Эи не знала насколько сильно она соскучилась по блаженному состоянию покоя во время медитации, пока вновь не оказалась в своём царстве разума и Вечности. Царство Эвтюмии почти не изменилось с того самого момента, как чужая сила вывела Райден из состояния покоя, погрузив в столь сладкие, но столь ложные образы из прошлого. Всё такой же песчаный узор вместо пола, всё такие же духовные врата и такое же тяжелое небо, закрытое свинцовыми тучами. Где-то вдалеке, сияя алым, уходив в закат далёкая звезда, но алые молнии больше не бушуют снаружи островка разума Эи.

— Знаешь, почему я вижу это место в алых тонах? — Тихо спрашивает девушка у гостя за своей спиной. — Скажи мне первое, что приходит на ум.

У этого вопроса есть правильный ответ и хрупкий юноша, что стал гостем духовного жилища Архонта Вечности, наверняка знал ответ. Вот только как он захочет ответить, и как сильно на его слова повлияет злосчастный символ власти Селестии, что заменил сердце в его груди? Даже сейчас, глядя в глаза этой куклы, владычица Электро хочет вырвать гнозис со всем, что он хранит в себе и забросить как можно дальше, на самый край света, но у неё нет на это права. Да и остались ли у неё хоть какие-то права перед тем, кто скоро будет называться Сёгуном Иназумы? Такие вопрос божество оставляет себе, поскольку сейчас наступила очередь юноши.

Куникузучи прекрасно справился с ролью, отведённой ему на этом “суде”, и отлично справился с финальным этапом - их дуэлью. И хотя два божества решили, кто же из них оставит за собой право вести нацию Вечности за собой, но очень много им ещё нужно обсудить между собой, без лишних глаз. Здесь никто не осудит их за долгое молчание, за странные, грубые и эмоциональные слова, но что самое главное - здесь тебя не может ранить время. Да, здесь у них будет всё время этого мира, чтобы наконец поговорить не как противники, не как обидчики, но как творец и творение. Как мать и сын.

— Прошу лишь об одном – не молчи.

Говоря это, Райден Эи прижимает свои руки к груди, словно боится обронить нечто ценное, и разворачивается к своему первому творению лицом, готовясь принять его ответ, какой бы он ни был.

Стыдно.

Эи понимала, что после всего, что случилось между ней и её творением, она не получит ответ робкого и нежного конструкта, который побоялся бы ранить чувства своей создательницы. Она также знала, что услышать его слова будет тяжело, возможно даже невыносимо, но даже будь у неё всё время этого мира никогда бы госпожа Наруками Огосё не смогла бы приготовиться к тому, что она ощущала в этот момент.

Страшно.

Когда обломки меча с характерным хрустом разлетаются под ногами у девушки, она хочется сжаться в самый маленький комочек нервов, сомнений и мыслей, которым могла себя представить укрыться так глубоко в Эвтюмии, как только можно. Ментальная крепость сёгуна ответила на эти чувства глухим раскатом грома и сгущающимися тучами над головой. Как же хочется, чтобы сейчас пошел дождь, чтобы спрятаться за стуком крупных капель воды по земле.

Больно.

Ткань кимоно мнётся между пальцев Райден и кажется, что силы в её движении хватит, чтобы разорвать не только ткань одежды, но и грудную клетку. А внутри что-то сжимается, скручивается и невероятно жжет, колет, как будто самый страшный момент жизни Архонта вновь становится неизбежной реальностью. В прошлый раз, когда это место стало темницей из глубинных воспоминаний Эи была возвращена к самым трепетным воспоминаниям, связанным со своей любимой сестрой. Ей пришлось силой вырывать себя из плена иллюзий, напоминая о самой ужасной трагедии, что способна случиться с близнецом. В тот раз ей хватило сил это выдержать, у Эи было ради чего прорываться через эту боль, и преданные идеалам вечности подданные помогли своей богине, однако сейчас вера народа была обращена на другого.

Неизменно.

Райден Эи не может вернуться в прошлое и спасти Райден Макото, лишь стараться изо всех сил сохранить драгоценное наследие первой повелительницы Иназумы. Когда творение Архонта произносит свои последние слова, девушка смотрит на него не отрываясь и снова видит тот же образ, от которого в решающий момент рука великой мечницы дрогнула. Его идеальный контур лица, столь ровные черты и глаза, наполненные самым искренним непонимание, самой чистой мольбой и простой детской злобой. Творение смотрело на создательницу, и у неё не было тысячи слов, нужных для объяснения. Разве поймёт он, что стал самым лучшим напоминанием о первом, настоящем сёгуне поскольку Эи создавала его с мыслями о наследии своей сестры? Будет ли ему понятно, что вместо идеалов о “Вечности Иназумы” он стал отражением “идеальной памяти о той, что хотела Вечности для Иназумы”. Любознательный, чуткий, бесконечно добрый к этому грубому, холодному миру, что стремиться отобрать у тебя всё и двигаться дальше.

Вместо всего этого она делает единственное, на что хватает сил.

Мысли о сестре, стране и людях, о своих прошлых поступках, утратах – всё ушло на второй план. Эи сорвалась с места столь молниеносно, что мыслями не успевала за собственным телом. Руки её обхватили стоявшую впереди куклу и сковали в объятиях таких крепких, что не будь он божественным конструктом, то разлетелся бы как тот клинок. Девушка прижимает его к себе так близко, как только может, ведь она не хотела всех этих испытаний для этого создания, нет, и это тоже её ошибка.

— Прости, я… Прости.

И больше сказать она ничего не может, а долгожданный дождь так и не идёт, и эхом разносятся всхлипы творца от того, что было и что будет.

Никто не говорил, что будет просто.

Эи не сопротивляется, когда творение вновь создаёт между ними дистанцию, кладя целую руку ей на плечо. Богиня чуть вздрагивает, но послушно делает шаг назад, пристально смотря на лицо куклы. Он говорит правду, и девушка быстро своё лицо длинным рукавом кимоно, старательно вытирая свои глаза и не давая себе заплакать. Слезами делу не поможешь и пару секунд спустя немного спокойствия с вымученной улыбкой появляются на лицу госпосжи Наруками Огосё. Её творение старательно копошится в складках одежды, опустив голову, явно стараясь скрыть свои эмоции, однако Райден догадывается что сейчас он может испытывать. Неловкое молчание длится ещё немного, пока на открытой ладони юноши не оказывается аккуратное золотое перо, которое затем пропадает в сильно сжатом кулаке.

Его слова, идущие через плотно стиснутые зубы, должны бы внушать страх и трепет, но от чего-то всё внутри Эи сжимается вовсе не от боязни перед лицом нового сёгуна. Хоть он и грубит, хоть и старается звучать высокомерно, подобно изначальному божеству, но в глазах творца всё сказанное имеет совершенно иной, тайный смысл. И игнорировать его теперь было бы всё равно что пронзать незащищенное сердце тысячей иголок. Он не стал превращать свою обиду в оружие, не стал клеймить свою создательницу главным злодеем, а лишь признал ту вину, доказательства которой были даны народу Иназумы. Её творение могло сделать гораздо больше, нанести рану гораздо глубже, но действительно, не для этого они здесь.

Архонт Вечности делает глубокий вдох, восстанавливая дыхание, возвращая самоконтроль, чтобы голос не стал предательски дрожать. Кукла не видит причины, по которой может смотреть на свою создательницу с высоко поднятой головой и это её задача – указать ему на причину.

— Да, это мой финал, как сёгуна Вечности и владычицы Иназумы. —  Архонт кивает своим словам и смотрит на отвернувшуюся куклу, не отводя взгляда. —  И… В этом финале не может быть прощения, даже если я прошу об этом. Но… Нет, сейчас не нужно говорить обо мне. Сейчас нужно другое.
Следующий жест получается несколько робко, не так плавно как хотелось бы девушке, но всё же она осторожно дотрагивается кончиками пальцев до подбородка куклы, осторожно поворачивая его лицо к себе. Без силы, без принуждения, позволяя ему отдёрнуть голову, лишь выражая своё пожелание говорить лицом к лицу, глядя друг на друга, а не куда-то ещё.

— Ты – победил. Не потому что я того пожелала, нет. Сёгун должен быть стражем Вечности и сражаться за Иназуму. Уничтожать её врагов. — Свободной рукой Райден берёт повреждённую руку своего создания и поднимает её на уровень глаз. — И как первое в твоей ладони служит символом твоего создание, подтверждения жизни, так и эти трещины служат подтверждением твоей воли и воли людей, что верят в тебя. Будь ты слаб и недостоин, то рассыпался подобно своему клинку, но ты здесь. Творение, что превзошло творца.

В довесок к своим словам, Радйден совершает поклон, склоняясь почти к самой макушке куклы. Это жест признания его заслуги, его стремлений и той правды, что было так тяжело принять – победу он заслужил.

— И… Ох, Небеса, всё так сложно. — Эи пытается подобрать что-то ещё, что она должна сказать, но мысли предательски отказываются складываться во что-то внятное. — Я.. Ты… Столько всего можно сейчас сказать, что и Вечности не хватит. Да… Пожалуй, сперва я должна рассказать тебе всё, что ты хочешь знать. Должна, потому что… Потому что это нужно было сделать ещё тогда, когда я сотворила тебя.