[indent]В тумане, опускающемся на остров Ясиори, где древние деревья склоняются под тяжестью веков, а заросшие травой старый хижины едва помнят тепло очага, шагала Принцесса Бездны. Её фигура, облачённая в мрачные, но изысканные одежды, казалась призраком среди мрачных пейзажей. Тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра, окутывала её, словно плащ, и каждый её шаг отдавался эхом в пустоте.

[indent]Люмин медленно брела по каменистым тропам острова. Она чувствовала, как каждая трещина в земле, каждый опустевший дом и каждый забытый алтарь рассказывали ей свою историю. Историю о времени, когда здесь кипела жизнь, когда смех детей и песни взрослых наполняли воздух радостью.

[indent]Но теперь здесь царила пустота. Люмин остановилась у порушенного придорожного храма, его колонны были покрыты мхом, а крыша обрушилась под натиском времени. Люмин провела рукой по холодному камню, не чувствуя, как божественная пульсировала в холодной глубине. В её сердце разлилась меланхолия, словно тёмная река, поглощающая всё на своём пути.

[indent]Принцесса Бездны знала, что этот остров был когда-то домом для многих. Люди здесь жили, любили, страдали и умирали. Но теперь их следы были стёрты, и её мнилось, что лишь она одна могла почувствовать их присутствие, услышать их шёпот в ветре. Она закрыла глаза и позволила себе погрузиться в воспоминания, которые не были её собственными, но которые она переняла от этого места.

[indent]Видения прошлого пронеслись перед её взором. Она увидела, как дети играли на зелёных лугах, как воины тренировались на арене, как жрецы проводили обряды в священных храмах. Она чувствовала их радость и боль, их надежды и страхи. И всё это было так реально, что казалось, стоит протянуть руку, и она сможет прикоснуться к этим призракам прошлого.

[indent]Но реальность была иной. Остров был пуст и покинут. Люмин открыла глаза и вздохнула. Она знала, что её путь лежит дальше, что её миссия ещё не завершена. Но каждый раз, когда она оказывалась в таких местах, её сердце сжималось от тоски. Она чувствовала себя связанной с этими местами, с их историей и судьбой. По крайней мере, ей хотелось через собственные выдумки прошлого прочувствовать это место.

[indent]Продолжая свой путь, Люмин подошла к берегу. Вода, тёмная и спокойная, отражала серое небо, словно зеркало. Она опустилась на колени и коснулась поверхности воды. В её глубинах она увидела своё отражение, но оно казалось ей чужим. Она видела в нём не только себя, но и всех тех, кто когда-то жил на этом острове. Их лица, их глаза, их души — всё это было теперь частью её.

[indent]Ночь наступила особенно тёмной, и лишь редкие звёзды пробивались сквозь густые облака, окутывающие небеса. Люмин шла по тропе, ведущей к останкам Великого Змея Оробаси, чьи кости, словно величественные колонны, возвышались над землёй. Кости, белые и холодные, как сама смерть, были разбросаны по всему острову, напоминая о великой битве, что произошла здесь давным-давно.

[indent]Принцесса Бездны осторожно касалась древних костей, её пальцы скользили по ним с нежностью и заботой, словно она пыталась ощутить силу, что когда-то текла в этих гигантских костях. Она чувствовала, как время и история пронизывают эти останки, как эхо прошлого всё ещё отзывается в них.

[indent]Её путь был долгим и трудным, но Люмин не знала усталости, — с самого начала катастрофы. Она была движима неведомой силой, тянущей её к самому сердцу этого мрачного места. Она шла, не останавливаясь, пока не достигла самого черепа Великого Змея, который возвышался над ней, как мрачный монумент былого божественного вмешательства.

[indent]Люмин остановилась перед черепом, её глаза блестели в темноте, а сердце билось в такт с древними воспоминаниями, что витали в воздухе. Она медленно подошла к пасти Оробаси, и, словно находя в этом месте утешение, свернулась клубочком в его костяной пасти. Её дыхание стало ровным и спокойным, и она закрыла глаза, погружаясь в глубокие раздумья.

[indent]«Оробаси,» — прошептала она, её голос был тих и мелодичен, как ветер, шепчущий в ночи. «Скажи мне, что бы ты сделал на моём месте? Выбрал бы ты сражаться за жизнь или на смерть?»

[indent]Ответа не было, лишь тишина окутывала её, словно мягкое покрывало. Но Люмин, разумеется, не ожидала, что древний дух Оробаси всё ещё здесь, хотя его присутствие ощущалось в каждом камне, в каждом клочке земли с тех пор, как она прикоснулась к истине его легенды. Она чувствовала, как его мудрость проникает в её сознание, ей ужасно хотелось почувствовать душой его силу.

[indent]Она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания о прошлом. Её разум перенёсся в те времена, когда Оробаси был жив, когда его мощь и величие заставляли дрожать землю под его ногами. Она видела битвы, что он вёл, видела, как он защищал своих подданных, как сражался до последнего вздоха, не зная страха и сомнений. Видела кораллы и морскую пену, кровь и слёзы, тёмную глубину моря и сияющее грозовое небо. Воображала сказки о сражениях змея, искала ответы о будущем в прошлом.

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

[indent]Пышные юбки, словно цветочные лепестки, разложились по сухой траве, создавая иллюзию некоего зловещего бутона. Люмин свернулась клубочком в костяной челюсти великого змея, чьи останки возвышались над ней, как памятник забытой эпохе. Пустые глазницы змея смотрели в затянутое перьевыми облаками небо, а его челюсть, в которой нашла приют Люмин, казалась входом в иной мир.

[indent]Трава вокруг шептала на ветру, словно древние духи, что давно покинули этот мир, но всё ещё оставались здесь, в этих местах. Вдруг, словно из самого забвения, на землю опустились волнами одежды самого Оробаси, призванного сюда в эфемерной форме воплощённой тоски. Ткани его одеяния разложились по траве, как накатывающие морские волны, обволакивающие всё на своём пути. В то время как наряд Люмин напоминал прибивающуюся к берегу пену, лёгкую и хрупкую, но всё же неотъемлемую часть этого мрачного пейзажа.

[indent]Вопрос Оробаси застал Люмин врасплох. Она замерла, не смея открыть глаза, чтобы случайно не развеять морок. Она чувствовала, как её утягивает водоворот: разложенных по траве одежд, спираль тяжёлых мыслей и вопросов без ответов, тягучая тьма и пустота, требующая заполнения если не смыслом, то собой. Это было ощущение, словно её душа тонула в бездне, а вокруг неё кружились призраки прошлого. Наконец, она подала голос, её слова были тихими, но полными горечи и тоски.

[indent]— Я — Принцесса Бездны, — произнесла она, — И народ мой был уничтожен.

[indent]Её голос дрожал, как тонкая нить, готовая порваться в любой момент. Она не говорила этого вслух, но имела в виду, вероятнее всего, и свою родину, в которой произошла катастрофа, и призвавшую её Каэнрию, которую постигла та же участь. Не была ли она причиной обеих бед, как единственное совпадающее звено истории?

[indent]Касание Оробаси к её волосам было мягким, но оно вынудило Люмин ощутить уязвимость своего положения. В этот метафизический момент, она чувствовала себя маленькой и беззащитной, как дитя, потерявшееся в лесу. Она осознавала, что её судьба была связана с судьбами многих, и что её действия могли, — должны были, — привести к гибели целых народов.

[indent]— Мой народ, — продолжила она, — Они — мстители. Они жаждут битвы и возмездия, но их слишком мало. Большая часть истреблена, а та, что нет, проклята беспомощным бессмертием.

[indent]Ей хотелось бы, чтобы голос её, как прежде, был полон боли и отчаяния, словно она пыталась удержать слёзы, но они всё равно прорывались сквозь её слова. Но в постылом отчаяние слова звучали меланхолично разбито.

[indent]Древние кости, покрытые мхом и цветами, стояли как немые свидетели прошедших событий. Ветер проносился сквозь пустые окна и трещины в стенах отдалённой деревни, создавая звуки, напоминающие стонущие голоса. Небо всё более затягивалось тучами, и казалось, что само время здесь застыло, погружённое в вечную ночь.

[indent]Люмин открыла глаза, — тут же вверх, чтобы не спугнуть фантом чувством реальности! — всмотрелась в серое небо, где облака, как тени, скользили по небосводу, отражая пасмурностью её собственные мысли. Она чувствовала себя частью этого мрачного пейзажа, но в то же время — чужой, потерянной и одинокой. Вопросы, преследующие её, были неотступными, как тени, и вели её в бездну сомнений и страхов. Кто она? Зачем она здесь? Существовала ли она на самом деле или была лишь призраком своих собственных воспоминаний?

[indent]Внезапно мир вокруг неё начал изменяться. Трава под её телом стала холодной и жесткой, как камень. Оробаси, казалось, ожил, теперь и его кости начали двигаться, складываясь в причудливые узоры, словно древние руны. Люмин почувствовала, как её сознание погружается в глубокий и тёмный сон, где реальность и иллюзия переплетались в неразрывный клубок.

