Это было не удивление, когда удалось попасть к заброшенной ветке коридоров и труб. План, воплощенный с помощью той троицы, был прост. Несколько баек и слухов, и вот даже тюремщики сомневаются, действительно ли это просто истории. Будь времени больше, то можно было заставить самых боязливых не выходить из камер и комнат охраны. Вот как раз времени не было ни у кого. Особенно у одиннадцатого предвестника. И всё равно сейчас Тарталья шел совершенно неспешно через проржавевшие сегменты именно благодаря работе "своих" людей. В какой-то части еще проносились вопросы, а что ждет парней, если вскроется, что они помогали ему. Нужно их вытащить из этого места, но сначала узнать, за что они сюда попали. Чайльд не искал опоры в других, а что эти люди пойдут в Фатуи и потом затеряются... Согласятся ли они в общем с тем, что помогали не просто парнишке-северянину, а одному из предвестников? Еще и одному из самых опасных и неуправляемых. Больше о них он не думал, по крайней мере не сейчас. В мыслях раздался уже не такой далекий китовый вой. Он заполнял собой всё тело, захватывал разум и будто говорил: "Сюда".

На самом деле, Тарталья не думал о побеге из Меропида. Условия были здесь сносными, местами даже получше некоторых лагерей и казарм Фатуи. Нужно было просто дождаться, когда снаружи разберутся с его делом. То, что дипломаты Фатуи воспользуются этим, Чайльд знал. Там еще и Слуга — уж она-то церемониться не будет. Одиннадцатый очень хорошо успел узнать Предвестников для понимания, когда они не упустят своего. Но в Меропиде стало слишком невыносимо, чтоб просто сидеть и ждать. До невозможности плохо. Сны, мучавшие его уже несколько месяцев, теперь были не просто абстрактные или обрывками воспоминаний. Зов в них окреп, обрел направление, обрел место. Прорываясь в реальность, к бодрствующему разуму, взывая. Аякс знал, куда его зовут и кто именно так отчаянно ищет встречи. И почему-то именно здесь, в Меропиде, его присутствие ощущалось таким закономерным и правильным. Будто так и надо.
Вот как. Всё и правда сложилось так, как нужно.

То, что это всё было приглашением, сомнений не оставалось. Было сожаление — он не смог объясниться с Итэром, не успел предупредить о многом Чжун Ли. Аякс и не рассчитывал, что сможет отыскать этот путь. Сейчас он его видел ясно, будто другого и нет. Остается надеяться, что они поймут. Быть может, примут извинения.
Рассматривая потухшие фонари, поросшие водорослями и мхом, Тарталья даже не задавал про себя вопросы об этом месте. Сколько же еще в этой тюрьме таких коридоров? Полузатопленных, почти разрушенных, забытых. Он знал, какой коридор выбрать из всех. Знал, куда повернуть и чему следовать, даже если нет при нем света.
Чайльд остановился у проломленного ограждения, смотря вниз. Вертикальная труба уходила глубже, теряясь в темноте. Перегородки и обломанные переборки могли составить импровизированную лестницу вниз. Других ответвлений именно здесь не было, да и куда ему, если не еще глубже в этом проклятом лабиринте старых труб?
- Если хотел проводить меня, то прятаться не обязательно, — собственный голос чуть хрипит, когда произносит слова в пространство. Да, голос проклятого кита был громким, но он не сокрыл от рыжего чужое присутствие. Человеческое присутствие. Не каждый отважится отправиться за предвестником туда, куда он идет один. Лучше идти в противоположную сторону, оказаться как можно дальше. Тарталья не оборачивается, так и стоя на краю. Кладет руку на обломок перил, пока не спеша падать вниз. Плеск моря еще далеко.

Отредактировано Tartaglia (2025-04-19 20:52:02)

Сейчас отчаянно не хотелось пересекаться с другими людьми. Тарталье тяжело сказать итоговое мнение о герцоге, что владел крепостью-тюрьмой. Они едва пересекались, сам Чайльд не желал привлекать внимание. Не здесь, не так и не такое. Точно не враги, но и дружбой такое не назвать. Даже по полю боя. Другие бы обстоятельства и время... Тихий выдох сквозь зубы. Ситуация под контролем. Тарталья даже усмехнулся предложению об оборудовании. На самом деле это имело смысл — благословение Архонта гидро распространялось на тех, у кого прежде всего есть этот глаз Бога. Свой Чайльд оставил в руках, которым доверял, отказавшись от дара Небес. Вернее, это побрякушка, шарик с символом гидро, который даже ровно расположиться не мог, его оставила. Сломанное и затупившееся оружие откладывают. С ним не было смысла возиться.

