[indent]Ванарана, волшебный лес, простиравшийся на многие лиги, был окутан мягким светом луны, пробивающимся сквозь густую листву. Лес, казалось, дышал магией, и каждый его уголок был пропитан чарующим волшебством. Лёгкий ветерок приносил с собой сладкий аромат цветов и свежесть зелени, а где-то вдалеке слышались мелодичные голоса аранар, празднующих Утсава — праздник, который они ждали с нетерпением.

[indent]Люмин стояла на опушке леса, держа в руках небольшой букет цветов. Её золотистые волосы мягко развевались на ветру, а глаза светились радостью и теплом. Она смотрела на Дайнслейфа, стоящего в тени деревьев, его фигура казалась тёмным силуэтом на фоне яркой праздничной атмосферы.

[indent]Дайнслейф, рыцарь из Каэнрии, с его суровым и мрачным обликом, казался чужеродным элементом в этом мире наивного веселья и радости. Его взгляд, скрытый ниспадающими волосами, наблюдал за праздником издалека, не решаясь подойти ближе. Он был как тень, всегда на грани света и тьмы, всегда готовый защитить, но никогда не позволяющий себе расслабиться.

[indent]Люмин сделала несколько шагов к нему, её сердце билось быстрее от волнения. Она знала, что Дайнслейф редко позволял себе проявлять эмоции, и понимала, что ему нелегко находиться здесь, среди веселья и радости, когда в его душе царили мрак и тоска.

[indent]— Дайнслейф, — мягко позвала она, её голос был как шелест листьев на ветру. — Ты не хочешь присоединиться к празднику? Аранары приготовили много угощений, и у них есть игры, в которых можно выиграть цветы…

[indent]Даже промолчи он, Люмин чувствовала, что он внимательно слушает её.

[indent]— Я знаю, что тебе нелегко, — продолжила она, прижав букет к груди. — Я понимаю, сколько ужасного случилось. Но Утсава — это праздник, который помогает сохранить хорошие воспоминания. Никто не упрекнёт тебя, если ты позволишь себе хотя бы на один вечер расслабиться.

[indent]Её голос дрожал от волнения, но в нём было столько искренности и заботы, что даже, возможно, был шанс, что сердце Дайнслейфа, закованное в броню печали, не останется равнодушным. Был же?..

[indent]— Даже тебе нужен отдых, — добавила она, опустив взгляд. — Я очень переживаю за тебя.

Люмин почувствовала, как её сердце сжалось от разочарования. Она надеялась, что после всех испытаний, которые они пережили вместе, Дайнслейф сможет позволить себе немного расслабиться и насладиться моментом. Но она знала, что он никогда не отступает от своих обязанностей. Она постаралась скрыть свою обиду и грусть, чтобы не задеть его чувства.

— Понимаю, — сказала она, высиливая из себя улыбку. — Но, может быть, ты всё-таки передумаешь? Аранары старались всё устроить в том числе и для нас.

Люмин не сдавалась. Она решила, что должна убедить Дайнслейфа в том, что лес в безопасности, и он может позволить себе немного расслабиться. Она даже не думала оставлять его в гордом одиночества (по крайней мере в ближайшее время).

— Дайнслейф, — начала она, её голос вновь набирался уверенности, — Лес в безопасности. Аранары наложили защитные чары, а опасность миновала. Ванарана перенесена во сны, и мы здесь единственные гости. Ты можешь расслабиться хоть на один вечер.

Люмин сделала ещё шаг вперёд, с блеском в глазах решительно сокращая расстояние между ними двумя.

— Я уверена, — сказала она твёрдо. — Мы сделали всё, что могли, чтобы защитить этот лес. Аранары знают, что делают. Ты заслуживаешь немного отдыха, Дайнслейф. Мы заслуживаем. Пожалуйста, попробуй насладиться праздником. Это важно для всех нас.

Праздник Утсава начался. Поляна в отдалении была украшена светящимися гирляндами и цветами, а звуки музыки и смеха наполняли воздух. Аранары танцевали и пели, создавая атмосферу волшебства и радости. Люмин наблюдала за происходящим с радостными искрами ожидания в глазах, но её мысли были заняты Дайнслейфом. Она знала, что должна сделать первый шаг. Её сердце билось быстрее, когда она подошла к нему ещё ближе, оставляя буквально пару шагов между ними.

— Дайнслейф, я… Я знаю, что это не в твоём стиле, — начала она голосом тихим и неуверенными, растерявшимися по углам тревожности словами, с спешно устремляющимся в сторону взглядом. — Но... Я надеялась, что... могла бы потанцевать с тобой.

