Тебе никогда не придётся искать компромиссы со своей совестью, если ты её уже лишился.
Тарталья свою давно потерял - там, в Бездне, когда старался обеими руками удержаться за жизнь. Она научила его, что цель оправдывает средства. Цель - выжить. Других никогда не существовало - ни высших, ни будничных. Тарталья старался выживать даже тогда, когда ему ничего не угрожало - так, на упреждение работая, впрок, подсознательно, не ища своим действиям никогда оправданий.
Украсть из Ли Юэ мёртвого живого ребёнка? Да ладно, он готов был порт уничтожить, если бы Осиала так никто бы и не остановил. Украсть - плевое дело, а уж средства у него для такого есть.
Оставалось не очень ясно только, почему именно он. Случайность, чужой план, куда его вписали разменной пешкой, или судьба? Аякс твёрдо уверился, что каким бы ни был сюжет представления, каждый вовлеченный актёр сыграет по его, Чайльда, правилам. Даже если это раскроется после падения занавеса в конце всей трагикомедии.
Цици.
И пусть маньячка получит, чего желает, но сам Тарталья получит намного больше. Ей не узнать, что Дзанни - вещь куда более опасная, чем его баловство с плененными Архонтами. Дзанни был восхитительным оружием - таким, какое ни один другой Предвестник не мог бы себе позволить иметь в личном пользовании. Они ничего не понимали в оружии. Тарталья же - понимал. Тарталья сам был оружием.
Он не мог забрать парня себе сам. Ещё бы сочли за предательство - но её, её руками можно было разгребать жар любого уровня горячести.
Ты используешь меня? Я использую тебя куда круче.
Он нашёл малышку там, где часто встречал и ранее - мировые события не были способны пошатнуть привычки мёртвой девочки, даже случись очередное падение Селестии.
Кому вообще мог понадобиться мертвый живой ребёнок. Для каких целей. Для каких бесчеловечных целей?
   - Эй, Цици!
Никого рядом - Тарталья проверил. Он с лёгкостью надевает лицо Торговца Игрушками Из Снежной - то самое, с каким ходил по Ли Юэ обычно. Ничего страшного не случилось. Ничего нового не произошло. Он просто гулял по окрестностям, как и раньше, и со скуки, без всякого умысла, решил завязать ни к чему не обязывающий диалог.
   - Разминаешься? А я тут услышал новые слухи о Кокосовых козах. Кто-то из фермеров услышал эту историю про кокосовое молоко и коз, и решил всерьёз постараться вывести породу, дающую именно кокосовое молоко, и уже даже смог добиться какого-то результата. Как тебе?
Он болтает - буднично, не слишком быстро, не слишком медленно - так, чтобы Цици было комфортно воспринимать информацию, не отрываясь от разминки.
Он же совсем не хочет ей помешать.
   - Говорят, это где-то по дороге отсюда к северу, не доходя до Горы Адептов, в стороне от Разлома. Не хочешь как-нибудь туда прогуляться? Мне самому нужно в те края, могу составить компанию.
Где-то в середине реплики он начинает повторять движения за ней, разминаясь вместе - уже составляет компанию.
Он знает, как общаться с детьми. Даже если они - зомби.

Отредактировано Tartaglia (2022-05-28 20:40:20)

