Барбатосу очень хотелось сохранить первозданное звучание некогда покорившей его мелодии, но он знал, что не сумеет этого сделать, даже вложив в эту идею все свои силы и навыки. Можно выучить ноты, можно повторить тональность, но основу композиции — эмоции — повторить невозможно. Венти вкладывал в своё исполнение совершенно другие чувства, и слышал тончайшие изменения на уровне одних лишь ощущений, но результат совсем его не разочаровывал. Музыка тоже заслуживала свободы, и истинной свободой для неё была возможность меняться вместе с исполнителем, открываясь с новых сторон и находя себя в потоке неудержимо несущегося вперёд времени. Каждая композиция играется лишь один раз, ведь ощущения музыканта неповторимы, а значит и пение лиры — тоже. Непозволительно ограничивать мелодию рамками одного, вложенного при её создании, смысла, как непозволительно ограничивать её рамками определённых чувств, а потому Венти воспринимает неожиданное вмешательство флейты не враждебно, но с живым интересом. Пусть это выступление должно было быть сольным прощанием с павшими товарищами, им наверняка будет приятно узнать, что ветра больше не несут угрозы и страха, вместо этого подхватывая пение чужих сердец.
Так звучит весна, о которой они так долго мечтали.
Так звучит жизнь, вернувшаяся в эти прекрасные земли с уходом морозов и льдов.

Мелодия, которую преподнёс небесам незримый музыкант, была прекрасна. Она не была похожа на пение лиры, но дополняла её так гармонично, словно изначально должна была быть переплетена с нею. Барбатос чувствовал — то была не просто игра «за компанию» или развлечения ради, его таинственный напарник тоже вкладывал в исполнение всего себя, облачая в музыку то, что нельзя облечь в слова. Умение чувствовать мелодию — редкий дар, и если бы им не были наделены они оба, композиция никогда не прозвучала бы так цельно. Она завораживала, словно танец журавлей в лучах восходящего солнца, и очаровывала, будто отражения звёздных скоплений в неподвижной глади тихого озера. Венти и не заметил, как вновь с головой ушёл в музыку, наслаждаясь долгожданным умиротворением и спокойствием. Обязанности архонта успели вымотать того, кто всем своим сердцем жаждал не золотой клетки, но абсолютной свободы, и только пение лиры приносило с собой такую желанную сейчас безмятежность.

Позволив ветрам подхватить последние аккорды, Венти медленно открыл глаза и глубоко вдохнул ещё холодный после долгой зимы, но уже насыщенный запахами первых трав воздух. Птички, до этого нахохлившиеся на его плечах, после долгого молчания зачирикали, и, взмыв в небо, устремились куда-то вдаль, будто бы пытаясь поймать за хвосты ветра, унёсшие с собой финальные ноты. Потянувшись, Барбатос проводил их долгим взглядом и вновь расправил пушистые крылья. Теперь, когда музыка стихла, надо бы нанести визит тому, кто дополнил композицию пением своей флейты! Барбатос знал, откуда исходила мелодия, и чувствовал в той зоне средоточие силы большой, по меркам смертных, но… по ощущениям, весьма ему знакомой. Любопытно и интригующе! Что может скрасить день лучше, чем встреча с близким другом? Особенно, если вы какое-то время не виделись… Обретение божественности, хотел того нынешний владыка ветров или нет, накладывало на него определённые обязательства, и в последнее время он был занят наведением первичного порядка. Сдуть в океан ледники — задача не то чтобы сложная, но вот сбалансировать климат, сделав его в кратчайшие сроки пригодным для жизни и людей, и зверей, и растений — та ещё задачка! Достаточно малейшего просчёта, чтобы нанести непоправимый урон и без того настрадавшейся природе, а вместе с ней и первому урожаю, на который очень надеялись люди. Падение старого Мондштадта открыло им множество новых возможностей, и те, кто ещё недавно решали, браться им за оружие или нет, сейчас выбирали между выращиванием закатников и яблок. Эта перемена была прекрасной, и больше всего Венти хотел своими глазами увидеть их ликование, когда поспеют первые сочные плоды, ведь... его глазами на мир теперь смотрел и тот, кто больше всех мечтал его увидеть. Барбатос негласно вызвался хранить и беречь не только его мечты, но и вверенную людьми надежду на светлое будущее без тирании и горя, а значит права на ошибку у него не было.

