Genshin Impact: Сказания Тейвата

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Genshin Impact: Сказания Тейвата » Эпизоды прошлого » [493] Дом Забот


[493] Дом Забот

Сообщений 1 страница 8 из 8

1

[html]
<link rel="stylesheet" href="https://cdnjs.cloudflare.com/ajax/libs/font-awesome/6.5.0/css/all.min.css">
<link rel="stylesheet" href="https://forumstatic.ru/files/0014/98/d3/32669.css">
<div class="ep-container">

  <!-- ИЗОБРАЖЕНИЕ СЛЕВА -->
  <div class="ep-img" style="background-image:url('https://i.gyazo.com/8c1684a6c4333082cc7c9b29733f5b4f.png');"></div>

  <div class="ep-content">

    <!-- НАЗВАНИЕ ЭПИЗОДА -->
    <h2 class="ep-title">Дом Забот</h2>

    <!-- ОПИСАНИЕ ЭПИЗОДА -->
    <div class="ep-description">
     Совсем юный Тигнари стоит перед трудным выбором, и Кави с его добрым сердцем оказывается рядом в нужный момент. Иногда помощь одного человека может стать настоящим божественным чудом.
    </div>

    <div class="ep-section ep-meta">
      <!-- МЕСТО -->
      <div><i class="fas fa-map-marker-alt"></i>Сумеру, Академия</div>
      <!-- ДАТА -->
      <div><i class="fas fa-clock"></i>493 год</div>
      <!-- МУЗЫКА -->
      <div><i class="fas fa-music"></i><a href="https://www.youtube.com/watch?v=wAARCl77v94">OST</a></div>
    </div>

    <!-- ТЕГИ -->
    <div class="ep-section ep-tags">
      <div class="ep-tag">личное</div>
      <div class="ep-tag">Академия Сумеру</div>
      <div class="ep-tag">комфорт</div>
      <!-- при необходимости можно удалить или добавить ещё -->
    </div>

    <!-- ИГРОКИ -->
    <div class="ep-section ep-characters">
      <div><i class="fas fa-user-friends"></i><a href="https://genshintales.ru/profile.php?id=289">Кави</a>, <a href="https://genshintales.ru/profile.php?id=194">Тигнари</a></div>
    </div>
  </div>
  <!-- ИЗОБРАЖЕНИЕ СПРАВА -->
  <div class="ep-img" style="background-image:url('https://i.gyazo.com/e05033483245f598a83559f2f0cdd519.png');"></div>

</div>
[/html]

+2

2

Из дверей лекционного зала пахнуло прохладой — смесью мраморной крошки, тонкой пыли книжных страниц и лёгкого настоя горького кофе, что всегда уважался и студентами, и преподавателями. Тигнари вышел последним. Не потому что задержался по делу — скорее, наоборот. Он слишком долго колебался у порога.

Ступив за пределы зала, он замедлил шаг, почти остановился, и будто завис между двумя импульсами. Его уши — пушистые, остро заточенные — дрогнули и прижались к голове. Он косился в сторону кафедры, где преподаватель уже что-то собирал в сумку, и всё тело Тигнари выдавало желание подойти, сказать хоть что-то, пусть даже глупость. Но точно так же — вся его суть вопила: бежать, пока не поздно, пока слова не вылетели слишком спонтанно.

Так он и остался стоять прямо на пути, где уже высыпала толпа студентов постарше — высокие, решительные, они обсуждали что-то друг с другом, не глядя по сторонам.

— Эй, подвинься!
— Осторожнее, малыш!
— Смотри, куда идёшь…

Тигнари вздрогнул от толчка в плечо, потом кто-то задел его рюкзак, и он пошатнулся. Берет, не слишком надёжно сидевший между ушей, слетел, описав в воздухе кривую дугу, и исчез в потоке ног, голосов, запахов бумаги, духов и сухих трав.

— Мо… моё… — пробормотал он, но в шуме никто не услышал.

Скрипнув зубами, он нагнулся, нырнул в гущу, как зверёк в заросли, начал пробираться между чужих ног, стараясь не попасть под подошвы. Его отталкивали ненароком — плечом, локтем, одним даже каблуком в бок. Уши прижались ещё сильнее. Хвост, обычно расправленный и живой, теперь тянулся сзади, приглушённо волочась по камню, как отрубленный.

Берет нашёлся у самого края ступеней — затоптанный, но целый. Тигнари поднял его, крепко сжал пальцами, но так и не смог сразу выпрямиться. Казалось, будто он стал крошечным, мельче всех, кто был рядом. Невидимым.

