Каблуки спешно постукивают о слезоритовую мостовую.
- Говорил же, что не следует пугаться каждой тени. Будто они съедят тебя. Хотя да, в нижнем городе это теоретически возможно, но кто сказал, что ты вообще туда попрешься? Просто сиди на своем месте тихо и не ищи приключений, арх. Ах да, ты опять туда спустился. Мало было прошлого раза, да? О, да я и слышать ничего не хочу, дорогуша, о том, что это было кому-то надо. Спасти всех невозможный сценарий и точно не наш. Какая вообще кому-то разница…
Он идет быстрым шагом, недовольно докуривая одну сигарету и сразу щелкая крышкой портсигара. Свой портфель юноша зажимает подмышкой, пока останавливается прикурить следующую. Прячет лицо за шарфом, пытаясь согреться в моменте. Небольшой тремор ладоней вызывает сдавленный выдох. Очередная ночь у месье Ванружа проходила, как обычно, погано, оно и неудивительно.
Он так и стоит между уличных тусклых фонарей, что в этом районе на порядочном расстоянии друг от друга. Взгляд пустых глаз уперся в небо над Кур-де-Фонтейном, смотря выжидающе чего-то. Будто прямо с небес может сорваться несколько звёзд и закончить всё.
- Чтоб я еще раз пошел!..
Продолжая говорить сам с собой шипящим шепотом, судмед размашистым шагом, почти не замечая, как стучат каблуки по мостовой, идет до самой парадной. Прежде чем зайти в доходный дом, он останавливается, осматривая стену дома пристально. Морщится, а после тушит остаток сигареты.
В его раздражение подкрадывается не сразу мысль. Скорее, это инстинкт. А когда дверь закрылась за спиной как можно тише, инстинкт становится отчётливым голосом в голове. Запах крови. Едва ощутимый, но отчетливый для судмеда. Зажав нижнюю часть лица ладонью, Лилия оглядывается и направляется к дальней двери, что у лестницы на этажи выше.
“Да тебе показалось. Поди, соседи чего не поделили и опять подрались в коридоре.”
Так-то у них район тихий, а с того громкого происшествия пять лет назад ничего больше и не происходило. А раз здесь нет Мелюзин, опрашивающих соседей - всё в порядке. Всё, раздери их течения, в порядке.

Не в порядке начинается уже у двери самого Ванружа. Здесь запах крови особенно сильный, но ни тел, ни источника он не видит. На квартиру к нему мог прийти только тот, кто точно знал адрес. На самом деле таких людей... было немало. Не квартира, а проходной двор, даром, что на первом этаже здания. Может, стоило перебраться на мансарду? Вроде он видел неплохое предложение на съем, но придется менять район, сообщать по всем инстанциям, потом еще по людям. Мороки больше, чем пользы. А уж за столько-то лет можно и переехать, правда, что они без мадам делать вместе с Капитаном будут - вопрос большой.
Маджента глаз стекленеет, пока Ванруж, все же стащив ладонь от лица и сжав ею рукоятку револьвера в кобуре, еще прикидывает вероятности. Быстрый взгляд оценивает дверь. Следы крови на дереве поверхностные, старались будто не оставлять следов. Замка касается пальцем, прикидывая, чем вскрывали. У разных инструментов и следы разные, но вот обычно... не такие. В квартире кто-то точно есть. Это точно никто из Лилий. Капитан у мадам и вскрывать замки не умеет. Или умеет? Пес многих талантов! У Роузхарта и Фэмиа есть по дубликату ключей. У семьи тем более. Проще найти людей в окружении Ванружа, у кого проклятых ключей не было. И как раз здесь не так много имен.
Все же достав один из револьвер из кобуры, но не спеша оттягивать курок, Лилия отпирает дверь своим ключом и открывает её как можно тише, проходя в полумрак прихожей.
Раздается слабое тепло по небольшой квартирке, что не свойственно пустому и тихому помещению в середине зимы. Но внимание привлекают и уже отчетливые следы крови, и скомканный грязный пиджак. Сначала Лилия приоткрывает рот, не зная даже, как это прокомментировать, а потом уже, присев осторожно, видит и цвет, и ткань, да и такой фасон... Ванруж отводит курок револьвера, выскальзывая бесшумно из своего плаща, что накрывает и портфель. Каждый шаг осторожный. Сначала по половицам дерева. О, судмед хорошо знает, какие из них скрипят и как. Куда надо ставить ногу, чтоб скрипа не раздавалось - иначе можно было разбудить Капитана. У большого шкафа в гостиной - основное место преступления. Ковер уже пропитался кровью, а по тому, чего не хватает в аптечке, можно определить, с чем именно пожаловал ночной гость. В голове приятная тишина, пока судмед осторожно продвигается по коридору, морщась от запаха крови, что концентрируется в помещении. 

- Месье Амэнома, а я был не готов к гостям. Удивительно тебя видеть на кухне в моей квартире да в таком поразительно целом состоянии. А час-то так-то ранний. Кажется, отверстий в тебе маловато будет лишних. Мне помочь с ними? Каждой уважительной причиной твоего нахождения, так и быть, я один раз не стреляю, дорогой мой. Шесть патронов. 
Противоречия терзают, когда судмед видит именно его так близко от себя. С одной стороны они не виделись чурлы знают сколько. Другую сторону лучше не трогать, она предпочтет сначала действовать.
Лилия смотрит пристально и сфокусировано. Стрелять в людей ему не привыкать, как бы проклято для него это не звучит. Вытянутая рука не дрожит, что показывает замерший в воздухе брелок с розовым осьминогом на рукоятке револьвера.

Отредактировано Lilium Vanrouge (2024-05-17 20:42:32)

Ожидая насмешку, шутку, любой колкий комментарий, Лилия получает… взгляд. И молчание. Противоречия разъедают душу. По ту сторону револьверного дула старый друг, который подкидывает как приключения, так и проблемы. В то же время - разыскиваемый преступник. Амэнома имел свой компас в этом мире, и его стрелка хаотично вращалась, указывая туда, где Ноа проворачивал свое веселье.
Гнев, захвативший в тиски, отступает, когда мысли из хаотичной мозаики начинают складываться в последовательном порядке. Револьвер Лилия не опускает, смотря в разноцветные глаза пристально и без улыбки. Еще не хватало, чтоб слухи какие пошли. Ванружа ценили за его умения и молчание, но и о границах понимали. Иной раз Лилия поможет с проблемой, другой же - поможет отправиться в Меропид хотя бы целым. И заиметь в своей квартире такую ходячую неприятность как Амэнома звучало большой проблемой, даже неизвестно с чем.

Молчание тянется. Оно не может так тянуться! Только в этот момент, в слабых отблесках темной кухни, Лилия видит лучше состояние ночного гостя. Где-то в груди, даже чуть ниже, возникает досадливое чувство. Но судмед не шевелится, пытаясь понять: уловка, обманка, игра или же…
Чужая ладонь холодная, дрожащая. Голос слабый, взгляд расфокусированный, но нотки тона Ноа никуда не делись. Он звучит насмешливо, предлагает спор на деньги, а Ванруж смотрит в его лицо, не меняя выражение своего. К нему попадают и то краше. Стрелять он уже не думает - уж больно Ноа правдоподобно мертвеца играет. И только из-за того, что Ванруж стоит близко, он успевает подхватить подкосившегося приятеля. Сквозь зубы выругавшись и задвинув курок, уронив револьвер с глухим стуком на пол, Лилия подхватывает тело Амэномы на руки. Произошел щелчок, и теперь время было начать делать хоть что-то. Раздумывает Лилия недолго: чтоб действительно не разбираться на утро с трупом у себя в квартире, придется помогать. Когда от человека остается хоть что-то, можно успеть сделать немало.

Ванруж усаживается уставше на кресло перед низким кофейным столиком, который экстренно был переоборудован в операционный. Весь свет в комнате зажжен, а плотные шторы закрывают окна. Заставленная предметами гостиная теперь еще больше напоминала поле боя порядка с хаосом. Амэнома лежит на столике полураздетый настолько, насколько требовалось. Стоит тяжелый запах анестетика. Лилия не церемонится и не питает в этот момент и тени человечности, рассматривая проделанную работу. Швы, перевязка, обработка - в одни руки это всегда было неудобно. А сейчас он только закончил подготовку переливания. Ванруж так и не закурил, держит мундштук с сигаретой в отставленной в сторону руке и просто смотрит на Ноа. Остекленевшая маджента глаз следит внимательно.
- Не делай резких движений. Спокойнее. Сомневаюсь что ты способен перечеркнуть мою работу так быстро. Если попытаешься - еще тратить на тебя столько не собираюсь. В тебе много талантов, и давай мы их придержим, мой милый друг. Не хочу разбираться с мертвецом. Это столько бумажек, что мне плохеет от одной мысли уже сейчас.

Не важно, о чем говорить, главное не молчать. Тишина враг злейший. Она застывает между задержанным дыханием и нажатым крючком, когда по ту сторону, на той стороне, еще бьется живое сердце.
Медицина — что магия: воюет, борется, сражается отчаянно. Она призывает жить, говорит о том, как жить лучше, но скрывает главное. Смерть все равно настанет. Сейчас, через пару дней или лет, но Ванруж никогда и не гнался помогать всем людям. Можно назвать это его смирением - даже забрался на самую тишину и дно, где от глубоких вод только неясные тени. Где не будет свидетелей его тихому делу. Даже пусть сейчас заклятого друга скручивает, он делает всё, что может. Не операционный кабинет все же его гостиная. Главное результат, а как прошел процесс - кто ж его судить за это будет. 
”Будешь в следующий раз умнее, чем такие раны хватать. Ты же умеешь ходить идеально чистеньким в полной грязи.” 

В такие моменты он старается не молчать. Проиграть тишине позорно, но главное не слышать треск. Треск...
Лилия слишком расслабился - понимание этого настигает с осознанием, что судмед непозволительно медленный. Мир полон удивительного: от машин, что едва не говорят человеческим языком на равных с людьми, до магического ремесла, способного менять мир и людей. Плохому человеку такую силу не дают, как говорят. Да и плохой, хороший - понятия слишком абстрактные. Для кого-то немыслимое зло наговорить на соседа, другой даже убийство не посчитает проступком. С друзьями нужно быть особенно настороже. Опоздал. Слишком расслабился. Вот бы пару лишних рук. 

Ток электро отбрасывает на спинку кресла, в которую молодой мужчина вжимается и сам. Пальцы свободной руки впиваются в подлокотник, другая рука едва не роняет мундштук. Лучше держаться от одаренных подальше, как бы ни формировался лед в причудливых оживших существ и ни увивалось пламя розами - стихия есть стихия. И там, где проявляются элементы заурядному человеку лучше отступить. Человек сам по себе, несомненно, силен, но также до обидного легко смертен.

- Справедливейшая леди Фурина, ответьте, прошу, почему я вообще взялся вытаскивать его, ходячую катастрофу свою?
Ванруж выдыхает резко, сквозь зубы, прикусывая мундштук и закрывая глаза ладонью. Мелкая дрожь тела так просто не проходит. Если бы не самообладание и собственное истощение, он бы точно кинулся на лежащего Ноа, сомкнул ладони на его шее и… Уж больно ярка эта картина перед глазами, пока Лилия прижат к креслу. Сильно хочется довести до конца то, что кто-то не смог. И так хорошо от этих мыслей, будто все проблемы сошлись в одном лице. А ведь это ничего не решит, хотя казалось бы.
- Ах да, мертвец не возместит мне весь этот бардак.
Вдох, ровный и глубокий, переходит в тихий выдох. Квартира давно пропахла табаком. Лучше бы чувствовать эту горечь, чем тяжелый запах крови, что иррационально забивал всё вокруг. Сам Ванруж смотрит в потолок, отпуская это ужасное, опустошающее чувство. Из головы выпадают все мысли и планы, заботливо уложенные, разложенные по воображаемым полочкам.

Когда пепел с сигареты падает на рубашку под тихое шипение Лилии, только тогда он приходит в какое-то подобие осознанного состояния. И тут же, продолжая костерить Ноа, заканчивает с переливанием, сворачивает инструменты и трубки, делает перевязку и… понимает, что не выдерживает. Медленно он сползает с кресла на пол окончательно, уперев руки в край низкого столика и тяжело выдыхая. Мундштук с глухим стуком падает на пол и закатывается куда-то под стол.
- Хочу прям найти того, кто тебя так подрал, дорогой мой друг. Уж завидно очень - не мне досталась такая чудесная возможность, - голос тихий, просевший, да и сам судмед бледный. Находя в себе силы, тянется всем телом, рукой к одной из тумб, едва не падая. Благо места немного и наткнешься или на кресло, или мячик коржика. Последний откатывается с тихим звоном в сторону. Ванруж двигает пальцами ближе поднос с графином и стаканами. Приходится приложить скрипучее усилие, но теперь желаемое стоит рядом, на полу, и даже не пролилось ничего. Правда, крупные осколки одного из стаканов смотрятся как-то уж грустно. Половина успеха - тоже успех. Оставшийся стакан, конечно, наполняет, но сам делает пару глотков прямо из графина. Только потом помогает выпить “пациенту”. Предварительно сунул вату с резко пахнущим раствором - дает заряд бодрости лучше самой крепкой чашки кофе. Жаль, эффект недолгий.
- Давай-давай, не спать мне здесь. На диван, что ли, иди, если собрался после всего, через что мы прошли за последние часы, просто уткнуться в спинку и уснуть!

То, что они оба были в паршивом состоянии, сказывалось очень неприятно. Подавить желание добить Амэному стоило слишком многих остатков сил. Хотелось, чтоб раненный уже устроился как-то сам, стабилизировался тоже как-нибудь сам, и завалиться спать. Да хоть прям где-нибудь здесь в углу, не доходя до кровати.
Боль в голове неприятно раздражает, но Лилия не оставляет “пациента” одного. Нужно следить за Ноа, его восприятием, сознанием и реакциями. Потому судмед садится прямо напротив, на низкий столик, и внимательно (и раздраженно) вглядывается в друга. Высказывать ему сейчас свои претензии было очень легко. Изловить же момент, когда судмеда слушают - и того легче. В таком состоянии даже самый успешный лжец будет предан своим телом. Как только появляется во взгляде Ноа осмысленность, Лилия выдыхает, прекращая бурчать и проводит ладонями по собственному лицу. Даже одним своим взглядом уже не умирающий “пациент” умудряется довести до нервной дрожи. Очень хочется вдарить по лицу Амэномы, и эта мысль так сладко извивается в голове. Расставаться с ней сложно.
- Обычно ко мне врываются куда в лучшем состоянии или хотя бы когда я дома. Но ты просто превзошел всех. И, вернувшись из когтей смерти, ты просишь… ох, - сил возмущаться просто не остается. Лилия опускает плечи, опирается локтями в колени и так замирает на мгновения. Ноа стабилен, даже умудряется звучать в своем духе. Значит, судмед справился. Да и тяжело не справиться, когда имеешь дело с носителем глаза Бога. Умирать такие отказываются, до последнего сражаясь за свою жизнь. Опыт необычный, но Лилия их не понимает.
- Сиди, - блекло тянет Ванруж и встает на ноги. Оставлять Ноа в том бардаке, что сейчас стоит в гостиной, беспокойно. С другой стороны, если будет грохот - а он точно будет, если что-то произойдет - подорваться, будучи на ногах, куда проще, чем пойти и упасть сейчас где-нибудь и пытаться забыться во сне.

Готовка ночного гостя была экстренно спасена от того, чтоб стать углями и потенциальным пожаром между делом. Всё же жизнь Ноа была оценена выше в этой ситуации. Сейчас всё остыло, конечно же. Разогревая и выискивая хоть что-то, что будет куда полезнее в текущем положении, Лилия с досадой вздыхает. В этом доме хорошо и стабильно ел только Капитан, но ему по званию самого лучшего мальчика на всем свете это было положено.
В выживший ужин были отправлены найденные помидоры и листы салата. Лилия только нос морщил, но лучше дать хоть что-то, чем не дать ничего. Во сколько там лавки открываются? Или, может, оставить ночного гостя здесь, а самому добраться до сестры? Вот какому-то кучеру повезет, когда Лили скажет, что ему нужно на другой конец города в такой час.
Ненадолго раненный был оставлен один.
- Я ничего не буду говорить сейчас про твое питание. Можешь есть все красное. Фонта... фонту нельзя, - вручив тарелку Амэноме, Лилия чудом не валится с ног прям на месте. Так и стоит за спинкой дивана и сверлит “операционный” стол глазами. Голова выстраивает сама порядок действий, по которому нужно просто пойти, но сдвигаться, так хорошо оперевшись на спинку мягкой мебели, просто не хочется. Надо убрать аптечки, позакрывать все баночки, сразу утилизировать столько всего. Подтирать улики самое сложное, оттого ценится.

- Месье Ванруж?..
Тонкий звонкий голос, неожиданно раздавшийся в возникшей на мгновения тишине, прибивает к полу слишком сильно. В коридоре, поправляя своей круглой ладошкой пижаму, стоит Монт. Мелюзина выглядит сонной, но её светлый взгляд медленно ползет по ярко освещенной комнате.
- Разве ты не в патруле ночью? - в надсадном голосе Лилии слышна смертельная усталость. Расписания дел и событий посыпались в момент, когда он увидел белый пиджак с фиолетовым подкладом. Это его личный провал, когда он подчинился эмоциям вместо разума.

Мысленно Лилия уже бился головой о стену. К сожалению, воплотить в реальность он это не мог. Каждое медленное движение глаз Монт к перехватывающим её внимание деталям кладутся тяжким грузом на его текущее состояние. Всё, что угодно, но не режим “Офицера Монт”! Каждый её вопрос всё ближе двигает момент, когда нужно сказать уже хоть что-то. Сформулировать какое-то оправдание тому, что застала мелюзина. Впрочем, прибитый к одному месту Ванруж не успевает сказать ничего. За него говорит Ноа. Мысль о том, что за время отсутствия проклятого друга нужно было переехать, прочнее вбивается в голову, особенно в текущем состоянии. И ведь Лилия еще не осознал, что именно говорит его горе-пациент! А вот когда понимает…
Сразу несколько сценариев мелькает прямо перед глазами, в мыслях. 
Конечно, против Ноа в открытом столкновении нет ни шанса. Самый быстрый способ справиться с ним - лишить сознания. В текущих условиях даже раненный и истощенный заклятый друг куда сильнее судмеда. Прикинув, какое расстояние до транквилизаторов, Лилия прикрывает глаза. Он успеет схватить их, но вот Ноа может уже вывернуться.
Ударить в лоб?
Глупое решение, но от него такого могут и не ждать. Достаточно просто знать, куда бить. Пусть благословленный небесами, пусть опытный пройдоха, но он все еще человек. А пока человек остается человеком, на него можно найти управу.
В мысленных сценариях Лилия проигрывал Ноа. С другой стороны… может, это и неплохо?.. В любом случае, уже было поздно пытаться заткнуть “пациента”. Надо работать с тем, что есть.
Слабая, тонкая мысль так естественно появляется в голове, а взгляд Лилия уже не скрывает. На Ноа, что прямо под ним сидит спокойненько на диване, он смотрит очень характерно, выражая всё свое мнение по поводу на ходу выдуманной истории: "Убью".

Есть и польза. Подскочивший адреналин, бьющийся в груди ожившим сердцебиением, дает силы хоть на какие-то действия. Ванруж меняет свой взгляд с удивленного на мягкий, улыбаясь в тон. Вся эта приторная сладость направлена сразу на обоих - и на Монт, и на Амэному.
- Прошу прощения, что разбудили вас. Офицер, вы же знаете, что у меня не бывает сложностей в работе, ха~а. Если я правильно помню, то вы еще успеете пойти и поспать несколько часов до того, как будет пора отправляться в патруль. Тем более я еще не сделал для вас завтрак, милая моя. Если пойдете на кухню - там тоже небольшой беспорядок. Уж очень я соскучился по своему дорогому другу, а он оказался только "за", - наклоняясь, Лилия прижимается щекой к голове Ноа, приобнимая его. - И ванная нам тоже понадобится, простите за неудобства. Не занимайте её долго, тем более еще уборку делать позже. Мы будем куда-а тише. Постараемся.
По личику Монт было видно, как она сомневается. В происходящем, в отношениях этих двоих и в принципе том, что проснулась. Смущение все же берет свое. На удачу, что в таком состоянии ориентировку на Ноа было нельзя обработать быстро в памяти. Мелюзина еще стоит несколько секунд, прежде чем вернуться в коридор и закрыть за собой дверь в ванную комнату. Заслышав плеск воды, Лилия тут же сжимает на шее Ноа ладонь (не сильно, конечно же), а сам наклоняется ближе к уху.
- Твой рассказ о том, какой проклятой бездной ты докатился до моей квартиры и несешь подобное, должен быть невероятно хорош, дорогой.
Отвернувшись к зашторенным окнам, он резко ослабляет хватку, выдыхая в сторону и дожидаясь, когда заглянувшая к ним опять Монт все же скроется досыпать свои часы до дежурства. А ведь на это ушло немало личных сил судмеда — офицер предпочитала жить от чашки кофе до чашки кофе и даже спать на ходу!
Лилия выпрямляется и дрожащими ладонями откидывает волосы назад, смотря в потолок. Но ненадолго дает себе отключиться, обходя диван и пытаясь найти портсигар. Тот упал благодаря услужливому подкуриванию Амэномы куда-то. Осталось понять куда и не свалиться туда рядышком самому. Нужно выдохнуть и дать волнению отпустить его. Хотя к рассвету, скорее всего, будет не завтрак для офицера, а лишившийся сознания Лилия, посылающий такие внезапные "подработки" куда подальше.