Все еще молчаливый после случайной встречи с женщиной, что назвалась Е Лань, Алатус размышлял о том, что она спросила и почему. За аккуратной речью и вежливым тоном скрывалось нечто большее, словно бы жемчужина, скрытая плотными створками раковины, прячущая свое богатство от целого мира.  И те мысли, что царили в голове у Бога Ярости, не приносили ему никакого удовольствия или радости. Скорее раздражение и тлеющую негасимыми углями злость, отпечатывающую на костях боль и жажду сильнее сжать кулак, крепче стиснуть оружие, чтобы не позволить себе промашки при ударе.

… Кто-то опорочил себя связью с Бездной. Посмел возжелать запретного, не взирая на священный Контракт и долг перед Властелином Камня, запятнал себя прикосновением к гнили, уничтожающей сам мир, его устои и порядки. У служительницы Цисин не было доказательств, но были догадки.

«Кажется, мне нужно посетить старых знакомых с неприятным визитом», – с тяжестью на сердце решает Алатус, прикрывая глаза, стараясь не думать о том, кого имела ввиду Е Лань, позволяя себе вслушаться в тихую песнь ночного ветра, устроившегося на крыше постоялого двора и шуршащего листвой, словно шаловливый кот. Теплый воздух едва заметно гудел от дневной суеты и жары, и тростниковые кисточки мягко колыхались, становясь подобные волнам реки, что омывала камни и корни дерева, на котором ютилась гостиница.

Но это занятие было прервано.

Обычно Сяо предпочитал делать вид, что не слышит никаких обращенных к нему слов и просьб, ровно как не замечает «случайных забредших наверх гостей», что искали приятных видов и мудрости, ниспосланной свыше. «Свыше», видимо, подразумевалось у крыш, над этажом от доступных для снятия комнат и просторной кухни. Искатели обычно топтались на месте, слонялись из угла в угол с тарелкой еды, безуспешно моля о просветлении, благоразумности и снисхождении, после чего сдавались, предпочитая найти более сговорчивого и внимательного Адепта. Или же отказывались от идеи найти адепта вообще.

Якса не интересовался мирской жизнью и не мог предложить ничего, что имело бы смысл для простых людей. А тем, кому нужны были его услуги, как правило не стоило особого труда привлечь внимание демона, во благо или на беду себе.

Голос, зовущий Охотника на демонов, звучал неуверенно. Шаг мальчишки был легким, аккуратным, словно бы под ногами не половицы, а острые колья ловушки, что вот-вот поднимут на шипах названного гостя.  Вид – потрепанный, пыльный, а за плечами еще ютились отголоски ветра, что сегодня разгулялся по тракту, сбивая пыль в клубы. Одним словом – просящий не выглядел как «привычный проситель мудрости Адептов», из-за чего Сяо стало совсем немного любопытно.

Алатус бесшумно появился за спиной у юнца, скрестив руки на груди. Конечно, было бы проще, скажи мальчишка сразу цель своего визита, но тот, словно бы руководствуясь изощренной хитростью, лишь цепко держал тарелку и продолжал озираться по сторонам, ожидая ответа на свой зов.

– Что тебе нужно? – голос Яксы звучит ровно и просто, без тяжелых рычащих нот, без клокочущей ярости или колкости. В конце концов, вряд ли смертный ожидал грома и молний с величественным явлением просветленного Адепта, спускающегося по облакам с Заоблачных Вершин.

Но взгляд Сяо остается холодным и цепким, оценивающим, безмолвно спрашивающим, так ли достойна причина зова, или же человеку предстоит ответить за свою нахальность, потревожившую отдых Охотника на Демонов.  Он внимательно осматривает бойца, – вне всяких сомнений, мальчишка знал, с какой стороны необходимо браться за клинок, уж это было понятно Алатусу сразу, – пытаясь вспомнить, встречал ли его раньше.

