Пусть зима и была в самом своем пике, но погода стояла на удивление теплая. Яркое солнце бережно выхватывало золото листвы многовековых гинкго, заставляя невольно отвлекаться на красоту мимолетного момента, внимательно слушая легкий шепот ветра, что игрался травами и путался в оперении местных птиц. Где-то за горой звучали песни и праздничная суматоха, детский смех и гомон рынка, но то было едва различимым шумом, отзвуками головной боли, что вернется ближе к ночи, когда сонм людских голосов снова накроет демона, отвлекая от реальности.

Адепт коротко вздохнул: редкая возможность насладится пейзажем казалась сейчас немного нереальной, неправильной, как будто Алатус прикасался к чем-то недозволенному ему. Но то были лишь пустые мысли, а долг, совершенно не иллюзорный, почти осязаемый и неизбежный, никуда не растворялся только от погожей погодки да мягкой песни речного ветра в журчании вод озера Лухуа. В устье реки, что впадала в озеро, слышны были копошение мелких безмозглых тварей, но Сяо их игнорировал, тем более что выше вдоль русла шел патруль миллелитов. Не окажись рядом военных, Якса непременно бы вычистил и этот участок от мусора, но надо же смертным откуда-то получать свой собственный опыт проб и ошибок?

Куда более демона интересовали руины восточнее, где в привычном звучании пространства добавлялись новые звуки. Это уже стоило того, чтобы внимательней осмотреть старые камни и заросшие мхом постройки былых эпох, ютящихся в опасной близости к каменной ленте дорог. Сейчас, когда праздник морских фонарей был в самом разгаре, смертные ненароком ослабляли бдительность, поддаваясь пьянящей атмосфере и чарующей музыке, забывая об опасностях, что таились в тенях и отблесках нечеловеческих глаз всевозможных тварей, так легко попадавших под тлетворное влияние гнева падших богов.

… Алатус ожидал увидеть в полуразрушенной каменной беседке кого угодно: от кучки нерадивых слаймов до нестройного отряда хиличурлов, с упорством отстраивающих свои дозорные вышки и заградительные постройки из полугнилых бревен и досок, но вместо этого выхватил взглядом копну светлых волос путешественника, задумчиво рассматривающего что-то перед собой.

«Что он там забыл?», – мелькнула мысль прежде, чем  Сяо нырнул в лемнискату ветра, оказываясь на каменной гряде рядом, чтобы внимательней рассмотреть происходящее снизу. Конечно, демон знал, что Итэр остался в Гавани на празднование, но думал, что тот не покинет шумной Гавани Ли Юэ, наслаждаясь заслуженным отдыхом и мгновениями передышки. И потому, Якса в первый момент испытал удивление и самую небольшую каплю любопытства, чувствуя, как в груди разгорается легкий огонек предвкушения.

Демон плохо разбирался в человеческих эмоциях (да и не только, на деле даже собственные чувства казались ему неразрешимой задачкой, клубком старых ниток, перетянутых так туго и крепко, что и не найти концов, чтобы распутать и не разорвать), и потому не мог сказать, выглядел ли путешественник озадаченным или же просто погруженным в мысли. Интерес внутри тлел не хуже каленого угля, и Сяо поддался соблазну, снова ныряя в ледяные потоки ветра, чтобы оказаться рядом с Итэром, рассматривая то, что привлекло внимание героя:

– Ты что-то потерял здесь? – он не был великим мастером изящных заклинаний и эффективных ритуалов, но вполне мог помочь найти что-то утерянное, еще хранящее легкий след ауры. Будь то забытая безделушка на перевале или же старый походный котелок, отыскать золотую нить среди привычного потока энергии земель Владыки Камня для премудрого Адепта и защитника Яксы не составит особого труда.

И пусть демон появился рядом в расслабленной позе, но даже так, он продолжал слушать окружение и то, о чем ему рассказывал ветер, так же заинтересовавшийся случайной встречей знакомых в неожиданном месте. Где-то там, выше и ближе к ледяным водам, в полуразрушенных стенах старых построек, щебет зяблика и легкий стук когтей по металлу прервался лязгающим скрежетом и стуком. Возможно, от руинного стражника все же отвалилась обшивка, поддавшись коррозии и времени, а может, это были вездесущие хиличурлы. Вдоль дорог качались фонарики и шуршали праздничные флажки, а старые телеги с товаром натужно скрипели и стучали колесами по мощенной дороге, перекрывая бессмысленную болтовню восторженных торговцев. 

– … слишком беспечен, – со вздохом произнес чуть погодя адепт, качая головой. И пусть Итэр был способен в одиночку победить множество противников, но беспокойство в груди от этого не становилось меньше, скорее, лишь разгоралось сильнее.

Вместе с возникшей паузой тяжелел и взгляд Яксы. Казалось бы невинный вопрос стал причиной такого долгого молчания, отчего размышления в голове демона становились все более закрученными и сложными. И, словно в пику тяжелеющему духу адепта, погода с большим усилием стала пригревать замерших рядом друг с другом знакомых, ласково касаясь ветром макушек деревьев и высокой травы.

«Он молчит, потому что не знает, как объяснить происходящее? Или, быть может, Итэр не в праве рассказывать о деталях своего дела? Значит ли это, что кто-то связал путешественника обетом молчания, дабы тайна осталось нераскрытой?» – Сяо поджал губы, чувствуя, как эмоции берут верх над разумом. Ситуаций могло быть великое множество, и насколько уместным было спрашивать у Путешественника о его действиях и причинах того, почему он оказался тут? И среди этих непонятных мыслей одна особенно больно кольнула разум: «Или же, он молчит, потому что это… я?».

Когда лавина спутанных мыслей достигла своего апогея (Сяо никому и никогда не признается, насколько он был беспомощен перед этой тишиной и как напуган молчанием человека), наконец, прозвучал вопрос, заставивший просветленного Адепта, Охотника на демонов, не знающего пощады и отдыха, глупо повторить услышанное, словно бы демон понятие не имел о предмете разговора.

– Лопаты?.. – рассеянный, Сяо несколько раз непонимающе моргнул, проговаривая это слово мысленно, словно бы сверяясь со своими знаниями и тем, что он сейчас услышал.

Настала пора Алатуса задумчиво молчать. Путешественник не подтвердил догадку Сяо о поисках, а значит, дело было не в этом. С учетом того, что герою требовалась именно лопата, ему нужно было что-то закопать, и, очевидно, сделать это в тайне. Алатус дал свое слово, что поможет в любой момент, когда Итэру потребуется его помощь, и, очевидно, сейчас был тот самый момент.

Конечно же, адепт никогда не нуждался в инструментах смертных. Будь то противник или же предмет, если его необходимо было уничтожить, то не было смысла предавать земле останки того, кто стал добычей Охотника на демонов. Якса в праве был гордится собой: ведь то, чего касалась длань Истребителя всего зла, невозможно было собрать ни ритуалом, ни заклинанием, каким бы искусным не был чернокнижник. Но у путешественника не было подобных сил, и потому он просил о помощи Сяо…

Решение пришло на ум внезапно, и Алатус не стал откладывать в дальний ящик его исполнение: коротко кивнув путешественнику, он нырнул в холодные потоки лемнискаты ветра, выходя уже на поле рядом с небольшой хижиной в Тростниковых полях. Он часто видел трудящегося здесь смертного, что с завидным упорством пытался возделывать землю болотистой местности. И, помимо мотыг да вил, у работяги точно имелась лопата, в которой так нуждался Путешественник.

Бегло оглядев нестройный забор из бамбука, примечая грязные ведра, грабли и прочий сельскохозяйственный инструмент, Сяо заметил и искомый предмет, за которым тут же отправился. Свежевскопанная земля сохранила следы демона, что возник из воздуха, став свидетелем сего необычного явления Адепта смертным.

– Праздники, куда ты собрался работать! Отец, отдохни сегодня хотя бы немного! – из-за двери раздался обеспокоенный голос, но адепт не обратил на него никакого внимания. Он слишком привык слышать чужие голоса в эти дни, и потому не обращал на них никакого внимания. Взяв в руки свою находку, что ярко блеснула наточенной сталью в солнечном свете, Сяо под скрип открывающейся двери уже снова растворился во мраке собственных сил, оставляя за собой только сильный ветер да удивленный вопрос старика, вышедшего за порог хижины:

– Куда делась моя лопата?!

… Сяо возник рядом с Итэром так же неожиданно, как и исчез. Без слов вручив Путешественнику нужный ему предмет, он снова кивнул головой, безмолвно выражая свое желание содействовать, если в этом будет необходимость: если то, что собирался закопать герой окажется слишком большим или недостаточно мертвым, то Алатус будет рядом, применяя привычные для него методы упокоения.

Грязная лента, завязанная на ручке лопаты, вяло трепыхнулась под порывом ветра. Слова на ткани, выведенные нестройной рукой смертного, гордо возвещали, что сей инструмент принадлежит Шанюаню, земледельцу с Тростниковых полей, и нашедших сей важный инструмент ждет достойная награда, коли он возвратит его хозяину.

Вид Итэра стал еще более озадаченным чем до момента, когда он получил желаемый предмет. Охотник на демонов коротко вздохнул, чувствуя нечто среднее между удивлением и непониманием, словно бы не зная, как выразить ту эмоцию, что он сейчас испытывал. Неужели, его дело настолько сложно, что простая лопата фермера показалось ему недостаточно подходящей? Или, быть может, путешественник имел ввиду лопату-полумесяц, что обычно носили с собой отшельники боевых школ, следуя по пути Дао, не позволявшем им носить с собой привычное оружие?

Бровь удивленно взлетела вверх от очередного вопроса, а Сяо, словно бы немного удивленно и даже чуточку досадно произнес, склоняя голову к плечу:

– Меня зовут Адепт Сяо. Задолго до нашей встречи, меня звали генералом Алатусом, но ныне это имя не более, чем чернильная строчка в вехе времен. Неужели ты успел забыть мое имя за то время, что мы не виделись? – конечно, на пути такого героя, как Итэр, встречалось множество невероятных личностей. Что привлекали внимание к себе и своим историям. Адепту не в чем было упрекнуть его: Тейват был полон всевозможными чудесами, великими героями и невероятными смертными, и имя Охотника на демонов могло оказаться слишком простым или непримечательным на фоне других. И все же, Алатус смутно чувствовал, что проблема не в этом, хотя и не мог понять, отчего столь молящий взор был обращен сейчас на Сяо.

Критично осмотрев принесенный предмет (лопата была в отличном состоянии, ее хозяин явно заботился о своем инструменте, что не могло не вызывать восхищения смертным, что понимал важность заботы о своих рабочих инструментах), Сяо заключил, что дело вовсе не в нем. Быть может, путешественник имел что-то другое ввиду? Или таким образом испытывал Адепта, надеясь, что тот продолжит помогать ему без слов, разгадав намерения?..

– Это имя…  – Сяо замялся, старательно и мучительно-аккуратно подбирая слова, невольно чувствуя вместо привычного раздражения на Хранительницу Облаков уважение к тому, как легко и складно выходило у нее находить правильные слова. В большом количестве. Обильно и со всеми вытекающими последствиями. – …принадлежит смертному… кажется, – хуже и болезненнее  могло быть только объяснение с Гео Архонтом, что своим многозначительным молчанием словно бы подталкивал дальше затянувшееся объяснение.

Зяблики на ветках гинкго разразились заливистым щебетом. Коротко вздохнув, отведя взгляд в сторону, Сяо поджал губы, не понимая, что он сделал не так. Взгляд невольно упал в сторону кучи, перед которой так и стоял путешественник. Небольшой холмик, присыпанный землей, еще не успевший зарасти травой, определенно был рукотворным. В единый миг глаза адепта расширились от догадки и он, резко повернувшись к путешественнику произнес, чувствуя укор и горечь от подобного предположения:

–  Неужели, та болтливая спутница, что сопровождала тебя…  –  яшма взгляда упала на холм, сравнительно небольшой и непримечательный. Думать о самом ужасном исходе не хотелось, потому, Сяо продолжил перебирать в голове мысли, пытаясь угадать, что же покоится под этой землей: сбережения, которые путешественник решил спрятать; тайное послание с важными сведениями; клад, которым так грезила летающая малышка?

