- Вы не понимаете, мне очень нужно увидеться с госпожой Нингуан! - дружелюбно, но с едва уловимым нажимом произнёс Венти, обезоруживающе улыбаясь и пристально смотря на миллелита, отказавшего ему уже несколько раз. Солдат, в очередной раз тяжело вздохнув, смерил его усталым взглядом, практически молившим о пощаде. Этот маленький бард уже около получаса занимался психологическим террором, не поддаваясь на уговоры и не желая уходить. Грубо прогнать его не поднимались ни рука, ни голос, слишком уж сильно он в своей непосредственности походил на обычного любопытного ребёнка, чем Барбатос, в полной мере осознавая своё преимущество, бесстыдно продолжал пользоваться.

Этого миллелита он выбрал совсем не случайно. Наблюдая за теми, кто сегодня нёс свою службу на административной площади, Венти безошибочно вычислил в их рядах самого мягкого и добродушного, и теперь упрямо ходил за ним по пятам с целью получить желаемое — аудиенцию у Нингуан раньше, чем через три месяца. Желательно, прямо сейчас. Он бы и сам без особых проблем нашёл её или Моракса в гавани, но строительство нового Нефритового Дворца вставляло ему палки в колёса — столь большая концентрация энергии гео искажала его условный энергетический радар, пуская по ложному следу, из-за чего анемо архонт уже потратил немало времени на безрезультатную беготню по одному и тому же маршруту, неизменно приводившему к будущему небесному дворцу. Вносить смуту в ряды хранителей правопорядка Ли Юэ было, безусловно, делом чертовски весёлым, но дух авантюризма в сердце Барбатоса сейчас ощутимо проигрывал терзавшему его внутреннему беспокойству. Оставлять Мондштадт в такое время было опасно. Сорэн и раньше был непредсказуем, а сейчас — и подавно. Признаться, Венти надеялся обернуться намного быстрее и, по его расчётам, уже должен был находиться на территории своего региона, но судьба распорядилась иначе. Миллелит, которого он обрабатывал последние минут двадцать, даже не представлял себе, что от этой бесконечной дискуссии успел устать не только он, и терпение анемо архонта тоже постепенно заканчивалось. Он не злился на своего собеседника, мысленно аплодируя тому, с каким рвением тот выполнял свои обязательства и сохранял самоконтроль, но ощутимо нервничал от мысли, что может так и не добиться желаемого. Ему действительно нужно было увидеться с кем-то из руководства гавани, но раскрыть истинную причину своего визита он никак не мог. Если, после недавней «гибели» Моракса и сражения с Осиалом, обычные люди узнают сразу о двух новых катастрофах, уровень беспокойства в городе преодолеет все мыслимые и немыслимые пределы. В отсутствии возможности переговорить с Нингуан, оставался единственный рабочий вариант — разыскать адептов и передать информацию им, но… остались ли в силе их контракты с гаванью после того, как трагически погиб тот, с кем они заключались?

- Я бы очень хотел помочь, правда… но я не могу, - практически шёпотом произнёс миллелит и устало повёл плечом, - есть правила, которые я не могу нарушать. Я верю, что вы пришли с благими целями, но…
- Вы заключили контракт, - закончил за него Венти, сложив руки на груди.
- Именно, - улыбнулся ему миллелит, видимо, рассчитывая на то, что бард понимающе покивает и уж в этот раз точно уйдёт по своим интересным бардовским делам, оставив его в покое до конца этой бесконечно-длинной смены, но…
- Разве ваши контракты не подразумевают исключений из правил? - склонив голову набок, недоумевающе продолжил Венти, - хороший контракт должен учитывать самые разные обстоятельства! Уверяю вас, госпожа Воля Небес будет вам благодарна, если вы отведёте меня к ней прямо сейчас.
- Я сильно в этом сомневаюсь, - потирая переносицу, страдальчески произносит миллелит, краем глаза замечая, как над ним, втихаря, беззлобно посмеиваются коллеги. Поймав на себе укоризненный взгляд, они шутливо отдавали честь, словно говоря ему «родина тебя не забудет», а затем делали вид, что усиленно заняты охраной ближайшего к ним стратегически-важного столба, продолжая скрытно наблюдать за разворачивающимся представлением. Слухи о том, что какой-то подросток настойчиво пытается сломить стойкий солдатский дух уже расползлись по всей площади и проникли за её пределы. На самом деле, сегодня незваный гость уже успел устроить переполох - сначала, неожиданно, будто из воздуха, появившись прямо в зоне строительства нефритового дворца, а затем попытавшись проникнуть на частную территорию, где и был задержан страдальцем, который уже трижды пожалел о том, что прибыл на место первым.