Вместе с последними словами, тише первых, к щекам Люмин подкатил полупрозрачный, едва красный румянец. Но словно ощутив это ярким ожогом стыда, она тут же отвернула лицо и, вскинув руки, поспешила шутливо, пусть и нервно, отмахнуться:

— Но эту ерунда, разумеется, если ты сам не хочешь, то… и ничего!

Отредактировано Abyss Princess (2024-10-04 09:39:19)

В этот миге и без того чудесная Ванарана превратилась в сказочное царство. Деревья, окутанные светом волшебных светлячков, казались живыми, их листья переливались мягким отсветов. В воздухе витали ароматы цветов и пряных трав, а звуки смеха и музыки наполняли пространство. Утсава, праздник, который аранары отмечали по священной традиции, теперь был в самом разгаре.

Аранары танцевали, их маленькие фигурки мелькали в свете костров, создавая удивительные узоры. Вокруг царила атмосфера радости и единства. Люмин чувствовала себя частью этого волшебного мира, как её сердце переполняется радостью. Она взяла руку Дайнслейфа, чувствуя тепло его кожи. Они шагнули на поляну, и музыка, казалось, стала ещё громче. Аранары, заметив их, начали хлопать в ладоши и подбадривать. Люмин почувствовала, как её щеки начинают пылать, но она старалась не обращать на это внимания.

Они начали танцевать, и Люмин удивилась, насколько легко и естественно это было. Дайнслейф двигался с грацией и уверенностью, — неудивительно, ведь он рос и служил при королевском дворе, — и она почувствовала, как её робость постепенно исчезает. Она посмотрела ему в глаза, и в этот момент весь мир вокруг показался несущественным.

Вокруг них разверзалась сказочная картина: светлячки кружили в воздухе, словно маленькие звёзды, а лепестки пересекали воздух в многоцветье ветра. Аранары пели свои песни, и их голоса сливались с музыкой, создавая гармонию, которая казалась вечной. Ванарана в эту ночь была прекрасна как никогда.

Люмин чувствовала, как её сердце наполняется счастьем. Она была здесь, с Дайнслейфом, и это было всё, что имело значение. Она чувствовала его руку на своей талии, его дыхание рядом, и это казалось ей сном. Но это был не сон, это была реальность, и она наслаждалась каждым мгновением.

Они танцевали, и время, казалось, остановилось. Люмин знала, что этот момент останется в её памяти навсегда. Она хотела, чтобы он знал, как много он для неё значит, но слова застревали в горле. Всё, что ей оставалось, — это сохранить этот миг для него внутри своего сердца и сберечь.

Слов не находилось, да и перебить снующую радость аранар было сложно. Страшно хотелось отвести взгляд, но тот, словно сцепленный этой робостью, не мог отвернуться от лица Дайнслейфа. Люмин разве что и оставалось, что ступать следом, — разумеется, уступая вести этот танец, — вкладывая в каждый шаг все отточенные движения множества и множества балов с нелюбимыми, нежеланными юношами, все надежды однажды танцевать с кем-то, кто будет иметь значение, кто будет каждым рыцарем из сказок, каждым напарником по авантюрам, всеми загаданными мечтами о месте где-то извне их с братом мира.

Отредактировано Abyss Princess (2024-10-04 09:38:02)

Ванарана сияла в ярких красках праздника Утсава. Воздух был напоен ароматом цветов и смехом лесных существ. Люмин, с лёгкой улыбкой на губах, всё ещё ощущала тепло рук Дайнслейфа после их танца. Они с ним стояли у края цветочной поляны, и её сердце билось быстрее, чем обычно. Дайнслейф, с этой его неизменной спокойной уверенностью, продолжал быть самой надёжной точкой реальности, но взгляд на которой сфокусировать было сложно. Они шли бок о бок, и каждый шаг казался ей одновременно лёгким и тяжёлым. Лёгким, потому что рядом с ним она чувствовала себя защищённой, и тяжёлым, потому что её мысли были полны невыразимой робости.

Сегодня голос был мягким и глубоким, как ночное небо. Люмин почувствовала, как её щёки заливаются румянцем. Она украдкой взглянула на Дайнслейфа, и их взгляды встретились. Её глаза тут же опустились к земле, и она с трудом удерживала улыбку.

— Спасибо, — прошептала она, едва слышно. — Тебе бы тоже... Пошли…

Люмин не знала, куда деваться от смущения. Она попыталась отвести взгляд, но её глаза снова и снова возвращались к его лицу. Он был так близко, и его доброта была почти осязаемой.

