Genshin Impact: Сказания Тейвата

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Genshin Impact: Сказания Тейвата » Эпизоды прошлого » [03.11.498] Твои извинения приносят только горечь


[03.11.498] Твои извинения приносят только горечь

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

[html]<link href="https://fonts.googleapis.com/css?family=Dancing+Script&display=swap" rel="stylesheet">
<style>
  /* Основной контейнер */
  .episode-container {
    display: flex;
    width: 100%;
    max-width: 800px;
    height: 300px;
    margin: 0px 0px 0px 60px;
    border-radius: 15px;
    overflow: hidden;
  }

  /* Левый блок для картинки */
  .episode-image {
    flex: 1;
    background-size: cover;
    background-position: center;
    position: relative;
  }

  /* Шторка с текстом, которая будет появляться */
  .episode-overlay {
    position: absolute;
    top: 0;
    left: 0;
    right: 0;
    bottom: 0;
    background-color: rgba(0, 0, 0, 0.6);
    color: #e0dece; /* Это для текста на шторке цвет, чтоб внизу не прописывать */
    display: flex;
    flex-direction: column;
    justify-content: center;
    align-items: center;
    opacity: 0;
    transition: opacity 0.3s ease;
  }

  .episode-image:hover .episode-overlay {
    opacity: 1;
  }

  .episode-overlay {
    display: flex;
    flex-direction: column;
    align-items: center;
    justify-content: center;
    padding: 10px;
  }

  /* Правый блок для текста */
  .episode-text {
    flex: 1;
    display: flex;
    flex-direction: column;
    padding: 20px;
    background-color: #2d2c38;  /* Цвет блока для текста */
    box-sizing: border-box;
  }

  /* Название эпизода */
  .episode-title {
    font-size: 20px;   /* Это размер заголовка */
    font-weight: bold;
    text-align: center;
    text-transform: uppercase;
    border-bottom: 1px solid #444; /* эта та линия, что заголовок подчеркнула */
    color: #e0dece;   /* цвет текста */
    text-shadow: 0 0 3px #000, 0 0 20px #b8b2a8;   /* Это тень, не трогай, пжлст */
    margin-bottom: 15px;
  }

  .episode-title a {
    color: inherit;
    text-decoration: none;
  }

  /* Текст о эпизоде */
  .episode-description {
    font-size: 14px; /* Это размер текста */
    line-height: 1.5;
    color: #e0dece; /* а это цвет */
    font-family: 'Bookman Old Style';
    font-style: italic;
    text-indent: 30px;   /* Это, если что, красная строка. Если не нужна, удали с*/
    overflow-y: auto;
  }

  /* Адаптация изображения и шторки для мобильных устройств */
  @media (max-width: 540px) {    /* ставь сюда свои пиксели, под что адаптируешь. это максимум ширины экрана */

    .episode-image {
      width: 100%;
      background-size: cover;
      background-position: center;
      background-repeat: no-repeat;
    }
  }
</style>
      <!-- ПОШЕЛ БЛОК ДЛЯ ЗАПОЛНЕНИЯ! ВОЗЬМИ В РУКИ ГЛАЗА -->
<div class="episode-container">
  <div class="episode-image" style="background-image: url('https://forumupload.ru/uploads/001b/5c/7f/416/337699.png');"> <!-- ТУТ ССЫЛКУ СВОЮ НА КАРТИНКУ ПРЯМ ОТКУДА ХОШЬ -->
    <!-- Шторка с текстом, которая появляется при наведении -->
    <div class="episode-overlay">
<p style="font-size: 14px; font-style: italic; font-family: 'merriweather', serif; text-align: right;">❝ Я могу вытерпеть голод. И с холодом могу справиться. Но есть одно, чего я не могу вынести. Страдания близких людей по моей вине.</p> <!-- СЮДА СВОЮ ФРАЗУ, СТИЛЬ ПРОПИСАН ПРЯМ ТУТ ХОЧЕШЬ ПОД СЕБЯ МЕНЯЙ -->
      <p style="font-weight: bold;  font-family: 'Oranienbaum', Tahoma, serif;  text-align: center;"><span style="font-weight: normal;">3 ноября 498 год, Фонтейн, Флёв Сандр</span></p>
      <p style="font-weight: bold; font-size: 14px; font-style: italic; font-family: 'merriweather', serif;  text-align: center;"><span style="font-weight: normal;"><a href="https://genshintales.ru/profile.php?id=417">Навия</a>, <a href="https://genshintales.ru/profile.php?id=416">Клоринда</a></span></p>
    </div>
  </div>
  <div class="episode-text">
    <div class="episode-title" style="color: #e0dece; text-decoration: none; font-family: 'Oranienbaum', Tahoma, serif; text-transform: uppercase; text-shadow: 0 0 3px #000, 0 0 20px #b8b2a8;">
  <!-- !ВНИМАНИЕ! ЗАГОЛОВОК!!!! -->
  Твои извинения приносят только горечь
    </div>
    <div class="episode-description">
      <p>За свою не столь долгую службу, Клоринда повидала достаточно мерзавцев, лжецов, истинных безумцев и жестоких убийц, но никогда не предполагала, что окажется лицом к лицу с человеком которого знала и уважала всю свою сознательную жизнь.
<p>Каллас Каспар. Глава Спина-де-Росула. Отец её, пожалуй, единственной подруги.</p>
<p>И его чудовищная просьба - набатом ознаменовала конец привычной картины мира.</p>
    </div>
  </div>
</div>
[/html][hideprofile]

