Прошло немало столетий с тех пор, как Барбатос в последний раз ступал на покрытые густым мхом корни тропических исполинов. Он и прежде не был тут слишком уж частым гостем, оседая в Ли Юэ и доставляя верховному адепту немало хлопот, но если бы его попросили одним словом описать отношения с Руккхадеватой, бард, не задумываясь, ответил бы, что они были очень тёплыми. Она видела внутреннюю боль через любые маски и слышала нотки горечи через смех — обмануть её было сложно, да и не то чтобы нужно… Проницательности позавидовал бы любой другой архонт, тактичности — тоже. Она безошибочно находила источники глубокой душевной боли, и обращалась с ними аккуратно и бережно, находя самые правильные слова в самый нужный момент. Первое время Барбатосу некомфортно было в её присутствии. Под  взором божества мудрости он чувствовал себя совершенно открытым и оттого незащищенным. В первую очередь, перед разрушительной силой своего прошлого и эмоций, которые оно вызывало. Потребовалось несколько личных встреч, чтобы изменить своё отношение к ситуации и обрести в Руккхадевате настоящего друга. Им всегда было о чём поговорить, и как только ситуация с Двалином разрешилась, а Мондштадт снова погрузился в размеренную и спокойную жизнь, Барбатос отправился в небольшое путешествие. Заглянуть в Ли Юэ он успел почти сразу после пробуждения, а вот другие регионы повидать шанса, до этой минуты, не было. Интересно, насколько сильно они успели измениться за эти пять сотен лет? Катаклизм, наверняка, задел даже самые далёкие земли — подобные события не проходят бесследно, даже если случаются в отдалённых краях. Эти деревья, кроны которых закрывают синеву неба — живые свидетели катастрофы, случившейся пять сотен лет назад. В те времена они были намного меньше, и до некоторых веточек можно было достать рукой.

Перепрыгивая с одного корня на другой, Барбатос практически не касался ногами земли — лишь трава и цветы шелестели от создаваемого им лёгкого ветра. Воздух здесь был особенно свежим, насыщенным и богатым на самые разные ароматы, которые невозможно встретить ни в одном другом регионе. Венти любил Сумеру. Здесь, в тропических лесах, птицы пели так, как нигде больше не поют, а в бескрайней пустыне, лежащей далеко за горизонтом, ветра  вились в диких, почти первобытных танцах. Наблюдая за местной живностью, Венти сознательно избегал людей и в город совсем не стремился, хотя его, вероятно, уже не узнать с тех пор, как он ходил по мощёным улочкам в последний раз. Он ещё обязательно навестит местных жителей, и даже исполнит им несколько лучших своих произведений, но не сегодня. Сегодня он пришёл в гости к старому другу, и сердце джунглей казалось ему идеальным местом для встречи двух божеств, которым, пожалуй, найдётся что обсудить вдали от лишних ушей и глаз.

Руккхадевата должна была уже почувствовать его присутствие, ведь столь высокой и сильной концентрацией стихии в одном месте не мог похвастаться ни один обладатель глаза бога. Даже утратив гнозис, Барбатос, как элементаль, всё ещё был чистым воплощением природной энергии, которая неизменно привлекала внимание местной живности — от крохотных пичуг до осторожных тигров. И те, и другие, с интересом рассматривали незваного гостя, а крупные звери благоразумно держали нос по ветру. Путник пах совсем не так, как пахнут местные, и это, видимо, их настораживало. В какой-то момент, остановившись, Венти плюхнулся на мягкую траву и поднял взгляд вверх. Там, в солнечном свете, золотом переливались зелёные листья.
- Давно не виделись! - хихикнул Барбатос, будто бы обращаясь в пустоту, но, на самом деле — и к лесу, и к его бессменной хранительнице. Ветерок, доселе почти неощутимый, начал виться вокруг анемо архонта, то концентрируясь, то рассеиваясь, будто бы пульсируя. У богов, к сожалению, нет удобных телефонов для обменом смс-сообщениями, но есть способности, которые сложно игнорировать. Достав лиру, и окинув взглядом публику, состоящую из белок, птичек и пары больших недоумевающих кошек, Венти дружелюбно улыбнулся и приподнял берет в знак приветствия. Среди всех его мелодий была одна, которую Руккхадевата обязательно услышит и узнает, ведь именно её слова и чувства он много лет назад обернул в нотную вязь и только ей эту музыку прежде играл.

Пальцы тронули струны — и полилась нежная, подобная аромату луговых трав, мелодия — о тех временах, когда посреди выжженных солнцем песков, распускались первые прекрасные цветы.