Её не нужно красть, не нужно уговаривать - её нужно просто повести за собой, соврав. Тарталья много врет. Больше, чем оно того стоит - ради чего?
Чтобы остаться хорошим в глазах тех, для кого разыгрывается сама клоунада. Остаться славным парнем для Ли Юэ. Хорошим командиром среди Фатуи. Лучшим старшим братом для семьи - и быть бедствием для Архонта, костью в горле для Предвестников. Все ещё лучшим старшим братом для семьи.
Тарталья обязательно поведёт Цици к козам. Он видел какое-то пастбище с ними в тех краях. Скажем, кокозовых коз успеют увезти, но они точно были. И кокосовое молоко Тарталья тоже уже припас.
Люмин будет той, кто поможет Цици быстрее добраться домой. А то, что дома зомби уже не увидит - проблема не Тартальи, не его и вина.
Зачем ты все это делаешь?
Аякс легко улыбается:
   - Да, наверное, всему виной зелье. Это пока тайна, ты же знаешь, как в Ли Юэ любят тайны. Если секрет козы раскрыть слишком рано, их начнут заводить все подряд. А это плохо для бизнеса.
Он сам не знает, но чувствует - так надо. И всегда верит своим чувствам. С толку сбивает лишь тихий шёпот на краю слуха. Тарталья никогда не слышал никаких шепотов, ему не нравятся какие-то шепоты. Он хочет думать лишь своей головой, не давая права голоса другим своим головам. Что это, Бездна, амбиции, или кое-что похуже - совесть? Хотя нет. Последнее - вряд ли, ведь ничего плохого он не делает. Первое - вероятнее всего.
Для Кита Тарталья слишком цепляется за...
Человечность.
   - Конечно. Мы же не хотим потревожить сон такой классной козы. Иначе вся её магия пропадёт - и молоко снова станет обычным.
Аякс протягивает девочке руку и берет её ладонь в свою. Ведёт за собой окольными тропами, почти звериными, которыми пользуется скорее типичный крестьянин или хитрый вор, а не честный купец и толстосум.
Он рассказывает Цици вещи, говорит с ней о пейзажах, останавливается, когда её отвлекает какая-то букашка, яркий цветок или камень интересной формы.
Он не знает даже, холодная ли она, избегая касаться её кожи дальше зоны, запрятанной в полуперчатках.
Должна быть. Мертвая. Или нагревается до температуры окружающей среды?
Он не знает.
Да и на самом деле - не важно.
Иногда он помогает ей перебраться через глубокие случайные ручьи - прекрасно зная, что она способна справиться и без него. Фатуй был готов поверить даже в то, что Цици могла бы перебежать прямо по воде, если б захотела. Но нет - он поднимает её на руки, переносит осторожно, хитрой гидромагией почти не замочив ног, ставит обратно на землю.
Он давно не видел семью.
Он - человек.
Даже если выше обычного. Сильнее обычного. Даже если способен убить бога.
Кит, ужатый со всеми своими галактиками в тело смертного до состояния чёрной дыры, даже не ухмыляется - эмоции придумали не для бессмертного и неотвратимого. Кит ждёт.
   - О, смотри!
Солнца почти нет. Цици может начать переживать - если не забыла. Зато последних коз уже загоняют в стойла на ночь.
Значит, и кокосовая, наверное, не спит.
   - Извините, а где ваши Кокосовые козы?
Тарталья стоит так, чтобы Цици не видела его лицо, виновато улыбается и подмигивает пастуху добродушного вида, мол, дядя, подыграй.
Дядя понимает, глядя на Цици. Ему что-то кажется в ней странным, но удивляться ли странному на земле Адептов? Он говорит, что дома сейчас только обычные. А нужных гостям сейчас увезли далеко-далеко, где трава вкуснее и день длиннее.
   - Ох, вот как. Может, у вас осталось на попробовать хотя бы молока?..
Цици дают погладить коз - а Тарталья идёт с пастухом в пристройку якобы за молоком, даёт старику подготовленную бутыль, которую через пару мгновений пастух вручает в руки лично зомби, говоря, что у них чудом осталось немного сегодняшнего.

Отредактировано Tartaglia (2022-05-28 15:59:53)

Тарталья ненавидит ложь, но чем дольше он живёт, нет, чем дольше он существует, тем больше покрывается ею и погружается в кипящий чан жизни, который давно переполнен этой чёрной густой субстанцией, которая поглощает человека кажется быстрее всего. Он ненавидит лгать, но так или иначе ему вновь и вновь приходится погрузится в собственную ложь и ложь других, играть свою роль и не снимать маску, пока представление не подойдёт к концу, чтобы с гордостью на лице, но с отвращением внутри, раскланиваться перед зрителями. Эта постановка тянулась для него непомерно долго и всё, чего ему сейчас хотелось - покончить с ней.

Добродушная улыбка несползающей маской будто застыла на его лице, лишь изредка позволяя смениться эмоциям, но лишь меняясь внутри спектра, не изменяясь по своему факту. Улыбка, увидев которую в зеркале ему хотелось бы ударить стекло. И ещё, и ещё, и ещё. Пока в осколках уже не различишь ни лжеца, ни его эмоций. Ему хотелось бы перестать лгать, но разве у человека есть выбор? Разве он сам вершит свою судьбу? Он уважал Царицу и был ей безропотно предан, ей и её идеалам, но каждый день нахождения в Фатуи бок о бок с другими лжецами заставляло его задыхаться по ночам сильнее, чем когда последствия глаза Порчи дробили кости и разрывали мышцы. Что его останавливало? Лишь общая цель и общая воля - её Воля. Воля, которая позволяла ему оставаться собой и в тоже самое время развращала и уничтожала юношу изнутри.

Возвращаясь к Цици он даже не смотрит на неё, будто боится взглянуть в эти отблески таких живых и доверчивых глаз давно неживой девочки. Его взгляд прикован лишь к бутылке, да, в конце концов может он и злодей, но он старался не злодействовать излишне. В его целях не значилось дробить кости ради удовольствия и измываться над врагом, даже если тот самый враг думал о Фатуи именно так. Тарталья знатно раскошелился, чтобы успеть раздобыть кокосовое молоко - настоящее, пусть и не из мифической кокосовой козы, но из настоящих кокосов. В конце концов даже зомби заслуживает свои маленькие мгновения счастья в этой отвратительной вечности. Но взгляд ведь твой, Предвестник, прикован не из-за настоящего молока? Оно ведь лишь подсластит пилюлю - Аякс был не уверен, действуют ли на Цици лекарства и травы, но немного снотворного порошка не повредит. Обычно детям и так хочется спать после вечернего молока, а ему не хотелось, чтобы вся эта отвратительная сделка в итоге обернулась чем-то где Чайльду придётся обнажить клинки. Даже если и не уснёт, даже если и вовсе не сработает - он хотя бы попытался, у него были и другие манёвры для её отвлечения. Может она и не вспомнит дорогу и тогда фатуус приведёт её как жертвенного агнца на заклание без лишней мороки. В конце концов, за тот великолепный танец он должен был отплатить Принцессе, а оставаться в должниках Тарталья не любил.

Но Цици и не торопится, она одержима этим мифическим животным почти также, как сам Чайльд одержим жаром битвы. Смотритель запинается, явно пытаясь понять что стоит сказать дальше - он как и все здесь пришли на спектакль без сценария, но к счастью Тарталья хорошо лжёт. То, что он ненавидит это, не значит, что он этого не умеет. От этого ненависть лишь крепнет, особенно к самому себе. Вовремя перехватывает инициативу, задаёт закрытые и наводящие вопросы в которых уже сказан ответ для мужчины. Ему не нужного многое - ведь кокосовые козы не так далеко и кто знает, может если Цици и Аякс поторопятся и будут вежливы, то их пустят к лежбищу священной кокосовой козы и дадут на неё посмотреть, пока та наблюдает свои кокосовые сны. Пройти ведь и правда недалеко - всего лишь отвести девочку к условленному месту, там, где из лишних глаз не найдётся даже горная коза, а затем отпустить и забыть. Дальше это действительно не его забота, лишь бы списать долг перед Принцессой Бездны.

Они продолжают ещё какое-то время говорить, обсуждать траву для кокосовых коз и даже перекидываются с пастухом о том загадочном зелье, оставляя для Цици ещё больше вопросов ответы на которые - строжайшая тайна самих Цисин, ведь кому как не великим гавани сей стоять за мифическим животным? Но им пора в путь, да и мужчину нужно оставить в покое, а вот если не поторопиться, то кто знает, возможно это их последний шанс посмотреть на козочек, пускай и спящих. А может какой непокорный козлёнок до сих пор не хочет ложиться в своём стойле и тоже хочет наблюдать это звёздное небо? Он снова предлагает Цици руку - девочку нужно отвести дальше. Девочку нужно отдать и забыть. Постараться забыть, хотя Тарталья уже знает, что в тот момент когда он останется один под этим нещадным небосклоном он сможет наконец кричать и бить кулаками о камни, там - где никто не увидит, там - где никто не услышит. Там, где он сможет выплеснуть всю ту ненависть, что скопилась внутри.

- Так что, давай поторопимся? Хотя бы одним глазком успеем увидеть кокосовую козу. Самую настоящую. - улыбка настолько живая, что её хочется разбить и никогда больше не видеть. - Главное, не разлей молоко. Оно ведь последнее на сегодня. Никогда не знаешь, когда снова сможешь попробовать. Верно? -

С уст его ни на секунду не сползает улыбка, пока за её стеклянной маской внутри всё клокочет, мечется и бурлит. Возможно, говорит себе Тарталья, ложь не так уж и плоха. Ведь мы Фатуи - гордые защитники Родины и носители слова Царицы, мы находимся на вечной войне и каждый наш шаг это всего лишь очередной звук тысяч ног в бесконечном марше к победе. А на войне - хороши все средства, которые не только позволят тебе выжить, но и победить. Но почему-то сейчас эта ложь не успокаивала Аякса, а наоборот, заставляла презирать самого себя всё сильнее. Это не битва, это даже не её жалкая пародия. В том, чтобы обмануть ребёнка нет ни чести, ни славы, ни сложности. Такая ложь не битва, а лишь мерзкое средство, словно одно из лекарств Дотторе, после которых даже огненная вода кажется сладкой. Наверное, Чайлду хотелось бы, чтобы сейчас это правда была лишь прогулка в поисках мифической кокосовой козы и ему уже хотелось уверовать в то, что та существует, а не является чей-то злой шуткой вокруг которой завертелось столько историй. Цици на вид так юна и невинна, что вся ложь в её сторону лишь напоминает рассказы сочинённые для Тевкра - о могучих одноглазиках, заводах игрушек и самой лучшей работы в мире. От этого даже на душе у монстра заскребут кошки, разрывая того изнутри.

Но снаружи Тарталья лишь мягко улыбается, разве что прерываясь на удивление, когда девочка протягивает бутылку обратно и просит сохранить. Проявляет к нему столько доверия, учитывая легенды как о самой козе, так и о её молоке, что ещё несколько секунд и Чайльд был бы готов порваться - сорвать с себя эту маску и унести её, защитить, как она защищал свою семью. Но всё же, между Цици и Тевкром была разница и ради кровных родственников он действительно был готов убивать. Но, наверное, если Царица прикажет избавиться от них... Он не задумается.

- Да, конечно. Пусть пока будет у меня. - лишь отвечает он девочке, убирая бутылку куда-то за пазуху, где она и до этого лежала дожидаясь своего часа. - Не волнуйся, я, конечно, знаю, что безопаснее всего ему будет внутри человека, но всё же пить его не стану. Я же не злодей. -

Они прощаются с мужчиной без лишних расшаркиваний и наконец-то снова идут вперёд, с каждым шагом уходя всё дальше от гавани и приближаясь к укромному месту в горах, где даже козы не смогут увидеть чего-то, чтобы затем блеять свои сказки. Её холодная ладонь в его почти такой же холодной руке не расстаются не на шаг, пускай это и не так удобно для самого Чайльда, который давно привык всегда быть наготове и в случае чего со свободными руками орудовать верным луком. Однако, он каждый раз задумываясь о том, что это лишь лёгкая детская прогулка расслабляется всё сильнее, пока внезапно чутким слухом не примечает движения где-то впереди, но Цици срывается почти тут же. Подстава? Засада? Неужели её Высочество Бездна всё спланировала заранее и настоящей добычей здесь была вовсе не маленькая девочка? Хоть и глупость, но вспоминая их встречу та наверняка захочет ему отомстить и сделать это не менее жестоко, чем он сам позабавился с Люмин. На пару мановений уголки его губ дрожат, а мягкая улыбка местами становится скорее жадным оскалом, пока воображение дорисовывает безумную картину возможного боя, но из кустов лишь выбегает кабан. Казалось бы самое безопасное, что могло бы появиться на этих дорогах и нагло насмехаясь над животным Предвестник прыгает вперёд, собираясь кувырнувшись в воздухе перескочить разбуженного клыкастого вепря. Но в последний момент что-то идёт не так, словно бы запинаясь о воздух или же обладай этот кабан глазом Бога ветра, Тарталья чувствует, что прыжок идёт не так и инстинктивно выпускает когти - у собравшихся в кулак рук появляются водяные лезвия по инерции разрезающие толстую шкуру в нескольких местах и погружаясь в мясо так глубоко, что сколько бы не осталось зверю бегать - он уже не жилец. Но Чайльд продолжает лететь и он далеко не кот, чтобы всегда мягко приземляться на свои четыре лапы. Одна лишь мысль - лишь бы не упасть на живот, лишь бы не разбить бутылку, сам даже не понимает, печётся ли он за кокосовое молоко или снотворное внутри. Пролетев и прокружившись Аякс всё же совершает последний манёвр, успевая подкинуть бутылочку с молоком в воздух перед приземлением, а затем перекатившись ловит её у ног малютки Цици. А потом лишь кратко смеётся, словно бы маленькому мальчику лишь не повезло.

- Знаешь, Цици, такими темпами молоко может и не дожить до того, как мы встретим кокосовую козу. Может всё же воспользуешься самым надёжным тайником? - он протягивает бутылку ей, а сам лишь хитро подмигивает и улыбается, словно предлагает ребёнку конфетку, пока мать отвернулась и о чём-то с кем-то ругается. - Да и хоть воздух тут прохладный, но я слышал что оно может быстро испортиться и хранить его сложновато. -

Смахивая со лба проступившие капли пота Чайльд крепко встаёт на ноги, продолжая протягивать Цици бутылку. В любом случае - условленное место уже за той горой, пройти всего ничего и ему будет удобнее нести спящего ребёнка, даже если этот сон омрачится некой искусственностью.

Чем дольше ты находишься в цирке - тем меньше хочется смеяться. Ведь временной простор оставляет столько места для мысли, что сложно не задуматься, если не отгонять проворные и острые крупицы, что так и норовят породить новую цепь причинно-следственных связей. Цици всё больше напоминает Предвестнику Тевкра - когда тот был совсем ещё маленьким почемучкой и задавал столько вопросов, сколько Аякс не смог бы выдать ответов. Пытливость ума, неординарные решения, жажда знаний - всё это лишь добавляло уверенности в том, что не смотря ни на что перед Тартальей живой ребёнок. Возможно более живой, чем сам житель Снежной. Но надвигающаяся пелена сумрака лишь напоминает о том, что в этот раз Аякс и правда злодей, который не сможет обмануть в своих намерениях ни других, ни себя - этот ребёнок лишь агнец на заклание Бездне.

- Расскажу тебе по секрету. - наклоняется рыжий Фатуи, приседая перед девочкой, чтобы оказаться с ней на равных и переходя на заговорческий, но добрый шёпот, какой не услышишь в дворцовых кулуарах, но всегда в общении родителей или старших братьев и сестёр по отношению к детям. - Самый надёжный тайник для всего вкусного - это твой животик. Ведь если что-то съесть или выпить, оно больше не пропадёт? А вот если прождать дольше, то кто знает. Говорят, что если выпить молоко кокосовой козы в день дойки, пока оно ещё свежее, то можно обрести мудрость схожую с самими Цисин или улучшить память. - после этого он лишь хитро подмигивает, а затем вставая аккуратно треплет её волосы, словно перед ним его маленькая сестричка.

Для маленькой Цици похоже всё это действительно важно - это нечто стоящее, как для самого Предвестника защита Родина и его семьи. И как и он, пытаясь ради своих целей исхитриться и выжать максимум, что из своего тела, что из своего духа, так и маленькая сестрёнка - сейчас мечется и мыслями, и телом в едином порыве - понять тайну кокосового молока и самого надёжного тайника. Как же спрятать его? Как сохранить его? Как продлить это маленькое чудо, на тот случай, если больше и не представится подобного шанса? И изобретательность Цици буквально оглушает Аякса, заставляя на несколько секунд замереть в удивлении, смотря как замороженный кабанчик практически превращается в настоящий работающий холодильник. Дети воистину цветы жизни - но в этот раз Чайльду поручено сорвать этот холодный цветок и всё, чего ему остаётся желать, раз сделка уже заключена - сделать это тихо и мирно, не доводя финал этой страшной сказки до кровавого сражения. Словно бы Тарталья впервые почувствовал мерзкий вкус того, что он не хочет сражаться. Он не хочет сражаться так и ради такого не готов ломать свои кости и вгрызаться клинками в чужую плоть. Это противно и мерзко. Отвратительно, что хочется прямо сейчас отвернуться, не смотря на ребёнка и врезать кулаком в вековую скалу, чтобы почувствовать боль и только боль, которая затмит через десятки ударов его больной разум, отрезая от ужасающей реальности в веренице кровавых всполохов, пока воздух пропитывается металлическим привкусом.

- Нужно спешить, Цици. Возможно, выпитое молоко наконец-то одарит нас мудростью кокосовой козы и покажет тайную тропинку, чтобы увидеть их? - он отворачивается и смотрит на условную скалу, а голос почти дрожит, почти падает до привычных холодных ноток, внутри всё крутит и почти застывает, словно внутри завертелся тот самый вестник стужи, но высасывает из него всю жизнь без остатка.

Лучший и ужасающий коктейль, который может попробовать человек - это смесь собственных эмоций. Особенно тогда, когда их вкусы так противоречат друг другу, что получившийся после взбалтывания напиток может довести даже не евшего человека до рвоты - вывернуть может не только пищей, но и собственными мыслями. Его мягкая улыбка уже готова треснуть по швам, разлететься на мельчайшие осколки, стать наконец-то кривым и разбитым зеркалом наконец-то в последний раз дрогнув исчезая во тьме надвигающейся ночи. Но Тарталья терпит, Тарталья продолжает улыбаться - маска, это главный атрибут Фатуи и она не должна упасть с него до самого конца представления, которое подходило к своему финальному акту. Ему было не по себе от того, что наконец-то Цици поверила ему в самую наглую ложь - всего ничего, нужно было лишь доиграть роль доброго дядечки, как тогда, когда Тевкр слушает о важных нюансах торговли игрушками и о сложности их производства. Аякса распирает от собравшихся эмоций - он одновременно ощущает триумф, когда маленькая девочка наконец-то открывает бутылочку с кокосовым молоком и начинает пить, но вместе с тем в этот же момент волки воют у него на душе, а кошки проводят своими острыми когтями вдоль самого сердца. Ему хотелось бы одуматься, выбить из её рук эту чёртову бутылку - наплести с три короба, что он учуял прокисший запах и похоже фермер что-то напутал или вовсе попытался их обмануть.

Но было поздно. Ставки сделаны - ставок больше нет. И после этого он идёт рядом с ней снова, чуть ли не плетётся, но не от того, что пытается сохранить ту же скорость и сильно не гнать впереди, а потому что ноги уже не слушаются. Он не хочет идти туда, куда ведёт её. Ему противна сама мысль о том, какое преступление он сейчас совершит. На глазах его, когда Цици тянет его за одеяния, девочка обращается Тевкром на несколько секунд и Аякс тут же вспоминает как уносил того в свою комнату, когда тот засыпал посреди долгих рассказов брата. Всё что он успевает - лишь подхватить Цици и смотреть вперёд, стараясь не ощущать ни единой клеткой своего тела ничего, лишь бы не увидеть себя со стороны и не увидеть её, маленькую спящую девочку, что уже стала заветным призом в этой жестокой игре. Снотворное подействовало - и это лучшее, что могло произойти. После всего этого Предвестник вряд ли смог бы сразиться с Цици, чтобы донести её до точки назначения так или иначе.

Шаг его тяжелеет, ноги словно дубовые, будто он пробирается сейчас не вдоль гор Ли Юэ, а провёл не одну ночь в походе сквозь северные тундры, глаза остекленели, а улыбка наконец-то слетела с лица. Маскарад окончен и маски сброшены после перехода Рубикона - отступать невозможно. Если уж Предвестник дал своё слово, пусть и в явном порыве страсти и адреналина, которые смогла подарить ему та битва и только она... Условленное место наконец-то простирается через ним и подойдя он лишь дожидается её появления. Дрожащими руками протягивает сонное тело и таким же голосом может произнести.

- Дело сделано, ваше Высочество. Моя часть сделки выполнена... -

Он старается не смотреть ей в глаза. Не смотреть сейчас на неё и не смотреть на маленькую девочку, что была предана в эту ночь. Мыслями он уже не здесь, а где-то далеко отсюда, но не дома - там показаться после такого он бы не смог. Не смог бы смотреть Тевкру в глаза.