Чайльд повернул едва голову и молча посмотрел на протянутую крышку термоса. Горячий напиток не скупится на легкий пар среди сырости и холода, еще и запахом дразнит. Тарталья не тянет к нему руки. Словно рябь по воде, запах чая и ягод будил мысли, которых сейчас не хотелось касаться. В груди это отзывалось очень тяжело. Три месяца как три дня. Отсюда, со дна, он не сможет дотянуться до хоть малой возможности предупредить: "Я могу ненадолго исчезнуть, главное, не волнуйся. Я буду в порядке."
- По любому поводу сразу чай у товарища герцога. И нравится же вам, — Чайльд отворачивается, смотря дальше в темную бездну труб. Они скрипели и гудели тяжело и глухо где-то там. Тихо и надрывно. Будто живое существо. Лучше так, чем опять думать о чае и вылавливать мысли, а понравилось бы ему?..
Морщится Чайльд, сжав сильнее ладонь на обломке перил.
- Не думал, что главный надзиратель допускает побеги. А раз не останавливаешь, — предвестник не смотрит на стоящего рядом Ризли. Синева глаз совершенно тусклая, рассеянная вниманием. — Что тебе нужно от меня? Снасти не подписываю, мастер-классы по рыбалке не провожу. Настроения на спарринг у меня нет. Не чай же ты мне предложить пришел.
Посидеть на дорожку, проводить и стоять у порога, смотря в спину еще долго — это не то, что будут делать фонтейнцы. Тарталья в этом уверен. Напряженное чутье вьется беспокойной рыбкой совсем близко.

Отредактировано Tartaglia (2025-04-19 20:52:11)

Предвестник смотрит молча, будто проверяя, насколько герцог серьезен в своих словах. Тарталье приходилось часто сталкиваться с разными проявлениями заботы и беспокойства о себе, ведь многие в нем видели юнца, совсем забывая, кто именно перед ними. Несерьезное отношение к себе может раздражать, но юноше оставалось только вздохнуть и идти дальше. Не его забота, что именно о нем думают, пока это не мешает его работе и целям.
Чайльд спрыгнул на одну из платформ ниже, осыпав старую ржавчину, вслушавшись в металлическое гудение. Медлит мгновения перед следующим прыжком.
- Если так волнуешься за меня, то не отставай.
Следующий прыжок был прямо вниз, на дно этого ответвления труб. Достаточно высоко, чтоб обычный человек себе точно что-то сломал, например шею, но вот предвестник приземляется легко, сгруппировавшись и осыпав окружение электрическими всполохами.
Осмотрев подтопленную часть, промочив сапоги, Чайльд направился к старым, едва крутящимся лопастям вентиляционной шахты. Она его не интересовала. Тусклый аварийный свет давал хоть немного освещения в подобном месте. Но в отличие от старого и заброшенного окружения кое-что выглядело вполне себе целым и в неплохом состоянии. Большая гермодверь в конце этого рукава коридора смотрелась внушительно. Тарталья присвистнул, оглядывая её. На вид прочная.
- Тупик?.. Потому ты так просто сюда меня отпустил? — Тарталья даже усмехается, ощущая, как внутри всё скручивает шипящей злостью.
И правда, чего бояться шатания людей по заброшенным трубам и коридорам, если они не ведут никуда. Тарталья подходит к самой гермодвери, игнорируя панель, касаясь металла. Прочная не только на вид. Можно было вернуться на развилки, проверить другие коридоры, попытаться даже расчистить завалы — так бы поступили те, кто хотят сбежать в принципе, покинуть тюрьму. Тарталья же не просто покидал её, нет. Он собирался идти ветками коридоров, будто знал, куда ему надо. И сейчас ему надо было на ту сторону гермодвери.
Предвестник вытянул руку и привычным движением перехватил рукоятку оружия... и не почувствовал ничего в ладони. Она была пуста. Он даже какое-то время смотрел на свою руку с небольшим замешательством. Оружие не должно сомневаться.
- Впрочем, о чём я. Раз со мной сам герцог и здешний начальник, вызвавшийся меня провожать, — стряхивая с ладони снопы искр порочного электро, Чайльд отошёл от двери, посмотрев на Ризли. Следующий жест был вежливым и манерным, вычурно неуместным для темного коридора, в котором проблескивает только аварийный свет. — Окажи мне честь, сударь, если не хочешь потом тащиться сюда с бригадой ремонтников.

