал некогда роскошного дворца. Он пыльный, и из живого тут только плющ на стене, всё остальное мертво. Как Сора, как его память - даже могильной плиты с эпитафией нет, ни для мальчика, ни для его воспоминаний, что шёпотом в уши лезут. Он не хочет вспоминать, но они продолжают говорить.
Этот зал совсем не похож на комнату с закрытой дверью и заколоченными окнами, там всё было деревянным и у стены стояла большая смятая кровать, а по углам были раскиданы грязные вещи. Сора слышит, как через стену кто-то судорожно плачет и просит перестать делать это. Это?..
Всё ещё он не уверен в том, что это было, но так же ему не нравится то, что он слышит. Сора не любит слышать то, что ему не нравится, но против всякой логики он не велит им заткнуться и слушает ещё немного.
«Глаза очень мягкие.»
- М, - Сора снова осматривается и потом смотрит на свою правую ладонь, припоминая. Точно бы действительно в ней было чьё-то лицо?.. - Разве же это не относится ко всем? О, я имею ввиду, ты дурак? Все глаза мягкие, - мальчик пытается приподняться, но ледяная хватка его дёргает обратно. Что гораздо важнее, у льда глаз нет.
- Все глаза мягкие, а...
«Внутри, внутри, внутри.»
«Ты помнишь, он тебе говорил?»
- Я не просил его рассказывать, - мальчик предпринимает ещё одну бесплодную попытку вырваться. - Мы не... о, заткнись, ладно? Сора сам знает, что делать, понятно? Сора лучше всех знает, что делать. Сора всегда знает, что делать и как делать.
«Ну так сделай.»
Изнутри лёд начинает светиться, пахнет как будто грозой. Странной грозой, что началась без всяких причин посреди снежного шторма. Такая неправильная, ведь гроз зимой не бывает. Однако, Сора этого не знает, ведь он не большой любитель наблюдать за погодой. Однако, он знает, что делает. И он знает, что желает это не в первый раз.
Зелень смешивается с холодом и ледяная хватка тянется трещинами, разваливаясь. Рука двигается легче и мальчик выдёргивает её из заточения, ледяная крошка сыпется сотней колючих снежинок от этого действия, и всё это светится от лезвия Банни, снова окрашенного инфузей, что и помогла выбраться наружу.
В тот раз всё было не так - её не было, да и лёд не оставался таким чистым.
«Какая разница?»
- Сора был бы не против монеток, - мальчик поднимается и заводит руку за спину, укладывая оружие в ножны, заткнутые за пояс. Темнота скрадывает их свет, а Сора осматривается, чтобы понять, где вообще находится.
- Мы искали Цуки, да?.. О, мы искали Цуки, потому что она... ммм... - он задумчиво приложил палец к подбородку, стараясь восстановить события. - Солнце, затмение, потом... о, потом? Кто-то помнит? У Соры так тряслись руки и было так больно, но так славно, а потом...
«Кролик.»
«Кролик.»
«Кролик.»
«Кролик.»
- Кролик! - Сора звонко хлопает в ладоши и, наконец, снова замечает его, лежащего в сугробе у стены, и подбегает ближе. - Эй-эй-эй, кролик! Ты же с Луны прилетел, да? Отвечай! Ты видел там уродливого человека... ой, то есть, Цуки! Мы ищем Цуки! Она пропала. Она вообще существует, а? А ты? Ты же настоящий? Тебе больно? Ты чувствуешь боль, кролик?!

- Воа! Волшебный кролик! - Мальчик присел, подбирая фигурку, что подъехала к нему по льду и тут же попробовал отгрызть от неё кусочек, метя в острые ушки зверька. Они поддавались не слишком охотно, лёд был плотным и прочным, но всё-таки отгрызть кусок льда Сора сумел. Вся остальная скульптура выскользнула из рук мальчика и тут же разбилась под его ногами, о чуде сотворённого магией маленького кролика он забыл ещё раньше, чем осколки перестали двигаться на заледеневшем полу.