Он снова услышал имя той женщины. Можно было бы сказать, что это случайность, но Якса не верил в подобные совпадения. Как и в то, что причина для обращения к Адепту была несерьезной. Слушая в молчании сбивчивое объяснение, ловя во взгляде юнца непонятный для Алатуса энтузиазм и что-то похожее на восторг, он продолжал неподвижно стоять на своем месте, подмечая детали внешнего вида посыльного и его необычную ауру.

Тема обращения, несомненно, была интересна Сяо. Столкнувшись с серьезной проблемой невозможности добраться до Отголосков Вихря лично, демон пребывал в состоянии сжатой пружины, готовый в любой момент рвануть в нужном направлении, как только появится возможность. Это раздражало, злило и отвлекало Охотника на демонов, и потому избавление от этих бед, пусть даже и с помощью людей, было тем, чего больше всего сейчас жаждал Алатус.

Дожидаясь, когда мальчишка найдет нужную ему бумажку в своих многочисленных карманах, выдавая свое нетерпение лишь чуть сведенными в недовольстве бровями, Сяо размышлял о том, как такой юный ребенок оказался в подчинении у Цисин. Он мог ошибаться в своем впечатлении, но кажется, юнцу было не больше пятнадцати весен. Его выбрали за выдающийся талант? Или же это была его собственная инициатива, жажда отблагодарить благодетелей верной службой во благо страны? Отчего-то в собственных мыслях глядя на мальчишку, демон невольно вспоминал самого себя в прошлом, словно бы глядя в искаженное отражение былого.

Забирая листок, Сяо внимательно вчитался в необходимый список предметов и нужных ингредиентов для успешного обряда. Пусть Охотник на демонов обычно не совершал никаких ритуалов кроме Изгнания всего зла, но знаком был с системой и последовательностью не понаслышке, в прошлом часто становясь участником, подстраховщиком или же просто наблюдателем.

Священная утварь была знакома Алатусу. Когда-то давно ею пользовались другие Адепты, но время поглотило их имена, а предметы попали в людские руки и пропали, погребенные жаждой наживы смертных и желанием обладать чем-то божественным. Таков был удел всего, к чему прикасался человек, и не было смысла злиться или возмущаться. Конечно, на хранении у Творца Гор или Владыки Лун, предметы бы лучше пережили влияние времени, но, возможно, смертные так же были способны поддерживать сохранность старых реликвий на должном уровне.

– Ты не назвал свое имя, – не отрывая взгляда от бумаги, произнес демон после того, как мальчишка замолк. Изучая состав благовоний, мысленно составляя необходимый маршрут для сбора всего необходимого, Сяо продолжал внимательно слушать как посыльного, так и окружение, опасаясь, что такая важная информация может попасть не к тем людям, желающим несчастий для страны Камня. – Я должен знать, как к тебе обращаться, – Якса поднимает взгляд на собеседника, не понимая, с чем связан его внимательный интерес к своей персоне. На восхищение от встречи с Адептом это не походило, ровно как и на попытку услужить просветленному отшельнику.

«Он желает научиться… экзорцизму? – демон не удерживается, склоняя по-птичьи голову, пытаясь соотнести образ мальчишки со знаниями о практиках текущих школ экзорцизма. – Но почему тогда не стал учеником известной школы? Не взяли? Или он хочет научиться чему-то у Адептов?»

– ... зови меня просто Адепт Сяо. В бою лишняя официозность может послужить причиной ошибки, – его не волнуют ни традиции, ни вежливость обращения, имя Сяо не более, чем просто имя, данное ему для защиты Властелином Камня, просто обычное прозвище для большинства людей. За ним нет никаких великих свершений, которые бы воспевались в легендах, и потому совершенно не важно, что его узнают другие смертные. – Ты готов отправляться сейчас? Или у тебя есть здесь неоконченные дела? – взгляд демона красноречиво опускается на тарелку с принесенной сладостью, как бы намекая на необходимость сделать что-то с ней. Сам Алатус не собирался есть подношение, а значит, этим стоило заняться мальчишке, чтобы труды повара не пропали даром.

