Кабинет Арлекино в "Буффос Д'Эте" был подобен самому Фонтейну: величественный, холодный и непроницаемый. Высокие окна, задрапированные тяжелыми бархатными шторами, скрывали от посторонних глаз внутреннее убранство комнаты, позволяя лишь изредка проникать сквозь них лучам заходящего солнца.
На стенах висели портреты бывших владельцев отеля, их взгляды, полные гордости и высокомерия, словно следили за каждым движением Арлекино.
В центре комнаты стоял массивный письменный стол, изготовленный из темного дуба. На нем царил безупречный порядок: аккуратно сложенные документы, перьевая ручка в серебряном подстаканнике, несколько книг в кожаных переплетах.
Арлекино сидела в высоком кожаном кресле, её тонкий силуэт отчетливо вырисовывался на фоне темной мебели. Её лицо было бледным, а глаза, серые и холодные, словно два острых лезвия, внимательно наблюдали за дверью.
В кабинет вошел юноша, которого она вызвала. Его звали Хаск, и он был одним из самых талантливых воспитанников Дома Очага. Высокий и стройный, с темными волосами и пронзительными синими глазами, он обладал острым умом и непревзойденной ловкостью.
Хаск был одет в строгий черный костюм, который подчеркивал его изящную фигуру. Он держался уверенно и спокойно, несмотря на то, что знал, почему его вызвала Арлекино.
– Проходи, – сказала она, её голос был ровным и бесстрастным. – Присаживайся.
Рикардо поклонился и сел в кресло напротив Арлекино. Он внимательно смотрел на неё, пытаясь угадать, что она собирается сказать.
– Ты знаешь, зачем я тебя вызвала? – спросила Арлекино, её взгляд был пронзительным, словно она пыталась заглянуть в самую глубину его души.
– Да, – ответил Хаск, его голос был твердым и уверенным. Хоть того и мучала не унимаемая дрожь.
Арлекино откинулась на спинку кресла, ее взгляд стал холодным и острым, словно лезвие, готовое вонзиться в плоть. Она пристально смотрела на Хаска, словно оценивая его решимость, его готовность к тому, что может произойти.
– Скажи мне, Хаск, – произнесла она, ее голос был тихим и вкрадчивым, но в нем чувствовалась скрытая угроза, – какая цена предательства в Доме Очага?
Юноша не дрогнул под ее пристальным взглядом. Он знал ответ на этот вопрос, он знал его с самого детства.
– Смерть, – ответил он спокойно, его голос был твердым и уверенным, несмотря на дрожь, пробежавшую по его телу.
Арлекино кивнула, ее губы изогнулись в едва заметной улыбке, холодной и безжалостной.
– Ты прав, – сказала она. – И ты, Хаск, знаешь слишком много секретов Дома Очага. Секретов, которые могут поставить под угрозу всё, что я создала. Поэтому я не могу тебя просто отпустить.
Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и неотвратимые, словно приговор. Хаск молчал, он понимал, что его ждёт. Он знал, что Арлекино не остановится ни перед чем, чтобы защитить Дом Очага, даже если это будет означать смерть одного из её воспитанников.
В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов на стене.
Отныне имя Хаска числится среди приговорённых к смерти и его никогда не видели в стенах Дома Очага.
Время в Доме Очага текло своим чередом, отмеряя минуты тихим шелестом страниц перелистываемых книг, негромким гулом разговоров и скрипом половых досок под шагами воспитанников.
В этот вечер по длинным коридорам дома прошелся необычный шепот, словно ветер, приносящий вести из далеких краев. Три фигуры, словно тени, отделившиеся от сумрака, скользили по полу, останавливаясь у каждой двери, чтобы передать важное послание.
Впереди шла девушка по имени Селеста. Высокая и стройная, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу, и пронзительными зелеными глазами, она была известна своей непреклонной решимостью и холодным рассудком. Ее движения были плавными и изящными, словно у дикой кошки, а голос – тихим и властным, словно она привыкла отдавать приказы. Всегда была несколько заносчивой в плане правил, графиков и порядка. Будь она не Фатуи, стала бы самым диким и рьяным жандармом.
Рядом с ней шел юноша по имени Эмиль. Невысокий и худощавый, с короткими русыми волосами и яркими голубыми глазами, он был противоположностью Селесты. Он был задумчив и меланхоличен, его движения были неуверенными, а голос – тихим и нерешительным. Но за этой внешней слабостью скрывался острый ум и непреклонная верность Дому Очага.
Замыкал шествие молодой человек по имени Габриэль. Высокий и широкоплечий, с короткими темными волосами и пронзительными карими глазами, он был самым младшим из троицы. Он был энергичен и импульсивен, его движения были резкими и порывистыми, а голос – громким и уверенным. Он был готов выполнить любой приказ Арлекино, не задавая лишних вопросов. Впрочем, он редко когда задавал вопросы, предпочитая действовать, а не думать, хотя его физическая подготовка была выше любых похвал.
– "Отец" объявил комендантский час, – говорила Селеста, останавливаясь у очередной двери. – Всем воспитанникам необходимо немедленно вернуться в свои комнаты - Объявила она зайдя в библиотеку, где сидела небольшая группа воспитанников, занимавшаяся своими делами
– И еще, – добавлял Эмиль, – запрещено посещать западное крыло. Там проводятся дела особой секретности. - практический полушёпотом объявил он.
– Так что не суйте свой нос куда не следует, – резко добавлял Габриэль, и троица двигалась дальше скрестив руки на груди и провожая взглядом уже вышедших из библиотеки детей, послушно отправившихся по комнатам.
– Хм! - удовлетворённо хмыкнул Габриель, словно то была его заслуга.
– Не зазнавайся... - язвительно сказала Селста, ткнув его в бок своим локтем, чтобы он поумерил свой пыл.
Троица продолжала свой обход, их голоса эхом отражались от высоких стен коридора, сливаясь с шепотом ветра, проникающего сквозь узкие щели в окнах.
Селеста и Габриэль продолжали свою нескончаемую перепалку, их слова были подобны искрам, высекаемым из кремня. Эмиль же молча наблюдал за ними, его взгляд был задумчивым и отстраненным.
– … и вообще, ты слишком много болтаешь, Габриэль, – ядовито заметила Селеста, её голос был полон сарказма.
– А ты слишком серьезная, Селеста, – парировал Габриэль, не оставаясь в долгу. – Улыбайся хоть иногда, а то морщины появятся.
– Лучше морщины, чем пустая голова, – отрезала Селеста, и их спор грозил перерасти в настоящую ссору.
В этот момент они повернули за угол и столкнулись с Лини, Линетт и Фремине.
– О! Привет Лини, Линетт, Фремине, – обратилась к ним Селеста, её голос стал серьезным. – У нас есть важное послание от "Отца".
– "Отец" объявил комендантский час, – добавил Эмиль, его голос был тихим и нерешительным.
– И запретил посещать западное крыло, – резко закончил Габриэль.
– Это серьезно, – подчеркнула Селеста, её взгляд был пронзительным. – Так что не нарушайте правил. И отправляйтесь в свои комнаты... - продолжила она, но тут же осеклась, вспомнив слова "Отца" - Ещё, он сказал, если вы встретите что-то странное, то сразу сообщите "Отцу" - уставив руки в бок, сказала она.