- Как ты не... ффнаеф Цук-ки? - Речь Соры из-за ледышки во рту была невнятной. - Тф раффе не... оттуда?
Мальчик поднимает палец и указывает вверх, ведёт запястьем, очерчивая круг - разумеется лунный. То, что этот кролик врал ему, было понятно сразу же, ведь он не только «не знал никакой Цуки», но и уточнил, зачем она Соре. Очевидно, чтобы донести ей о том, что её ищут.
«Она любит играть в прятки?»
«Ничего такого она не говорила.»
«Убить Солнце - не то же самое.»
«А она разве с Солнцем не дружит?»
- Он ффе не нафтояфий, - Сора встряхивает головой и морщится. Не то, чтобы Солнце не существовал вовсе, мальчику даже казалось, точно он видел его высокую алую фигуру в проёме зала в отдалении... нет, он определённо существовал. Но это было не то же самое Солнце, какое, к примеру, восходит на небе.
Это не говоря уже о том, что Цуки - просто сокращение от «Цукуёми», что само собой подразумевает, что...
Мальчик снова качает головой, отметая ненужные мысли. Сейчас важнее всего не второй (вторая?..), доказательства которого ещё и не существуют, а сама Цуки, чей факт наличия в мире чуть более реален. Совсем капельку, но тем не менее о ней Сора мог сказать что-то конкретное. То есть, она не могла показаться... это было бы слишком необъяснимо.
- Люб-ой кффф... - громко хрустнул лёд на зубах и Сора, наконец, доел его. - Любой кролик исчезнет рано или поздно, о. Ты улетаешь на Луну или опускаешься к земле, или будешь раздавлен, или подстрелен, или выпотрошен, или... о. Цуки. Она не совсем обычный кролик, ты знаешь. Не как ты. Она лучше тебя. Наверное, кто угодно лучше, о-о-о-о... Цуки в тысячу раз лучше тебя. Ты не можешь не знать этого. Ты не можешь не знать этого.
В данном случае определение Соры не несло в себе его личной эмоциональной оценки. Мальчик говорил «лучше» просто потому, что Цуки превосходила этого кролика так же сильно, как военачальник превосходит рядового солдата, а сёгун - крестьянина. Говорить о качестве вещей, их красоте и изяществе было не в первой, Сора многое в этом смыслил и мог наверняка сказать, что ценится больше, а что нет.
Говоря совсем честно, белый кролик ему самому нравился больше, но даже с учётом этого он был хуже.
- Её ушки опущены вниз вот так, - Сора приложил ладони к своим вискам, показывая, что они спускаются вниз к ключицам, совершенно не похожие на уши торчком его собеседника. - Такие жёлтые, жёлтые, как монетки, и её глаза - такие же жёлтые, как колокольчики. О. Цуки носит красивое - но недостаточно красивое - платье. Её лицо как луна. Ты же знаешь, ты знаешь. О. Ты не знаешь, потому что ты глупый - ты глупее, чем она. Понимаешь? Нет. Мммм, не так важно?..
Мальчик задумчиво потыкал себя в щёку пальцем, посмотрев наверх, ожидая увидеть в потолке дырку, через которую будет проглядывать Луна. Однако всё, что он увидел, это некогда белую лепнину, потрескавшуюся штукатурку и облупившуюся позолоту.
- Откуда здесь вообще золото? Цуки разве не серебро?.. Ммм...
По всему выходило, что тут её искать бессмысленно, но в таком случае, где? Действительно ли она любила играть в прятки и вообще была настоящей, или это всё кажущаяся реальность, которую Сора никак не мог отделить от происходящих в действительности событий?
«Нет, нет, нет.»
«Смотри внимательнее. Смотри в суть вещей.»
- У... у Цуки есть Солнце, - вернулся мальчик к разговору, начав смотреть на кролика внимательнее. - Он выглядит так, точно его вывернули наизнанку - очень красиво!.. И она умеет создавать приливы. Один Прилив, о, он высоченный и ходит где-то, где его вовсе не разглядеть! Их лица похожи на твоё, - Сора делает шаг, другой, он тянется к маске стоящего напротив. - Но не похожи на лицо Цуки. Эй, эй, где она? Где она прячется?

«Не трогай,» - сказал кролик уже после того, как ладонь Соры коснулась его лица. Мальчик полагал, что может его оторвать и обнажить то, что скрывалось глубже - он любил глубину вещей и всегда старался покопаться в ней как следует, выясняя причины, следствия, тайны и ответы на все возможные вопросы.
Был ли внутри кролика ответ на вопрос о том, где находится Цуки? Вряд ли. Поэтому Сора и не стал рвать его.
- О-о-о, это Луна, это Луна, это маленькая Луна, - мальчик схватил новую ледяную фигурку обеими руками и поднял над головой, помещая светило на надлежащее место. Холод льда никак не вредил мёртвому ребёнку и его прикосновения не заставляли луну таять. Как бы ни было в этом зале холодно, это нисколько не мешало находящимся в нём.
- Кое-что ты понимаешь, хм? О. Мы были здесь, - мальчик опустил ледяной шар на уровень своих глаз. - Очень близко. Сора появился рядом, когда проснулся... о. Чернота делает больно.
Интонация Соры резко сменилась на последнем предложении, он перестал говорить беззаботно, плавно и нараспев, как раньше. Интонация его стала... совершенно безликой, безэмоциональной, резкой и холодной, под стать холоду Бездны, что хранило в себе это воскрешённое тело. Под стать хаосу Бездны, что хранил в себе этот разум - он отражался в детских глазах, таящих в себе бездонную пропасть всех вопросов, всех ответов на них, и все те последствия, что были за ними.
Любому, кто находился в пределах Витой Спирали, должно быть знакомо это чувство, едва ли собеседник Соры был исключением.
- Она подарила это нам всем здесь, - мальчик кивает на миниатюру Луны в своих руках. - Мы не знаем, где это «здесь». Но мы должны её найти и получить больше.
На самом деле Сора не чувствовал больше боли от того подарка, не ощущал толком и его присутствия. Однако знал, что ему необходимо получить это ещё раз и оставить в своём распоряжении уже насовсем. От самого начала мира до самого его конца - в том самом месте, где море бьётся волнами о стеклянные стены, по которым можно залезть наверх до Солнца и наконец его утопить.
Луна - не эта, а настоящая - давала средство для достижения целей, потому-то её так необходимо было найти.
Это была не перевёрнутая башня и вывернутое на изнанку Солнце с лицом, похожим на лицо лунного кролика, это была не водная гладь с лезвиями на руках, что попытался Сору убить - все эти части пути не приводили к цели и основным пунктом путешествия сейчас была Цуки.
Не потому, что она могла ответить на вопрос, а потому, что у неё было кое-что необходимое.
- Она любит играть в прятки, да? - Мальчик резко вытягивает руку, хватая кролика за лапку, его Луна падает и катится по полу на середину зала. Ледяной пол гладкий и она преодолевает большой путь, остановившись почти что у противоположной стены.
- Мы нашли тебя. Мы найдём её. Мы найдём всех. Мы заберём своё, - он потянул свою добычу в сторону укатившейся Луны и, подойдя ближе, пнул её, как мяч, дальше в проход. - Лунная дорога... долгая?

- Зачем. Зачем... ммм... зачем, - интонация Соры едва ли была вопросительной всё то время, пока он шёл за Луной и тянул за собой кролика, утаскивая его всё дальше от исходной точки. Каждый раз слово произносилось иначе, но каждый раз в этом не было того, что мог бы ожидать собеседник - осмысленности и понимания произносимого. Сора просто не мог взять в толк, что за вопрос ему задали, в мире мальчика концепция подобного не существовала. Пусть он сам часто задавался вопросом «зачем?», это вовсе не означало, что сам Сора хочет или может на него отвечать.
«Объяснения не имеют смысла.»
«Если ты не знаешь - ты не знаешь.»
«Зачем спрашивать о таком?»
Выяснять первопричину поступков, истоков, было в понимании мальчика в высшей степени глупо. Ты спрашиваешь, но какой в этом смысл, если ты не поймёшь ответ даже если он прозвучит? Надо самому понять, «зачем?», а это возможно только если ты понимаешь абсолютно всё прочее в мире. Чтобы так произошло, надо задавать другие вопросы, но кролик глупый, кролик этого не понимает. Поймёт когда-нибудь? Вряд ли.
Сора сам искал ответ на этот вопрос, но он кое-что смыслил в этом мире, всё-таки, а потому и шёл за лунной дорогой. Одна из частей этой мозаики его ждала в конце пути.
Где-то и когда-то мальчик слышал, что для этого надо следовать за белым кроликом и, вроде, куда-то упасть?
- Падал ли Сора куда-то? О, - мальчик немного обернулся, отвлекшись от пинания ледяного шара и зафиксировал взгляд на своём попутчике. - Ешь? Всякое такое?
Задумавшись над этими словами, Сора остановился и развернулся к кролику лицом, не выпуская впрочем из хватки. Вопрос был, на взгляд мальчика, смешным - еда его спрашивает о том, ест ли он. Может быть это было какой-то формой смирения со своей судьбой? Как он помнил, обычно всё наоборот и любая вещь, что мальчик собирался взять себе по праву сильного, обычно сопротивлялась.
- О. Ммм, - задумавшись ещё не секунду, Сора вдруг понял кое-что относительно себя и еды. В последний раз, когда он ел, ему было очень и очень больно, было даже трудно дышать. Это было там, на корабле, и после он заснул, проснувшись уже здесь. Поездка, видимо, кончилась и Сору, как и всех прочих, с корабля выгрузили сюда. Эта маленькая деталь была не так важна, как тот факт, что он понятия не имел о том, сколько с момента прибытия пошло времени. Кажется, немного, ведь есть вовсе не хотелось?..
Впрочем, Сора не знал, когда ему удастся найти еду в следующий раз и потому даже не думал отказываться от предложения. Иногда ему не везло и еды он не мог найти насколько дней подряд, год скитаний и подобных ситуаций научил мальчика есть при абсолютно любой возможности.
- Сора любит удон, - ответил он наконец. - Но из говядины больше, чем из крольчатины. О, или рамен! Или кацу-сандо! Или онигири!
Все перечисленные блюда с мясом, конечно же, все сытные - бездомному ребёнку нет дела до сладостей. Сора их никогда особенно не любил и не слишком интересовался, а после того, как ушёл из дома, так и вовсе ни разу не пробовал.
- А у тебя что-то есть? Какая-то еда? А где? - Мальчик приподнял подол мантии кролика, заглядывая туда, точно там он мог прятать что-то съестное.

- Да, о да, да, мы видим, - Сора не успел потянуть за верёвочку хвоста, чтобы проверить, настоящий ли он, кролик одёрнул свою одёжку очень быстро. Но вот ведь занятно - таких хвостов у кроликов не бывает! Они должны быть круглым помпончиком...
«Но и говорящих кроликов обычно не бывает.»
- Хм, в самом деле, - не совсем ясно, кому именно ответил мальчик, продолжая заинтересованно глядеть на свою случайную не то игрушку, не то жертву.
«Наверное в хвосте есть смысл!»
«Если мы найдём других, мы сможем проверить.»
«Кролики с таким хвостом - говорящие.»
«А ещё можно поесть!»
- О, да, - Сора обводит взглядом залу, в которой они находились. Это была обычная промежуточная комната, такая же пустая, как и предыдущая. Наверное, бесконечность однообразной анфилады этой галереи в Лунной Спирали на иных наблюдателей наводила тоску: всё те же старые дворцовые стены, потускневшие красные ковры, трещины в некогда белых стенах, сколотые части мраморных статуй и иные остатки былого величия. Величия тех, кого уже не существует под этой луной; величия тех, кто со смертью своей луны нашёл и собственную смерть.