Он выскользнул за колонну, через арку, туда, где понижением шёл путь к тихому углу Академии — к месту, где арка с тонкой резьбой обрамляла фонтан, переливающийся тонкими струями. Под сенью смоковниц стояла простая каменная скамейка, немного прохладная на ощупь даже в полуденное тепло.

Он сел на неё, как опадает лист: медленно, тяжело, со звуком, которого почти не слышно.

Берет лёг ему на колени. Тигнари меланхолично отряхивал его, стараясь не думать, но мысли всё равно лезли. Он стряхивал воображаемую пыль, будто мог стереть и неловкость, и раздражение, и это противное чувство, когда сам себе мешаешь.

— Ну вот, — тихо буркнул он себе под нос, больше в воздух, чем в адрес кого-то. — И зачем я вообще…

Слова повисли в звоне воды. Хвост безвольно лёг рядом на лавку. Уши тоже опустились, будто даже они хотели спрятаться в ворот мантии. Впервые за много дней Тигнари не знал, что делать дальше. И это злило его куда сильнее, чем любое столкновение.

[icon]https://upforme.ru/uploads/001b/5c/7f/331/538881.png[/icon]

+1

3

Сердобольный ветер садов Разан сочувственно пошевелил зеленью вокруг приунывшего студента, а потом для верности вздохнул совершенно по-человечески. И ещё раз, с тихим кряхтением первого за долгое время движения.
— Прости, братец, я не хочу тебя напугать. Но будет ещё более неловко, если ты хотел поведать что-то воде, а тут я уши грею.
Мягкий голос ветра без насмешки выражал обеспокоенность. Да и сам он вскоре показал голову справа от каменного сиденья лавочки. Вполне человеческую голову с россыпью золотистых волос, кое-как собранных в небрежную косу, рубиново-красными глазами и приязненной улыбкой.
Ветки кустарника, тесно обнимающего беседку, Кави шевелил нарочно, чтобы дать о себе знать, но не был уверен, что струи фонтана не заглушат его, и потому решил показаться.
Теперь, рассмотрев младшекурсника снизу вверх до самых ушек, архитектор примирительно показал раскрытую ладонь, из-за чего чуть не потерял равновесие, сдул с носа выбившуюся прядку и приставший к ней листок, и посмотрел на младшего чуть более пристально.
— Если обещаешь, что передашь тайну лишь достойному преемнику, лезь сюда.
И Кави исчез, оставив младшему пространство и тишину для решения что ему сейчас нужнее: одиночество для грусти или тайна за зелёной завесой.
Архитектор был почти уверен, что младшекурсник пойдёт своей дорогой, поэтому когда тот показал свою настороженную мордочку по эту сторону кустов, картина ему предстала мирно-рабочая. Изгиб террасы здесь образовал узкий кармашек, с одной стороны укрытый зелёной оградой, а с другой — корой вековечного Древа и балюстрадой висячего яруса. Можно было бы сказать, что всё пространство покрыто травой, если бы сейчас оно не было наполовину покрыто листами бумаги, заботливо прижатыми от разлетания где чернильницей, где книгой, где беретом с серебряной бляхой Кшахревара, а где и просто подходящим камнем. Над упорядоченным хаосом царил старший студент с планшетом на сложенных бабочкой коленках, небрежно выводящий на бумаге столбец цифр.
Впрочем, стоило лисо-пареньку появиться, писчие принадлежности он тут же оставил и, улыбаясь радостно, точно младший очень его обрадовал, принялся собирать часть листов в одну стопку, чтобы освободить достаточно места для второго обитателя тайного закутка.
— Отсюда лучший вид на луга Вишудхи. Наверху ему мешает крона Священного Древа, а здесь всё как на ладони, хоть тки ковёр глазам на радость. И тихо большую часть дня, никто не хлопает книжкой всякий раз, когда самая робкая из мыслей показывается на свет сознания. Зови меня Кави, юный искатель мудрости.
Вплетя представление в речь той же нитью без зазора, Кави из своей позы умудрился изобразить подобие поклона с рукой у сердца. Небрежность его при этом не была снисходительностью к младшему, в большей степени это было панибратством партнёра по таинству.
Таинство искать уединение в переполненной молодостью и любопытством Академии — материя сложная, объединяющая не хуже фундаментальных вопросов натурфилософии. Кави хотел верить, что перед ним один из таких искателей.