Единственно, как отреагировал Якса на имя мальчишки – лишь коротко вздохнул, точно дуновение ветра, пробежавшего по верхушке гинкго, служившего опорой для постоялого двора.

Когда-то давно, когда Гавань только зарождалась, и первые камни вбивали в землю, отмечая начало дороги, люди называли своих детей именами героев, что защищали их в неспокойное время. Их нарекали прозвищами героев и целителей, Адептов и просто смелых смертных, что твердо стояли на своем даже перед лицом непреодолимой гибели. Но луна, став полной, пойдет на убыль; вода, наполнив чашу доверху, перельется через край. Возможно, что традиции смертных в выборе имени изменились, а может, то было и вовсе не настоящее имя, а лишь выбранное прозвище, чтобы защитить себя от всевозможных несчастий. Сяо и сам ныне откликался на другое, не истинное имя, а значит, не было нужды допытываться до правды. По крайней мере, сейчас это было совершенно бессмысленным занятием.

Не реагируя на смущение, которое посыльный испытывал, перебарывая себя, чтобы просто обращаться к Адепту по имени без тысячи титулов и перечислений всех совершенных подвигов, восхваляемых в годах как великие деяния, Алатус прикрыл глаза, вслушиваясь в ночь. Отправлять в путь действительно нужно было незамедлительно (Сяо и так слишком долго ждал, и попытка откладывать возможность запечатать Бешт даже на день казалась кощунством), но не стоило забывать и о Бдении, о ритуале, что выполнял Якса, как только возникала необходимость…

Песнь, что окутывала земли страны Контрактов, была тихой. Где-то ниже по течению реки в старых развалинах ассамблеи Гуйли бродили люди; на спокойных водах деревни Цинцэ была мелкая рябь, как от мелких птиц, решивших найти ночлег у мирной деревни; меж высоких пиков Аоцан и Хулао свободно парил ветер, не тревожась и не тревожа случайных путников, что решили остановиться на одной из стоянок меж подвесных мостов. Мирное дыхание ночи не прерывалось разъяренным рычанием, не разрывалось изнутри давлением неестественной силы, а значит, не было лучшего времени, чтобы отправиться в путь Охотнику на демонов.

Наблюдая за тем, с каким энтузиазмом ест миндальный тофу Шибай, демон где-то глубоко в душе пожалел, что не взял себе небольшой кусочек подношения. На самом деле он не особо желал есть, но та жадность, тот восторг, что испытывал юнец, жуя предложенную сладость, эхом отзывались и в самом воине, разжигая в нем чувство голода.

– Посмотрим, – Сяо не соглашается со словами мальчишки, уверенный, что для данного дела хватит и одной ночи, чтобы успеть собрать все необходимое. Конечно, скорость посыльного была важна, но он пришел к самому Яксе, что мог за секунду оказаться в противоположном месте страны Камня, а значит, не было нужны для длительных переходов и необходимости разбивать лагерь.

Кивнув своим мыслям, дождавшись, когда тарелка на столе опустеет, а посыльный приведет себя в порядок, готовый к отбытию, Сяо расправил чуть сгорбленные плечи, словно бы разминая невидимые крылья перед полетом. Критично осмотрев подготовку, лишь на мгновение задержавшись взглядом на обереге, аккуратно выведенном на рисовой бумаге фонаря, решив, что с необходимыми действиями покончено, демон подошел к Шибаю так близко, что можно было бы без особых усилий схватить того за пояс, что Алатус и сделал, и произнес, надеясь, что эти слова успокоят тревогу:

– Переместимся сразу к обители Соленых земель, так будет быстрее, – и, не давая и секунды для подготовки, Охотник на демонов ныряет в холодные потоки ветра вместе с человеком, оставляя после себя на террасе распадающиеся блики анемо и неубранную посуду.