Потерявшись в собственных догадках, Сяо посмотрел на героя, надеясь, что тот сможет ответить на его вопрос. Вопрос, который так и не был сформулирован до конца, потому как адепт и сам не знал, о чем конкретно он хотел спросить. Хранящий молчание, внимательно внимавший Итэру, Алатус застыл на своем месте, неотрывно наблюдая за реакцией собеседника.

Взгляд Яксы словно бы светлеет, избавляясь от непростых дум. Потеря товарища, пусть даже и излишне болтливого, всегда тяжким грузом опускается на плечи оставшегося, и нет никакого лекарства, чтобы справиться с этой напастью. Сяо кивает словам Итэра, не до конца понимая, почему летающая малышка занимается поиском поручений, но и на то, возможно, есть свои причины, о которых лучше не спрашивать.

На вопрос принадлежности лопаты адепт едва заметно пожимает плечами. Кто поймет этих смертных, добрые дела они совершают или злые? Был ли в юности тот старик похитителем сокровищ или миллелитом? Совершал ли благие поступки во имя Архонта, что хранил эти земли, или же предпочитал отворачиваться от тех, кто нуждался в помощи, считая, что своя рубашка ближе к телу? И каким образом это имеет отношение к инструменту, который Сяо теперь внимательно рассматривал, словно бы пытаясь углядеть в предмете его истинную сущность?

Обычная деревянная ручка, без изысков, за давностью времени ставшая почти гладкой, так часто ее использовали натруженные руки огородника; обтесанное временем, камнями и водным точильным камнем полотно, перекопавшее не один гектар земли; немного выгоревшая на солнце лента, все еще яркая, привлекающая к себе внимание. Аура предмета была самой обычной, но кто разберет, артефакт то, скрывающий свои силы или же обычная палка в руках героя, спасшего уже не одну страну?

– Это место некогда было полем боя богов и адептов, смертных и демонов. Мечей, погребенных в долине Гуйли, не счесть и за год. Но зачем тебе эти старые обломки? Если они не сгнили в земле, то уж точно не пригодны ни для чего, – Адепт редко позволял себе подобное любопытство, тем более, когда это касалось дел других. Потратив еще мгновение на раздумья, Сяо прикрыл глаза, всматриваясь уже в энергетические потоки этого места, пытаясь увидеть хоть что-то напоминающее обломки меча.

Вокруг было много всего. Шестерни руинного молотильщика, ржавые острие стрел и рассыпанные кругляши металла, едва различимые внутренним зрением за давностью времени.  Возможно, то были старые реликвии или предметы обихода смертных, но Сяо не знал им применения, и потому игнорировал, продолжая просматривать окружение.

Когда Якса открыл глаза – мир вернул себе свои краски. Яркое солнце заставило Алатуса невольно прищурится, заново привыкая к цветам и звукам.

–  В этом месте нет никаких мечей. Только старые обломки, мешок с морой и остатки древних машин,  –  Сяо снова возвращается взглядом к сравнительно свежей кучке земли, размышляя, зачем смертные прячут с трудом заработанную мору в землю.

Неужели, такова традиция смертных по хранению денег? Не слишком ли это неуважительно по отношению к ее создателю? И есть ли смысл учить почтению тех, кто через десяток-другой лет станет такой же землей, что и небольшая кучка перед адептом и героем?

– Так ты собираешься копать, пока не найдешь… меч?  – Сяо снова погружается в раздумья, прикидывая места, где может оказаться искомый предмет так и его «свежесть» в зависимости от того, что нужно Итэру. Конечно, слова про задание звучали странно, неужто у гильдии, что отвечала за искателей приключений, не было своего снаряжение, но времена и правда выли непростые, так что вопрос мобилизации мог стоять очень остро.

Постичь логику людей было непостижимой задачей для Алатуса. Они перескакивали с темы на тему так же, как и жили свою жизнь: стремительно, неразборчиво, безоглядно. Но в целом, в этом было даже что-то увлекательное: наблюдать за переменами, сравнивать, пытаясь найти причину происходящего в поступках и действиях.

Проблема была в том, что подобного опыта у Сяо не было, а значит, происходящее казалось ему невероятно сложной и неприступной загадкой, которую лучше не трогать, чтобы не сломать. Возможно, потом когда-нибудь, когда мудрость Охотника на демонов сравняется хотя бы с другими просвещенными Адептами, он сможет понять, почему отсутствие меча при необходимости его найти причина для того, чтобы переключить внимание на мору, но пока что…

Сяо кивнул на свеженькую кучу земли. Скупой на слова, он чувствовал, что брякнет совершенно непростительную глупость и выставит в глупом свете не только себя (что не было так уж критично, стыдиться собственной глупости было совершенно неправильно) но и своих наставников и друзей, что буквально веками пытались привить нелюдимому Сяо хоть какие-то привычки общаться понятными словами и действиями. К тому же, указание направления не требовало какой-то дополнительной информации. Будь хоть малейшая возможность для опасности, и она тут же была бы уничтожена, чтобы избавить путешественника от тягот сражения и необходимости марать собственные руки в присутствии Яксы.

– Причина моего появления? –  задумчивый взгляд утыкается в дерево на камнях, пока Сяо бережно и старательно подбирает слова. Как объяснить герою, что охота Алатуса никогда не заканчивается, и даже сейчас, в минуты покоя, он все равно продолжает бдение, готовый в любую секунду сорваться с места, если того потребует ситуация? Стоит ли говорить о том, с какими делами пытается справится Якса, руководствуясь лишь своим опытом Истребителя всего зла, пытаясь почти совершить невозможное?  – Это ты, – Сяо решает говорить правду, потому что чувствует, что нагружать путешественника своими делами (проблемами? Заботами?) не слишком правильно. У того впереди долгий путь, дорога, которой нет конца, и путешественник должен быть подобен ветру, что преодолевает расстояние несмотря ни на что.

Естественно, Охотник на демонов не задумывается, как это звучит на самом деле. Для него все предельно чисто и ясно: он оказался в этом месте, потому что это был Итэр, а не кто-то другой. У слов нет двойного дна, нет других толкований и смыслов, а значит, все предельно понятно и правильно.

– … а теперь, когда мы оторвались от погони, пора посмотреть, какой куш мы сорвали! – голоса звучат еще в отдаление, но Сяо улавливает звук шагов, что приближаются к этому месту. Демон недовольно хмурится, обращая больше внимания на смертных, что вот-вот окажутся на поляне. Ему все равно на их дела и поступки, но вот Итэр…

–  В праздники так приятно работать, только и успевай, что считать награбленное!

Холод обдает разум волной, поднимая со дна грязную злость. Пока Якса денно и нощно несет свое бдение, защищая смертных от ужасающих тварей и участи, что страшнее смерти, эти глупцы лишь сеют больше раздора, давая разбитой воли падших богов больше пищи для деяний.

–  Сюда приближаются смертные, –  Сяо старается держать себя в руках, но ярость обжигает горло не хуже ядовитых паров. Но сейчас важнее путешественник и его дела, и потому адепт продолжает говорить, хотя больше желает сорваться с места, рвать и метать, внушая ужас и трепет, что станут основой почтения для восхваления Архонта и его дел: – У них так же есть планы на эту мору, и они вряд ли сдадутся так просто.

Столь резкий прием появившихся новых лиц Итэром немного обескуражил Сяо. Обычно, роль мгновенного реагирования через агрессию всегда оставалась за Яксой: ему не было дела ни до праздных разговоров, ни о причинах, что побудили взяться врага за оружие. Тут важно было только одно: противник должен умереть, союзник, если таковой вообще имеется – выжить. Другие Адепты всегда начинали с короткого вступительного слова, словно бы уточняя, точно ли направленный в горло меч означает желание убивать или же это неизящная аллегория, которую по глупости выбрал смертный.

Что ж, тем проще для Сяо. Не было нужды прятаться за спиной у путешественника и выслушивать глупый лепет, сдерживая в узде крепкой воли желание заткнуть любого, кто откроет рот не по назначению и необходимости.

Их было шестеро, все в пыльной и неприметной одежде, с завязанными на лицах платками, как будто это могло их спасти от гнева Яксы. Первый выбыл сразу от меткого удара лопатой по голове, отчего Алатус не удержался от злобной ухмылки. Он как никто другой знал, насколько болезненным может быть удар от совершенно негрозного на вид оружия. Оставшиеся разбежались в разные стороны, уподобившись мелким букашкам, но Сяо был быстрее. Нырнув в холодные потоки ветров, он тут же оказался за спиной одного из бугаев, чтобы ударить его по ногам, заставляя смертного упасть коленьями в камни, нанося следом удар по затылку ладонью.

Нефритовый коршун так и не увидел солнечный свет, – марать легендарное оружие кровью подобного отребья адепт счел неправильным. К тому же, логичнее было оставить в живых преступников, дабы репутация путешественника не запятналась деяниями мстительного Яксы. Ему было все равно, какими словами его называли смертные и какие свершения ему причисляли, но для Итэра это могло стать серьезной проблемой, а потому, Сяо прикладывал вдвое больше усилий, чтобы случайным ударом не убить случайных противников. Все же, смертные были очень хрупки. Подобные морским раковинам, они могли раскрошиться в руках от небольшого усилия или толчка.

Двое бросились на путешественника, пока адепт занялся стрелками, что попытались залезть на поваленную колонну, чтобы оказаться повыше для удобного прострела. Ярость обжигала не хуже ритуального огня, а потому Алатус не слишком старался закончить бой «без увечий», считая это необходимым уроком для тех, кто наживался на чужом счастье и богатстве. Оба смертных полетели вниз с громким вскриком, а того, что поносил противников перед собой, Сяо крепко впечатал головой в камни, резко и безжалостно обрубая этот поток ругани.

Потасовка закончилась в считанные минуты. Критично оглядев бессознательных разбойников, развалившихся в разных позах по старым камням, Алатус  испытал нечто похожее на досаду.

– Возвращайся в Гавань, Итэр. Я дождусь, когда патрульный отряд будет проходить рядом, чтобы сдать им это, –  если бы взглядом можно  было разорвать на куски, то от Похитителей сокровищ ничего не осталось, настолько велика досада и злость адепта. Сяо опирается спиной на колонну, скрещивая руки на груди, прикрывая глаза и слушая мир вокруг. Тот самый отряд, про который говорил Якса все еще возился с тварями в устье реки, и от отдаленных выкриков, плеска воды и суматохи, коей сопровождалась битва, у Яксы уже начинала болеть голова. – Не стоит задерживаться из-за меня, отправляйся в город и отдохни.

Сяо приоткрыл глаза, внимательно смотря на путешественника.

С одной стороны, в Гавани и вправду был праздник, а значит, охраны и стражи было больше в городе, с другой – было бы совершенно неразумным оставлять без присмотра главный тракт и гостиницу, куда прибывало множество людей. И это без учета отдаленных деревень, что так же нуждались в силах миллелита. Адепт мог долго рассуждать о том, как бессмысленны были попытки смертных сражаться с тварями, что им не по силам, но все же не мог не отметить, как люди медленно, но верно становились все лучше и лучше в том, что касалось защиты своих дел и владений.

– Мое бдение как и патрули  миллелитов не заканчиваются потому что смертным приспичило засыпать море Ли Юэ своим светящимся мусором. Но если ты хочешь доставить их к городу – я пойду с тобой, – день был достаточно тихим, чтобы Якса позволил себе небольшую прогулку в компании путешественника. К тому же, отправлять Итэра одного с целой кучей бессознательных тел было немного странным: как путешественник утащит их всех один? Понесет на себе? Будет буксировать по брусчатке?

Вторая часть вопроса заставила адепта ненадолго задуматься. Конечно, он понимать значения слов, произнесенных героем, но слабо мог сопоставить это с собой. Крали ради собственной выгоды, укрывая от других факт принадлежности другому хозяину, – но лента на ручке явно и недвусмысленно говорила, кто истинный хозяин лопаты. Воровали ради приумножение своего состояния, из жажды нажиться, из чувства зависти к другому, – но Сяо было все равно и на лопату, и на ее владельца, ровно как и на ветхую лачугу, откуда ее забрал демон. Так можно ли считать, что он что-то украл, если в нем не было никаких желаний?

Пожалуй, ответ на этот вопрос мог дать любой из премудрых и великих Адептов, но Сяо был лишь воином, стойко игнорирующим все, что не касалось боев и защиты земель Ли Юэ. Поэтому, размышления заняли гораздо больше времени, чем должны были, прежде чем слова были озвучены:

– …я собирался вернуть инструмент после того, как ты закончишь, – сдаваясь под напором своих спутанных мыслей и слишком прямого взгляда Итэра, наконец, произнес адепт, чувствуя себя совершенно по-идиотски глупо. Если его поступок и правда был кражей, грехом, который карался законом, то какая молва пойдет о других Просветленных Адептах по его вине?