Её тело мёртвым грузом всё ещё сияло в небе, ведь хоронить её некому, да и незачем, а те, кто мог о ней помнить... о, они всё ещё были здесь, без памяти, без имён, даже без обличья. Забытые и покинутые всеми настолько, что некому о том больше сожалеть - даже они сами не могли вспомнить обо всём своём прошлом, чтобы предаться скорби.
Феи, на взгляд Соры, походили на блуждающие огни мёртвых душ, и как же чертовски мальчик был в этом прав! В своей правоте он был уверен настолько, что про себя эти летающие огоньки феями никогда не называл и даже нередко забывал о том, что «умершие души» никогда не были их изначальным названием.
Одну такую душу он уже зарезал недавно и, стоило кролику завести разговор о еде, как они тут же пришли на ум снова. Сора затруднялся сказать, почему именно эти бесплотные штуки вызвали ассоциацию с едой, ведь у них не было вкуса. Даже плоти, которую можно было бы употребить и насытиться, не было - но всё равно в сознании феи перекликались со словом «еда» и отвязаться от этого было совершенно нельзя.
- Найти, найти, о... вон там, смотри! - Сора указал направление. У него было хорошее зрение, плюс в полутёмных комнатах голубоватое свечение призраков прошлого было видно очень хорошо.
- Они всегда приходят, когда это надо, мм? В тот раз мы пели торянсэ и они пришли, - интонация была задумчивой. - Можем попробовать ещё!
Отпустив наконец лапку кролика из хватки, Сора пошёл в ту сторону, где светилась фея. Та часть комнат-коридоров была в худшем состоянии, чем предыдущая - там было темнее, и обвалившиеся стены, покрывшись сетью трещин, казалось дрожали, норовя упасть. Это был тот момент, где спираль уходила вниз, ближе к тому, что обитало за пределами этого места.
- Куда ведёт эта тропинка? - Детский голос гулко отталкивался от стен, едва заметно расслаиваясь эхом. - К храму Тензина!
Все, у кого были уши, могли слышать эту песню, неторопливую и тихую, вкрадчивую. Несмотря на то, что Бездна никогда не относилась ни к какой нации, эта старая иназумская песенка ей очень подходила - ровно так же, как и сам Сора был абсолютно уместен здесь. Едва появившись, уже стал частью экосистемы, заняв свою нишу.
- Я иду в храм взять офуду, - фея никак не отреагировала на это заявление и осталась парить там же, где и до этого. - Туда идти хорошо...
Голос Соры стих, словно звукам внезапно запретили существовать, а потом мальчик коротко разбежался и прыгнул точно к тому месту, где сиял голубой огонёк - вопреки всем ожиданиям, фея не смогла улететь раньше, чем к ней приблизились. Был ли это страх, как у жертвы перед естественным хищником или причина в ином?
- А возвращаться будет страшно, - детские пальцы сжались на сияющих боках крохотного призрака точно на чём-то материальном, а потом мальчик быстро запихнул фею себе в рот.
Она не смогла улизнуть от Соры, как и предыдущая - такая же бесплотная, не имеющая вкуса, но отчего-то насыщающая. Несмотря на то, что мальчик не почувствовал прикосновения, он мог уверенно сообщить о том, что действительно съел эту фею. Мог даже описать её вкус - не такой, как у кролика, должно быть, но при этом вовсе не плохой.
Она распалась, как от разложения, превратившись сначала в чистую энергию, а потом и в ничто, став частью воскрешённого бездной ребёнка, что теперь обладал естественной возможностью питаться подобным.
- Но всё равно, пожалуйста, проходите, - Сора выпрямился во весь рост и обернулся на своего спутника, перестав петь. - О-о-о, тут всего одна, но их должно быть больше! Они тут живут, верно, верно? Найдём ещё, ты тоже поешь. Поешь! Это не сложно, ты просто медленный.