Отредактировано Clorinde (2025-03-13 01:05:04)

+5

2

Никогда раньше Навия не думала, что в Кур-де-Фонтейн может быть так тихо – ни стука каблуков по решеткам и трубам, ни громких разговоров, пересудов и шепотков, скрывающихся за вдохами и выдохами прорывающегося  в незалатанные прорехи пара. Ни грохота спускаемых ящиков, ни шума воды, поднимающейся или спускающейся в шлюзах – ничего. Всё вокруг обратилось во слух. Все глаза устремились на неё, без ошибки находя даже под прикрытием из надежных стен, спин охранников и широких полей шляпки, надвинутой на лицо. Как обидно, что она не могла сейчас спрятаться, как порой устававший от поиска  человечеством мудрости Консильери, скрывающийся от бесконечных душевных излияний в недрах поросшего кристаллами панциря.

Как жаль, что она не могла сейчас оказаться на арене.

Горло сохло так, что никакой водой не отпиться, но Навия не могла заставить себя пошевелиться, будто от этой малости в движение могло прийти что-то  непомерно большое, с легкостью ломая равновесие в мире, отчего качнется чаша весов, тяжело, непоправимо и неизбежно.
Демуазель… - только Мелус мог окликнуть её одним словом, но интонацией выказать все свои мысли сразу – почтение, гордость, укор и страх. Смирение, когда по правилам игры в «Охотников за крабами» приходилось, не снимая щегольских ботинок (иначе порежешь о кораллы ноги, достопочтимый сэр!), но хотя бы закатав штанины столь же дорогого костюма наравне с чумазой малышней из соседней рыбацкой деревушки ползать на мелководье, выискивая осколки диковинной ракушки, способной петь на стол голосов разом. 
Демуазель… - с этого слова порой начинался её день – верная примета, не подводившая ни разу.
День будет хорошим.
День будет трудным, нужно немного попотеть, но результат того стоит.
День будет скучным и бесконечно долгим, но завтра …
Будет день, когда в голосе, будившем её по утрам и напевавшем скабрезные моряцкий песни (без слов, только мелодию), когда бури сотрясали Пуассон, а легкие дуги акведуков стонали на ветру; в этом голосе зазвенят непривычные эмоции. Мелус не был так зол даже на Сильвера, послушно написавшего для юной демуазель все-все слова из немых песен старшего, стоило лишь очень-очень искренне попросить. 
Мелус тогда не желал отчаянно чужой смерти.
Не гневался так, что кристаллики соли разъедали губы, а веки словно засыпало песком… Навия не сразу не поняла, что плачет. Она не особо умела это делать – особенно по-детски, навзрыд, что все тут же бежали утешать-спасать-помогать. В этом не было необходимости, а от тоски её всегда спасали близкие.
Родные.
Любимые.
Демуазель, я полагаю, – и конечно же Мелус обратился к неё лишь раз, просто эхо разнесло его звенящий голос тревожным набатом, готовым созвать всех. Стоило сделать неосторожное движение и схватиться за рукоять. О-о-о, тогда весь Фонтейн содрогнется от их гнева и боли, стоит только дать волю и раскачать этот колокол. – Полагаю, вы не желаете…– но усталый от времени металл мог не выдержать один лишь удар молнии и рухнуть вниз, раскалываясь на сотни мелких осколков.
Мелус пытался до последнего уберечь ту золотоволосую малышку, с которой познакомился два с лишним десятилетия назад – сначала в наказание, а потом осознал щедрость главы, доверившего ему самое ценное.
Но отнюдь не беззащитное.
«Ищи второе дно, ma petit gâteau»  жесткие пальцы щелкнули по гладкой поверхности воды, ломая отражение тут же насупившейся от обиды девочки и давая взглянуть на обитателей крохотной лагуны, доселе заслоненных. «Не дай закрыть тебе глаза»
Пустите её, Мелус, – тихо произнесла глава организации Спина-ди-Росула, обещая себе, бездыханному телу на арене, возбужденно переговаривающейся публике, что обязательно доищется правды.
Обещая это и самому близкому человеку, прямо и беззащитно смотревшему на неё с порога.
Она не позволит ни любви, ни ярости затмить себе взор.
Потому что иначе у неё не останется ничего.
Никого.

