Праздник фонарей из года в год забивал не только не небо мусором, но и Ли Юэ скверной.
Отвратительное зрелище, как на него не взгляни, и всегда приходилось заниматься уборкой этой грязи. Люди не виноваты в том, что так происходит, нет. Их память, мечты и надежды относятся к совсем другим вещам, к человеческим, мирским. Но их мыслями питаются другие. Паразитируют.
Бесчисленные, безликие, они прячутся до поры, а потом тянут свои тонкие руки из теней. Хватают Сяо за запястья, за лицо, закрывают ему глаза и беспрестанно шепчут в уши. Их много, всех этих мертвецов, и этот безмолвный хор не смолкает в праздничные дни ни на минуту. Сонм голосов сплетается не то в сеть, не то в кандалы или душащую верёвку, что цепко сидела на горле.
Спасибо, что без намордника.
Якса уходит от смертных как можно дальше. Ему не нравится их близость всегда, но личные предпочтения не имеют ничего общего с реальной угрозой, какую демон сейчас представлял для людей. Скверна отравляет, и слабая душа может треснуть, как зеркало. Всем известно, что разбитое зеркало - к несчастью, а что может быть более горестного, чем впасть в безумие и умереть после самой жестокой из милосердных смертей?
Может быть Сяо и хотел убивать как-то иначе, но не умел.
Те, с кем демон сражался, не заслуживали другого обращения. Они были бессмертны, коварны и одновременно с этим глупы. Мертвее мертвецов, тени архонтов превратились из личностей в убийственную грязь, полную жадности и злости, но никак не разума. Упадёшь в такую сразу с головой и не вернёшься. Никто не сбежит и спасения себе не вымолит. Якса был одним из таких безнадёжных, первым из всех, высочайшим повелением Властелина Камня поставленный разрушать уже разрушенное и убивать убитое.
Бесконечно бесполезное движение вперёд.
Скверна была опасна тем, что превращала всё, до чего дотянется, в марионеток. Они становились вещественным отождествлением отравляющих миазмов, боли и агонии поверженных, их руками, кулаками. Их возможностью зубами выгрызть себе дорогу обратно в мироздание.
Сяо был ищейкой, гончей, что чуял такие вещи за многие ли и всегда поспевал убить их ещё раз прежде, чем наступление перерастёт в полноценное восстание и вторжение. Спешил демон и сейчас, точно зная, где именно начался новый выброс: в спину ему мягко светил жёлтый свет фонарей, несущих к Селестии людские мечты, а в ушах ревела агония криков: истеричный смех, срывающиеся вопли боли и пожелания смерти.
Голоса убитых не замолкали ни на секунду.
Заключённые в пузыри своих щитов, маги бездны не смогли спастись от проклятия, если вообще его заметили. Фактически, теперь они были не выходцами бездны уже... кое-что значительно хуже. Две самые скверные, проклятые и зловещие силы объединись в одну: безмозглую, жадную и жаждущую только накрыть всё обозримое пространство страданиями и смертью ради собственной прихоти.
Худшее из зол заключалось в том, что эти куклы в скорлупе уже на кого-то нападали. Сяо пока не видел, кто стал их жертвой, но этому смертному сразу можно было выписывать билет в иной мир.
Побочный ущерб от войны, к сожалению, реально существовал.
Надев церемониальную маску, Сяо взлетел в ясное небо и обрушился на магов сверху. Их щиты для него никогда не были проблемой: беснующаяся сила анемо внутри яксы сплеталась с находящейся в нём же скверной и вылетала наружу обрывками энергии, похожей на бирюзово-чёрных бабочек, всё это создавало удары достаточно сильные, чтобы все трое марионеток потеряли интерес к своей первой жертве и переключили внимание на яксу.
В этом нет ничего нового, и демон продолжает свой танец, заставляя себя дышать размеренно и не сбиваться с ритма. Уворачиваться от ударов, если это возможно, игнорировать боль от пропущенных, от самого ритуала и его скверны, не думать о вкусе крови, что снова появился во рту.
Смотреть в оба, надеясь между всем этим заметить, где именно находится жертва магов бездны и постараться увести их в противоположную сторону, раз не получается убить быстро. Дать хотя бы шанс на спасение бегством.
