Знаменитый трюк Индианы Джонса с подменой статуэтки на мешок с песком, но только это Акулина лежит на полу казармы вместо того чтобы дочитать письмо родителей из Снежной.
Письма из родной Снежной редко оставляют после себя сладкое послевкусие.
Акулина забирается обратно на свою койку и вновь бегает глазами между строк.
Письмо из родной Снежной пахнет вкусно, снегом и воем волков, теплым костром и ледяным бризом.
Между строк неписанный приказ — ты выходишь замуж.
Акулина не хочет выходить замуж, Акулина хочет войны, кровопролития во имя Царицы, приятных игр в призыв семерых и побольше пряного сумерского вина.
Читает письмо еще раз, шкребет когтем по подписи, словно пытается убедить себя, что письмо подделка.
Быть аристократом — это вам не баран чихнул.
Быть аристократом — это держать голову прямо, спину ровно, оружие крепко.
Акулина старается не ловить панику. Ловит слова между строк, время, место встречи. Со своим суженным.
Наступает то самое время, место встречи. Акулина хочет кричать, злиться, топать ножкой, но улыбка к лицу приклеенная, одежда блестками осыпанная, — платье ей прислала матушка из родной Снежной, потому что мама лучше знает, как положено и должно выглядеть на таких "мероприятиях", чтобы не опозориться, — хотя, что такое позор для нее, шелуха луковая, что спадет после легкого движения пальцем по поверхности, — точнее не опозорить их с отцом.
Но Акулина не надела присланное мамой, — цвета фуксия, как вывороченные на асфальт кишки самоубийцы, — платье, а выбрала из своего гардероба стандартную форму Фатуи. Почти мужская, если бы не цвет пера зимородка, но сейчас и мужчины могут позволить себе надеть подобное, не опасаясь клейма поперек лба, а может быть даже бравируя им, потому что стало модным манерно тянуть слова и подкрашивать веки.
Мама, конечно же, была бы недовольна, но она бы все равно не показала бы этого ни за что и никогда, лишь на секунду в глазах показав что-то живое. Но мамы здесь нет, есть только Акулина в своей форме.
В письме нет никаких данных, нет подсказок, никаких имен.
Одно Акулина знает точно — какой нибудь самодовольный ублюдок из верхов Снежной, который даже меча не держал в руках. Ничего, думает Акулина, она сломает любого, кто посмеет считать ее "доброй женушкой", у нее есть глаз бога и боевой опыт, что ей стоит припугнуть какого-то пижона из верхов Снежной.
Даже в неповиновении и открытом ходе против воли родителей Акулина находит свои плюсы, из-за чего хочется поступить как настоящий бунтарь — сломить "жениха", чтобы тот писал на снежную родину письма о пощаде.
Акулина стоит на назначенном месте в назначенное время. Все, как указано в письме от дражайших родителей.
Она могла не пойти, она вообще может не приходить, забыть, что у нее есть родители, как родители забыли о ней на долгие 12 лет, оставив ее на службе Фатуи, как ребенок оставляет надоевшую игрушку на чердаке, и вспомнит о ней лишь выбеленным сединами, разбирая старые коробки. Может быть даже всплакнет над трупиком своего детства.
Акулина лицемерно хочет быть самой-самой свободной, единственной и лучшей, но сама же закрывается в свою скорлупу, не человек — яйцо глупое, с недооформившимся еще зародышем птенца. (не очень понятно, курица или птеродактиль);
Акулина глупо хочет уйти и напиться, а потом блевать желчью, как мертвыми бабочками, теми самыми, что должны быть в животе при мыслях о скорой свадьбе.
Конечно же Акулина не сделает так, потому что не смотря на всю броню застывшей в безразличие обиды она все еще понимает, что правила есть везде. Она дала осознанную присягу при вступлении в Фатуи. Но присяга аристократическим обязанностям не дается добровольно — это неосознанный договор с жизнью, нет смысла бороться.
Нет смыла.
Акулине нужно сиять сейчас, медленно тлея, как оставленный нарочно фитилек.
Она не хочет быть связана узами аристократии, она стала солдатом.
Такие как она должны погибать молодыми, оставив безутешных сослуживцев рыдать над ее телом с поблекшим глазом бога, такие как она должны погибать на самом пике своего «могущества», из звезды Тейвата загораясь где-то на небосводе созвездий.