+2

3

Клоринде рано пришлось уяснить, что самый презренный навет мог лишить человека репутации, а самое хрупкое оружие – жизни. Позднее ей удалось найти и ответ на вопрос наставницы: «Неужели мерзавец перестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли?»
Однако сейчас, стоя на сцене оперного театра, она как никогда ощущала себя не судебным исполнителем, вершившим правосудие, а актрисой спектакля с сомнительной моралью.
«Мсьё Каллас, почему вы выбрали меня?»
Клоринда никогда не торопилась обольщаться льстивыми комплиментами о беспроигрышном послужном списке. Да, несомненно, её рука всегда была твердой, а лезвие рапиры острым. Мало обладать выдающимися качествами, надо ещё уметь ими пользоваться, а также трезво оценивать ситуацию.
К примеру, с какой радости честный человек, коим глава Спина-ди-Росула представлялся всем жителям Фонтейна, мог застрелить торговца, даже не попытавшись отстоять свою невиновность в суде, а сразу же потребовал дуэль не с кем-либо, а именно с ней, не знавшей ещё ни одного поражения? И подумал ли мсьё Каллас о том, каким ударом для Навии будет смерть отца от руки её лучшей подруги?
Чем дольше Клоринда стояла перед мужчиной, чем больше обдумывала его последнюю просьбу, переданную утренней почтой, тем сильнее дрожали руки.
Не от волнения или страха.
От смутного подозрения, что во всей истории с убийством на торжественном ужине слишком много неизвестных. Вот только Клоринда – лишь оружие, и не в её полномочиях попросить Калласа одуматься, отступить и позволить палате Жардинаж расследовать дело.
От злости. Ведь правила игры, в которую её втянули, были жестоки и безжалостны, в этот раз влекущими за собой чудовищную нравственную ловушку. Принять вызов – значило предать Навию. Отказаться – унизить Калласа и презреть свой долг.
И сейчас, вне зависимости от решения, кровь должна была пролиться.
Иного выхода просто не оставалось.

Много лет назад наставница сказала, что охотники Сумеречного двора не имеют права лить слёзы, иначе тело подчинится сердцу. Что это станет доказательством того, что их сердца не подчиняются никаким приказам.
К чести Клоринды, с этим напутствием Петрониллы она справлялась. Не показывала свою слабость на публике и не лила пустых слез. А может, выплакала их все, когда была ребенком, только попавшим в Сумеречный двор?
Но сейчас внутри свербело. В горле будто застрял комок, а глаза нещадно жгло.
Видеть страдания Навии было невыносимо. Каждая слезинка, каждая судорога в ее плечах отдавались эхом в сердце Клоринды, напоминая о той хрупкости, что она так старательно прятала за маской бесстрастности. Искушение нарушить правила, поддаться импульсу, было почти непреодолимым. Тысячу раз она хотела подойти ближе и обнять Навию, попробовать утешить или же броситься к её ногам, просить прощения в попытках вынести её гнев и презрение…
- Ты понятия не имеешь, что такое семья и что значит её лишиться!
…но пригвожденная злыми хлесткими словами она стояла бездушным изваянием. Правда, так просто слетевшая с губ подруги, ледяными иглами, вонзилась в самое нутро, напоминая о границах, которые ей нельзя переступать.
Она - охотник Сумеречного двора, оружие, а не человек, и сочувствие - непозволительная роскошь.
Клоринда сжала кулаки так сильно, что побелели костяшки. Дыхание стало прерывистым, словно ей не хватало воздуха.
«Молчи. Не поддавайся», - твердила она себе, стараясь заглушить зияющую пустоту внутри с привкусом ответной обиды. Но разве её привязанность к наставнице была сравнима с любовью Навии к родному отцу? Разве Клоринда действительно знала что-то о боли потерь? В конце концов, разве не в этом заключалась её работа? Подавлять свои чувства, чтобы защищать других? Приносить личные жертвы во имя общего блага?
Клоринда закрыла глаза, позволяя тьме поглотить всё вокруг, оставив лишь холодный, расчетливый разум:
- Ты права, я не знаю.

+1

4

«Ты права, я не знаю»
Не это нужно было Навии, не пропитанное смирением признание правоты, от которого воротило с души. Ей нужен был крик, яростный выпад в ответ; выпад, прославивший лучшего судебного дуэлянта в веках, всегда оканчивающийся победой.  Над поверженным мздоимцем, подлым обманщиком и изменщиком, коварной отравительницей – не всегда с рапиры дробью проливалась алая кровь, порой достаточно было расчетливого взмаха, чтобы бархатные штаны рухнули вниз, не сдерживаемые разрезанной тесемкой. Чтобы оппонент судорожно отшатнулся, ломая линию и проигрывая, чтобы запуталась в собственных юбках и фижмах. Поражение казалось чем-то смешным и захватывающим – сколько раз сама Навия,  в начале карьеры Клоринды, поддерживала её с трибун, почти срывая горло от крика,  чтобы потом захлебываться от хохота, валяясь на ковре перед пустым камином, вспоминая вид потасканных подштанников бесчестного альфонса, охотившегося за наследством богатеньких дурочек?  Таких, у кого не было верной и невозмутимой подруги, отваживавших их одним взглядом и многозначительным молчанием. А после – своей репутацией, так что эфемерные как фата-моргана богатства семейства Каспар оставались вне малейших притязаний. 

На иные дуэли приходить ей не дозволялось, как и прочей не имеющей отношения к делу публике – все, что она могла, это заманить после Клоринду к себе на ночной девичник или завалиться к ней с ворохом шляпных коробок и угощений, зная, что пускай та и не подает вида, но быть бесчувственным оружием в руках закона то еще  сомнительное удовольствие.
Навия безуспешно искала место скола, зарождение трещины в идеальном облике не двигающейся с места подруги, чтобы убедиться, с ошеломляющей легкостью считать  с невозмутимого бледного лица, что той тоже больно. Словно внутренности перемалывают огромные безжалостные шестерни, ломают кости и из груди рвется отчаянный вопль, который не принесет никакого облегчения. Лишь отберет последние силы и здравомыслие.
Ты же могла отказаться, – тихо прошептала Навия, дрожа всем телом, желавшим одновременно броситься вперед, провалиться сквозь землю и развалится на куски, оказавшись по итогу янтарной статуей, не способной ни чувствовать, ни горевать, – Неужели в вашем хваленом кодексе нет… поблажки… из-за личной заинтересованности?! – голос сорвался в почти истерический взвизг. Её мир рушился до основания, а рукам, всегда казавшимся такими хваткими и сноровистыми, не хватало силы, чтобы сохранить, склеить  хоть что-то. Ей так хотелось спрятаться в объятиях подруги, чтобы каким-то чудом вердикт в исполнение привел кто-то другой, кого было бы так легко обвинить в равнодушном следовании приговора, вынесенного впервые  за всю историю Фонтейна по катастрофической ошибке.  Не оставаться наедине с тоской, нарастающей с каждым вздохом.
Она больше никогда его не увидит.
Не прикоснется, чувствуя себя крошечной в его объятиях.
Не вдохнет запах, сотканный из соли, табака и нотки флердоранжа.
Он носил в нагрудном кармане шелковый платок с вышитыми корявыми детскими стежками инициалами, пропитанный капелькой материнских духов. Туда ли воткнулось острие рапиры или может чуть ниже?
Мог ли убить тот, кто ратовал за благополучие людей настолько, что отказался причислять себя к аристократии и жил немногим лучше обычного рабочего?
Могла ли Клоринда поверить в это настолько, что её рука осталась твердой до конца?
« – Я не знаю, чего ждет от меня госпожа судебный дуэлянт, но если ты вздумала передать мне что-то оставшееся от казни, то я…» - и ведь даже не было и мысли, чем можно пригрозить самому близкому человеку на свете. Последнему близкому, знающему её как свои пять пальцев. Как не было и мысли, кто выйдет из этой схватки победителем. Окажись Каллас сильнее, окажись Клоринда раненной – смогла бы она остаться подле отца, как ни в чем не бывало? 
Навия тяжело осела на стул, шелестя юбками, не заметив, когда успела вскочить на ноги и не услышав шорох по ту сторону сомкнутых дверей. Охранники наверняка жадно вслушивались в каждый звук, движимые не праздным любопытством, но самонадеянным рвением защитить. Словно кто-то на свете мог остановить руку, рапира в которой разила быстрее пули.
Непролитые слезы застилали глаза так сильно, что девушка мечтала на самом деле ослепнуть, боялась и надеялась, что  взглянув на порог, не увидит там никого.
Просто страшный сон, который развеет взошедшее солнце.
Я не знаю, что тебе нужно, не знаю, чем ты руководствовалась, но прошу – уйди, – откровенная ложь никогда не была её сильной стороной, что же, придется учиться.  Настало время забывать о невинной шалости, на которой её ловили по измаранным  ежевичным варением кружевам на рукаве или узнаваемым вензелям на подписанной «таинственным  воздыхателем» открытке, прилагавшейся к торту (по ошибке попавшему в Спина-ди-Росула, посмотри, он явно сумерский купец, ведь называет тебя стремительной как джейран!).

+2

5

Поражённая и убитая горем Навия была Клоринде совершенно не знакома.
Укрытая от всяческих бед и невзгод любящим отцом, охраняемая от неурядиц и проблем верными членами Спина-ди-Росула она всегда была ослепительно-солнечной, одаривала своей добротой любого встречного, даже последнего жалкого проходимца, и для каждого у неё была заготовлена нежная улыбка. Но сейчас, когда привычный, знакомый и безопасный мир рушился, а отец пал от руки человека, которому она доверяла все свои тайны и надежды, в лазурно-голубых глазах плескалась бездна отчаяния. Та Навия, что знала лишь радость и беззаботность, медленно, словно дым, исчезла. Клоринда, привыкшая к собственной отчужденной холодности, не могла найти слов, чтобы сказать, как её пугал вид сломанной куклы. Она ведь знала, что там, под гримасой боли, скрывалась стальная решимость.
- Ты же могла отказаться.
В голосе Навии шелест безнадёжности и запоздалого чаяния, вдруг всё  произошедшие лишь дурной сон? Разве её отец мог совершить преступление столь серьезное, чтобы его прилюдно судили? Разве могла её подруга взяться за оружие и принять брошенный вызов? Клоринда понимала, что от неё ожидали утешения, слов поддержки и красивого, неправдоподобного обмана, но собственный арсенал эмоций сумеречной охотницы скуден. Она привыкла действовать, а не сочувствовать, решать проблемы, а не выслушивать жалобы.
Клоринда сделала шаг вперёд, оказываясь ровно посередине кабинета Калласа, что ещё не успел забыть своего владельца и где каждая вещь лишь недоумевающе его ожидала. Ей захотелось здесь, сейчас, попробовать решить проблемы как когда-то в детстве: протянуть разобиженной на неё в пух и прах Навии руку, усыпляя бдительность обнять, чтобы затем пощекотать так сильно, отчего обе бы, борясь, свалились на ковёр, где стали бы делиться тысячью и одним важным, на их взгляд, событием произошедшим с последней встречи.
Клоринде хватало мозгов понять - этот способ утратил сроки годности. Но что хуже - у неё не повернулся бы язык соврать Навии хоть в чём-то.
Никогда не умела. И не успела бы научиться за пять минут.
Охотница смотрела в пол, подбирая слова. Тяжесть ситуации давила на плечи, сковывала тисками легкие, выворачивая внутренности наизнанку. Никогда ещё ощущения от славной дуэли не были столь… разрушительными.
Каллас был прав, назвав свою просьбу чудовищной.
- Я не могла отказаться, - слова царапали горло. В безумной пляске мыслей, не находилось той что могла объяснить - дело не в том, что Клоринда лучшая в Фонтейне и даже совершенно не в том, что её отказ поставил бы под сомнение чью-либо репутацию, а в том как свято и слепо она верила: - Закон суров, но это закон. Каллас Каспар убил человека, он признал свою вину, но воспользовался данным всем фонтейнцам правом на честный судебный поединок. Он так же был в праве выбрать дуэлянта. Я уважала твоего отца. Я уважала его решения, потому не могла поступить иначе, Навия.
Правда была жестокой, но этот ответ был единственным, который можно дать.
Тишина, повисшая в кабинете, казалась оглушительной.
Ощущая на себе чужой взгляд, лишённый света и понимания, Клоринда позволила, всё же, вскользь проанализировать трагические события, развернувшиеся на театральной сцене: могла ли дуэль окончиться иначе? Мог ли мужчина, не страдавший себялюбием и воспаленной гордыней, бросить шпагу и просить сопроводить его в Меропид? Или Каллас с самого начала поднимался на сцену «Эпиклез» с готовностью умереть? Правда и вымысел, комедия и трагедия разыгрывались там в равной степени масштабно...
Вот только встречи с Клориндой лицом к лицу редко предполагали за собой летальный исход. Ей, равно как бесстрастно наблюдающему за ходом схватки судье, было достаточно победы или поражения без единой пролитой капли крови. Охотница умела подстраиваться под обвиняемого, ведь не многим людям доводилось похвастаться сильной фехтовальной техникой отточенной годами жесточайших тренировок, а потому она никогда не выступала в полную силу (но, несомненно, не поддавалась).
- …прошу – уйди, - просьба красноречивее любых упреков.
Клоринда слишком долго подбирала слова и теперь, ей мнится, что в глазах Навии гасла последняя надежда, сменяясь ледяным безразличием.
К их дружбе.
К ней.
Внутри всё трещало по швам.
«Не проси меня о том, чего я сделать не в силах», - и вместо того, чтобы развернуться на каблуках, покидая кабинет, Клоринда пошла вперёд: - «Я так виновата перед тобой».
Если она попробует защититься, не будут ли оправдания звучать фальшиво и лицемерно?
- Прости меня, - выдохнула, опуская голову и беря ледяные ладони Навии в свои: - Прости… есть вещи, которые выше личных чувств. Ты должна это понять.

Отредактировано Clorinde (2025-03-14 02:36:48)

+2

6

«По высоким тысячелетним  горам, с которых то тут, то там срывались камни, источенные временем, омытые долгими дождями, изрезанные ледяным дыханием северных ветров пробирался юный воин. Налегке, в одном лишь кожаном дублете и тонких штанах, обдирая носы некогда щегольских сапог о твердую, неподатливую породу. Тяжелые доспехи и верного коня он давно оставил у самого подножья неприступных скал, не видя иного пути, чтобы добраться до стоящей на самой вершине…
хм-м-м, нет не так...»
«До высеченной из острого самого высокого скального пика бащни, почти неотличимой от прочих отрогов, кажущейся к тому же совершенно пустынной и заброшенной. Стоило бы поспешить, но каждое неосторожное движение, каждый слишком громкий вздох может породить коварное эхо, стронуть лавину из ненадежных камней на склоне. И тогда ничто не спасет от головокружительного падения…»
«–Но цель воина того стоит?
– Конечно!! Пускай время оказалось к нему милосердным и кости старого сторожевого дракрна давно поросли лесо… хм, цветами и травой, но коварное заклятье осталось не потревоженным и удерживает принцессу в беспробудном сне, насланном подлым колдуном. И вот, преодолев разрушенную крепостную стену, воин стягивает с лица плотный шарф, сберегавший его (слишком длинный нос, не подглядывай!) от обморожения и оказывает я верной и отважной подругой принцессы и.. и вот она с силой распахивает двери, взбегает по ступеням винтовой лестницы.. Что ты смеешься? Ты что же, не хочешь меня спасти?!»

Тень былого не вовремя коснулась лица Навии, побудив коснуться пальцами ледяной щеки, отгоняя невидимую паутину,
Казалось еще вчера они придумывали мудреные сюжеты для столь любимых Клориндой настольных игр, забываясь за болтовней и шутками, переиначивая знакомых под различных героев, мечтая когда-нибудь создать целый мир, где любой может подобрать персонажа себе по душе и скоротать вечер-другой за приключениями, которых не бывает на свете.
Как и гор, которые можно покорить в одиночку и без снаряжения.
Как и умирающих от старости драконов и вечно юных, дожидающихся спасителя принцесс.
Как и коварных заклятий, что разрушаются от искренних и добрых эмоций, будь то слезы отчаяния или горячий поцелуй любви.
Проигрывающих благородных злодеев.
Побеждающих мудрых героев.

Навия отстранено взглянула на коснувшиеся её  пальцы, словно все вокруг стало чужим, заторможено замечая, что подруга сняла неизменные перчатки. Словно все – изменившаяся декорация полюбившегося и давно знакомого спектакля, а она – безмолвный и верный наблюдатель самой драматической сцены в произведении, разрывающийся от противоречивого сочувствия. И со сладким замиранием в животе ожидающий, что же будет дальше?

Но ничего сладкого в том будущем не было.

Ладонь внезапно как кипятком ошпарило и Навия не сразу поняла, как это случилось. Как она смогла ударить, зло и со всей силой по беззащитной щеке, влепить пощечину, в один короткий вздох вскипев от обычно обожаемых покровительственно-выверенных нот в голосе. Как она вскочила на ноги, с грохотом оттолкнув стул и отшатнулась от растерянно смотрящей на неё снизу вверх Клоринды, всем существом пожелав о дистанции. Её учили сдерживать эмоции, она знала, что кричать в лицо человеку невежливо, помнила о слушателях и данном зароке сохранить как можно больше. Но эта легкость объяснений, эта простота были для неё больнее всего на свете.
Не смей взывать к моему пониманию! Не смей просить о прощении, вот так просто предавая самого справедливого человека на свете! – слова теснились в горле, кружа голову как пузырьки шампанского, выпитого залпом, как восходящие течения, несшие сквозь толщу воды к поверхности. – О каком уважении ты говоришь, спокойно называя и признавая его убийцей?! Кто же тогда ты сама, позволь спросить?! – Навия осеклась, но прежнего порыва тут же броситься извиняться и объятиями, поцелуями и горячими словами исправлять грубость не было. Она хотела сделать больно словами, обвинениями ли, словно это могло заполнить бездну отчаяния. Ведь она все равно не могла ударить еще, не могла, как ожидалось вцепиться в глаза и мечтать искупаться в крови.
И если ты так веришь в свой справедливый суд, больше чем в близких людей, то зачем пришла сюда? Думаешь, что я настолько глупа и наивна, что брошусь в твои объятия за утешением, переступив через собственного отца? – её голос крошился, как камни в давней истории. Это была последняя слабость, какую она могла себе позволить.
Никакой больше опоры под ногами ищущего путника.
Никаких больше сказок.
Не смей думать, что все еще можешь меня спасти. – она должна была топнуть  и повысить голос, схватиться за рукоять, но боялась, что от любого резкого движения рассыплется в мелкое крошево. Как бы ни кровоточило рвущееся по швам сердце, у неё оставался долг и люди, которые должны с надеждой смотреть в завтрашний день. – Мне не нужна бездушная рапира Сумеречного двора. Поздравляю, ты наверное стала лучшей среди них – ничто личное тебе больше не помешает.

+2

7

Охотница не проронила ни звука, когда лишь только с виду нежная ладонь тяжелым ударом заставила по инерции чуть повернуть голову.
Щёку обдало огнём.
Внутри всколыхнулась буря эмоций: шок, недоумение и удивление. Она была готова принять слезы и крики, обвинения во всех смертных грехах и даже проклятия, но подобного не ожидала. Рационально понимая, она заслужила пощечину и потому это не подтолкнуло Клоринду отшатнуться прочь, подняться на ноги и оставить подругу наедине с разрушительными мыслями. Она видела, как дрожали губы Навии, как сжимались кулаки. Вся поза говорила о борьбе, о попытке удержать себя в рамках, не дать волю чувствам, грозящие вырваться наружу и затопить всё вокруг. Однако, не имея представления что последует дальше, морщась от ноющей боли, судебный дуэлянт была готова слушать или, если столь необходимо, повторно оказаться на месте тренировочного манекена.

На краю маленькой деревеньки, где улицы были вымощены проржавевшими железными пластами, а дома стояли, как старинные сказочные замки, встретились две подружки. Они были неразлучны, как две звезды на ночном небе, и каждое утро начинали с того, что встречались на старом мостике, откуда были видны и лазурно-голубое море, и огромный дом, что лишь выглядел как корабль.
- Представляешь, если бы у нас был свой собственный корабль, мы могли бы отправиться в далёкие страны?
- Да! - голубые глаза загорелись от восторга: - Мы могли бы исследовать таинственные острова, искать сокровища и встречать пиратов!
Они обе рассмеялись, воображая карты с загадочными знаками, указывающими на места, где зарыты несметные богатства и то как они сражаются с морскими разбойниками, защищая экипаж.
- А если мы найдем волшебный артефакт, - продолжила старшая из них, - он даст нам силу летать. Мы сможем парить над облаками и смотреть на мир с высоты…
- И тогда мы сможем спасти всех, кто попал в беду! Мы станем настоящими героинями, ничуть не хуже Защитника справедливости!
В фантазиях разделенных на двоих возникали леса, полные загадок, горы, где прятались драконы, и волшебные поля, где цветы говорили. С возрастом каждое новое приключение становилось всё более захватывающим, и они не могли остановиться.
- Что если мы найдем портал в другой мир?

Как же всё могло так измениться?
– О каком уважении ты говоришь, спокойно называя и признавая его убийцей?! Кто же тогда ты сама, позволь спросить?!
Вопрос достиг цели, попадая аккурат в сердце.
На дне сине-лиловых глаз мелькнула тень – мимолетная, но достаточно явная, чтобы оказаться замеченной.
Клоринда никогда не обольщалась в своём выборе. Что сейчас, что одиннадцать лет назад понимала, какое призвание избрала. Никогда не романтизировала тот факт что станет не судьёй, а клинком, направляемым законом. Не считала дуэли чем-то возвышенным и достойным быть увековеченным в веках.
Разве не от понимания и принятия пути избранного подругой детства Навия всё это время переживала за её состояние? Разве не из-за этого она каждый раз срывалась с места, стоило Клоринде покинуть сцену суда, где обвиняемый был не согласен с вердиктом? Разве Навия (не смотря собственную чистую и светлую душу, казалось, не способную вместить всю ту грязь, с которой ежедневно сталкивалась Клоринда) поразительно легко вскрывала и залечивала любую червоточину не оттого, что опасалась будто охотница окончательно затеряется в тенях?
«Кому как не тебе знать ответ на этот вопрос».
Медленно перевела взгляд с вопрошающей на пол, будто ища там оправдание или, скорее, способ уйти от ответа, охотница малодушно надеялась, что подруга вспыхнет и заберет оброненные слова назад. Попросит прощения и они смогут поговорить на несколько тонов спокойнее.
Ведь Клоринде на самом деле так хотелось сказать, что Каллас заслужил её уважение не фактом своего существования, а поступками достойными лишь человека чести. Несмотря на свой сложный и противоречивый характер, он всегда оставался верен себе, своим принципам, своим решениям. Эта верность, эта непоколебимость с самого детства вызывала у неё неоспоримое благоговение, которое ничто в мире не могло пошатнуть.
Вот только как словами выразить это, не скатившись в банальное восхваление и не приуменьшить омерзительность совершенного Калласом преступления?
Как донести мысль о том, что многое в её собственной жизни, её профессиональных решениях и даже личных выборах неразрывно связано с тем образом честного и бескомпромиссного человека, которого она видела на протяжении двадцати лет в Калласе? Как объяснить Навии, что согласие на  дуэль - дань уважения, а победа - роковое стечение обстоятельств?
- …то зачем пришла сюда?
Письмо, которое она желала отдать Навии, укоризненно обжигало ледяным холодом, моля скорее его достать из кармана и дать прочесть. Пусть мсье Каспар не посчитал необходимым объясниться, не стал проливать свет на свою точку зрения, но оставленные в послании слова могли помочь расставить необходимые точки и, быть может, усмирить циклон. Могли бы... если бы не настойчивость с которой Навия колола больнее, лишь сильнее убеждая Клоринду в том, что даже чудо не способно ей помочь подобрать убедительные аргументы в свою защиту.
- Я и не думала тебя спасать, - сил подняться не находилось, потому она всё так же стояла на коленях.
Мимолетом посетила мысль «а что если?»: ударяя себя в грудь, с пеной у рта заверяла бы о глубине своего сожаления; пообещала бы подать в отставку и более никогда не брать в руки рапиру; прямо здесь во Флёв Сандр, покинув с штаб Спина-ди-Росула, выкинула бы в канализацию Глаз Бога - смогла бы Клоринда вернуть легко утраченное доверие?
К сожалению, в ней было недостаточно смелости, чтобы перечеркивать всю свою жизнь до основания.
- Я лишь желала быть рядом, чтобы разделить твоё горе, - она хотела принести свои извинения и получить в ответ хотя бы малейший шанс оказаться прощенной в будущем. Чтобы было проще держать данное Калласу обещание: - Но ты вряд ли готова поверить, - с губ нехотя сорвался тихий уставший вздох: - Я…
«…действительно сожалею»?
«… просто хочу, чтобы ты позволила мне быть рядом»?
«… могу искупить свою вину»?

- …помогла бы тебе сделать шаг вперёд, - ответила, невозмутимо выдержав чужой взгляд: - Вряд ли людям, которым дорого дело твоего отца и ты, как его продолжение, захочется оставаться в руинах своих надежд.

+1


Вы здесь » Genshin Impact: Сказания Тейвата » Эпизоды прошлого » [03.11.498] Твои извинения приносят только горечь


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно