Почти пять сотен лет прошло с тех пор, как первые хлопья снега припорошили тело огромного дракона, чёрными крыльями закрывавшего свободное мондштадское небо. Давно отгремел катаклизм, навсегда изменивший Тейват, и время безжалостно стёрло последствия той битвы, оставив лишь несколько из них в назидание людям будущего. Смена поколений исказила воспоминания, с каждым десятилетием всё сильнее разбавляя горькую правду фантазиями и домыслами тех, кто через тот ад не проходил. Барбатос был одним из немногих ныне живущих существ, кто видел своими глазами руины павшего королевства, и слышал агонию, с которой они укрывались пеплом, навсегда оставаясь частью мрачного прошлого. Погружаясь в многовековой сон под рёв дракона и надсадные завывания ветров, анемо архонт отдавал регион людям на неопределённый срок, ведь даже он сам не мог сказать наверняка, много ли времени ему потребуется, чтобы суметь восстановить свои силы.

Грядущее пробуждение божества, спустя четыре сотни лет, первой почувствовала стихия. Их связь была нерушима и абсолютна, а от того крепче любых, даже кровных уз. Люди не в силах были заметить лёгкую перемену в поведении ветров, ведь даже для тех, кто сумел поладить с этой сложной стихией, воздух оставался товарищем непредсказуемым и чудным. А силы анемо, тем временем, то концентрировались, то рассеивались в определённой области, будто бы проверяя, крепко ли спит их повелитель и зазывая его, наконец, поиграть. Подобно неугомонным детям, бросавшим снежки в окно, ветер подхватывал опавшие листья и перья, закручивая их в маленький ураган над самой землёй, и тут же скрывался между деревьями, ожидая, когда же Барбатос ему ответит. Стихия не умеет скучать так же, как скучают люди, ибо человеческие эмоции и чувства слишком сложны для чистой энергии, однако ощущать утрату она вполне способна, а вместе с этим способна испытывать искреннее желание снова обрести утраченное. Барбатос был единственным, кто мог понимать воздух на столь высоком уровне и на таком же уровне ему отвечать, а потому южный ветер ютился в зоне его будущего пробуждения и усиливался, получая, пусть и бессознательный, отклик.

Сон Барбатоса с каждым днём становился всё менее крепким, хотя для полного пробуждения ему потребуется ещё не один десяток лет. Он слышал, как ветер его зовёт, но зов этот был далёким, едва ощутимым, и ответ божества был таким же. Эти перешептывания могли продолжаться столетиями, но, совершенно неожиданно, в скрытый диалог вмешалось нечто другое. Нечто, звеневшее в тишине ветряным колокольчиком — молитва архонту, облачённая в чистую анемо энергию. Произойди это пару десятков лет назад, и Венти не сумел бы её услышать — сознание было погружено в неизвестность так глубоко, что даже самые искренние слова никогда бы его не достигли. Мальчику повезло оказаться в нужном месте в самое лучшее время, и ответом на его зов стал резкий выброс анемо, поднявший вокруг него ветра. Увлечённый разборками с хиличурлами и радостным ликованием, он упустил из виду лазурную яркую вспышку за своей спиной, в сердце лесной чащи.

Среди плотно стоящих деревьев, на укромной лесной опушке, будто из ниоткуда появились несколько ярких колец, а за ними, словно из воздуха, появился и сам аронт, медленно открывая глаза и щурясь от яркого света. Он не знал точно, сколько времени прошло после катаклизма, но чувствовал, что проснулся раньше, чем было нужно. Его силы… не полностью восстановились, и, опустившись ногами на землю, Венти чуть пошатнулся из стороны в сторону. Анемо энергия, обычно спокойно клубившаяся в нём, сейчас недовольно клокотала, будто маленький ураган в бутылке, но разве мог он не откликнуться на отчаянную мольбу ребёнка, пытавшегося подружиться с ветрами? Они, к слову, пробуждению старого друга были рады, рвались играть в догонялки и носиться по полям наперегонки, и удержать их было чертовски непросто.

Двинувшись в его сторону, Барбатос издалека заметил приближающегося митачурла и не долго думал о том, что именно предпринять. В ту секунду, когда монстр навис над мальчиком, в его лоб прилетел поток ветра, стукнувшись о голову бедолаги словно брошенный издали мяч. Такой удар не способен убить, а потому чудовище отшатнулось, и переключило взгляд на свою новую цель, перехватив топор покрепче как раз в тот момент, когда ветер снова прилетел ему в лоб, заставляя отступить ещё дальше. За ним последовал третий удар, а затем и четвертый. Для того, чтобы разорвать чудовище на части, Венти понадобилось бы совсем немного сил, но он предпочитал не вредить, если была такая возможность. Да и как потом жить ребёнку, на глазах которого произойдёт что-то настолько страшное? Можно было попытаться сдуть митачурла ветром, и в этом тоже ничего сложного не было, но весил он намного больше самого мальчика, а значит либо в полёт отправятся оба, либо никто. Нанося ветром лёгкие удары, Барбатос заставлял митачурла отойти самостоятельно, постепенно теряя интерес к жертве. Когда неудобство от получения ушибов пересилило желание ударить мальчика топором, гигант развернулся и недовольно отступил, посматривая на Венти очень недобро.

- Привет-привет! - оказавшись рядом со звавшим его ребёнком, Барбатос дружелюбно улыбнулся, протягивая ему руку, дабы помочь подняться. - Этот митачурл теперь трижды подумает, прежде чем сюда возвращаться, хехе.

Подпись автора

Размытый в воздухе круг летящих ножей, И враг уже тут - бой в твоей душе, Будь готов, ведь скоро буря, Ответь...

Как поступишь теперь? Когда тебя потянет в пропасть твоя тень.