Щиты магов крепче обычного. Очевидно, что напитанные скверной, они не стали сильнее, но контроль над собой потеряли и чужая воля заставляет их отдавать от себя больше. В эти щиты и удары - и скверна выпьет их, не оставив ничего, кроме оболочки. Примерно как люди, подняв нечто слишком тяжёлое или упав со слишком большой высоты, после испытывают боль в мышцах или вовсе теряют возможность использовать руки и ноги.
Тут вопрос в том, у кого выносливости больше.
Сяо знал свои лимиты и чувствовал момент, когда маску снять всё-таки необходимо для того, чтобы своей кровью не захлебнуться. Это была бы самая жалкая смерть - ещё менее почётно, чем просто не справиться и умереть с оружием в руках.
Якса делает это вынужденно, чтобы перевести дух. Приземляется на повреждённые камни руин чуть поодаль, чтобы дать себе лишнюю секунду на вдох и, наконец, замечает изначальную цель обезумевших магов.
Она была слишком маленькой, чтобы заметить сверху за всеми ударами, щитами и горячкой схватки. И слишком знакомой. Сяо едва не попадается в огненную ловушку, на секунду оторопев.
Цици.
Демону не обязательно было запоминать её имя, но оно навсегда отпечаталось в памяти, вместе с видом её безжизненного тела. Маленькая бледная девочка, которую он держал на своих руках в окружении других адептов.
Не думая не секунды, якса снова закрывает лицо маской и делает глубокий вдох - больно. Но вспоминать о смерти девочки было больнее. Видеть её в окружении осквернённых, прямо как тогда... Сяо с порывом ветра влетает между щитами и хватает Цици на руки.
Её, конечно, уже нельзя назвать полностью живой, но она хотя бы шевелится, а значит в сознании.
Демон сжимает зубы и скалится, глотая кровь, пузырями выступающую на губах. Он делает то, чего не очень хочет, но сейчас у него нет других идей и возможностей. Действовать надо быстро.
Сяо просто выкидывает Цици подальше в поле, в сторону Ваншу, надеясь на то, что она приземлится достаточно удачно для того, чтобы сбежать после.
Зомби слабо чувствуют боль, так что этот полёт она вполне перенесёт.

Внутри скорлупы обычно прячется нечто стоящее. Орехи, к примеру, очень показательная аналогия. Некоторые невероятно вкусны и полезны, из других делают ценнейшее масло или специи, что потом задорого продаются в других странах, преумножая богатства. Кое-какие могут быть лекарством.
За щитами магов бездны, как бы крепки бы те не были, находилось целое ничто, которое даже убивать было противно - настолько жалкие создания скрывались за этим поистине неприступным барьером. Их смерть немногое дала охотнику на демонов, но всё же карма, какой бы жестокой не была, награждала яксу за труды. Можно было вдохнуть, пусть и запах гниения. В голове прояснилось, хотя бы от боли у демона закатывались глаза и гудело в ушах.
Нефритовый Коршун, как верный товарищ, не позволил Сяо упасть. Провалиться во всю эту грязь и скверну, что тянула свои нити... вверх? Якса поднял взгляд, не понимая, почему миазмы ведут себя столь необычным образом и не слетаются к нему, как к своему излюбленному лакомству: и тут же перед ним расцвёл пурпурный цветок, сияющий в ночи гораздо ярче любого небесного фонаря.
Мышцы свело от напряжения, повисшего в воздухе, ладонь на древке копья против воли сжалась сильнее, больнее и совсем неправильно: пускай он был создан из нефрита, Коршун всё же обладал душой. Он был другом и напарником, с которым Сяо состоял в крайне доверительных и близких отношениях. Если бы не эти пурпурные токи, против воли искажающие движение тела, он никогда бы не вцепился в своё копьё так - как если бы снова рвал когтями улепётывающую добычу.
Сияние рассеялось, точно туман, открывая своё ядро: такое же гнилое, как и всё остальное, что сейчас бродило по долине. Пускай конкретно этого вида созданий Сяо раньше не видел, он мог легко распознать в нём ещё одного уроженца бездны. Такого же глупого, как умершие маги, к которым этот чтец, видимо, решил прийти на подмогу. Хотел устроить засаду, но сам попал в ловушку, и скверна за мгновение сожрала его, сочтя за более приемлемую цель, чем якса. Более удобный и послушный. Лёгкий в управлении - всё как древние архонты любят.