[status]кашевар[/status][icon]https://i.imgur.com/WrXRRfy.png[/icon][lz]волшебство созвучий слов[/lz]

+1

4

Сначала из густой зелени показались уши — настороженные, высоко приподнятые, улавливающие каждый звук и движение в пространстве. Они чуть дрожали — то ли от ветра, то ли от внутреннего напряжения. За ними, с осторожностью и какой-то звериной грацией, показался сам Тигнари. Он выглянул из-под ветвей, будто пробуя чутьём — безопасно ли идти дальше.

Мальчик задержался всего на мгновение, позволяя глазам привыкнуть к свету тайного уголка. Увидев, что пространство и впрямь принадлежит лишь им двоим, он, немного пригнувшись, проскользнул под ветвями и ступил на мягкую траву — беззвучно, как ходил лишь в ранние годы в лесу.

Зелёный свет пробивался сквозь листву, отражался в книгах, в чернильнице, в металлическом отблеске бляхи на берете. Всё в этом месте казалось живым, как будто дыхание Древа касалось его даже здесь, в низком шепоте ветра и ровном, спокойном ритме окружения. И всё же, среди этого — аккуратный беспорядок бумаг, строгие линии цифр, плотный запах чернил — Тигнари ощущал чужую для себя среду. Старшую. Сложную. Интересную.

Он осторожно подошёл ближе, бросил быстрый взгляд на Кави, потом — на выложенные листы, и только после этого аккуратно присел на самый край освободившегося места. Его движения были сдержанными, будто каждое имело значение, которое должен заметить старший студент.

— Спасибо… за доверие, — тихо сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. В этом благодарственном поклоне чувствовалось нечто большее, чем просто вежливость — почти трепет перед тем, что его пустили туда, где другие, вероятно, не бывали.

Он выпрямил спину, сложил лапы на коленях и произнёс с осторожной серьёзностью:

— Тигнари. Второй курс Академии, Амурта.

Произнеся это, он на мгновение отвёл взгляд, будто проверяя, не выглядело ли это слишком важно. Но тут же поднял глаза и посмотрел вперёд, за балюстраду.

Луга Вишудхи раскинулись перед ним, как ткань, расстелённая на ладони мира. Плавные линии, трепет листвы, лёгкий ветерок, уносящий пыльцу. Всё это было ему знакомо, но отсюда — отсюда оно выглядело иначе. Полнее. Тише.

— Здесь очень красиво, — сказал он чуть тише, почти не к Кави, а просто вслух. — Как будто… дышать легче.

Он замолчал. Несколько секунд сидел молча, уши медленно опускались чуть ниже, отражая ту самую редкую тишину — не вынужденную, а выбранную. Но он чувствовал: нельзя просто так уйти в молчание. Это было бы грубо. Неправильно. Он собрался с духом и спросил, мягко, почти осторожно:

— А вы… что здесь делаете? Это… наблюдения? Или какие-то чертежи?

Он не приблизился — держал границу, как положено. Но в его голосе звучало уважение, искренний интерес, и, может быть, даже лёгкая надежда на то, что ему позволят узнать чуть больше. Хвост шевельнулся вбок, едва заметно, как запятая в конце строки, за которой хотелось бы ещё одно продолжение.

[icon]https://upforme.ru/uploads/001b/5c/7f/331/538881.png[/icon]

Отредактировано Tighnari (2025-05-23 13:42:16)

