Долгий переход закончился распитием чая и отходу ко сну – для всех, кроме Чан Шэн. Идею расстаться с Хижиной она изначально встретила скептически и с неодобрением, и – удивительно! – путешествие настроения не изменило. Подушка ощущалась слишком холодной, грудь Бая слишком часто дёргалась из-за кашля, в шляпке Ци Ци ни с того, ни с сего перестал помещаться кончик хвоста. Порядок вещей и ритуалов нарушен, это раздражало, а вина... не на кого было её возложить. Возвращение в Чэньюй не было пустой прихотью.

– Бай Чж-жу, – она снова забралась мужчине на грудь и похлопала его по носу. Ритм дыхания тут же сбился, раздалось тихое и вопросительное "м", – я с-спущус-сь вниз-з, не теряй.

Получив такое же сонное «угу» и напоследок ещё раз ворчливо стукнув ученика по носу, Чан Шэн переползла на рядом стоящий стол и оттуда – на оконную раму. Языком она ощупала воздух и выползла на улицу. Балки удобно вели прямо к соломенному навесу. Жёсткие пучки уже остыли – жаль, до лета и впитавшей солнце соломы ещё было далеко – и глухо шелестели. Бриз тянул с гор к воде запахи и звуки спящей деревни – шум реки и скрип водного колеса вплетались в стук змеиного сердца, терпкость лакового сока и сладость свежей деревянной стружки наполняли щемящим теплым чувством.

Как венчики цветов опадают осенью и снова зацветают весной, так и Цинцэ перерождалась. Чан Шэн моргнула раз, и кровь Чи застыла в земле. Моргнула два, и горы поросли, как дикой мятой, людскими домишками. Моргнула три... и наступило сегодня. Совсем недавно, казалось бы, они с наставником Бай Чжу забирали отсюда замечательный шкаф с жёрдочками. Как хорошо забираться по ним на верхнюю полку, где её не мог достать несносный мальчишка! А теперь мальчишка уже сам – отец. Даром что ребёнок родился задолго до его рождения...

Прикрыв глаза, Чан Шэн отдалась волнам памяти и замерла в полудрёме.

Отредактировано Baizhu (2025-03-20 06:41:41)