Взмахнув крыльями, новоявленный анемо архонт поймал игривый воздушный поток и устремился туда, где сейчас находился, предположительно, Сорэн. Пока финальные аккорды возносились к небесам, у него было достаточно времени, чтобы при помощи ветров отследить источник силы и оценить его. Несмотря на то, что Барбатосу удалось найти общий язык с ворчливым старым волком, он обязан был сохранять бдительность, ведь война архонтов была ещё не совсем окончена, и Мондштадт, ослабленный недавней сменой власти, был куда более лёгкой мишенью, чем лежащие к юго-западу земли адептов. Божества, которым не удалось закрепить свою власть над другими землями, вполне могли рискнуть попытать удачу здесь. К счастью, сегодня сражаться за королевство свободы нужды не было. Более безобидного архонта, чем Сорэн, сложно было представить. К тому же… Друг ещё не видел его в этом облике, и о своей новой должности Барбатос старался распространяться как можно меньше. Божественность давала немало возможностей, но накладывала свои оковы, привыкнуть к которым, пожалуй, было почти невозможно. Сорэн наверняка быстро его узнает, не первый день ведь знакомы, но не воспользоваться такой опцией для розыгрыша будет большим упущением! С почтительного расстояния обнаружив товарища и его фамильяра, решивших заглянуть на огонёк, Венти тихо хихикнул. Характером он был далёк от величественных и грозных божеств, которых в своих легендах и мифах обычно описывали люди, но выбора не оставалось — придётся импровизировать!

Стараясь не показываться на глаза раньше времени, Барбатос заговорщически нашептал ветрам свою идею, и те охотно принялись воплощать её в жизнь, быстро собирая облака и стягивая их в одну зону. Погода начинала неестественно быстро портиться, образуя над путниками тяжёлую серую пелену. Если и был какой-то плюс в обретении божественности — так это в возможности устраивать по-настоящему эффектные шоу! Он достаточно много работал в последнее время… даже больше, чем было нужно! А значит, мог позволить себе немножечко поиграть… Скрываясь от глаз друга за облаками, Венти раздавал стихии указания, хотя если бы кто-то увидел это со стороны, то решил бы, что он просто резвится в небе.
Неожиданно ветра, до этого стягивавшие облака, ринулись вниз, окружая Сорэна и его компаньона, и взвились вокруг них, завывая как-то зловеще, практически угрожающе, но не стремясь причинить путникам вреда. Достаточно было осмелеть и протянуть руку, чтобы почувствовать, что они на самом деле тёплые и совсем не колючие, просто играют отведённую им роль в маленьком театральном шоу. Спустившись чуть ниже, в сердце небесного тумана, Барбатос завис в воздухе так, чтобы Сорэн мог разглядеть лишь невнятный силуэт, и в солнечном свете, который не мог полноценно пробиться через облачную пелену, силуэт этот казался гораздо внушительнее и больше, чем был анемо архонт. Глаза и кончики его волос засияли лазурью, добавляя наспех сколоченному образу ещё больше эффектности.
- Ветра, стерегущие эти земли, возвестили о твоём приходе…. Они знают вкус мира и запах войны. С чем ты пожаловал к нам, чужеземный бог? - голос владыки ветров поддельный, нетипично сухой на эмоции и холодный, с любовью созданный согласно всем стереотипным канонам о великих богах. По мнению самого анемо архонта - образ чертовски нелепый, но этого он и добивался! Никому неведомо было, с каким трудом Венти сдерживал своё хихиканье, и каким взглядом смотрел на друга вниз. Это был взгляд озорного и шкодливого кота, что своей лапкой медленно двигал к краю стола вазу с сухоцветами.
- Остерегайся лжи, они вплетают её в свои вихри и отвечают стужей...