— Я просто... — начала она, но слова застряли у неё в горле. Она чувствовала, как её голос дрожит. — Я не привыкла к таким комплиментам.

Сердце наполнилось теплом. Она не могла больше прятаться за своей робостью. Вдохнув глубоко, она решила, что настало время сделать шаг навстречу своим чувствам.

— Дайнслейф, — начала она, её голос был тихим, но уверенным. — Я хочу... Я хочу сплести тебе венок из этих цветов.

Её слова прозвучали неожиданно даже для неё самой. Она с удивлением поняла, что её руки уже тянутся к цветам, которые окружали их.

Отредактировано Abyss Princess (2024-10-04 09:37:26)

Её нежные руки, ловко перебирая цветы и травы, создавали изумительный узор. Она поразилась выбору Дайнслейфа: тот выбрал мало того, что сам, так ещё и самые красивые и ароматные цветы: белоснежные лилии, символизирующие чистоту и благородство, пурпурные розы, символ любви, тайны и преданности, и нежные фиалки, олицетворяющие скромность и верность. Люмин работала старательно, с каждым движением вкладывая в венок всю свою душу и нежные чувства.

— Как давно это было, — прошептала она, улыбаясь своим мыслям. — Когда мы с братом сбегали из дворца в сад, чтобы плести венки... Отец всегда сердился на нас за это, но мы не могли устоять перед свободой и красотой природы.

Она вспомнила, как её брат, с таким же сиянием в глазах, как у неё сейчас, показывал ей, как правильно переплетать стебли, чтобы венок получился крепким и красивым. Они смеялись, играли и наслаждались каждым мгновением, пока не слышали строгий голос стражей или учителей, зовущий их обратно во дворец.

— Но это было так давно, — продолжала она, аккуратно вплетая очередной цветок. — Теперь я здесь, в этом волшебном лесу, и хочу подарить радость тому, кто так много сделал для меня.

Осознав, что она произнесла это вслух, Люмин тут же виновато взглянула на Дайнслейфа, сидящего неподалёку. Его фигура, величественная и непоколебимая, словно скала, всегда внушала ей чувство безопасности и уверенности.

Наконец, венок был готов. Он сиял в свете звёзд, словно сотканный из самой магии леса. Люмин пересела поближе к Дайнслейфу. Её сердце билось быстрее от волнения, когда она, всё ещё сидя в траве, вытянулась выше.

— Дайнслейф, — тихо произнесла она, — Пожалуйста, наклони голову.

Его глаза, глубокие и мудрые, встретились с её взглядом. Люмин, с трепетом и благоговением, надела венок на его голову. В этот момент она чувствовала себя настоящей принцессой, одаривающей своего рыцаря символом признательности и любви.

— Пусть этот венок станет символом нашей дружбы, — прошептала она, глядя на него. — Как те венки, что мы плели с братом в детстве, он, возможно, и завянет однажды, но, надеюсь, сохранит в твоей голове воспоминание об этом чудесном вечере. Тебе ведь... понравилось?..

Отредактировано Abyss Princess (2024-10-04 09:36:54)

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

Люмин внимательно смотрела на Дайнслейфа, держа в руках изящный венок из цветов, сплетённый собственными руками. Её сердце билось учащённо, а в глазах светилась робкая надежда. Она протянула ему венок, и в тот миг время словно замерло. Каждая черта его лица, каждое движение становились для неё важными, ведь именно сейчас решалось, понравится ли ему её подарок.

Она пыталась уловить малейшее изменение в его выражении: искру радости в глазах, едва заметную улыбку, лёгкий взмах ресниц. Душа её трепетала в ожидании, словно птица на пороге полёта. Ей казалось, что этот момент длится вечность, и всё вокруг потеряло значение.

Когда Дайнслейф принял венок и подтвердил, что он ему по душе, Люмин едва заметно выдохнула, чувствуя, как с плеч спадает невидимый груз. Улыбка озарила её лицо, нежная и искренняя. Она почувствовала себя так, словно прошла самую важную проверку в своей жизни, и теперь могла наслаждаться сладостью победы.

Однако радость её была скромной и тихой. Она не хотела казаться слишком восторженной, боясь нарушить эту хрупкую гармонию момента. Когда Дайнслейф попросил научить его плести венок, глаза её вновь засияли, но, осознав, как бурно она реагирует, Люмин смутилась. Щёки её окрасил лёгкий румянец, и она опустила взгляд, стараясь скрыть своё волнение.

Стараясь говорить спокойно, она ответила: «Буду рада показать тебе, как сплести такой венок. Давай соберём цветы вместе?»

