– Прошу вас! Нет, умоляю! – мужчина театрально прижал руки к груди, готовый в любой момент припасть на колени, ловко соскользнув с ажурного стула у небольшого столика кафе на мощеную площадь, лишь бы убедить исполнительницу присоединиться к предстоящему выступлению.

Вивьен прикрыла глаза, отсчитывая бревис паузы, пытаясь найти в себе силы для более решительного отказа. Палец уперся в ручку кофейной чашки, а в голове, подобно оркестровой распевке инструментов, звучало тысячи мыслей, что так и норовили перекрыть одна другую своим мотивом и звучанием.

Браться за ноты неизвестной постановки за несколько дней до выступления – в высшей степени неразумно. Даже если бы труппа обладала камерным оркестром с идеальным звучанием, это не решало проблемы сыгровки первой скрипки и исполняющих вокальные партии актеров. К тому же, если у коллектива не было никаких музыкантов, они наверняка собирались воспользоваться помощью театра «Эпиклез» в предоставлении дежурного оркестра, а значит, не было необходимости настаивать на участии самой Вивьен в этой постановке.

К тому же, пусть девушка относительно смирилась со своей утратой, но выходить на сцену после катастрофы, что обрушилась на Фонтейн, еще не решалась, понимая, что внешнее спокойствие не более, чем ровная гладь глубоких вод, в которых сильные течения живут своей жизнью.

– Месье Ловик, я понимаю вашу настойчивость, но все думаю, что Вам лучше…  – Виви говорит спокойно, негромко, лишь чуть-чуть приправляя свой голос мягким увещеванием, пытаясь тем самым сгладить острые углы своего отказа. Солнечный луч, отраженный открывшейся створкой окна, скользнул по руке девушки, заставляя ее всего на секунду сбиться с ритма, словно бы в этом прикосновении солнца она почувствовала что-то родное и знакомое.

– Мадмуазель Дюрей, я понимаю, что прошу Вас о многом, – пусть собеседник и выглядит поникшим, словно бы вступившим мелодией в quieto lacrimoso, но голос его звучит еще более уверено и упрямо, чем до этого. – Но это действительно важно! Ваша игра, ваше звучание – то, что поможет постановке донести идею до зрителя! – Восхищение столь яркой целеустремленностью отзывается в душе музыкантши, и она только коротко качает головой, решая вместо ответа сделать небольшой глоток кофе, прежде чем еще раз обдумать сложившуюся ситуацию.

Мужчина не мешает, отвлекшись взглядом, словно бы увидев что-то из ряда вон выходящее. В привычном звучании города не слышится ничего, что могло бы иметь значение для девушки, и потому она позволяет себе погрузиться в мысли da capo.

… Впервые Вивьен столкнулась с Ловиком совершенно случайно несколько дней назад. Девушка шла в мастерскую часовщика, желая забрать отданные еще с месяц назад Айрис на починку часы, когда услышала полный горести и отчаянья крик возле Гильдии искателей приключений. Полноватый мужчина в парадном сюртуке буквальным образом хватался за голову, умоляя Катерину помочь ему. И пусть картина была не нова, – о, скольких настигало разочарование перед зданием гильдии, когда заказчики узнавали о том, что их желаниям не суждено сбыться, – но прозвучавшие скорбные слова «Ее музыка» и «Выступление должно состояться» словно заколдовали Виви, и та, почти не робея, поинтересовалась в чем же было дело.

Узнав о проблемах со здоровьем ведущий актрисы а так же о сложностях, с которыми столкнулась труппа, пытаясь поставить свое представление, Дюрей совершенно бесхитростно предложила свою помощь, обещая поспрашивать среди знакомых артистов, желает ли кто-то поучаствовать в постановке, но ее имя возымело совсем не тот успех, о она котором думала: узнав, что перед месье стоит «та самая Дюрей из дуэта исполнителей», он свято уверовал, что сам Верховный Судья и великий Архонт ниспослали ему эту встречу, и что мюзиклу не хватает именно этого исполнителя…

Виви коротко и совсем незаметно вздохнула, не зная, смешная это реприза или все же грустная. Пусть еще пару месяцев назад подобная слава своего имени ее обрадовала бы, но сейчас она была не та самая, ведь и дуэта Дюрей больше не существовало. Едва-едва свыкнувшись с пустотой собственной квартиры, девушка словно бы заново училась ходить и дышать, боязливо и аккуратно касаясь инструментов, словно бы не зная, что желает играть, о чем мечтает рассказать через музыку и звучания. И остались ли эти мелодии в ее душе?

– Леди Фурина, какая честь! – Ловик все же ускользает со своего места, оставляя Вивьен удивленной и непонимающей, поднимающейся со своего места скорее вопреки, чем осмысленно. – Позвольте засвидетельствовать Вам свое почтение! Ах, это знак, мадмуазель Дюрей, уверяю Вас! Наша постановка и ваша музыка непременно станут достойны самых высоких похвал! К слову, леди Фурина, Вы не заинтересованы в работе актрисы? Быть может, даже небольшое камео или, если пожелаете… ведущая роль? Ах, понимаете, наша труппа сейчас в непростом положении… – Ловик, изрядно потея, чувствуя жар летнего солнца и обжигающее сияние славы Дивы Фонтейна, все же не отступал своего, пытаясь всеми силами добиться, чтобы постановка увидела свет.

«Что так гонит его?», – мимолетно подумала Вивьен, прежде чем присесть в изящном реверансе, приветствуя кумира всех музыкантов и видных деятелей искусства:

– Леди Фурина, это честь для меня встретиться с Вами, – Виви беспокоится, не растрепались ее волосы, не слишком ли простое ее платье; не слишком ли она беспечна и самонадеянна, так просто обращаясь к леди Фурине?