+1

5

Пока младший осваивал незнакомое пространство, Кави успел выписать столбик расчётов до конца и до середины провести кончиком пера с самой верхушки, проверяя себя, пока всё построение не выветрилось из головы с разговором о красотах любимого края. Потому он приподнял палец, указывая Тигнари подождать ответа, а заодно ненамеренно позволяя полюбоваться на широкий браслет с выбитыми созвездиями южного неба. Недолго, студент Амурты вряд ли смог бы назвать все семь без дополнительных занятий на Ртавахисте; уже через минуту Кави удовлетворённо кивнул сам себе и забросил планшет к остальным бумагам.
— Мы же товарищи по учёбе, изумрудный принц лесов Тигнари, оставь своё «вы» для кого-нибудь солидного, кому оно по мерке. На мне оно будет болтаться как халат достопочтенного господина Хирзада, да не оскудеет его стол, — и Кави посмеялся, представив себя в три оборота замотанным в чужое платье, а потом потянулся за одним из дальних листов бумаги. — Вот, посмотри. Это дельта реки Сумеру и Порт Ормос. Настанет лето, и мы поедем туда, чтобы спроектировать расширение и модернизацию порта, чтобы торговцы и рыбаки не мешали друг другу, а путешественников встречали не только остов древнего дерева, но и человеческие условия. Только прежде, чем мы увидим его по-настоящему, немало работы можно сделать здесь, а к морю привезти уже не голый энтузиазм, а более или менее подходящие возможности. Видишь?
Кави протянул Тигнари схематическое отображение расколотого рекой пня в окружении структурированного хаоса цифр под скупыми пометками. «Монштадтская бригантина 34м», «глубина свай ~», «камень», «дерево», «грузы | пассажиры | промысел | инфраструктура» несколько быстрых рисунков с кораблём, арбоы, погрузочным устройством, домом. Сразу за одним листом последовала карта дельты с протянутой в море рукой, держащей на ладони порт-ормосский маяк, россыпью домов на берегу и нарисованными поверх областями застройки на склонах с предполагаемой численностью поселенцев несомненно должного вырасти города.
— Чем больше сделаем здесь, тем вероятнее на месте поймём, что на самом деле будем делать. Ни одна спонтанная идея не приходит на пустое место.
Закончив объяснение так, Кави со сладким хрустом потянулся, закинув руки за голову, вздрогнул, поёрзал на месте, уставившись в пространство. Запустил руку под себя и вытянул лепесток Акаши.
— А я всё думал, отчего нога так затекает, — снова посмеялся архитектор и небрежно забросил так и не включенный терминал в кучу к своим вещам. Ноги пришлось распрямлять с полным страданий лицом человека, атакованного муравейником, но свобода вытянуться того стоила. — Ну как? Ослабли ли узлы на твоей шёлковой душе, принц лесов?
Натянутый как жила на домре младший и правда перестал нервно прядать ушами. То торчащие двумя сторожевыми башенками над макушкой, теперь они разошлись чуть в стороны, придав Тигнари вид донельзя милый.
Но вдруг волнение его не просто из-за вдруг оказавшейся слишком низкой оценки или несданного вовремя реферата?

[status]кашевар[/status][icon]https://i.imgur.com/WrXRRfy.png[/icon][lz]волшебство созвучий слов[/lz]

+1

6

Тигнари сосредоточенно наблюдал, как перо в пальцах старшего студента доводит линию до конца столбца — и только тогда опустил взгляд. На поднятый палец он отреагировал мгновенно: сдержанным кивком, замиранием в движении, будто дожидался разрешения дышать. Впрочем, именно в такие моменты и получалось лучше всего — просто смотреть.

Созвездия на браслете — он действительно узнал два, остальное было смутно знакомо по ночным картам на факультете, но точность уступала ощущению, что это что-то древнее, важное, как корневая система у дерева: не видно, но держит всё.

Уши при переходе на «ты» повели себя предательски — дрогнули, наклонились вбок, будто хотели спрятаться за ворот рубашки. Но Тигнари выдержал паузу, собрал в кулак голос и с видом наигранно спокойным — почти взрослым — выговорил:

— Если ты настаиваешь… Хорошо. Тогда… ты. Спасибо.

Он старался не улыбаться, но в уголках рта всё равно невольно теплилось движение. Особенно когда речь пошла о реках и маяках, о предстоящих путешествиях. Когда на колени легли развёрнутые листы, глаза Тигнари заблестели от интереса. Он подался чуть ближе, положив лапы на край листа, будто боялся задеть что-то важное.

— Это… так точно. Строение береговой зоны. Песчаные откосы, вот здесь… — он ткнул когтем, аккуратно, не касаясь чернил. — Здесь прибрежные осоки. Они быстро размножаются ризомами, и если их не учесть, сваи на этом участке могут начать скользить в сезон дождей. Или тут… вот тут будут лотосы. Их корневые клубни крепкие, но плотные, и часто в них селятся подводные личинки. А это уже воздействие на древесину свай…

Он осёкся, прикусив язык, и отодвинулся, смутившись. Хвост дёрнулся вбок, уши улеглись ближе к черепу. Он понадеялся, что не выглядел слишком навязчиво.

— Прости. Просто… я смотрю на это с точки зрения среды. Ты — с архитектурной. А вместе получается… интересно.

Когда Кави зашевелился, вытягивая ногу, Тигнари быстро — почти слишком серьёзно — отреагировал:

— Хочешь, я найду мазь. У нас на травнике есть от отёка — на масле базилика с семенами тунака.