- Хехе, Сора правда быстрый, - мальчик улыбнулся, закидывая руки за голову и сцепляя ладони в замок за затылком. - Так было не всегда, о. Так было не всегда. Но так стало после того, как мы ушли. Теперь - да!
После того убийства двоих людей, которые требовали от него послушания и которые называли его «непочтительным сыном» и «скверным, ни на что негодным мальчишкой», когда Сора собрал вещи и ушёл из того домика с соломенной крышей - вот тогда он стал очень быстрым. Тогда его меч стал другим, тогда в его руках появилась невидимая клетка, в которую он поймал бесконечное количество птиц.
Расслабленная поза Соры позволяла видеть колокольчики на его одежде: три в узле на фуражке и такие же три на левом плече. К последним в качестве подвески был приделан глаз бога, и в этом главная суть. Это не колокольчики украшали видение, а наоборот: мальчик лишь понаслышке знал о существовании глаз бога и никогда не их видел. Потому, получив себе такой, даже не смог провести ассоциацию и просто прицепил необычную вещицу на одежду в качестве подвески к тому, что считал куда как более важным.
- Мы тогда ещё нашли этот зелёный камушек, - он щёлкнул по круглой оправе и колокольчики звякнули. - Красивый, да? Сора никогда не видел таких... а? Делал?..
Моргнув, мальчик осмотрелся, ему вдруг показалось, что он что-то слышит. Нечто вроде шёпота из тёмных углов или приглушённых звуков за стенкой. Обычно в таких случаях ожидаешь услышать стук глухих тяжёлых ударов, обрывочные крики, ругань или придушенные рыдания, но на этот раз как будто был шёпот. Очень тихий, почти как лепет, далёкий и трудно различимый. Плаксивый, довольно жалобный.
«Показалось? Показалось? Показалось?»
«Не думаю так.»
«Но оно далеко.»
«Это неважно. Есть Банни.»
«Ну да.»
- Мммм, - окинув взглядом помещение ещё раз и не найдя ничего, кроме полуразрушенных стен, Сора вернулся к оставленному разговору. - В Иназуме мне предложили покататься на кораблике досюда, до Луны... о, интересно, где Эндзё? Он умер или исчез? Ах, на корабле было скучно, а потом больно. Знаешь, было больно дышать, кажется, что даже не получалось какое-то время...
Он снова примолк и прислушался - шёпот стал как будто отчётливей. Сора слышал его просто отлично потому, что теперь дышать мальчику не требовалось и, как только он замолкал, помещение становилось абсолютно тихим.
- А потом Сора очнулся и увидел Башню Цукуёми! Она сказала, что её зовут Хотару, - он хмыкнул. - Такая глупая ложь! О. Но она отдала нам Банни, - мальчик потянулся за спину и достал свой нож наизготовку. Голоса становились громче и их слезливые мольбы почти обретали осмысленность. Но пока ещё недостаточно, чтобы всё-таки расслышать, о чём они так просят.
- Она сказала, что тоже хочет утопить солнце. Что хочет сломать все-все звёздочки в небе, - он смотрит вверх через дыры в потолке на бесконечные звёздные скопления. - Потому что там можно кое-что узнать. О. Потому что там есть кое-что, что нужно. Нужно Соре.
Плаксивые шепотки становятся ближе и наконец становится понятно, что они ползут сюда вместе с голубым сиянием. Они просят о чём-то. Они чего-то хотят. Вернуться куда-то?..
- Знаешь, знаешь?.. Цуки сказала, что звёзды не настоящие. О. Может быть, небо тоже? Ты знаешь об этом? Знаешь об этом что-то?
Фей, что собрались сюда, не меньше десятка, судя по голосам: они то ли скорбят об убитой, то ли вовсе не понимают, что произошло. Просят вернуть их домой. Плачут о том, как хотят домой. Ни единая из этих мольб не оставляет следа на душе Соры - нет у него души для того, чтобы почувствовать чужую скорбь, нет у него и тоски о чём-то далёком и давно утерянном.
Все они пока ещё не здесь, они зовут издалека, видно лишь отражение их света от стен, но они уже достаточно близко для того, чтобы их слова стали отчётливыми.