Используя всё своё актёрское мастерство, Венти сумел убедить собеседника, что чист перед законом и не собирался ничего воровать, по глупости перепутав сие прекрасное здание с резиденцией Воли Небес. Это было убедительной ложью, но лишь отчасти. Барбатос действительно не был в гавани уже очень много лет, и не был знаком ни с нынешним руководством, ни с современным устройством города. С тех пор, как он в последний раз гостил на этих уютных улицах, минули сотни лет, и все эти годы они неизменно менялись. Барбатос мог честно признаться — он не знал, где искать Нингуан. Более того, он лишь весьма условно представлял себе её облик, ведь строил его по рассказам, что слышал из уст других. Будучи бардом, он в полной мере осознавал, как искажает информацию человеческое сознание, запоминая одни детали и полностью игнорируя другие, а потому в своих поисках ориентировался, в первую очередь, на концентрацию гео энергии, а уж затем - на образ. Помочь ему в этом нелёгком деле, учитывая сложившиеся обстоятельства, мог только кто-то из местных, и Венти уже несколько раз пожалел о том, что переместился поближе к гавани, обделив своим вниманием постоялый двор. Наличие многоуважаемого яксы под боком сразу открыло бы ему двери в любой кабинет, и если разговорить этого стойкого оловянного солдатика так и не выйдет — придётся обратиться за помощью если уж не к горным реликтам, то к старому-доброму другу. Он-то уж точно не откажет… наверное.

С каждым новым словом назойливого барда, миллелит всё больше и больше терял веру в себя. Он потратил такое количество социального ресурса на то, чтобы отвадить незваного гостя, что восполнять его придётся несколько дней, а толку от этого не было никакого — мальчишка в своей позиции был абсолютно непрошибаем. Его бы упрямство, да в какое-то полезное русло — цены бы такому работнику не было, но увы... Барбатос безошибочно считывал в глазах своего собеседника усталость, граничащую с отчаянием, и ему даже было немного совестно за то, что он выбрал самую лёгкую жертву, но сделать с этим ничего не мог. Обрабатывать других миллелитов у него времени не было, самостоятельно продолжать поиски — тоже, если уйдёт сейчас — весь внутренний ресурс, который они оба тратили, будет израсходован зря. Венти тоже не приносило удовольствие это нудное перетягивание словесного каната, он ведь привык дарить людям совсем другие эмоции! Да и категоричная назойливость, на самом деле, несколько противоречила принципам свободы, которые бард искренне уважал и никогда прежде не позволял себе столь небрежного отношения с ними. Чувствуя, что диалог никуда не движется с мёртвой точки, Венти уже раздумывал о том, чтобы сделать что-нибудь эдакое, что обязательно привлечёт внимание Нин Гуан или кого-то из её приближённых, но здесь легко было перегнуть палку и вместо решения одной проблемы создать парочку новых. Всё это было так иронично: впервые Барбатос пришёл в гавань для того, чтобы заниматься своими рабочими обязанностями, а не приседать на уши Мораксу или веселиться, а его прямым текстом отправляли бездельничать. При встрече, он обязательно расскажет об этом Властелину Камня и понаблюдает за тем, как его лицо будет вытягиваться всё сильнее и сильнее уже от осознания того, что Барбатос пытался работать и своим стремлением умудрился устроить переполох в городе. Такого даже он — само воплощение древности — ещё не видывал.

Появление ещё одного миллелита было воспринято обоими собеседниками крайне воодушевлённо. Разговор зашёл в тупик и превратился в гонку на истощение, в которой рано или поздно Венти обязательно выиграл бы — социального ресурса у него было больше, чем ветров над Тейватом, но это была бы победа слишком высокой ценой — ценой времени. Почувствовав руку на своём плече и услышав голос коллеги, исстрадавшийся миллелит поблагодарил его и так тяжело и шумно выдохнул, словно не говорил до этого с каким-то подростком на площади, а собственными руками поднимал в небо Нефритовый Дворец. Барбатос тоже был рад, что дело сдвинулось с мёртвой точки, и, дружелюбно помахав напоследок своему собеседнику, направился вслед за подошедшим мужчиной.
- Я очень рад, что вы пришли! Понимаете, я действительно очень спешу, дело и вправду срочное, - с ударением на последнее слово произнёс бард. Он готов был идти куда угодно, если это хоть немного приблизит его к тем, кому можно передать важную информацию. Он уже потратил слишком много времени на этот спектакль, и если за это время Сорэн рискнёт заявиться в Мондщштадт, Барбатос никогда себе этого не простит.

Застать архонта врасплох чертовски сложно, анемо-архонта — ещё сложнее. Воздух — не просто стихия, которой он овладел в совершенстве, но огромная, неотъемлемая часть его самого. Малейшие изменения ветров он чувствует остро и безошибочно, любое внезапное дуновение, создаваемое предметами или людьми, от его внимания, при желании, не ускользнёт. В городе с этим сложно — порывы, создаваемые его жителями, похожи на фоновый шум, но сейчас Барбатос начеку куда больше обычного. Он продолжает искать источник сильной гео энергии, надеясь обнаружить Нин Гуан или Моракса, но вместо этого, за секунду до того, как его сковывают гидро-нити, чувствует всплеск совершенно другой энергии совсем рядом с собой. Нити, сотканные из чистой элементальной магии, слишком тонки, чтобы создать поток ветра, но попытаться увернуться от них всё ещё можно, если захотеть. Барбатосу это не нужно, ведь он, как большой любитель спектаклей, хорошо понимает, что сейчас происходит. На одной из главных площадей гавани, в самом сердце Ли Юэ, где дежурит множество миллелитов, обычные жители таких фокусов не показывают. Чувствуя спиной прохладный камень стены, Венти поднимает взор на Е Лань, отвечая на её хищную улыбку противоречивым взглядом — в нём маленькие чертята празднуют свой триумф. Наконец-то на него обратил внимание кто-то важный! И пусть Барбатос понятия не имел, кто стоит сейчас перед ним, он не сомневался — у той, кто в присутствии охраны проворачивает такие операции, есть прямой контакт с Нин Гуан.
- О, уверяю вас, я произносил его со всем почтением! - совершенно искренне парирует Барбатос, несмотря на прямые угрозы в свой адрес. А ведь он ещё не успел сделать ничего такого, за что стоило бы лишать его жизни! На ум сразу приходили их перепалки с Мораксом, когда воздух рассекали куски скал размером втрое больше самого анемо архонта, но даже Властелин Камня никогда не пытался лишить его способности к здравомыслию. Он хорошо знал - хуже Барбатоса, который наводит суету сознательно, может быть только Барбатос, который после нескольких бутылок, наводит её бессознательно.
- К сожалению, вашему совету я последовать не могу... Мои друзья очень расстроятся, если я совсем перестану их навещать! К тому же, если я утрачу способность здраво мыслить, боюсь, через пару месяцев кипятить воду можно будет просто оставив чашку с ней на столе…
О том, какой дипломатический скандал разразится между двумя регионами, если представитель одного из них попытается убить божество дружественной страны, бард умолчал. Он всё ещё не привык открыто говорить о себе, в облике простого музыканта жить было куда комфортнее, а потому Венти старался выглядеть максимально безобидно, не сопротивляясь даже тогда, когда его голову бесцеремонно подняли за подбородок. Он давно мог бы освободиться и от этих пут, попросту исчезнув и появившись в другом месте, но водные нити приятно холодили через одежду. Идеально для этой аномально тёплой зимы.
- Мне действительно нужно срочно увидеть госпожу Волю Небес или кого-то из её ближайших приближённых, - с лёгким, едва уловимым нажимом, произнёс Барбатос, смотря в глаза Е Лань без капли ужаса или страха, но с твёрдой уверенностью в каждом своём слове. Серьёзный тон разговора совсем не вязался с детским игривым азартом, всё ещё читавшимся в глазах, и, будто бы желая разрядить обстановку, Барбатос хихикнул.
- Обещаю поделиться благостным сиянием золота!
До сего момента бард даже не знал, что к Нин Гуан обращаются с подобными просьбами, и ценности в этом особой не видел, ведь мора в его кармане, как и в кармане любого архонта, надолго не задерживалась. Вот если бы она могла благословлять на вкуснейшее вино…

Нити сдавливают крепче, и холодок сменяется хоть и терпимой, но неприятной режущей болью. По правде говоря, воплощение свободы не выносит никаких оков и пут. Это противоречит самой его сути, и желание просто переместиться за спину Е Лань сейчас кажется соблазнительным как никогда, но он не движется с места, потому что каждое такое натяжение сильнее взглядов и слов говорит ему о том, что он что-то нащупал, что-то задел. Не имея ни малейшего понятия о личности, стоящей перед ним, Венти старался как можно быстрее анализировать её поведение — навык не столько божественный, сколько бардовский, позволяющий чувствовать и очаровывать музыкой своего слушателя, будто по волшебству угадывая, чего в моменте желают его сердце и душа. Никакой магии за этим мастерством, разумеется, нет — лишь проницательность и наблюдательность, которая сейчас находила на чужие проницательность и наблюдательность словно коса на камень. Подобное перетягивание каната могло продолжаться бесконечно. Перескакивая с темы на тему и изредка, будто бы невзначай, подбрасывая собеседнику обрывки важной информации, Венти мог часами заговаривать зубы, удерживая внимание и при этом толком не объясняя ничего, но сейчас он совершенно не был в этом заинтересован. Играть с Е Лань было бы безумно весело, встреться они при других обстоятельствах, но нынешние требовали от него лаконичности и хотя бы относительной краткости, иначе до вечера он в собственный регион не вернётся.
- Попробую, - весело произнёс Барбатос, зная, что информация, которой он владел, ценнее любого золота. Есть ли толк от монеток, скованных вековым льдом? Интриговать своего собеседника — занятие чертовски увлекательное, но за множеством метафор он может не уловить суть, а Венти было как никогда важно, чтобы его поняли корректно, от первого до последнего слова. Передавать Нин Гуан информацию через другого человека — идея достаточно скверная сама по себе, ведь чужой разум и без его творческой помощи может изрядно исказить сведения, но раз уж других вариантов у него нет - придётся рискнуть.

Хихикнув, Барбатос неожиданно исчез в анемо-вспышке, и, как только нити, которым больше некого было удерживать, осели, вновь появился на том же самом месте, скрестив на груди руки. Всё это произошло так быстро, что даже лист с ближайшего дерева не успел коснуться земли. Определённо, без всех этих пут было гораздо лучше! Дышалось, во всех отношениях, легче.
- Вы не поверите, но именно за этим я и пришёл в гавань! - обезоруживающе-дружелюбный тон, словно он собирался поведать детскую сказку из своего бардовского арсенала, а не уведомить представителя цисин о том, что у них большие проблемы с перспективами на межрегиональную катастрофу.
- Землетрясение и нагретый воздух между собой напрямую никак не связаны, их объединяет лишь то, что оба этих явления рукотворны, - издалека начал Барбатос, не будучи до конца уверенным, что такие темы должны звучать на оживлённых улицах столицы, а не в закрытых кабинетах, где-нибудь подальше от лишних ушей.
- Одно из них — отголосок битвы, что древнее этого города, другое — последствия недавнего сражения. Владыка вихрей запечатан надёжно, но его ярость не сдержать ни древними печатями, ни дворцами, ведь она давно дала ростки в чужом сердце и продолжит жить, даже если оно перестанет биться.

Барбатос, до недавних событий, почти ничего не знал о Бешт, как и об Осиале. Они бушевали на территории Ли Юэ и всегда были проблемой Моракса, но когда ледники начали наступать, он вынужден был освежить свои познания об этой парочке и познакомиться с ними поближе. Несколько раз залетая в открытый океан, дабы оценить воды на подступах к Мондштадту, он чувствовал  Бешт — клубящуюся горечь и ненависть в бездонной черноте большой воды. Он бы мог одолеть её самостоятельно и положить этому конец, но её гибель уже не способна предотвратить катастрофу. Течения, искалеченные и искажённые ею, всё равно уничтожат прибрежные регионы, если не вернуть их на путь, по которому они шли с древности. Даже если её постигнет участь Осиала, ярость архонта вихрей всё равно будет жить в этой стылой воде, поднимающейся из самых глубин. Мудрая тактика для того, кому не суждено победить людей, адептов и архонтов в честной битве.

Восстановить подводные течения — не то же самое, что сражаться с водной стихией плечом к плечу в битве. Это огромная необузданная сила, что древнее людей и богов, и даже Бешт вряд ли обладает над ней полной властью. Стоило, быть может, обратиться за помощью к гидро архонту, и если у них не получится отстоять свои регионы самостоятельно — они вынуждены будут это сделать, однако сейчас, пока ещё оставалось достаточно времени, был шанс попытаться вернуть всё в прежнее русло самостоятельно. Люди… намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд. И если местные адепты до сих пор неохотно признают этот факт, то Барбатос его признал ещё до того, как стал архонтом. На самом деле, разговор с Нин Гуан был лишь одной из его целей, ведь передача информации хоть и важный этап в борьбе, но совсем не решающий. Они должны были отыскать тех, кто сумеет погрузиться в самое сердце океана и залечить его внутренние раны, а на это не способен ни анемо архонт, ни владыка контрактов. То, что воля случая свела его с одним из мастеров гидро — невероятная удача, ради которой и временные оковы стоило потерпеть.
- Воды в океане неспокойны, и воздух не сможет бесконечно сдерживать их буйство, - отметил Барбатос, пусть и немного слукавив. Он мог бы гонять горячие ветра ещё многие столетия, вот только с наступлением льдов их придётся нагревать всё сильнее и сильнее. Там, где жизнь не погубит холод, её погубит жара и засуха. Необходимо вернуть прежний баланс и успокоить воздушные потоки, иначе жизнь, что сейчас кипит на этих улицах, окажется под угрозой. Гавань стоит на побережье, даже ближе к большой воде, чем город свободы. Именно здесь, если ничего не предпринять, и будет нанесён первый удар.

В маленькой и мрачной комнатке, напоминавшей каменную клетку, архонту свободы было совсем неуютно. Ветер любит размах, ветер любит бескрайние поля и уходящую за горизонт воду, а в этой коробке даже дышать будто бы было сложно, хоть по улыбчивому барду этого и не скажешь. Он спокойно проследовал за своей собеседницей по улочкам гавани и коридорам здания, мысленно ликуя от того, что они наконец-то могли перейти к сути. Когда речь идёт о богах и катастрофах с ними связанных, каждая минута на счету. Буйство высших сил никогда не заканчивалось для Тейвата и его жителей хорошо, и от многих событий прошлого мир не может оправиться до сих пор. То, что сотворила Бешт и то, что может сотворить Сорэн, конечно, никогда не сравнится с катастрофой, произошедшей пятьсот лет назад, но последствия у их разгула всё равно будут чудовищными для всего, что сейчас можно было увидеть из единственного окошка. К сожалению, какими бы могучими не были архонты Тейвата, на некоторые вещи они не могли повлиять. Трагедию прошлого им было не под силу предотвратить, но трагедия настоящего пока ещё была под контролем, и, выслушав собеседницу, Венти уверенно ей кивнул. Было очевидно, что угроза устранения его совсем не пугает и он воспринимает её как формальность, которую надо просто понять и принять, но просьба воздержаться от концертов — это жестоко. Нельзя так грубо ломать крылья творцам! 
- Вы раните меня в самое сердце, - положив ладонь на грудь произнёс Венти, - ведь хороший артист всё равно не позволит вам любоваться живописными пейзажами, всё ваше внимание будет лишь на нём… Позвольте мне вам кое-что показать! Уверяю вас, вы не будете разочарованы, хехе~

Даже не спросив разрешения, Венти потянулся к окну и открыл его, пуская в помещение свежий воздух и устремляя взор вдаль — туда, где виднелась узкая полоска воды. Именно оттуда на регион наступала опасность, и прежде чем говорить о ней, необходимо было продемонстрировать, о чём на самом деле пойдёт речь. Некоторые вещи невозможно описать словами, лишь увидев их или почувствовав собственной кожей можно принять реальность такой, какая она есть. Сложив руки перед собой так, что пальцы касались друг друга, образуя из ладоней две грани треугольника, архонт напрямую обратился к ветрам, что сновали там, над водой, где ледник уже успел сковать подводный мир. Рядовые жители и гости гавани наверняка не придали значения тому, что на несколько мгновений ветер полностью стих и воздух будто бы потяжелел — это встали тёплые воздушные массы, которые водили хороводы над регионами, и всё для того, чтобы в маленькую допросную комнату подобно кусачему дикому зверю ворвался небольшой порыв обжигающе-ледяного ветра. Такие ветра даже в самые холодные зимы не ходят в этих краях и  акватории страны контрактов, таких ветров нет и на давно замерзшем драконьем хребте — там за многие столетия природа всё сбалансировала, совершенное Бешт преступление — совсем не тот случай. Если бы на столе в допросной стоял чай или стакан воды — они бы замёрзли практически мгновенно, а потому опасный ветер не задержался в комнате надолго, покинув её через то же самое окно. Его визит почти наверняка был болезненным, ведь эта вьюга была настолько пронизывающе-холодной, что вгрызалась даже не в кожу — сразу в кости.

- Это ветра востока, обычно они не приносят дурных вестей, но сейчас они сами на себя не похожи. Глубоко в океане они наблюдают за тем, как вода постепенно превращается в лёд… очень крепкий, очень глубокий. Такое уже было однажды, в те времена, когда Мондштадт сковывали ледяные корки размером с соседнее здание, но сейчас всё намного хуже. Он движется.
Венти закрыл окно и обернулся к своей собеседнице. Несмотря на то, что в те времена земли свободы были почти мертвы под этим грузом снега и льда, ему не от куда было прирастать. Тот лёд был творением Андриуса и находился под его контролем. Сдув его с земель региона, Барбатос стабилизировал климат, ведь волк не был заинтересован в новом противостоянии. То, что происходило под водой, Бешт уже неподвластно. В воде лёд будет разрастаться до тех пор, пока не заполнит собой весь океан, его притоки и реки. Даже если она захочет повернуть ситуацию вспять, в отличие от Андриуса, сделать это не сможет. Уместившись на подлокотнике одного из кресел и чуть при этом не навернувшись вместе с ним, Венти сложил руки на груди. Играть в серьёзного архонта ему было неприятно и непривычно. Божественность накладывает чудовищную ответственность и немало обязательств, а это — худшие оковы для свободы, которые только придумать можно, но голос бессмертного посланника небес, к сожалению, всё ещё значит больше, чем голос обычного барда. Ах, если бы только знали люди, сколько тайн и загадок хранят в себе песни, кочующие из уст в уста, многих проблем этого мира можно было бы избежать… 
- Источник землетрясения, которое чувствовали в гавани — риф, неподалёку от мондштадских границ, а ледники зародились в океане на юго-востоке, и начать разговор следует именно с них. Полагаю, вам уже знакомо имя «Бешт».

Наблюдая за тем, как с лёгким звоном осыпаются на пол льдинки-кристаллы, что некогда были водными нитями, Барбатос на мгновение подумал о том, что если пустить в помещение солнечный свет, комната наполнится приятным, почти чарующим сиянием. Эти мысли, в потоке свалившихся на него проблем и переживаний, были сейчас такими желанными, такими притягательными, и такими… недоступными. Мысли не божества, но барда, привыкшего искать и демонстрировать людям прекрасное, а не рассуждать о делах военных. Анемо архонт не любил решать проблемы грубой силой. Если это было возможно, он старался искать компромиссы и договариваться, но в этот раз подобный расклад, вероятно, был невозможен. Маленькие, едва заметные чудеса — мимолётный повод отвлечься от дурных мыслей и внутреннего дискомфорта. Однажды он уже пошёл против своих принципов и сейчас об этом очень сильно жалел… будет ли он так же жалеть о том, что не нашёл подход к Бешт, даже не попытался? Неизбежно. Однако надвигающийся ледник не оставил ему никакого выбора — время сейчас играло против всех. Включая её саму. Будь её поступок не столь радикален — он бы обязательно нашёл к ней подход, как когда-то нашёл общий язык с несговорчивым северным волком и несущими хаос ведьмами, но того, что случилось, уже не изменить. Будущее не должны омрачать новые трагедии — это его долг. Как архонта, как барда, и как друга.

Выслушав Е Лань и кивнув в ответ на её историю, Венти протянул к столу руку, и анемо-стихия начала стекаться под его ладонь тонкими нитями, похожими на те, что совсем недавно осыпались на землю. От водных их отличало лишь то, что они были абсолютно невесомы и, коснувшись пальцами любой из них, можно было ощутить лишь приятный, по-летнему тёплый бриз. Источая ненавязчивое лазурное сияние, они сплетались под ладонью Барбатоса, оседая на стол и постепенно принимая форму. Признаться, если бы Венти знал, что им понадобится карта, он прихватил бы одну из библиотеки Ордо Фавониус, но, быть может, оно было и к лучшему — нечасто у него появляется повод немного поиграть с созданием иллюзий, ведь объяснять на пальцах ключевые детали было чертовски сложно. Особенно если они находятся в океане, вдали от большинства ориентиров.

Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы иллюзия обрела свою окончательную форму чуть надорванной и местами потёртой карты. Обычный кусок бумаги — это слишком скучно, на нём не раскрыть весь свой творческий потенциал! А со всеми этими проблемами, обрушившимися на регион, Барбатосу просто необходимо было куда-то эту свою энергию выплеснуть. Карта, впрочем, всё равно была особенной — на ней был лишь небольшой кусочек береговой линии двух регионов — Мондштадта и Ли Юэ, всё остальное пространство занимали мелкие островки и пустынные воды холодного океана.
- Так будет проще, - воодушевлённо произнёс Венти и указал пальцем на совершенно пустую зону, удалённую от обоих регионов на приличное расстояние, после чего очертил в той зоне весьма большую область. Ближайшие ориентиры к ней — пострадавший от землетрясения Риф Маска и небольшое скопление других необитаемых островов, но даже от них расстояние было ощутимым.
- Вся эта зона сейчас под властью ледяных ветров и течений, холод здесь проник глубоко, почти до самой земли. Потребуется немало времени, чтобы отогреть этот край снова, но если движение льдов остановится — это возможно. Для этого необходимо восстановить баланс подводных течений, сознательно или бессознательно нарушенный Бешт.
Барбатос знал, о чём говорил — в древние времена он освободил от ледяного плена целый регион, а сегодня подле него был проверенный временем помощник и друг — Двалин. Вместе им под силу растопить этот ледник, даже если он успеет ощутимо прирасти, ведь для ветров расстояния не имеют значения, однако глубоко под толщей воды они оба бессильны. Именно поэтому…
- Аномалии, которые необходимо устранить, находятся здесь, — Венти увёл палец в сторону и провёл длинную искажённую полосу, идущую пусть и на удалении, но вдоль береговой линии регионов, драконьего хребта и дальше - в зону сильного оледенения и за пределы карты. Определить местонахождение точки, где в подводные течения вмешалась Бешт, было невозможно, ведь изменения коснулись всего потока, а не отдельной его области. И исправлять теперь тоже нужно будет весь этот поток, постепенно восстанавливая корректную циркуляцию, но… смогут ли они это сделать?
- Ледник перестанет прирастать, если течения вернутся на путь, которому следовали последние тысячи лет. У океана своя летопись, древние книги и песни не хранят в себе его чувств, ведь писались людьми и богами для других людей и богов. Вернуть баланс можно будет лишь прислушавшись к шёпоту вод и собственным ощущениям.
На последней фразе Венти указал на гидро глаз бога. На самом деле, тот факт, что они пересеклись именно с Е Лань, был большой удачей, ведь никто, кроме покорителей водной стихии не способен решить эту проблему. Каждый из элементов говорит на своём языке, Барбатосу никогда не удастся услышать шёпот воды так чисто и ясно, как его собеседнице.

- А ледник… он движется прямиком сюда. Он стремится заполнить собой всё пространство и не остановится, пока не достигнет цели. Ли Юэ и Мондштадт пострадают первыми, но со временем, если его не остановить, это коснётся и всех остальных регионов.
Несмотря на то, что звучало это абсолютно ужасно и апокалиптично, Барбатос рассказывал об их незавидном будущем с такой лёгкостью, словно говорил об обычной погоде. Сеять панику и отчаяние сейчас не было никакого смысла, задача барда - воодушевлять и разжигать в сердцах пламя. К тому же, Венти как никто другой знал о том, что люди способны на невероятные чудеса и даже силы богов меркнут перед решимостью смертных. Человечество неоднократно оказывалось на краю гибели и выживало, потому что нет ничего сильнее, чем искренняя вера, идущая из самых глубин души. Восстановить природный баланс сложно, ведь природа не говорит на человеческом языке — она не может поведать о том, где у неё болит и редко щедра на подсказки, но даже так они обязательно справятся. Когда силы людей, адептов и богов объединяются, происходят абсоютно невероятные вещи.
- Места, где подводные течения исказились, находятся под защитой ледяных шапок. