Список утверждённых аудиенций, особенно на время проведения Сюбун-но-хи, был огромный. Пришлось сокращать его, жёстко и хладнокровно. Кое-где даже жестоко. Предпочтение сёгун отдал на этот раз тем, кто приехал издалека, и почти всё время принимал иностранных гостей, рассудив, что иназумцы смогут найти ещё время зайти в Тэнсюкаку, раз есть такая нужда, а вот из Фонтейна сюда плыть далековато.

Именно из страны гидро были сегодняшние гости, одного из которых и вовсе не желали пускать в высочайшие залы господина Наруками. Дайнагон, утверждавший списки и частично сам принимающий гостей от лица сёгуна, вовсе вслух возмутился поданому прошению и едва не велел вышвырнуть наглеца если уж не из страны, то хотя бы с Наруками на Рито, но Рэй, вдруг зацепившись за знакомое имя, остановил своего человека и приказал не просто пустить его, а встретить как подобает самых благородных гостей.

С тщательно скрываемым удивлением дайнагон сделал, как было велено.

Адам Валентайн был не просто беззвучной вспышкой в памяти. Это было скорее олицетворение всего плохого, что Рэй сделал тогда, в прошлой жизни, и одним из памятников этому было мёртвое, но всё ещё величественное тело Вечного владыки сокровенной мудрости. Немым укором он высился позади Тэнсюкаку, и каждый взгляд в окно напоминал о собственных ошибках.

Что же привело создателя этого инженерного чуда к электро архонту?

Заглядывать в мысли к Валентайну и узнавать всё наперёд не хотелось, почему-то Рэю казалось, что он там испачкается. И посему Наруками Кансэй просто ждал, когда тот сам придёт в приёмный зал и войдёт... но тот отчего-то задерживался.

«Ни до, ни после него в этот час никого не назначено», — сёгун с лёгким то ли удивлением, то ли разочарованием смотрит на двери, которые отделяли его от Адама. Да, там отдельная комната со свитком-напоминанием о правилах приличия в присутствии Вечности, но ведь этот инженер грамотный достаточно, чтобы прочесть в самом конце фразу «входите, когда будете готовы»! Неужели он так оробел, что забыл цель своего визита сюда?

Потерять терпение окончательно Рэй всё-таки не успел, дверь отворилась, и посетитель вошёл внутрь. Ровно такой, каким его запечатлела совершенная кукольная память: наглый, не ведающий приличий, шумный и смехотворный в своём напускном величии. Что же, стоит отметить, он хорошо держится после всего произошедшего!

Рэй сидел в главном приёмном зале на возвышении позади расшитых грозами и ёкаями ширм, за его спиной возвышался резной, золочёный и лакированный грозовой барабан. Их с Адамом разделяло около двух метров, что считалось достаточным для соблюдения приличий расстоянием.

— Ну-ка, ну-ка, кого я вижу, — улыбнувшись, Рэй сложил веер о ладонь, перестав закрывать им лицо, и чуть улыбнулся, глядя на человека сверху вниз, как пристало богу. — Какой же мудрости ищет у электро архонта фонтейнский учёный Адам Валентайн?