Охотник на демонов холодно посмотрел на лопату. С каждым мгновением она нравилась ему все меньше и меньше, как будто бы имела свою собственную волю и преследовала свое собственное желание доставить неприятностей Алатусу. Будь у него больше времени, Якса бы непременно внимательней присмотрелся к орудию, используя уже не обычное зрение, а духовное, но на то нужен был специальный настрой и время, а задерживать путешественника он не желал.

– Как ты собираешься доставить этих смертных к городу? Хочешь связать их и заставить идти на своих двух до Гавани? Или желаешь найти телегу? – оба варианта не нравились Сяо, он бы предпочел просто подвесить мерзавцев на дереве, оставив висеть до времен, пока их кто-нибудь не обнаружит, для верности скрепив веревки амулетом, что не позволил бы разрезать путы простой сталью. Возможно, таким образом они хотя бы немного наберутся ума, предпочитая не появляться в землях Ли Юэ.

Сяо был заинтересован в таинственном «Увидишь», но переспрашивать не решился. В конце концов, он узнает об этом сам, стоит только немного подождать, а уж пять минут для Адепта были мелочью, недостойной упоминания.

Покрепче стянув веревку на запястьях Похитителей, для верности прошептав небольшое заклинание, что не позволяла узлам развязываться в ближайшие пару недель, Алатус последовал за путешественником, ни о чем особенно не размышляя. Особенно, он старался не думать о треклятой лопате, которая послужила причиной для неудобства Итэра.

Сам процесс переноса на место был в новинку для Охотника на демонов. Привычный к быстрым и длинным прыжкам в холодных потоках ветра ни слова не произнес Сяо про столь мягкий переход, что показался ему неожиданным и странным, лишь хмуро осматривал городские улицы и испуганные лица смертных, явно не ожидавших гостей из «той штуковины».

Пока шло объяснение от героя, Адепт внимательно и неотрывно смотрел на границу моря и неба. Тяжелым взглядом он пытался найти ту точку, откуда дули морские ветра, пытаясь схлестнуться с жаркими ветреными потоками, кои защищали Гавань от льда и холода.  Зная, куда смотреть и на что обращать внимание, Сяо чувствовал досаду и злость на себя, не заметившего проблему раньше. Быть может, если бы он был более бдительным, более внимательным, то не пришлось бы Барбатосу трудится над ветрами и ветерочками, призывая в эти и соседние земли погоду, что не должна была здесь находится.

Погруженный в свои безрадостные мысли, Охотник на демонов не сразу услышал вопрос, а лишь машинально кивнул, соглашаясь, после чего понял, на что подписался.

– Итэр, смертным слишком опасно находится рядом со мной. Я думаю, мне лучше…  – Сяо искренне сожалеет о том, что ему предстоит сказать, но не успевает, услышав знакомый голос, выкрикивающий что-то от восточных ворот в Гавань так громко, что его слышно даже на террасе у гор:

– Моя лопата! Вы понимаете? Ее забрал святой дух! Он растворился!  – Адепт поджимает губы, старательно держа на лице маску равнодушия. Но глазами наблюдает за путешественником, словно бы безмолвно спрашивая, стоит ли ему заткнуть того оглашенного деда. Возможно, даже бескровно. –  Я видел его следы! Он просто пропал! Как и моя лопата!

Алатус качает головой, понимая, что оставлять путешественника в таком хаосе не лучшее решение. Мало ли, до чего додумается старик, пока будет рассказывать свою историю окружающим. А они, эти истории, часто обрастают подробностями, коих даже страшно представить и в самом худшем кошмаре: еще немного, и святой дух обернется в Архонта, а лопата обратится в легендарное копье или меч, что хранился у деда столетиями ради сего момента. И станут ли миллелиты спрашивать, тот ли самый инструмент, что отдал им герой и есть то великое оружие?

–  Идем, нет смысла здесь задерживаться, – Сяо тянет за руку путешественника прочь от стражи и криков внизу, сам не зная куда. Он плохо ориентируется в городе, тем более, когда он полон приезжих и местных, что решили посетить столицу, и потому идет наугад, туда, где меньше народу, к мраморным лестницам мимо рукотворных прудов с цветущими лотосами.

На тихий смех Итэра Сяо лишь хмурит брови, не понимая, отчего так беззаботен и весел путешественник. Он знает о кармическом долге и, теоретически, о последствиях, с которыми могут столкнуться смертные, если будут находится слишком долго рядом с Охотником на демонов. И все же, это не мешает юноше улыбаться, наблюдая за живностью в пруду, словно бы не смертельная опасность находится рядом с ним.

«Как непочтительно», – мысленно фыркает Алатус, лишь коротко вздыхая, с интересом рассматривая обстановку.

Пожалуй, будь в этом месте меньше людей, Сяо назвал бы его красивым. Конечно, сам Якса предпочитал нерукотворный пейзаж и тишину одиночества, но и в подобной картине было свое изящество. Особенно любопытным для демона было и то, что он мог видеть лица тех, что возносили молитвы, зажигая фонари. Разные слова, разные эмоции, разное чувство, что вкладывал каждый, силясь достучаться молитвами до небесного свода.

«О мудрый Архонт, прошу, укажи мне решение», – суровый вид мужчины, преисполненный сосредоточием. Алатус задумчиво рассматривает чиновничьи одежды, машинально рассуждая о том, как сложно порой делать правильный выбор.

«Прошу, о милосердная Властительница лекарств и медицины, даруй дедушке крепкое здоровье и в этом году!», – малышка, что чуть старше воспитанницы Владыки Песнь и Скитаний, крепко сжимает свои кулачки, неотрывно глядя в темнеющее закатное небо.

«Ах, всемогущий Архонт, прошу, ниспошли мне в этом году красивого парня, как те юноши, что сейчас стоят у террасы», – Сяо возмущенно ведет плечами и вздрагивает, пытаясь найти обладательницу елейного голоса, посмевшую просить столь наглое у Владыки Камня. Но, естественно, в подобной толпе не сыскать будет даже и самого Моракса, не то что обычную смертную.

Якса недовольно поджимает губы, чувствуя почти осязаемую необходимость бежать из города, слишком уж Гавань полна людьми и их мыслями, совсем как море, что вбирает себя все воды земли. Более холодным и хмурым взглядом смотря на суету, на шумные группы людей и яркую мишуру, на цветные красные фонари, освещающие перелеты и арки, Сяо почти машинально соглашается со словами, все еще пытаясь высмотреть в толпе ту нахалку:

– Красиво, – если бы в мире существовал более правдивый и холодный ответ, то им было возможно заморозить саму Родию или ей подобных существ. Алатус прикрывает глаза, тихо вздыхая, чувствуя неуверенность и настороженность от обстановки, словно бы снова стал юнцом, лишь постигающим воинский путь. – Если это не ритуал по Избавлению всего зла, мне нет необходимости в нем участвовать.

Сяо опирается локтями на перила, задумчиво рассматривая людей внизу. С одной стороны, ему совершенно не нужно знать о традициях и ритуалах людей. Их поколение сменяется быстрее, чем адепт успевает то осознать: те, кто только недавно учились держать оружие под присмотром более благосклонных адептов, уже едва переставляют ноги, впечатляя белизной в волосах и испещренными морщинами лицом. С другой – внутри Алатуса все продолжал гореть огонек любопытства, что не тух ни под давлением времени, ни под сильнейшими ветрами. В чем смысл этих поступков и действий?

– Еще пару столетий назад, эти ночи были самыми тяжкими и пугающими для любых путников, что сошли с освещаемой тропы, – голос Яксы звучит негромко, он и сам не понимает, зачем рассказывает это Итэру. Быть может, хочет объяснить, почему он так равнодушен? Или желает разделить с путешественником частичку истории, которую знает только он, Алатус? – Раздробленная воля падших богов не имеет сознания, но всегда чутко реагирует на общий фон. Там, где есть радость – есть и печаль. Зависть, гордыня, желание большего. Отличное топливо для ненависти, что пожирает любого, не умеющего противостоять этим силам, – рассказ может показаться излишне мрачным или не к месту, но Сяо не видит в нем ничего неправильного. Это обратная сторона монеты, именуемой жизнь, и глупо отрицать очевидное. – В подобные ночи мой долг заключается в том, чтобы уничтожать любые признаки зла, появившиеся в землях Ли Юэ. Сражаться любой ценой до тех пор, пока не взойдет солнце, что развеет темную энергию. Поэтому – нет, я не участвовал в ритуалах смертных.

Алатус недоуменно замирает, склоняя голову к плечу.

Слова, что произнес собеседник, оказались совершенно неожиданными для Яксы. Он показался путешественнику слишком резким? Или, быть может, его невежество и неосведомленность настолько наскучили герою, что тот сдался, пытаясь найти повод уйти? Или ему неловко из-за него?

– За что ты просишь прощения? В этом нет твоей вины, – Сяо рассматривает перчатки, избегая взгляда Итэра. Он чувствует, что нарушил своими словами какой-то хрупкий баланс, но осознать  что – не в силах демона. Поэтому приходится объясняться мучительно аккуратно, подбирая слова так, чтобы они не звучали как острые клинки и копья. – Мне сложно понять, о чем думают смертные, – произнести это вслух оказалось тяжелее, чем озвучить в мыслях. Но признавать свои слабости так же является проявлением силы, и Якса не хочет отворачиваться от этого.  Не перед тем, кого он считает соратником и другом. – Их жизнь быстротечна, а вместе с тем – изменчивы и поступки. Сегодня – они восхваляют деяния воинов, а через пару лет забывают имена тех, кто сложил свои жизни на поле боя. Сегодня – они окунаются в праздник, чтобы завтра с удвоенной силой вернуться к работе.

Алатус не удерживается от короткого смеха, сам не зная, чему ухмыляется. Кажется, что угнаться за помыслами и деяниями смертных ему не дано: слишком уж непостоянны поступки, что совершают люди на своем пути. Уж точно не тому, кто все свое свободное время проводит на крыше гостиницы, избегая любого контакта не только со смертными, но и с себе подобными адептами. Они, эти смертные, несомненно привлекают взгляды к себе, словно бы кричать всему миру «вот он я, существую!», чтобы затем бесследно исчезнуть в потоках времени, не оставив ничего, кроме памяти о себе, что так же поблекнет. И все же, Владыка Камня верит в то, что люди способны противостоять любым опасностям сами. Без помощи Ахронтов или божественных защитников. Алатус не знает, каково это, но хочет научится доверять так же, как тот, кто был наставником Охотника на  демоном не одну сотню лет.

– Порой… – Сяо качает головой, выпрямляясь и внимательно осматривая толпу. Он просто смотрит, как поток людей неизменно движется, как смертные прибывают и убывают с этого места, говоря друг с другом о чем-то, не зная ни о мыслях, что посещают адепта, ни о тяжести на его душе, с которой он смотрит на жителей Гавани. – …когда ночь казалось мне нестерпимо долгой, я видел вдали эти огни. Они поднимались в небо, озаряя светом округу. Скажи мне, путешественник, ты понимаешь людей лучше меня…  – Сяо поворачивается к Итэру, внимательно глядя на того. Он позволяет своему любопытству взять верх над холодным разумом и опытом, словно бы выпуская на волю легких огонек, что мягко озаряет глаза интересом. – В чем смысл этого действа? Зачем они запускают фонари в небо?

Якса замирает, не отрывая взгляда от путешественника. Он смиренно готов принять любой из ответов, ровно, как и то, что путешественник может посмеяться над столь странным вопросом. И все же, Сяо надеется, что слова героя, видевшего на своем веку немало, сможет хотя бы немного прояснить для него важность и ценность сего ритуала.

Отредактировано Xiao (2025-03-01 19:48:57)

Он слушает объяснение внимательно, с легким прищуром, словно бы проверяя на правдивость звучание слов, применяя это к тому опыту и времени, что знал и имел. Хмурит брови, пытаясь поспеть за скоростью Итэра, раскладывая по фразам в своей голове историю, которой никогда не слышал и не касался.

Путешественник же словно боится не успеть рассказать. Сыпет словами так быстро, без пауз или даже без случайного взгляда на открывающийся вид, что Сяо теряется, удивленно моргая, цепляясь мыслями за отдельные слова, но так и не складывая эту мозаику в единую фреску.