Они отправились по пёстрой поляне, где разноцветные цветы качались на ветру, наполняя воздух сладкими ароматами. Люмин шла чуть впереди, её лёгкая походка казалась продолжением недавнего танцем. Она то и дело останавливалась у различных растений, бережно касаясь их тонких лепестков.

— Посмотри на эти прекрасные голубые цветы, — сказала она, указывая на нежные бутоны. — Это ирисы. Их цвет символизирует верность и мудрость. Говорят, что они помогают обрести ясность мыслей и внутренний покой.

Чуть дальше она склонилась над кустом с яркими оранжевыми цветками.

— А здесь растут падисары. Сумерцы чтят их как священные цветы. Послушай, какой аромат...

И, хотя Люмин старалась не встречаться с Дайнслейфом взглядом слишком часто, она чувствовала его присутствие, тёплое и ободряющее.

Они вышли к небольшому пруду на окраине поляны, на поверхности которого покачивались на размашистых листах лилии и кувшинки.

— Эти, что поярче, нилотпала. Похожи на луну, правда? Очень красивые... А распускаются только ночью, поэтому нам очень повезло, — мягко произнесла Люмин. — Их чистота символизирует искренность и духовное просветление. А если спустимся ближе к уступам, то наверняка найдём кальпалата. У них небесно-голубой цвет и такая раскидистая, красивая форма. Лотосы, конечно, сложнее вплетать в венок, но можно использовать для украшения.

Люмин, наконец, повернулась к Дайнслейфу и, встретившись взглядами, продолжила: «Каждый цветок имеет свою историю и смысл. Собирая их, мы словно вплетаем в венок кусочки души этого мира.»

Она сорвала небольшой фиолетовый цветок с серебристыми прожилками.

— Это сумерская роза. Её оттенок означает тайну и глубину чувств. Она приносит вдохновение тем, кто ищет своё предназначение. Как только подберёшь цветы, я покажу тебе, как их сплетать.

Отредактировано Abyss Princess (2024-10-04 09:36:37)

Люмин так стоит у опушки величественного цветущего луга, где нежные ветры играют с лепестками благоуханных цветов. Её глаза, сияющие спокойствием и доброжелательностью, прикованы к фигуре Дайнслейфа, который аккуратно собирает цветы для венка. На первый взгляд, она выглядит собранной и уравновешенной, однако в глубине души бушует вихрь эмоций. Сердце Люмин дрожит от умиления, а щеки слегка розовеют от смущения, скрывая истинные чувства за маской невозмутимости.

Люмин медленно приближается к Дайнслейфу, её шаги намеренно размеренны и плавны, словно танец лесных фей, в попытке урезонить желание сорваться босиком на бег. Она любезно наблюдает за каждым движением Дайнслейфа: как он бережно выбирает самые свежие и лучшие цветы, как аккуратно переплетает стебельки, создавая идеально ровные кольца. Её взгляд изредка задерживается на крепких руках воина, нежно касающихся нежных лепестков, что вызывает внутри неё тепло и лёгкую тоску по этим редким моментам покоя.

Иногда Люмин подбирается ближе, её пальцы ненароком дрожат, готовые предложить помощь, смыкаются уста, готовые дать совет, как лучше переплести венок. Но она останавливает себя, позволяя Дайнслейфу работать самостоятельно. Её улыбка остаётся мягкой и доброй, не выдавая тех бурных чувств, что клокочут в сердце.

С каждым мгновением Люмин всё яснее осознаёт, насколько сильны её чувства к этому достойному воину. Её осанка постепенно меняется: плечи чуть расправляются, а взгляд становится более уверенным, хотя всё ещё скрывает истинную глубину её привязанности. Она старается сохранить естественность, не позволяя себе выглядеть так, будто бы она не может отвести глаз.

Наконец, венок завершён, сверкая пурпурными сумеречными розами и изящными ирисами. Дайнслейф бережно поднимает его и медленно подходит к Люмин. Его крепкие руки, привыкшие держать меч, теперь ласково преподносят ей созданное творение. Люмин замирает, поражённая красотой венка, который только в его руках обретает истинное величие.

Взгляд её глаз наполняется влажными блёстками, отражающими свет закатного неба. Она ощущает, как её сердце наполняется радостью и нежностью, видя, как Дайнслейф, предпочитающий битву звёздам мира, выбирает цветы для неё. Этот момент покоя и искренности заставляет её сердце петь, и, казалось бы, весь мир замирает вокруг них.

Дайнслейф осторожно накладывает венок на её голову, и его прикосновение вызывает лёгкий дрожь по всему телу Люмин. Она не успевает произнести ни слова, её эмоции берут верх. С широко открытыми глазами, полными благодарности и любви, она накрывает разрумянившееся лицо руками. Небольшое покачивание головой и едва слышный вздох передают всей её душой, что венок ей невероятно нравится.

Поддавшись сильному порыву, Люмин нежно обнимает Дайнслейфа. Её руки, сравнительно изящные и нежные, обхватывают его пояс, а её тело чуть приподнимается, стремясь к его груди. Объятие кажется немного неуклюжим из-за разницы в росте, но в нём чувствуется вся искренность её чувств. В этот момент мир вокруг них растворяется, оставляя лишь два сердца, бьющиеся в ритм музыки аранар, окутанные светом закатного солнца и ароматом свежесрезанных цветов.

Тепло его кожи, его дыхание на щеке и его сердцебиение, которое с каждой отдаляющейся звонкой нотой аранар всё больше синхронизировалось с её собственным. Простая карта очевидных жестов, не раз вычитанных со страниц множества и множества романов, и здесь сейчас — первопричина понятного волнения, за слоями которого, разобрать только дрожащими мыслями, понимание, что в моменте она так близка к нему, как никогда прежде.

Люмин замирает, её сердце останавливается, словно пойманное врасплох, а дыхание замирает. Она чувствует, как его губы касаются её кожи, и как его тепло распространяется по лицу. Это было так нежно, так бережно, что она чувствует, как её сердце начинает биться снова, оттеплённое моментом ласки и признания, вопреки всем резонам и здравому смыслу, наперекор очевидной безвыходности, — но раз позволительно быть слепыми мечтателями здесь и сейчас, то почему нет, почему нет, почему нет?..

Кожа горит от его касаний, тело сковывает трепетным ужасом от этой близости, реагируя на заветное и загаданное. Это мир снов, что здесь произошло, то в реальности лишь наивная идея о сладких дрёмах. В этом моменте Люмин не думает о будущем, не думает о прошлом. Она думает только об этом поцелуе, об этом моменте, об этом чувстве. Она мечтает.

И если тело Люмин замирает, то мышцы напрягаются, как если бы она не хотела вдруг отпустить Дайнслейфа, как если бы он вдруг мог проснуться и исчезнуть из этого сна. Глаза закрываются, тяжёлые веки опускаются, сохраняя это ощущение в чистой темноте сознания, сосредоточенного на миге.

Дыхание её замедляется, грудь едва поднимается и опускается, когда она задерживает даже дыхание в ожидании. Руки, обвившие тело Дайнслейфа, сжимаются крепче прежнего, как если бы она хотела привязать себя к нему. Голова, ещё до этого слегка откинутая назад, чтобы сопроводить поцелуй Дайнслефа ото лба дальше, так и замирает.

Тело, напряжённое от ожидания, кажется собранным от лёгких вибраций, от энергии, как если бы каждая клетка была жива и трепетала от волнения во время этого поцелуя, первого и последнего, выпрошенного, но заслуженного, такого неправильного, но самого ревностного и справедливого.

Таким и хочет запомнить его: от кончика языка и уголка губ до контура спины и плеч, все приметы запомнить и сохранить, убежать из сна в реальность с ними как с подарком, и беречь самым любимым девичьим сокровищем. Пусть и не повадно, пусть и против судьбы.

Но пока аранары ткут из своих мелодий сновидения, так и ей доступно счастье изнеженных миражами чудес. Потому Люмин не отвечает на поцелуй положенной доле взаимности и трепета, а едва ли не жадно его принимает, стремясь изучить, выбрать из него весь жар и склонность, руками собрать каждую новую черту в привычном рыцарском стане. Дайнслейф смелый и храбрый, сильнее любых воинов, но в этот момент руки тянутся накрыть его лицо, укрыть от тревог и волнений, нащупать в уголке глаз невыплаканные слёзы о потерянной родине, смахнуть их, неосязаемые, забрать на себя всю боль от ран полученных и пропущенных мимо тела сразу в душу.

И только лишь когда горло начнёт саднить от недостатка воздуха, отпрянет на столь краткое расстояние, что и дыхание у них теперь одно на двоих, и лихорадка эта, напоенная болью и одиночеством, заставшая их обоих слабыми и нуждающимися, тоже одна на двоих. Так и тянется Люмин дальше, не выпуская лица Дайнслейфа, целует в скулы, в щёки, в веки, бережёт всего, беспокоясь, что миг распадётся на лоскуты принятия, и торопится, не жадная, но напуганная, что не соберёт всех моментов достаточно.

Отредактировано Abyss Princess (2024-11-17 22:25:10)