- О. Сора думает, что знает. Да. Мы знаем, что имеется ввиду, - мальчик с интересом смотрит на проход залы, из которого должны показаться феи и проворачивает нож в руке, выражая этим жестом плохо сдерживаемое нетерпение.

- Оооо, кролик, а ты кое-что смыслишь, - впервые за всё время Сора взглянул на него осмысленно, не как на расходник или кучу мусора, мимо которой проходишь безо всяких чувств. Идею о том, что важна только цель, а всё остальное - лишнее и не нужно, он всецело разделял. Этот принцип был основным мотивом для Соры и тот считал такой подход единственным существующим. Кто-то про него знал, кто-то нет, в этом и была разница между пониманием и не пониманием.
«Но кролик такой глупый.»
«Кролик и должен быть глупым, нет разве?»
«Кролик глупее много кого.»
- Но всё-таки кое-что смыслит, - рассудил мальчик и хмыкнул. - О, ты хочешь их съесть? О. Они... о. Вкусные?..
Последнее утверждение со знаком сомнения, потому что Сора не слишком понимает, как фей получается есть, ещё меньше он понимает, какие они на вкус. Существует ли тот вовсе? Существует ли вкус - не фей, а как явление - вообще в мире? Воздух, который мальчик втягивает через рот, чтобы говорить, холодный и приятный, но не имеет какого-то внятного описания. Он никакой.
Похож на взгляд Соры, его интонации и его эмоции, направленные ко всему, что сейчас находилось в этом помещении. Со стороны он весел, ведь это ребёнок, который смеётся, улыбается. Однако истина не в этом, ведь ни смех, ни улыбка веселья не несут, этот мёртвый мальчик почитает весельем совсем другие вещи.
Всё-таки интерес в его голосе неподдельный.
- О, они были бы похожи на колокольчике на шнурке, - Сора делает шаг вперёд и колокольчики на его фуражке снова звенят. - Они бы издавали звуки. Эти звуки! Ты слышишь? Слышишь? Красиво.
Горький плач и бессильные мольбы надвигались, как волна. Вроде бы феи бестелесные и вреда нанести не могут, но отчего с их появлением стало темнее? Разве же они не излучают сами по себе свет? Разве же они не просто потерянные плаксы?
Реальность как будто бы начинает немного дрожать, когда лунный свет из дыры на потолке падает на прилетевших фей и встречающих их порождений бездны.
- Если звёзды - фальшивые, то небо, на которое они приклеены... - задумчивый тон не вяжется с жаждущим насилия сиянием лезвия ножа в руке. - Оно вообще есть? О. О. Как забраться? Посмотреть? Эй, эй, слышишь меня?
Сора прыгнул к ближайшей фее и расщепил её, как и предыдущих - это простое действие вызвало новый всплеск рыданий, горестных вскриков и расходящихся шепотков. Вместе с с ударом по зале разлетелся и холод: анемо рассеяло лёд, что валился сверху.
Ветер крепчает, холод усиливается.
- О. Может быть, это вы там вместо звёзд? Эй. А если собрать и запереть, то что тогда?
«Можно собирать звёзды в клетку.»
«Кто зажигает звёзды?»
«Тот, кому они нужны, очевидно.»
«Кому они нужны?»
- Какая разница?.. О, птичка в клетке, - по залу вместе с холодом разлетелся лёгкий смешок. - Кто умрёт в час, когда закатное солнце взойдёт?..
Сильный вихрь анемо собрался в клетку, вбирая в себя всех, кто был в зале, включая самого Сору и, конечно же, лунного кролика: их затянуло внутрь и резко кинуло вверх, к потолку.
- А!..
Сора не был уверен, что раньше его клетка так работала. Зато точно знал о том, что бьёт она очень больно, если внутрь попасть - и успел сгруппироваться, чтобы после резкого удара о потолок упасть вниз, следуя за притяжением, с наименьшим ущербом для себя.
Холодно.