Но, услышав смех, осёкся, понял, что это не просьба, а шутка. И снова замкнулся — но уже не от неловкости, а от едва различимого тепла. В нём не было привычки к такому общению. Ему всё ещё казалось, что любое лишнее слово — ошибка.

На вопрос Кави он замер, опустил взгляд, погладил когтями край бумаги.

— Просто… сложно. Здесь всё другое. В лесу всё… как будто на своём месте. А тут — всё двигается. Люди, слова, мысли. И каждый вроде что-то знает, говорит, решает. А я будто всё время спотыкаюсь о правдивость, — он произнёс это не с жалобой, а с осторожной честностью. Не как ребёнок, а как кто-то, кто привык понимать, а теперь — не до конца.

Пауза. Затем:

— Но я рад, что ты позвал. Здесь… хорошо. Не гулко. И видно далеко. Это… нужно.

Он немного подумал, потом добавил тихо:

— Я могу… иногда приходить? Если не помешаю?

И, впервые за всё время, посмотрел прямо в глаза. Серьёзно, по-студенчески — но в глубине взгляда светилась та самая чистая, почти растерянная радость — как у зверька, которому открыли тропу, по которой можно бежать.

[icon]https://upforme.ru/uploads/001b/5c/7f/331/538881.png[/icon]

+1

7

— А стоять всё это будет в месте, где не выкинешь из уравнения ни среду, ни архитектуру, ни богатую историю коренных семей, — да живут их старшие до ста лет и дольше,  — ни артерии земли, ни столкновение реки с морем, — ответил Кави и сделал пометку на карте там, где бумаги касался палец Тигнари.
По-хорошему этой частью плана должен был заниматься его товарищ, по профилю своих исследовательских работ больше погружённый в лесное окружение Сумеру. Но у того на носу были важные зачёты, от которых сам Кави по сумме академических заслуг перед преподавателем был освобождён, и потому не видел ничего плохого в том, чтобы заполнить и эту часть подготовительных работ. Самому же была от этого только польза: будущие самостоятельные проекты ведь придётся ставить без такого знающего сокурсника или Тигнари под рукой.
— Славься тот удачный случай, что привёл тебя под куст садов Разан! — закончил Кави, высвободив последний завиток чернил из пера над пометками. И затих. Лис, только что воодушевившийся, повесил уши и спрятал лицо за прямо обрезанной чёлкой со смешной выгоревшей прядкой. Картина, шитая некрашенными нитками повседневности, знакомая Кавеху больше, чем казалось при взгляде со стороны: шёл второй курс, а Тигнари, видимо, не влился ни в какой круг товарищей, способный стать опорной конструкцией и укрепить его собственный фундамент.
Подумав, Кави потянулся к своим вещам и подхватил только что отброшенный терминал Акаши.
— Однажды у тебя окажется достаточно времени, и ты перечитаешь заветы дара нашей возлюбленной властительницы Руккхадеваты. Многое станет понятнее. Например, что в ноябре достопочтенные учёные собираются в Академии, чтобы загрузить собственные исследования в великое хранилище, и только так система Акаши узнаёт что-то о мире, в котором нам посчастливилось жить. Пусть и говорят, что Акаша связана с Ирминсулем, чьи корни оплетают всю землю, но знания её — знания людей. Узнав это, ты станешь отличать что из сказанного человеком его собственные знания, а что к нему как бисер из горсти упало милостью Властительницы.
Терминал снова отправился в полёт как нечто совершенно не заслуживающее такой уж почтительности, какая звучала в словах Кавеха о богине. А старший студент рассмеялся.
— А ведь стоять нам всем приходится под тем небом, из которого не выкинешь ни неназванные звёзды, ни неизведанные нами законы природы.
Подперев подбородок ладонями, Кави упёрся локтями в коленки и оказался совсем уж на одном уровне с Тигнари. И склонил голову, наблюдая за тем, как большие уши и хвост младшего совершенно не оставляют ему шансов сохранить в тайне эмоции. Должно быть, с такой особенностью втройне сложно вести дебаты, когда половина самоконтроля уходит на то, чтобы не указать оппоненту на слабые места в собственнной позиции.
— Это общий сад, мой друг, я не смог бы запретить тебе приходить даже если захотел. Но я и не хочу. Мне радостно видеть товарищей, чьи знания — возлюбленные инструменты, а не пёстрые одежды. Ты только появился, а уже продвинул мою работу на часы.
И в качестве благодарности протянул фляжку с кофе.

[status]кашевар[/status][icon]https://i.imgur.com/WrXRRfy.png[/icon][lz]волшебство созвучий слов[/lz]

+1

8

Пока Кави говорил, Тигнари внимательно, почти неподвижно слушал — так, как могут слушать только звери и дети леса, у которых внимание — часть инстинкта. Его глаза чуть сощурились, не от недовольства — от сосредоточенности. Как будто каждое слово нужно было не просто понять, а аккуратно переложить на внутренние весы, сравнить с тем, что уже знает кора, чем дышит трава, и что ощущается в земле под корнями.

Когда чернильное перо поставило точку, он только чуть качнул хвостом — невольно, медленно, как бы принимая вес услышанного.

А на громогласное «Славься удачный случай» вздрогнул, даже уши чуть вскинулись, будто внезапный порыв ветра прошёлся по всей его спине. Но тут же расправился — не для важности, а чтобы не выдать смущения. Сидел прямо, будто перед ним не студент, а доцент с кафедры. А потом — неожиданно тепло улыбнулся. Невесомо.

Он обвёл взглядом сад — взгляд был уже иной: не настороженный, а принимающий. Как будто это место стало не просто чужим уголком Академии, а частью знакомого маршрута. Пауза между словами Кави и поднятием терминала Акаши была тишиной не неловкой, а наполненной. Тигнари слушал не только голос — он слушал, как листья шелестят при этих словах. Как воздух вокруг будто замирает от старых истин.

Он не перебивал. Даже не кивал — только чуть склонял голову, улавливая ритм смысла, как улавливают изменения в погоде.

Когда терминал полетел в сторону бумаг, Тигнари на миг проследил за ним взглядом — с любопытством, не осуждением. А на слова про небо и неназванные звёзды тихо выдохнул:

— Это красиво сказано.

Он не часто позволял себе комментировать чужие образы, но здесь — что-то откликнулось. Быть может, потому что он сам не раз ловил себя на ощущении: даже если объяснишь, почему лист опадает, причина не сделает это менее прекрасным.

Когда Кави склонился ближе, выравниваясь с ним по высоте, Тигнари немного отодвинулся — не из страха, а потому что чувствовал, как его уши начинают жить своей жизнью. Они сначала пошевелились, потом встали — один чуть выше другого, — и тут же снова опустились, выдавая смущение. Хвост дёрнулся к коленям, как будто хотел завернуться вокруг.

Но он не отвёл глаз. Он слушал. А слова Кави — особенно про знания как инструменты, — задели глубоко. И именно в этот момент он понял: ему не нужно ничего говорить, чтобы быть услышанным. Просто быть собой — в этом уже много смысла.

Фляжку с кофе он принял обеими лапами — осторожно, как сосуд из лаборатории, и посмотрел на неё с вниманием, как на редкий образец.

— Спасибо. Это... приятно, — сказал он, и тут же — быстро, не теряя вежливости, но с лёгким наклоном головы: — Но я, пожалуй, не стану. Не обижайся, просто... мне он горчит. И бьёт слишком сильно — не по голове, как говорят, а по носу. Прямо сюда, — он аккуратно ткнул себя между глаз, морщась с лёгкой иронией, но почти сразу же добавил, не без тени тепла: — Зато у меня есть друг, который кофе обожает. Он бы тебя за эту фляжку назвал добрым духом Академии.

Он задержал взгляд на фляжке ещё на миг, будто взвешивал — не решение, а воспоминание. И потом, словно подумав вслух:

— Он ещё говорит, что не нужно всё время думать о том, что скажут другие. Особенно если ты знаешь, зачем ты делаешь то, что делаешь. Я раньше не очень понимал, а теперь, после твоих слов о Акаше… — он помолчал, вновь глядя в сторону сада, будто проверяя что-то у горизонта. — Кажется, я понял, что не все знания обязаны быть доказуемыми, чтобы быть настоящими.

Он вновь перевёл взгляд на Кави — серьёзный, с лёгким оттенком внутреннего удивления.

— А преподаватели... они тоже используют эти капсулы? Когда собирают материал? Когда читают лекции?

Спросил он это без осуждения — скорее, с интересом, чистым, как родниковая вода: так спрашивают не для того, чтобы спорить, а чтобы понять, на чём держится тот мир, в который ты входишь.

[icon]https://upforme.ru/uploads/001b/5c/7f/331/538881.png[/icon]

0


Вы здесь » Genshin Impact: Сказания Тейвата » Эпизоды прошлого » [493] Дом Забот


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно