В глубоких раздумьях, Сяо смотрел на свой фонарик, на его рисунки и линии, на тот, что был в руках путешественника, казавшимся даже милым в своей неаккуратной нелепости. Сравнивал без сравнения, оценивая необходимость и собственную жадность, которую так неосторожно всколыхнул Итэр, предлагая Яксе то немногое, что его могло заинтересовать.

Адепт размышлял, стоит ли оставлять это сокровище для себя. Его жизнь – постоянные битвы, тяжесть оружия в руках и четкое знание, что однажды наступит миг, где не будет никакого «завтра». У Алатуса не было даже обители, где бы он мог оставлять подобные вещи, да и сколько в итоге предметов он жаждал сохранить за все то время, что служил землям Властелина Камня? Самое важное и необходимое всегда было при Сяо: курильница, амулет и маска. А с остальным дело обстояло обычно проще: всегда находились желающие вещь забрать, сохранить, будь то ради истории или же из сентиментальности, которую Якса не понимал.

– Давай запустим, – все же приходит он к решению, негромко вздыхая, не позволяя жадности захватить свое сердце. Сяо откладывает на стол драгоценный подарок, поднимая взгляд к темному бархату неба, мигающему мириадами звезд. Ему хочется коснуться темноты рукой, но он знает, что даже ветрам не под силу почувствовать небо на ощупь. – Все же, он создан, чтобы взлететь. Неправильно будет лишать его смысла полета.

Алатус подходит к краю балкона, наблюдая за людьми внизу. Они так же, как прежде, шумят и галдят, смеются, активно отмечая столь значимый праздник. Здесь, на высоте, почти не слышны ни звуки музыки, ни разговоры, лишь тишина и шелест листвы, подбадривающие и знакомые. будь у Алатуса флейта, он непременно бы сыграл пару легких мелодий, поддаваясь влиянию вечера и покоя, но инструмент был сломан в одной из битв, а замены Охотник на демонов так и не нашел, решая, что займется этим позже, когда будет время.

Якса рассматривает тонкую полоску дощечки, на которую стоит вписать пожелание. Задумчиво склоняет голову к плечу, словно бы птица, что заинтересовалась чем-то необычным, и, после пары секунд раздумий, вкладывает деревяшку в фонарь, так и не коснувшись ее кистью, не оставив даже короткой черточки туши, что ознаменовала бы попытку записать слово.

– Мне не о чем просить, надеюсь, это не будет грубостью? – объясняется перед Итэром Сяо, мягко усмехаясь своим словам. Те желания, что он имел, были слишком объемны и тяжелы для фонарика в небо и хрупкой дощечки. К тому же, об этом не стоит говорить, не стоит писать, и тогда они непременно станут правдой…

И все же, фонарик нес в себе одно не столько желание, сколько посыл. Он не забыл. Он все еще помнит. Каждое из имен и званий.  Хранит глубоко в сердце их образ, не позволяя себе отпустить те моменты. Безмолвная мольба, такая же тихая, как и память о друзьях, как их имена, что беззвучно повторял про себя Алатус, надеясь, что может его голос действительно достигнет всех, кто уже находился за гранью.

–  Счастливого праздника морских фонарей, – он говорит это и Итэру, стоящему рядом, и фонарю, что поднимается в небосвод, зажженный не без помощи путешественника. Неотрывно следит за огоньком, что медленно поднимается выше и выше, неся с собой пожелание и пустую дощечку.

Пока фонари поднимались, их приветливыми жестами и поднятыми чашками с алкоголем провожали снизу люди, словно подбадривая малочисленные огоньки забраться выше и ближе к небу, унося с собой невысказанные слова. Якса был удивлен подобным: неизвестные смертные, не зная даже, о чем была молитва, все равно желали чужим словам достигнуть места назначения. Подобное единодушие было непривычным, оно сбивало с толку и мысли.

Возможно, в том и было влияние праздника, ведь даже Охотник на демонов не хотел презрительно фыркнуть, в очередной раз указывая глупость и тщетность попыток смертных. Ему неожиданно было интересно, и это любопытство было сродни волне прибоя, что заполняла собой все неровности и пустоты, преображая прибрежный пейзаж до неузнаваемости.

Сяо старался не слушать, не слышать того желания, что загадал и отправил в высь Итэр. Он знал о старом поверии людей, что если кто-то узнает о загаданном, то исполнение желания не будет возможным. А разве желал Охотник на демонов стать причиной неисполнения мечтаний путешественника, что был так добр и заботлив к нелюдимому демону?

– Пора возвращаться. Ветер вечерами все еще прохладный. Не дай этой теплоте тебя обмануть, – Алатус старается держаться серьезно и отстраненно, как и подобает просветленному Адепту, но все же сдается своим мыслям, когда видит на столе гору блюд, рассчитанную явно не на двоих. Была бы тут маленькая спутница Итэра, и она бы вмиг уничтожила этот ужин, но Паймон находилась не здесь, а значит, отдуваться предстояло лишь герою и Яксе. – … Хотя, прежде тебе стоит поесть. Ты наверняка устал за заботами.

Вообще, Охотник на демонов не нуждался в пище смертных. Ему было достаточно чистых цветов из долины, росы и, быть может, немного эссенции сил или снега, но объяснять это людям казалось занятием хлопотным и бесполезным. Реакция всегда была одинаковой: удивление, недоумение, ужас, и проще было сделать вид, что ты что-то вкушаешь, тем самым отдавая должное и навыкам повара, и закрывая необходимость долгих разговоров.

Янь Сяо, хоть и был пуглив ко всему сверхъестественному, хорошо знал свое дело. Те блюда, что попробовал Якса, были в меру сладкими и в меру солеными, а текстура тофу была мягкой и воздушной, отчего так и хотелось откусить кусочек еще и еще.

– Вам что-нибудь нужно? – раздался тихий голос хозяйки гостиницы от лестницы, и Алатус не сразу понял, что это было обращение к ним. С некоторым беспокойством взглянув на Итэра, он решил промолчать, не вгоняя и без того мнительных смертных в ужас своим присутствием и голосом. Хотя, почему-то казалось, что женщина скорее была довольной, чем испуганной, но это, как и все остальное, Сяо проигнорировал, поджимая губы.

Адепт с интересом наблюдал за тем, как Итэр о чем-то договаривался с женщиной. Чувствуя, что это каким-то образом связано с ним, Алатус испытывал непонятное ощущение неловкости, пытаясь одновременно узнать и не знать то, о чем разговаривал путешественник.

Призвав на помощь все свое терпение, Сяо только сложил руки на груди, прикрывая глаза, пряча свое любопытство на мгновение от мира, с ровным вздохом вспоминая о сдержанности и добродетельном отказе от желаний. Но подобные учения никогда надолго не задерживались в Яксе, они словно бы выдувались сильными потоками ветра наперекор любым стараниям, и потому демон продолжал посматривать за смертной, что получила список и тут же отправилась выполнять указания и собирать необходимое.

– Обычно, я не ем ничего днем, в этом нет необходимости, – адепт качает головой на упрямство Итэра, но позволяет вернуть себя обратно к столу, рассматривая цветные тарелки блюд, изображавших магических зверей, защищающих Ли Юэ. Неожиданный фольклор, запечатленный людьми в столь непривычной для Адепта форме, отвлек Сяо, и тот, все еще рассматривая то ли куцего фэнхуана, то ли петуха с распростертыми крыльями и извергающего огонь, продолжил говорить свою мысль: – … если совсем туго, мне достаточно  цветка цинсинь или горсти чистой воды, чтобы утолить голод.

Он осознал, что сболтнул лишнего, только когда услышал собственные слова. Замер на месте, с занесенными палочками для еды над тарелкой, размышляя, есть ли необходимость пояснять более детально тот факт, что Адепты черпали свои силы иначе, чем смертные. Посмотрел на путешественника, оценивая на вид степень его удивления, но так и не смог понять, привели ли в замешательство собеседника произнесенные слова, или же герой и без того знал об особенностях просветленных адептов.

«Наверное, мне не стоит объяснять? Все же, Итэр общался с Владыкой, а значит знает, что я не нуждаюсь в подобном», – для верности кивнув своим мыслям, - а заодно и собеседнику, – Алатус снова выбрал миндальный тофу, в который раз поражаясь тому, каким мягким и нежным он был по текстуре.

– Понравился? – Сяо пробует слово на вкус, проговаривая его, задумчива катая на языке, словно бы пытаясь понять, что в нем правдивого, а что наигранного. Размышляет о глубине слова и прожитого дня, обо всем, что узнал и услышал, стараясь усвоить полученные знания. – Не знаю, можно ли это считать за оценку, но я… удивлен. Да, удивлен.

Адепт поднимает взгляд к ветвям дерева, вокруг которого ютилась гостиница. Он смотрит на небосвод через листву, замечая как мерцание далеких звезд, так и свет фонариков, все еще покоряющих темный бархат. Прислушивается к звукам, ранее казавшимся просто шумом, бесполезным раздражающим фоном, отвлекающим от важного дела. Слушает ветер и склоняет голову к плечу, принимая все происходящее как единую картину огромной мозаики, лишь малой частью которой был он сам.

– Значение праздника, традиции смертных… Возможно, мне стоит обратить на это больше внимания, –  Сяо не уверен в том, что говорит. Это не то, что может помочь пережить тяжелую ночь, полную криков монстров и звона стали, не те знания, с которыми можно выиграть войну. Но в то же время, на сердце при мыслях о сегодняшнем дне становится спокойно и тихо, и нет ни тревожных шепотков и хрипов от кармы, ни тяжести на плечах от решений и поступков. – Пожалуй, было бы неплохо мне в следующий раз смастерить самому этот фонарь?

Сяо усмехается словам, не ожидая от себя ни «в следующий раз», ни «смастерить самому». Он слишком хорошо знает себя, чтобы понимать, что непременно испортить немало материалов, прежде чем действительно получить результат, что устроит Яксу, но все же Итэр не побоялся отпустить в небо свой не совсем аккуратный фонарик. Быть может, Алатус научиться подобно путешественнику позволять быть не столь требовательным к себе в будущем?

– Потренироваться, ха! – Сяо находит забавным необходимость Яксы отрабатывать такое дело, как конструирование фонарика. Словно бы от этого зависит собственная выносливость или устойчивость к силам падших богов. Но, несомненно, любое дело нуждалось в практике, и главной проблемой всегда было свободное время, которое то возникало, то резко заканчивалось из-за разных дел и событий. – Ты должен знать, что я был неусидчивым и крайне проблемным учеником в любое время. Так что просто покажи, как ты сделал свой фонарь, я запомню последовательность на случай необходимости.

Адепт качает головой, все еще пытаясь представить эту картину, как будет спокойными вечерами на крыше гостиницы с упорством, достойным лучшего применения, скрупулезно соединять детали друг с другом, создавая своими руками то, что поднимется ввысь вместо самого Алатуса. Нелепая картинка, слишком яркая и правдивая, обрастающая еще более глупыми подробностями от смертных, что будут находить испорченные фонарики на балконе или в корнях дерева, превращающаяся в очередную байку про сверхъестественных соседей, что не покинули гостиницу после праздника.

В какой-то момент Сяо замирает, настороженно слушая ветер, что слишком резко налетел на балкон. Пусть сейчас все было спокойно, но нельзя было расслабляться и позволять лености отвлекать от самого главного долга Защитника земель Ли Юэ. Проходит мгновение, другое, третье, прежде чем Якса выдыхает, понимая, что это не более, чем шалость ветерка, заскучавшего в ночи. Демон даже не заметил, что перестал дышать, настолько был насторожен и взволнован одновременно.

–  Дело не в том, что меня не устроит твоя компания, – Алатус расслабляется, опираясь спиной на стул, невидящим взглядом рассматривая ту гору еды, что незаметно ему подсовывал путешественник.  – Но разве мы можем сказать, что нас ждет через год?

Сяо с интересом рассматривает Итэра, пытаясь представить, какой путь пройдет этот герой, скольких он встретит на своем пути, а скольких покорит своей искренностью и отзывчивой добротой. Как далеко может зайти тот, кто уже стал значимой фигурой в двух странах, помогая вершить события, что непременно войдут в историю?

– Планы грядущего – это стезя великих и мудрых. Мое дело выполнять свой долг, служа землям Властелина Камня защитником от всего, что желает уничтожить мирный уклад и покой, – Сяо вздыхает, не зная, кажется ли ему это нелепым или привычным. Он столько лет следовал контракту, но, кажется, ни единого раза за долгое-долгое время не строил планов о будущем, зная о том, насколько бывают изменчивыми и затяжными битвы, и что каждая из них – это ставка своей жизни, которой расплатишься в случае поражения. – Но если ты будешь здесь в следующий раз, если хочешь… я пойду с тобой.

Проговаривать в слух подобное было крайне неловко. Словно бы обещание, что он произнес, стало таким же заверенным силой Архонта Контрактом, который непременно нужно выполнить.

Алатус отвернулся, рассматривая перила балкона, слыша легкие шаги женщины, что еще совсем недавно получила поручение от Итэра. Она поднималась нарочито медленно, напевая под нос мотив детской песенки, словно бы специально обозначая свое присутствие для Адепта, что непременно ее услышит. Сяо поджал губы, окончательно запутываясь в мотивах окружающих его людей, но предпочитая в этом не разбираться.

Планы на будущее звучали для Яксы слишком необычно, особенно та часть, что обещала количество участвующих значительно больше, чем было сейчас. Смирившись с неизбежным (и понадеявшись, что путешественник забудет о своем желании большой компании или хотя бы не будет приглашать каждого встреченного в своем путешествии друга), Адепт только покачал головой, то ли усмехаясь великим планам героя, наполненным слишком обычными, мирскими делами, то ли не зная, как быть в случае, если что-то поменяется.

Женщина, как и думал Сяо, появилась не одна, а в сопровождении собственного мужа, тащившего большую коробку, из которой немного позвякивало, шуршало и пахло старой пылью. Снова раскланявшись сначала Итэру, а затем и Алатусу, смертные начали что-то говорить про подготовку, лестницы и необходимую помощь, явно понимая и принимая планы героя. Но вот только сам демон об этом даже не догадывался и совершенно не понимал, почему на него бросают столь многозначительные и непонятные взгляды, словно бы дети совершили какую-то шалость и ожидают, когда же ее, наконец, заметят.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?  – недоуменно уточнил у Итэра Сяо, невольно рассматривая сначала самого героя, затем и смертных, что слишком, слишком внимательно ожидали ответа от него. Адепт чувствовал подвох, но не мог понять, в чем именно он заключался. – Это место мне не принадлежит, разве не хозяева решают, как лучше украсить свои постройки? – пребывая на крыше этой гостиницы, Алатус всегда старался относиться бережно к сооружениям смертных, помня поучительные слова Хранительницы Облаков о том, что ценность каждого предмета и действа меняется в зависимости от личности человека. Быть может, гостиница служила не просто работой, но местом, в которое вкладывали свои усилия и душу другие люди, а значит, не в праве демона было ее разрушать столь бездумно.

Всего один раз он сорвался, переполненный сильными эмоциями, но после постарался помочь так, как умел, более бдительно следя за окрестностями и даже бандитами, что вознамерились обокрасть в ночи постоялый двор.

…И потому, вопрос Итэра, как и необходимость участвовать в процессе украшения данного места казались для демона очень странными. Но, глядя в глаза всех присутствующих, Сяо просто не знал, как лучше поступить.

– … если тебе необходима моя помощь – я помогу, – сдаваясь, тише, чем мог, ответил после секундной заминки Якса, чувствуя смущение и неуютность, совершенно такую же, как и при случаях, когда старшие Адепты Заоблачного Предела пытались обучить упрямого демона чему-то новому и полезному.

Раньше, когда его принуждали в чем-то участвовать, он всегда реагировал бурно, рычал, брыкался, препирался и выражался так грязно и цветисто, что получал затрещины даже от самых терпеливых и добродетельных. Теперь же, спустя тысячи лет, Сяо стал сдержаннее, и потому позволил себе лишь тяжелый вздох, вмещающий в себя весь скептицизм, все свое мнение о происходящем, как бы смиряясь с неизбежностью. Идти на компромисс своим принципам и узнавать что-то новое благодаря этому о мире, что он оберегал – тоже было частью попытки Сяо стать терпимее и мудрее.

– Что ты хотел сделать? – смирившись с тем, что ему предстоит участвовать в чем-то подобном, Алатус забрал одну из коробок из рук женщины, заглядывая внутрь, чтобы понять масштабы происходящего. Ему не нужна была ни лестница, ни взгляд со стороны, но если так будет комфортнее Итэру – пусть будет так.