… нырять в лемнискату ветра всегда было подобно погружению в ледяную воду. Миг – и тебя окружают только ветра, быстрые, непокорные, игривые и упрямые, ты и сам становишься ветром, что стремится к следующей точке, что следует зову, неотрывно и упорно, не прерываясь ни на мгновение. Это было непередаваемое ощущение свободы и скорости, и Алатус соврал, если бы сказал, что не наслаждался подобным способом перемещения.

Но оказаться в лемнискате ветра с пассажиром было совершенно иным ощущением. Шибай был подобен невероятно крепкому канату, тянущему обратно вниз, к земле, и демон ощущал себя той самой детской игрушкой на веревочке, что поднимается в небеса лишь силой ветра, ограниченный длиной своего каната, не позволяющего лететь слишком быстры и слишком высоко. Новизна ощущения, а так же небольшое беспокойство за посыльного, все же тот впервые пользовался подобным способом перемещения, помогли Сяо с первого мгновения опознать, что что-то идет не так.

… Они вынырнули из лемнискаты ветра сразу за мостом от постоялого двора, почти у самой кромки воды, едва избежав приземления в реку. Почти сразу разжав руку, даже немного испугавшись за смертного, вдруг во всем был виноват его кармический долг, которого мог коснуться мальчишка, тем самым обрекая себя на страдания, Сяо пару раз удивленно моргнул, не понимая, в чем была причина происходящего.

– Все в порядке? – вопрос звучал максимально глупо и неуверенно, словно бы Алатус не понимал, как правильно обращаться к юнцу, чтобы узнать о его состоянии. Что должен будет делать Якса, если Шибаю станет плохо? Нужно ли оставить его здесь одного и продолжить путь без него? Или же это было мимолетное ощущение, и мальчишка придет в себя спустя мгновение?

Тягостные минуты молчания и ожидания подняли с глубины души Сяо всю ранее осевшую грязь и ил, весь липкий страх и тяжелые воспоминания, те самые, о которых не хочешь думать и под самым ярким и теплым солнцем, не то что уж во тьме при свете одиноко горящего фонаря. Горло сдавило тяжелым вздохом, и до тех пор, пока Шибай не пришел в себя, демон и сам дышал через раз и поверхностно, присев рядом, коленом упираясь в землю, не зная, как поступить, что сделать, болезненно размышляя о происходящем.

Он вспомнил разом о многом. О том, что хотел бы забыть и никогда не вспоминать, не знать, не ведать, не иметь отношения, но у судьбы были иные планы на защитника Ли Юэ. Жизни смертных – хрупкий кристалл, крошево в сильных руках, осыпающееся песком сквозь пальцы, тусклое пламя свечи, что затухнет, если его коснется сильный порыв ветра; жизни смертных – это всегда боль и стремление, попытка вырваться за рамки, и никогда цена за это не казалась легкой и несерьезной; жизни смертных – то, что должно беречь Яксе, как бы труден не был его путь, каким бы тяжким не был бой и не страшны последствия его решений.

… и вот он, совершенно случайно, по собственной глупости едва не оборвал эту тонкую яркую нить жизни, возомнив себя достаточно мудрым, небрежно отнесясь к сохранности человека, что сейчас был важен сейчас не только для Адепта, но и для всей страны Камня. Слишком привык к тому, как играючи легко со всем справлялся Путешественник, словно бы показывая, что смертные не так хрупки, как думал демон. И это было его ошибкой.

Мальчишка быстро пришел в себя. Не успела сгореть палочка благоговений, а посыльный уже крепко встал на ноги, приведя себя в видимый порядок, и готов был продолжать этот путь, вежливо прося у Адепта так больше не делать. Алатус молчаливо кивнул, чувствуя, как медленно согревается сердце, замершее от ужаса мысли, что он своими руками погубил жизнь невиновного, впервые за очень долгое время.

– Да, хорошо, – голос Сяо звучал глухо, но непреклонно. Глубоко вздохнув, желая прогнать это неприятное ощущение дрожи, демон пружинисто поднялся на ноги и, прежде чем пойти по дороге, для верности взглянул на мальчишку иным взглядом, проверяя, не осталось ли темных следов кармы на смертном, не запятнал ли Алатус своим присутствием проявление души юноши.

Не найдя никаких видимых признаков подобного, Якса кивнул сам себе, чувствуя, как тонкая игла страха, пронзающая сердце, притупилась, но не исчезла, и теперь демону предстоит нести этот груз собственной ошибки и расплаты страхом еще долгое время.

Серая лента дороги, пусть и была освещена фонарями, но все же оставалась достаточно темной в наступившей ночи, и потому яркий свет от лампы Шибая помимо того, что развеивал тьму, так же привлекал внимание к путникам, что шагали вперед. Сяо с тяжелым сердцем, все еще звучавшим в горле как испуганная взлетающая птица, внимательно слушал тишину, улавливая тихие шорохи, стараясь подстроиться под скорость шагов мальчишки, и чувствовал затылком, как им вслед смотрели редкие патрули миллелитов, недоуменные и временами взволнованные тем, что двое молодых господ без сопровождения шли в самое сердце ночи с одним лишь фонарем, освещавшим желтым светом небольшой клочок земли.

– Идти до самих Каменных Врат будет потерей времени, – произнес Якса после долгого молчания, услышав приближающееся журчание вод Бишуя. Ему не требовался свет, чтобы четко видеть в темноте очертание моста, и все же, мерно покачивающаяся лампа успокаивала встревоженный разум воина. Почти так же, как и уверенное дыхание Шибая, не собиравшегося так просто отправляться за Грань от произошедшего. – Ты… способен идти по воде? – данный вопрос заставил Адепта почувствовать все оттенки глупости и неловкости, но все же стоило уточнить. Способности обладателей элементальных сил ограничивались лишь собственным воображением и умением претворять их в жизнь, а значит, был некоторый шанс, что посыльный мог передвигаться и по воде, пользуясь своей стихией.

Что делать в случае, если Шибай подобного не умел – Сяо не знал.

Если дело примет совсем уж дурной оборот, то придется идти по кромке реки вплоть до Каменных Врат, делая широкий крюк, чтобы добраться до Соленых земель, но даже так, от берега реки до обители Соли был участок бурной воды, непреодолимый для любого, кто не умел плавать и не обладал невероятной выносливостью.

Сяо знал: не поднимешься в горы — не узнаешь высоты неба; не спустишься в Разлом — не узнаешь толщи земли. Все, что было в силах адепта – он делал быстро и сразу, не откладывая и не давая себе время для праздной лености, не позволяя сомнениям охватить собственное сердце подобно пожару. Виной тому долгое отшельничество или же просто таков был склад характера Алатуса – неясно, но в одном он был уверен точно: до сего момента, не встречал адепт более скорого на решения человека, чем Шибай.

Бишуй всегда была широкой рекой. Даже по лету, в самый засушливый период, воды не иссыхали, не обнажали песчаной насыпи больше, чем на два пальца, и, хоть и не было заметно со стороны, таили в себе бурные сильные потоки, что неслись со склонов долины Чэньюй. Водная лента тянулась с севера на юг, орошая собой как болота, на которых стоял постоялый двор «Ваншу», так и тростниковые острова, пряча за ровным зеркалом поверхности, отражающем звезды и тонкий лик луны, опасности, что были присущи данному месту.

– Вещи не проблема, – коротко отвечает якса, даже не рассматривая совсем смешную поклажу Шибая как возможный утяжелитель при перемещении. Куда больше адепта волнует способ перемещения посыльного, и не окажется ли он случайно в глубоком омуте, не рассчитав собственных сил. Похоже, что тот способ пересечения рек, что он упомянул, еще ни разу не использовался, а рисковать жизнью смертного ради иллюзорного шанса успеха было глупо.

Потому, Сяо не нырнул сразу же в лемнискату ветра с берега, как только Шибай сделал первый шаг, а лишь наблюдал. Внимательно, с легким испугом, трепетавшим ускоренным сердцем, он, готовый в любой момент подстраховать и вытащить из холодной весенней реки бегуна, следил за тем, как юнец преодолевает пространство, отталкиваясь от поверхности реки совсем, как от земли, как с искрящей скоростью несется вперед к противоположному берегу, ставшему первым препятствием в этом пути.

Со стороны раздался удивленный окрик. Алатус не повернул головы, прекрасно зная, что увидит там стражей, что патрулировали этот участок дороги. Утаить от дозорных подобное не представлялось возможным, но адепт и не собирался прятаться. Лишь позволил окружающей энергии анемо стать более плотной и осязаемой, переключая вниманием Миллелитов на себя. Те, охнув, отошли прочь от береговой линии, явно предупрежденные о личности яксы, боясь побеспокоить своим присутствием самого адепта. Подождав еще мгновение, – ни к чему лишние взгляды там, где путь пролегает во тьме и опасности, – Сяо перенесся с вещами на берег, куда только что добежал посыльный.

– Ты хорошо справился, – это была даже не похвала, а лишь факт, который подметил демон. Следуя увещеваниям Хранителя Облаков, якса старался озвучивать смертным то, о чем думал, хотя и не до конца понимал, к чему это, если факты и поступки говорили сами за себя. Аккуратно сложив рядом с запыхавшимся юношей его поклажу (свеча в фонарике даже не потухла, теперь освещая мелкий песок и гальку, о которую опирался мальчишка), Алатус внимательно слушал пространство вокруг, не позволяя себе расслабиться даже на мгновение. – Как будешь готов – отправляемся дальше.

Шелест реки убаюкивал слух человека, но не божественного зверя. Находясь вдалеке от проложенных троп и утоптанных дорог, можно было отчетливо слышать, как стрекочут сверчки и шевелятся травы, как хрустят под подошвой песок и камни. Ветер, боясь помешать, едва касался кустов и высокого тростника, и именно в этой гармонии звуков Алатус приметил приближающуюся опасность.

Якса не сказал о том, что где-то совсем близко слышались шаркающие шаги хиличурлов, продирающихся сквозь низкий кустарник к воде. Эти твари были столь вездесущи и упорны, что сложно было найти хоть какое-то место, где не было признаков их присутствия. Видимо, привлеченные яркой вспышкой, с коей прибыл Шибай к берегу, твари заинтересовались причиной, силясь отыскать у воды молниеносно быстрого бегуна. Сделав жест, призывающий к тишине и вниманию, убедившись, что Шибай его увидел и, кажется, понял верно, демон сделал несколько шагов вперед, пытаясь понять, насколько далеко бродили монстры.

Сяо сомневался. Будь он один – и твари уже бы узнали остроту нефритовой стали, а на шум и хрипы наверняка сбежались оставшиеся монстры, коим было суждено стать трухой и гнилью. Но так ли был необходим сейчас бой, или же лучше обойти их стороной, дабы не терять время?

Вздох раздражения, – на себя, на тварей, на ситуацию, – сорвался с губ, и Алатус лишь крепче стиснул кулаки, все еще размышляя, как лучше поступить.

Не сказать, что решение пройти мимо противника устроило яксу. Все его естество привыкло уничтожать любую угрозу, не давая и шанса на спасение для тварей, и потому Сяо чувствовал внутреннее сопротивление, уговаривая себя, что сейчас важнее иное дело, иная задача, и уход от опасности не является проявлением слабости. Он знал, что отступить не значить проиграть, и все же жаждал прямо здесь и прямо сейчас уничтожить угрозу.

Держать себя в руках было непросто. На это потребовалось несколько глубоких вдохов, полных отреченного смирения, прогнозирование последствий битвы как для себя, так и для посыльного, еще совсем юного, но уже способного крепко держать меч в руках с решимостью стоять до самого конца. И, пока Адепт пытался найти умиротворение внутри себя, Шибай умудрился выйти ровно на хиличурлов, идущих по береговой линии. Всего миг, – мимолетный и хрупкий, как крылья кристальной бабочки, – и фонарь окрашивает дрожащим светом потрепанные маски и грязный мех, рисуя изломанные и пугающие тени на речной гальке.