[indent]Во сне она оказалась в зале, освещённом тусклым светом свечей. Стены зала были покрыты древними фресками, изображающими битвы и страдания, а пол был устлан чёрным мрамором, отражающим её собственное лицо. Но в отражении она видела не себя, а нечто иное — тень, безликую и безымянную. Она подошла ближе к отражению, и тень протянула к ней руку, словно приглашая вглубь зеркала.

[indent]— Я знаю, кем не являюсь. Я не каэнрийская принцесса, ею меня нарёк Клотар Альберих наследным правом меча.

[indent]С каждым шагом Люмин чувствовала, как её сущность растворяется, как будто она теряет свою плоть и становится частью этой тени. Вокруг неё раздавались шёпоты, напоминающие голоса давно ушедших душ. Они звали её по именам, которых она не знала, но которые казались ей странно знакомыми. Она пыталась ответить, но её голос тонул в бездне, такой же значительный и уверенный, как капли воды в океане.

[indent]— Я даже не часть этого мира, так лишь было вышито гладью поверх плетёного полотна Судьбы. 

[indent]Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на этом ощущении. В её сознании всплыли образы — её брат, единственный друг и напарник, их общие приключения. Она вспомнила, как они вместе сражались, смеялись и плакали. Эти воспоминания были яркими, как свет в темноте, и они наполнили её сердце теплом — лишь для того, чтобы следом вспыхнуть до яростного пламени, что было способно поглощать миры. Жар этого обжёг её сердце, но чувство потери было таким реальным, что всё фантомное, от него тянущееся шрамами вырванных крыльев по спине, обретало значение.

[indent]— Но… Я была рождена, чтобы править небом и землёй. Чтобы не знать мира с несправедливостью.

[indent]Люмин крепко моргнула и увидела, что сомнения вновь поросли хмурой и бледной травой Ясиори. Ветер, пронизывающий сквозь пустые глазницы огромного змеиного черепа, издавал стоны, но теперь они казались Люмин менее пугающими, — и скорбными от иного порядка. Она замерла, глядя на останки змея. В его глазницах она больше не видела пустоту, а лишь покой, — парализующий, поглощающий покой остановившегося в центре бури океана, одной короткой вибрацией дающий рябь под подушечкой пальца на лепестке окаменевшего, покрывшегося глазурью времён цветка, чтобы следом, за гармонией волн, замерло всё тело, каждая мышца, даже взгляд дрожащий с трепетом светлых ресниц, и тот, заискрившись невыпущенной слезой, замер. Как в старой игре, морская фигура замерла.

[indent]— Разве же в тебе есть грех?.. — морскою пеной отгоняются сомнения от уст, — Лишь самоотверженное желание, зная жертву расплаты, вывести свой народ к солнцу, обучить их и дать жизнь, не рядом с Семью, а вопреки их присутствию. — И сражаются они вновь с Сёгуном за право свободы и веры, давно тобою вложенное им в руки. Не потому, что ты их отправил на войну и не освободил от долга, а лишь потому, что не готовы сдаваться от твоей памяти.

[indent]За Змея по-наивному обидно, — и Люмин подскочила тут же, позабыв о правилах игры в морские фигуры. Впрочем, сколько правил ею было нарушено и сколько ещё будет… Змей был покрыт прозрачной чешуёй каждой загаданной черты, невесомый и эфемерный, но в воздушной иллюзии всё равно величественный и красивый так, как не должно человеку. Был ли он таким на самом деле?

[indent]— …хватит, — Люмин прервала собственные мысли, саму себя перебила, — Оплакивать ушедшее. Скажи мне, Великий Змей.

[indent]Теперь уже она не стеснялась смотреть на призрачную фантазию, пусть и боялась развеять, но ещё больше страшилось упустить шанс (каждый, каждый из ускользающих статистически невозможных шансов).

[indent]— Ты же знал, спасая энканомийцев, что они могут не пережить подъёма. Что Небесный Престол мог наказать их много раньше, не только лишь тебя. Однако же ты рискнул. Почему?

[indent]Она и сама теперь проводила взгляд Оробаси; прозаично — вглубь его змеиной глотки, как лезла сейчас расспросами в сам корень его искажённых воспоминаний. Страшно хотелось коснуться рук Оробаси, — холодны ли они, как бледные полозы, изящно свернувшиеся в тени?.. — но морская фигура вновь замерла девичьими ладонями над божественной дланью из прошлого. Нынче так рукава не расшивают...

[indent]— Какой арифметикой потерь ты руководился?