«Плаустрит? Сокровенные желания? Сбор на фонарь? Что происходит?», – несмотря на все вопросы, что кружили в голове Яксы, он не смел прерывать речь  Итэра, чувствуя, что сейчас это может обернуться очередной ошибкой.

–  Образ одного из Адептов?  –  он все же не удерживается от удивленного восклицания, но это лишь потому, что подобная новость оказалась слишком неожиданной для Охотника на демонов. Сяо не верил, что смертные могли помнить хоть какие-нибудь имена тех, кто сражался за земли Рекса Ляписа. Как те, кто не доживают и сотни лет, могут помнить образы и имена героев, павших больше тысячелетия назад?

Любая бумага истлеет от времени, чернила выцветут, оставив пустые страницы, что обратятся в прах; любой гобелен растеряет свои краски, а образы, высеченные в камне, разрушатся от погоды, теряя былую форму. Лишь память Архонта способна вместить в себя все имена, все лица и подвиги, что совершали когда-то, но важность подобных осколков воспоминаний будет сомнительна для других.

Но Сяо не успевает озвучить свои сомнения, ведомый за руку ближе к озвученным атрибутам праздника. Словно поддавшись порыву, он следует за героем, не понимая, куда направляется, чтобы неловко приземлиться рядом, как только путешественник коснется земли ногами.

– Материалы для фонарей? Ты хочешь сам сделать подобный фонарь? – Сяо не знает, чему ужасается больше: идеи, что ему предстоит стать свидетелем или, быть может, участвовать самому в создании подобной глупости, или же мысли, что он услышит желание, загадываемое Итэром.  – Я совершенно плох в подобных делах!  – отчаянно произносит Адепт, надеясь, что благоразумие возьмет верх над энтузиазмом, и ему не предстоит стать посмешищем в глазах Итэра еще и по этому поводу.

Но надежда тает с каждой секундой. Подобно маленькой льдинке, что оказалась в горячих ладонях, она растворяется под непреклонным взглядом путешественника, а сам Якса немилосердно взят на буксир, все ближе и ближе приближаясь к месту, полному заготовок фонарей.

Пролет, поворот улицы, длинная лестница, ведущая к ароматным и пестрым лавкам. Смех толпы и звуки музыки, звучащих с разных концов площади. Сияние украшений и киноварь торжества, раскинутая на весь город. Улыбки на незнакомых лицах и голоса людей в голове Сяо, счастливые и восторженные.

Чуждое Алатусу. Чуждое, но манящее.

Если бы Итэру можно было присудить награду за то, как быстро и качественно поставить вопросом в тупик Адепта, Алатус нашел бы и выдал ее, несомненно.

Осматривая заготовки, гибкие прутья и рисовую бумагу, тонкую, с узорами и яркими красками, пестрящую то цветами, то карпами, то облаками с вершинами гор, смотря на девушку, что с едва заметным сочувствием глядела на Сяо, рукой обводя все многообразием представленных материалов лавки, Якса  чувствовал ничего, кроме неуверенности, оказавшись в абсолютно не своей стихии.

Он и понятия не имел, что те огоньки был столь разной формы и содержания. Вдали это были просто точки, сияющие подобно маленьким искрам, что поднимаются над костром. Как мог знать о форме и цвете демон, когда он даже понятия не имел, для чего все это проводится?

– Вот эта? – он наугад выбирает фонарь, совершенно простой, без мягких изгибов и черт, напоминающий колонны из старых залов. Просто, потому что прямоугольник кажется значительно проще, чем те аккуратные формы фонариков, стоящими пузатыми бочками рядом, задорно подмигивающими горящим внутри огоньком свечи.

Сяо до последнего надеется, что ему не придется участвовать в этом, но нет. Почти обреченно принимает кисть в руки, страдальчески глядя на пустой лист бумаги, которой еще предстоит обернуть будущий фонарик. Тяжело сглатывает, не чувствуя ни единой мысли, лишь отречено рассматривая пустоту, притаившуюся перед ним.

Капля янтарной краски капает с занесенной кисти, расплываясь огромной кляксой по шершавой поверхности. Алатус замирает подобно маленькой птице, бездейственно наблюдая, как тонкий слой бумаги напитывается влагой и начинает волниться, готовый вот-вот порваться, стоит неосторожно коснуться этого места пальцем.

– Итэр, давай я не буду в этом участвовать? – предпринимает новую попытку улизнуть Алатус, надеясь, что случайная демонстрация неумелости демона послужит отличным поводом остаться в стороне от забот ремесленного характера. – Я только испорчу материалы, ни к чему это, правда, – у Сяо есть лишь смутное представление о том, что значит финансовые проблемы, будучи тем, кто пребывал вдали от суеты людского мира, у него за душой было ни единой монеты моры. Но для того, кто готовится обойти весь мир в поисках близкого человека, это может стать серьезной проблемой.

Адепт не единожды слышал, как гости «Ваншу» за завтраком на террасе жаловались на цены и проблемы в пути, будь то разбойники, жаждущие твоих денег, или же огромное количество вещей, что необходимо с собой брать. Они делились суммами, потраченными на приготовления, рассказами о неурядицах и горестями, что случались в пути, друг с другом, но Сяо оставался равнодушен к словам, ведь для него это было бессмысленным.

– Ну что вы, молодой господин! Это совершенные мелочи, будьте уверены! – Якса поджимает губы, не поднимая взгляда на девушку за прилавком. Та продолжает счастливо улыбаться, смотря то на Алатуса, чувствующего себя совершенно нелепо, то на героя, словно бы подбадривая того с веселой улыбкой.

Адепт молчаливо согласно кивает, аккуратно и бережно укладывая кисть на подставку, придерживая рукав одеяния, чтобы не запачкаться в краске. Девушка, кажется, пытается что-то сказать, но Сяо не слышит, или не желает слушать. Неотрывно рассматривает пятно на бумаге и запоминает окружение, звуки, непривычные и разные.

Шум суетных улиц, звук топота и хлопков от фейерверков с хлопушками. Звон колокольчиков и шелест праздничных флажков. Шипение масла в огромных чанах и въедливые приправы в воздухе, манящие попробовать блюдо на вкус…

Слова теснятся в груди, ему хочется объясниться, что-то сказать, но… Итэр прав. Алатусу здесь не место. Достаточно и того, что он узнал за сегодня. Этого хватит, чтобы пошатнуть мнение Яксы о смертных, и, может быть, стать терпимее к людям, что так же пытаются гнаться за образами прошлого, боясь потерять единство с историей. Достаточно и того, что он волею случая оказался в круговерти праздничной ночи, своими глазами наблюдая, как сотни людей, не зная ни истинных личностей, ни даже мирских имен Адептов, что пали в сражениях давным-давно, разжигали глупые яркие фонари, взлетающие к небу беззвучной молитвой.

  – Ах, молодой господин, постойте!  –  девушка, видимо осознав, что ее покидают клиенты, предприняла последнюю попытку если не удержать, то просто запомниться им. Алатус, поднял взгляд на миловидное личико смертной, равнодушно глядя на искреннюю улыбку, что отражалась даже в выражении глаз.  –  Раз Вы покидаете Гавань, возьмите с собой материалы для фонарика! Он делается очень легко, уверена, что Вы справитесь, – она сноровисто укладывает прутья и плаустрит, аккуратно перевязывая все лоскутом яркой праздничной ткани. Затем ловким движением складывает тот лист с пятном, который был выдан Яксе для художеств, и все еще улыбаясь, словно бы не произошло перед ней неловкости, произносит, протягивая сверток в руки Адепта:  – Сделав фонарик, Вы сможете запустить его из любого места. Это будет моим подарком Вам. Пусть Ваша молитва достигнет тех, о ком Вы тоскуете. Счастливого праздника морских фонарей!

Сяо совсем машинально кивает в ответ, удивленный и озадаченный, аккуратно держа полученный дар, словно не понимая, что только что произошло. Девушка же, в один миг склонившись в поклоне, в другой уже юрко направляется к ожидающим людям, не теряя своей улыбки и настроя.

Вздохнув, Якса качает головой, чувствуя, что ему никогда не поспеть за мыслями тех, кто живет так беспечно. «Но, может, в том и есть притягательность жизни?», – на ум приходят образы тех, кто без стеснения или неловкости надевал на себя маску простого смертного, пытаясь прожить свою жизнь среди смертных, становясь не только частью великих легенд и былых эпох, но настоящим, таким же ярким, как и те, кто в нем находился.

– Спасибо за то, что рассказал сегодня. Теперь я немного… лучше понимаю значение этого праздника, – совсем легко, почти неприметно, Сяо улыбается путешественнику, кивая и отходя от прилавка. Бережно держит в руках выданные материалы, не имея ни малейшего представления, что с ними делать после того, как покинет город. Вздыхает полной грудью, словно бы желая почувствовать этот запах, запомнить момент и непривычный пейзаж, полный красок, эмоций, жизни. И разворачивается, чтобы затем, сделав пару шагов, раствориться в толпе и потоках ветра, покидая Гавань, оставляя за спиной все то непривычное тепло, непривычные мысли, возвращаясь назад к тому, что он знал и умел.

Ночь вступала в свои права.

За время, отмеренное Итэром до новой встречи, демон успел посетить несколько мест.

Сначала он обратился до гостиницы, скорей машинально, по старой привычке, въевшейся в его обыкновенный распорядок движений. Это заставило Сяо замереть, осознав, насколько смертные влияли на его жизнь. Даже так, напрямую не сталкиваясь с Охотником на демонов, они аккуратно и неотступно, подобно тонким струям ручья, что прокладывали себе путь сквозь твердые скалы, протекали в его жизнь, незримо меняя не только себя, но и Адепта, что жил в полном неведении.

Неловко покрутившись на крыше, слушая тихие разговоры хозяйки с прибывшими гостями, Алатус решил ненадолго сбежать от своих мыслей, совершив небольшой обход, заодно посетив Заоблачный край.

Желая оставить полученный дар от смертной девы в более подходящих руках, он отправился на гору Аоцан, но ни Хранительницы Облаков, ни кого-то еще из других просветленных и мудрых Адептов Сяо не застал, поэтому он оставил сверток на чайном столике, приложив к материалам небольшой цветок цинсинь с толикой энергии анемо, тем самым обозначив себя.

Оставшееся время Охотник на демонов патрулировал Тростниковые острова, распугивая своим присутствием сонных зверей и дремавших птиц, не ожидавших внезапного появления из воздуха кого-либо. Было тихо, ночь, на удивление, лениво шествовала по землям Владыки Камня, не позволяя опасностям и трагедиям вершиться в столь праздничный час.

Где-то у статуи Архонта, Сяо услышал голоса миллелитов, что сегодня патрулировали долину Гуйли. Юноши и мужчины, устроившись прямо под изваянием Морокса, распивали вино и смеялись, громко и бурно обсуждая сегодняшние стычки с монстрами. Алатус удовлетворенно кивнул: нет лучшего и безжалостного учителя, чем боевой опыт. Зато в будущем, из подобных бойцов выйдет толк, а кто знает, как сложится грядущее для Гавани и смертных?

К назначенному часу вернувшись в Ваншу, Сяо застал только ветер и звезды, что ярко подмигивали на темном бархате неба. Коротко вздохнув, он без слов отправился выше, на крышу, предпочитая немного отдохнуть в ожидании путешественника. Красивые виды и безмятежный покой, разливавшийся над водами рек, были достойным занятием для Адепта Ли Юэ.

… из полудремы его выдернул зов, звучащий не только в голове, но и в ласковом ветре, коварно убаюкавшем Яксу. Почти на инстинктах, Сяо нырнул в лемнискату ветра, чтобы сонным и немного озадаченным вынырнуть перед Итэром, звавшим его совсем рядом. Искренне надеясь, что оне выглядит слишком помятым или встрепанным, демон вздохнул, незаметно разминая шею рукой после не совсем удобной позы, в которой дремал.

– Ты звал, – не вопрос, утверждение, звучащее скорее как извинение, чем факт. Алатус не желал пропускать появление путешественника, и сей досадный факт казался нелепым на фоне рассказов про еженощные сражения и бдение, что нес Якса над этой страной. На мгновение прикрыв глаза, приводя свой настрой и состояние в порядок, Сяо продолжил, с удивлением рассматривая выставленный стол на террасе. – Ты ждешь гостей?