Отредактировано Tartaglia (2025-04-19 20:52:18)

Это было вопросом не времени, а терпения. Терпения герцога Меропида, терпения самого Чайльда. Удара о металлическую стену он будто не ощутил. В целом собственное тело ощущалось сейчас слишком медленным и недостаточно ловким. Но и как-то сопротивляться Тарталья будто не собирался, чувствуя спиной металлическую стену. И ладно бы попытка его придушить, сломать ему что-то о металл, так нет же. Пополз холод, на который предвестник только улыбнулся. Нет, он был чертовски рад ощутить в этих сырых трубах под толщей воды свежесть крио. Оно не шло ни в какое сравнение с настоящим морозом или же Её присутствием, но этого хватало, чтоб сделать глубокий вдох. Вновь чувствовать себя частью настоящего, а не быть разбитым рябью о воду, не найти себя в борьбе с упрямым течением. Это было чертовски приятно, жаль, нет ветра, что разгонит этот холод до метели. Как же душа ноет по родным пейзажам белым и хладным. И это не слабый морозец с кристаллов и осколков Шивада. Про порочное Крио и говорить смысла не было. Даже в глазах, что не ловят свет, отразился этот холод, настолько он был по душе северянину, пусть края одежды и покрывались морозным инеем. Нет ни страха, ни досады.
- А я не паясничаю, уважаемый герцог. Прошу прощения, я не в полной форме, и это не даст мне чего-то нового, но могу провести демонстрацию для тебя.
Пробить гермодверь звучало так же обыденно, как и любое другое задание от коллег или Шута для Тартальи. Они были горазды выдумывать для него такие миссии и планы, от которых у обычных офицеров было желание свалить и не отсвечивать для Фатуи никогда больше. Всё-таки идея идти напролом была абсурдной. Хочешь сбежать — ищи пути, подстраивайся, думай. Чайльд же будто лишен каждой этой черты, ведь он прекрасно знает, куда ему надо. Он не хочет сбежать, а хочет куда-то дойти.
- По-твоему, я недостаточно искренен в своей благодарности? Буду знать, для следующей нашей встречи прихвачу чудесную скатерть-самобранку и серебряный фигурный самовар. Угощу тебя как подобает, чтоб высказать свои искренние чувства.
Это звучит и как ироничная шутка, и как вполне серьезное обещание. Чайльд и был серьезным, когда произносил такое, даже улыбки не осталось на лице. Он подается телом вперед, наклонив голову ближе к герцогу, насколько позволял захват и пробирающий душу холод.
- Я не хотел попадать в это место. Позволь мне и дальше быть примерным человеком.

Отредактировано Tartaglia (2025-04-19 20:52:26)

Хочется закатить глаза, заслышав о послушании. Или на то, что удара, полного морозного колючего холода, так и не последовало. Тарталья больше не ерничает, поправляя куртку, отряхивая с неё мелкий лед. А вот шарфу от аксельбанта досталось ржавчины и мелких травинок. Рассматривая следы и раздумывая, можно ли ткани вернуть безупречный алый, Чайльд выбрал просто следовать за герцогом. Им было на удивление по пути. Все манипуляции с бездонным лифтом и оставшимися гермодверями предвестник оставлял на хозяина здешнего утопленного царства. И не попытался прыгнуть в черноту колодца из труб, куда даже слабый аварийный свет не добивал и плеска воды слышно не было.

Воды великого озера чисты. Они дают начало, подталкивают течения вперед. Но чем дальше от этой воды, чем ниже водопады, она уже не пышет той легкостью. Даже рыбы здесь другие, и не из-за эксперимента умноголовых с механическими чистильщиками. Тарталья просто знает, какая вода в Фонтейне. И она точно не должна давать такой густой соленый запах. Аякс вдыхает полной грудью, замерев при входе в крохотное полузатопленное помещение. Сомнений не остается. Это здесь.
- За каждой закрытой дверью всегда новая возможность, — Тарталья смотрит в темноту накатывающих волн. Он ни за что не поймет сейчас, где та граница между водой Фонтейна и водами моря, что звало его. Виднеется проржавевшая решетка, дальше торчат камни, и еще дальше вода была до потолка этой ветки коридора. Приходится щуриться, даже слабый сгусток, созданный из электро, едва ли дает свет. Зато занятно потрескивает. Приятно так.
- Считай, что проводил меня. Плаваю я отменно, любого фонтейнца обставлю, ха, — на мгновения Тарталья задерживается. Это ощущение давит в спину. И здесь, на дне, у тонкой грани кажется, что остался еще один шанс. Последний.
- Если к тебе заглянет один паренек, вот такого роста, с длинной золотой косой и колоссальным талантом находить неприятности, то... — Чайльд обрывает свои негромкие слова. Попросить передать, что с ним всё в порядке? Чтоб не волновались и не искали его? Итэр бы смог донести любые слова до Чжун Ли по дружбе — уж до дна он просто не дотянется, несмотря на божественный контракт. Поганое, на самом деле, чувство, забирающее сознание на очередную спираль отчаянья. Тарталья ловит электро-сгусток, порожденный глазом Порчи, в ладонь резким движением, давая секунды тишины. Двулезвенное копье, форма которого забыта миром под небесами, стукается лезвием о старый проржавевший металл пола.

В густой темноте затопленного коридора виднеется один огонек. Его яркий отчетливый контур тянет все внимание на себя — иных источников света больше нет. Собственное копье не в счет, Чайльд его будто не видит. Зато огонек, находящийся аккуратно меж чужих ребер, за плотью и костями, отчетливо маячит в поле зрения. Движение, требующиеся чтоб добраться до него, тело Тартальи знает: отвести руку, расслабить, напитать элементами. Его учили, как забирать сущность, как дотягиваться до настоящего сердца. Может, сказывается усталость — когда Аяксу последний раз удавалось выспаться за последние недели? Может, сказывается раздражение — вся ситуация, само нахождение здесь вызывало желание оседлать Небесного Посланника и проломить этаж за этажом этой подводной клетки. Кто бы его сюда не посадил, по какому угодно плану, Тарталье это не нравилось. Но было кое-что неожиданно приятное. Знал ли об этом тот, кто решил его запрятать на дно Великого моря? Аякс ощущал, что многие годы поисков, безуспешные попытки связаться именно сейчас заканчивались успехом. Это ощущение забирало с собой все мысли об усталости, о возможных врагах, об его собственных желаниях. В своей сути не оставалось ничего, кроме ощущения первозданного гидро, что заполняло собой затопленный коридор. Линия воды, которая была на лестнице, сейчас же плескалась прямо под форменными сапогами предвестника, будто пророчество, то самое страшное, уже начало свое исполнение. Подъем сразу на полметра. И это было не важно. Ничто не было важно, кроме колебаний бьющегося огонька, который сейчас видел перед собой Чайльд, и глаза его, не отражавшие света мира небес, сейчас сияли звездами.
Электро-лезвия в виде акульих плавников заплясали рядом, вырываясь из-под резких ударов острия копья об пол. Разделяя то надвое, в пару клинков, он вгоняет оба оружия в пол, пока хищные лезвия устремляются к герцогу. Созданные из греховного электро, клинки источают слабые, расходящиеся постепенно волны элемента по воде, заряжая её неостановимым импульсом. Голод топил в себе полностью, а вот что видел монстр, так это забредший в сети лакомый кусочек. Всего лишь малая капля. Где-то там, устремляясь дальше, можно было найти еще. И их было множество, целая россыпь. Добраться бы до них, пожрать и заглушить этот бездонный вечный голод.
Движения Чайльда стали размытыми, он исчез, чтоб появиться почти вплотную к Ризли. И чем больше будет воды, тем сильнее электро будет охватывать и без того крохотную площадку.
- Беги, — звучит голос Чайльда глухо и бесцветно. Даже равнодушно. Нет жажды крови, нет предвкушения битвы. Только один животный инстинкт, который сводится к простому желанию восполнения энергии за счет чужой жизни, чужого существования.