Признаться искренне, в душе воина мелькнула крамольная мысль, что, возможно, причина имени спутника кроется вот в таких проявлениях неурядиц и мелких или не очень несчастий, но Алатус не позволил этому гнилому семени укорениться в собственных мыслях. Размышлять о причинах случайностей – удел отшельников и мудрецов, богов и самонадеянных смертных, решивших, что они постигли все тайны мира; его же дело – служить стране Камня, оберегая тех, кто проживал на территории Гео Архонта.

Что мальчишка говорил диковатым тварям Сяо не особо слушал. Он вообще не был уверен, что те понимают язык смертных, слишком уж странными были реакции на слова. Возможно, в некотором роде, монстроподобные существа осознавали тон говорящего или же его позу и движения, скудно оценивая потенциальных противников. Но что они действительно могли понять – так это давление силы, особенно, когда они были непосредственными свидетелями ее проявления снова и снова.

Сяо не касался маски. Даже не взял в руки оружие, предпочитая наблюдать за противником, давая ему тот самый редкий шанс на отступление. Он стоял позади Шибая, на самой границе света и темноты ночи, отчего разглядеть можно было лишь его фигуру, но не какие-то детали. Замерший, неестественно спокойный, готовый в любой миг сорваться холодным ветром к противнику, неотрывно наблюдающим яркими нечеловеческими глазами за каждым движением, каждым вздохом.
Мгновение были подобны пущенной стреле. Секунда, другая, а затем, Сяо молча шагнул вперед. Одновременно с этим хиличурлы отступили назад, то ли напуганные монстром, стоявшим позади человека, то ли распознавшие в голове говорящего что-то знакомое и понятное. Алатус неслышно выдохнул, позволяя себе ненадолго прикрыть глаза и отпустить напряжение. Было пройдено всего ничего, а события начинали сыпаться как горох из прохудившегося мешка.

– Н-наверное? – что ответить мальчишке на его вопрос Сяо не знал. Да и не требовалось того. Бегло оглядев своего провожатого (тот выглядел не слишком хорошо, видимо, пробежка по воде забрала слишком много сил), лишь покачав головой, якса зашагал вперед, делая себе мысленную зарубку о том, что позже, когда с поручением будет покончено, местность нужно будет проверить и зачистить. – Мы теряем время. Пора в путь, – Сяо старался идти не слишком быстро, памятуя о пределах смертных и их ограниченной выносливости, и все же, не мог не чувствовать нетерпения. Все то время с момента встречи с Венти и до нынешней ночи, он был подобен сжатой пружине, ожидающий, выжидающий нужный миг, когда действия перестанут быть бессмысленной тратой сил, и сейчас настал тот час, когда его поступки могли на что-то повлиять. Изменить ситуацию. Помочь.

Стараясь выбирать путь не слишком ухабистый, якса упорно двигался вперед, храня молчание, сфокусировав все свое внимание на собственных ощущениях и звуках вокруг. Ветер, словно бы чувствуя ответственность, поутих, едва заметно пробегая по колосящимся кисточкам тростника, даже не создавая лишнего привычного шума. Редкие шорохи и скрипы, плеск воды и треск фитиля фонаря, вполне естественные для спокойной ночи, наполняли окружающее пространство, позволяя демону чутко улавливать изменения.

– Кажется, тебе нужен отдых, – убедившись, что звук шагов Шибая действительно стал менее четким, а также вспоминая, насколько бледным выглядел юнец после использования собственных сил, Сяо пришел к выводу, что посыльному нужен привал. Конечно, демон не был слишком доволен тем, что приходилось тратить время на столь бесполезные вещи, но лучше сделать небольшой перерыв сейчас, чем защищать бессознательного обессиленного смертного потом в самый неподходящий момент. – Сколько тебе потребуется времени, чтобы прийти в себя?