Ещё одна кукла, полная скверны, торжественная и высокая, как горный пик; он складывает руки перед грудью в жесте сакральном, почти молитвенном. Лица его не видно, только маска, как у самого адепта, но только если демон безмолвен в своём танце изгнания, то его противник напротив. Его голос мелодичен, как у проповедника, пусть слова и являются полной чушью: марионетка кажется величественной и возвышенной в сравнении с завоевателем демонов.
Кончик языка щиплет от застывшего в воздухе электро, его вкус горчит и встаёт поперёк горла, как лезвие внутри. Сяо на секунду прикрывает глаза, на миг выключается и расслаивается в этом сладком, гниловатом аромате и мелодике чужого речитатива, скованный. Мигает свет элементальной энергии охотника, точно неверный блеск свечи - глазницы маски, переливы анемо в волосах и на руке тухнут и зажигаются вновь: ярче!
Холодно.
Якса вздрагивает, как от отрезвляющего удара, и тут же отпрыгивает в сторону, чтобы не получить настоящий. Рычит и бесится: он видел настоящий гнев божий с небес и чувствовал на плечах своих его тяжесть, он слышал голос, что заставляет землю раскалываться надвое, а души смертных трепетать. Эта жалкая, ничтожная пародия, эта подделка, желающая казаться кем-то, кем не является!..
В ясные небеса взлетает Бог Гнева, нисходящим потоком обрушивающий свою ярость тысячей копий на недостойных больше сотрясать воздух своими словами.
Осквернённый чтец точно не замечает этих ударов, спрятанный не только в скорлупе своего щита, но и в ловушке чужой злобы, что с праведными эмоциями Сяо не имеет ничего общего.
Их злость он знает, сам был плоть от плоти ею: пожрал, давился и задыхался, но продолжал, ослеплённый жадностью и ненавистью. До сих пор слышит в ушах вопли, приказы и истеричные завывания, что в экстазе молят его ещё хоть раз отдаться в руки этого безумия.
Но адепт давно уже зол иначе.
Презрение, порождённое возвышенностью. Отвращение, взращённое божественностью. Омерзение, продиктованное знанием. Бешенство, вызванное болью. Эра эволюции для защитника якса прошла недаром: в страданиях, жестокости и боли он выковал нового себя и свой путь к трансцендентности.
Страдания исчезли. Остался только разум, заточенный яростью куда острее лезвия.
Это позволяет Сяо не только бить и уворачиваться, не только игнорировать боль от ритуала изгнания зла, но заметить, пусть и запоздало, что его цель имеет отметку, коей там быть не должно.
Талисман Фортуны, а вокруг самого яксы вьётся Вестник стужи.
Именно поэтому он так быстро включился обратно в реальность, благодаря её отрезвляющему холоду и тихому пожеланию удачи, что совсем не было слышно из-за раскатистых слов чтеца. В любом случае, и те и другие слова абсолютно материальны: Сяо чувствует их эффект на собственной шкуре.
Электро заставляет тело против воли конвульсивно содрогаться, пропускать вдох, заносит кровь в лёгкие, где она начинает разливаться и гневливо клокотать. Демон хрипло дышит тогда через рот, откашливаясь, и тогда кровь вылетает через оскал маски, но холодная удача, дарованная его крохотной спасительницей, успокаивает тело и дух.
Всё ещё можно продолжать - до тех самых пор, пока чтец из бездны не стирается с лица земли очередным схождением яксы с небес.
Больше! Противник повержен, но скверна осталась. Это змея, что ползёт в тени; это ядовитый туман, что разносится ветром; это чума, что никого не оставит в живых. Сейчас миазмы хотели прибрать к себе в рабство Цици, что взбесило Сяо сильнее всего остального за сегодня.
- Бесполезная... ничтожная... мерзость! Умри в забвении!
Якса не бил - уничтожал, до тех самых пор, пока ничего не оставил вокруг себя. Ни скверны, ни поверженных тел, ни собственных сил. Опустил копьё в последний раз и осел на колени, точно пропустив удар.
Коршун больше не сверкал, упиваясь боем, не переливалось сияние анемо в узорах на руке и в волосах, не было на лице маски Нуо. Был только якса, умытый собственной кровью и неспособный даже стоять.
- Ты, - Сяо кое-как вдохнул через рот, поворачиваясь к Цици. Он не мог понять, всё ли с девочкой в порядке, не ранена ли она? Всё время была здесь, где опаснее всего, а ведь могла на фонари в гавани смотреть!
«Плоховатый защитник в этом году из тебя,» - смех и вой в ушах срываются на истеричный визг, добавляя в происходящее ещё немного горечи.
- Молодец, - каждый вдох делать больно, слова какие-то слабые, рывками вылетают из груди. - Но... уходи скорее.

Отредактировано Xiao (2021-12-19 11:18:06)

Цици почему-то медлит и уходить не спешит. Может быть не услышала, как Сяо к ней обращается? Его голос... вообще звучал? Горло точно склеено кровью и звуки из себя якса выталкивает с трудом, каждый вдох превращается в целую работу над собой. Даже фиксировать взгляд на теряющейся в темноте девочке становится сложновато. Веки сами собой закрываются и всё, что хочется делать - это упасть лицом вниз и полежать так немного без движения, притворяясь мёртвым.
Демон не может себе этого позволить, пока рядом есть кто-то посторонний. Но всё-таки Цици слушается и убегает, исчезает в темноте. Если она не будет мешкать, то даже сможет успеть на праздник в гавани. И, конечно, забыть обо всём, что видела.
Сяо медленно склоняется перед пустотой в поклоне, упираясь лбом в камни. Закрывает глаза, опускает плечи и сжимает зубы сильнее. Старается не слушать тишину, что смеётся ему истерично, не замечать фонового шума искажённых голосов, смрада скверны и острой боли буквально в каждой части тела. Нельзя тут лежать просто так. Расслабляться тоже, но демон знает, что ему надо сначала перевести дух, хотя бы немного, мимолётно восстановить дыхание прежде, чем он пойдёт дальше.
Ночь молода, как и серп месяца в небе, защитник Ли Юэ только заступил на службу. Ему нужно сегодня побывать ещё во множестве мест и всюду принести кару, смерть и забвение. Он прекрасно знает это и чует уже, куда должен пойти дальше для выполнения долга. К вящему стыду своему и недовольству, не может подняться. Руки тяжелы, не слушаются яксу, сил в нём сейчас не больше, чем в младенце. Дыхание у демона слабое, а сам он мало чем отличается от поверженного и проигравшего, лёжа сейчас посреди места боя.
«Вставай,» - приказывает себе Сяо и упирается ладонями в камни, приподнимаясь едва-едва и падая снова. Вздыхает тяжело, сплёвывая кровь, и опять повторяет приказ. Сколько раз?.. Совсем немного, если уж честно, потому что якса заслышал шаги. Лёгкие и скорые, кто бы ни бежал, он торопился, и торопился к нему: пришлось пересилить себя и кое-как сесть, встречая непрошенного и нежеланного визитёра.
Цици остановилась напротив, очень близко, протягивая к самому лицу яксы... что-то? Сяо едва понимает происходящее, тихие слова девочки вместе со смыслом до него еле доходят. Моргает часто и чувствует тонкий и сладкий запах мяты, медлит.
С каким-то... ужасом, наверное, чувствует прикосновение ладони Цици к собственной щеке и делает над собой усилие, чтобы просто остаться сидеть без движения. Не отвернуться, не стукнуть по руке, не оттолкнуть подальше: в чём виновата она, пытаясь помочь? Ни в чём, конечно, кроме того, что ослушалась. Но разве же не за тем адепты ей второй шанс даровали, чтобы Цици имела право жить дальше и поступать, как считает нужным?
Сяо дёргается с непривычки, обычно для него прикосновения значат удар и боль. Крохотная ладошка девочки была холодной, но и только. И она пыталась помочь. Как именно перетёртая мята должна была уменьшить боль - вопрос конечно интересный. Насколько якса знал, на него лекарства смертных не действуют, подойдёт и не каждое созданное бессмертным, а мята... она вообще что-то делает?
Забавно думать об этом, пожалуй. О том, что от Цици веет холодом, и от принесённой ею мяты тоже, и в груди от этого точно постукивает что-то. Дёргает. Выбраться наружу что ли хочет?
Демон знает, как это бессмысленно, но помощь принимает. Потому, что ему очень больно, всё-таки, это думать мешает. Потому, что так быстрее всего будет, съесть мяту и снова велеть Цици уйти. Раз она сделала что хотела, раз помогла, то более её тут ничего не держит.
Ему кажется, что лёгкий и терпкий вкус листьев как будто заставляет отвлечься. Но дело, конечно, не в мяте, а в участии и чужой доброте, что давала поддержку и ободряла. В том, что уже прошло время достаточное для того, чтобы якса сам собрался силами и смог встать на ноги. Может быть недостаточно уверенно, но для начала сойдёт.
Стоит сказать Цици слова благодарности. Она сделала многое, чего не должна. Была достаточно храбра, чтобы оставаться подле демона во время боя со скверной и это достойно награды, пусть яксе и нечего ей предложить. Только... в том и дело - Цици не должна. Не должна помогать ему и вообще здесь находиться. Не её это забота и не её бой. Не для того смертная была воскрешена и отправлена обратно в мир. Она вообще не должна даже знать о том, что Сяо делает. Что он существует.
Во всём этом утешить может только то, что Цици, как носитель адаптальной энергии, не подвержена безумию от скверны, и в целом не пострадала ни телом, ни разумом, хотя всё время рядом была.
Или всё-таки немного пострадала? Учитывая... мяту. Сложно сказать.
- Я велел тебе уходить, - якса вздыхает сдержанно. - Гавань Ли Юэ вон там.

Сяо довольно плох в том, что называется чувствами, до сих пор. Вроде бы и успокоился с тех пор, как адептом стал, вроде бы и научился словами пользоваться, воды с тех пор много утекло, а времени - ещё больше. Всё равно каждый раз дискомфорт, всё равно каждый раз якса напрягается думая о том, что происходит нечто неправильное. То ли запретное, то ли просто не для него созданное. Он привык испытывать гнев и ярость, привык упиваться боем. Привык к боли. Эти эмоции Сяо вполне мог назвать своими, но остальные желал бы вернуть туда, откуда они пришли.
Цици заставляла испытывать беспомощность.
Это старое ощущение, которое Сяо, к своему прискорбию, знал очень хорошо. Знал ещё с тех пор, когда ещё толком говорить не умел, когда ещё названия этой эмоции дать не мог. Знал это чувство и очень его не любил, как и всякий, кто привык держать ситуацию в своих руках. Как всякий, кто не любит возвращать воспоминания о прошлом.
К беспомощности примешивалась усталая такая ненависть к себе, что делала всё это самой противной на вкус вещью в мире.
Единственное, что он мог - это просто смотреть. Как девочка наклоняется к траве и водит по ней ладонями, стирая его кровь с кожи. И как после проводит лезвием меча по ладони черту, обнажая кровь собственную.
Демон знает, что Цици будет делать, зачем вокруг себя создаёт холод и обещает, что ему станет лучше. Она не врёт, потому что не умеет, даже если захотела бы. «Желание» вообще очень важная составляющая того процесса, что девочка начала. Если бы его мнение имело вес сейчас, то Сяо бы пожелал, чтобы Цици не делала этого. Но его не спрашивали, а он права не имел ей что-то запрещать.
Просто сидел и смотрел.
Демон знает, что она сейчас берёт кровь из себя, отдавая ему собственную энергию ради исцеления. Знает и принимает это с внутренним напряжением - ещё большим потому, что всё-таки принимает. Ничего не делает и не говорит, просто наблюдая из-под опущенных век за тем, как затягиваются раны и уходит боль. Как становится легче дышать, как возвращаются силы и пропадает усталость.
С неприязнью к себе Сяо вынужден признать, что он обязан принять от Цици этот подарок, потому что его долг всё ещё не выполнен. Конечно, конечно же он мог бы обойтись и без её помощи, как и сотни раз, что до этого, не в первой ему, но... это всегда было сложно. Это всегда был дополнительный танец на грани своих лимитов, а позволить себе умереть якса не мог. Он ещё не выполнил контракт с Властелином Камня - не важно, что тот бессрочный - он ещё не истребил всё то зло, что поклялся.
Не имеет права Сяо умирать, зато очень даже ему позволено ночь от ночи неустанно вести бой.
Он чувствует вину за то, что принимает эту помощь.
- Ты очень мне помогла, - якса плох в том, чтобы выражать благодарность, но он пытается сделать это, как умеет. - ...отличная работа.
Это правда, Цици справилась великолепно, выше всех похвал, что можно было вслух озвучить. Уместны ли тут вообще слова? И если да, то какие? Сяо не знал. Не был уверен. Говорил ровно то, что думает, сокрушаясь - он не был так хорош в речах, как Властелин Камня, но очень хотел выразить чувства искренне.
- Но ты немного перестаралась.
То ли это небольшой укор был, то ли замечание на будущее, якса сам не смог бы сказать, что имел ввиду. На самом деле он не хотел бы допустить того, чтобы Цици вновь пришлось делать нечто подобное. Видно же, что такие техники даются непросто. Никогда и никому такое просто так не давалось.
Она, конечно, вольна выбирать, что делать, но жизнь дана не для того. Охотник на демонов знал это точно.
- Я отведу тебя в безопасное место. Там тебе помогут, - Сяо поднялся на ноги и подошёл к девочке, чтобы взять ту на руки, а потом посмотрел в сторону башни Ваншу. Постоялый двор сиял издали пригласительно и многие соблазнялись этим светом. Даже те, кому там вовсе рады не были.
- А по дороге поправим баланс твоей ци, - хиличурлов в долине Гуйли для этих нужд было как грязи.

Как бы не пытался якса не смотреть, он всё равно видит каждый фонарь на ночном небе, видит отчётливей, чем любую звезду. Слышит он все желания, что людские сердца несут, слышит так явно, как если бы каждый человек ему озвучил его лично.
Это тяжело.
Демон не из тех, кто может выполнять желания, даже самые казалось бы простые, оттого мольбы жителей гавани в два раза сложнее слышать. Но Сяо знает, почему это происходит. Пусть он и не несёт за собой процветания, пусть не дарует благословлений, он всё-таки может дать людям кое-что.
Завтрашний день. Надежду. Ясное небо, в которое они из года в год будут запускать свои фонари.
Потому он и видит их, потому он слышит просьбы, что внутри душ человеческих. Это связь. Обещание, которое он дал Властелину Камня. Не только ноша, но и стимул. То, что никогда не было простым, но и сложным тоже.
И именно поэтому Сяо не мог медлить. Он был благодарен Цици, но ему нужно было охранять не только её, а весь Ли Юэ - со всеми его желаниями, надеждами, стремлениями и чаяниями. Он был готов проводить девочку немного, позаботиться, насколько это было возможно, но не более того. Может быть и хотел сделать что-то больше, но... дело даже не в том, что не мог.
Это не было нужно.
Цици кланяется ему, проявляя почтение, может быть даже искреннее, а после теряет к яксе всякий интерес. У неё свои дела и занятия - пусть она фонарь к небу не запускала, но зато озвучила вслух. Дневник потеряла, и это было важнее всего. Важнее слов адепта о том, что здесь оставаться опасно, важнее того, что ночью по пустырям никому бродить не следует, даже в ночи гораздо спокойнее этой.
Желание очень простое, настолько, что Сяо может его выполнить - он заметил на земле под деревом разбросанные стеклянные колокольчики и, подняв взгляд выше, увидел в кроне дерева корзинку, из которой они должно быть выпали. Должно быть это и есть то, что Цици ищет.
Немного времени у него всё-таки есть.
Быстро забирается вверх по стволу цуйхуа до вершины и выпутывает из веток корзинку, в которой есть небольшая книжка, каким-то чудом никуда не улетевшая, и немного всё тех же цветов. Пропажа нашлась, якса спрыгивает на землю, сразу же оказываясь возле Цици, прочёсывающей кусты в поисках.
- Мне пора идти, - Сяо присел перед девочкой на одно колено, протягивая ей корзинку с дневником. - Ты тоже здесь не задерживайся.
Демон против воли оборачивается на мгновение, чувствуя, как у него мало времени. Сильно меньше, чем он думал. Падшие архонты никого не ждали, распространяя миазмы скверны настолько активно, насколько могли, и было бы хорошо уже начать вбивать их обратно туда, откуда они вылезли.
Но нужно ещё буквально мгновение.
- Если... если ты будешь в опасности, если будешь при смерти, попадёшь в беду, если монстры захотят разорвать тебя на части, - он внимательно и серьёзно смотрел девочке в глаза. - Позови меня по имени. Адепт Сяо. Я приду на зов.
Цици выглядела очень самостоятельной и должно быть могла постоять за себя, но якса сомневался в том, насколько хорошо она могла бы это сделать, столкнувшись с чем-то вроде сегодняшних магов бездны. И, пусть это и не очень много, он предпринял кое-что для того, чтобы она не столкнулась с этой опасностью в одиночку.
После этого демон поднялся на ноги и исчез в сплетении всполохов анемо и скверны. Отправился туда, где вновь требовалось продолжение его тысячелетней битвы.

Отредактировано Xiao (2022-02-08 11:26:27)