[icon]https://i.imgur.com/G4OxjRo.png[/icon]
— Во-первых, моё предположение абсолютно верное, хотя и недостаточное. Даже не спорь. А ты и не будешь, я ведь абсолютно прав. А во-вторых, я понимаю, отчего ты отрицаешь мою догадку. Так что я просто продолжу своё объяснение!
— Избавь меня от этого.
— У тебя не только дело к Яэ Мико. О, ну то есть, конечно же у тебя к ней дело, существенное, но причина твоего визита и желание сделать для неё уместный подарок не только в этом и связано с твоим особым отношением к ней...
Мико не торопится отвечать на вопрос и продолжать разговор, увлечённая своей трапезой. Пожалуй, это красноречивей всего говорит о том, насколько кицунэ довольна угощением, и Рэй не может перестать чувствовать некую гордость за себя. Он ведь и в самом деле старался, чтобы угодить Яэ. А из-за этого сёгуна и не смущает пауза, вдруг появившаяся посреди их беседы. На самом интересном месте? Может быть для кого-то, но точно не для него.
Он своё прошлое уже принял, как есть. Вряд ли Яэ Мико его удивит настолько, чтобы вызвать бурю эмоций.
Рэй терпеливо, без гнева или скуки, ожидает, когда кицунэ наестся и тофу, и своей интригой, чтобы продолжить. Она говорит немного, но сказанное... что же, удивительно настолько же, насколько и закономерно. Рэй не считает, что его предыдущая догадка особенно сильно отличается от той действительности, что открыла Мико, разница только в самом наличии сосуда Вечности в этом бренном мире.
— О, вот как, — кратко обдумав течение судьбы в той реальности, на которой настаивала Яэ, Наруками Кансэй не может не признать, что она всё ещё была права. Тогда, только созданный, он бы и не понял произошедшего, и это, на его взгляд, даже не стало бы полноценным убийством. Скорее уж актом милосердия. Что он пришёл в этот мир, ничего не смысля, что так же из него бы ушёл, не осознав этого — всем определённо стало бы проще. Да, такой вариант и впрямь избавил от множества проблем, причём как Иназуму в целом, так и его лично. Кицунэ... была пугающе дальновидна и мудра.
— Сожалею, что ты не нашла возможности настоять тогда на своём, — развёл руками Рэй, подытожив свои размышления вслух. Ни надрыва, ни слома в его тоне не было, равно как самобичевания или попытки вызвать жалость. Его спокойный и даже деловой тон в своей задумчивости не отражал и расстройства о навсегда утерянном. Вздыхать по прошлому, особенно тому, что не случилось, было глупо. Конечно, надави Мико тогда на Эи и убей его, это избавило бы мир от одной проблемы, но от всех ли разом? Наверное, нет. Скорее всего, если бы не сам Рэй, то кто-то иной встал на его место. И тут он уже не знал, стал бы этот «кто-то другой» раскаиваться по итогу в содеянном.
— Но это так странно, — он смотрит на Мико открыто и с лёгкой улыбкой, словно бы кицунэ сейчас сложила остроумный стих в тему беседы или нечто в том роде, а не честно призналась сёгуну, что желала ему смерти. — Несмотря на твоё желание меня уничтожить, только ты проявила ко мне доброту, которую я не забыл. И всегда буду помнить, что именно ты ответила на мои мольбы и помогла спасти Микагэ.
С этими словами Рэй наполняет опустевшую пиалу кицунэ новой порцией сакэ. Теперь-то и для неё должны быть очевидны все причины, почему этой ночью он здесь, а не в Тэнсюкаку.
— Я всё ещё не доволен тем, что ты решила стать покровительницей Сиканоина, — при всём почтении к кицунэ, на этом моменте голос сёгуна зазвенел сталью. — Но не буду забывать всё то, что ты для меня сделала, великая гудзи Яэ Мико.
Он вновь сел прямо перед кицунэ, неловко прижав к груди некрепко сжатую в кулак ладонь и помолчал, отведя взгляд. Даже великому господину Наруками какие-то вещи давались невероятно трудно. Для чего-то и ему нужно было собрать всю волю в кулак.
— ...спасибо, — на этих негромких словах Рэй аккуратно кладёт на стол перед собой омамори.
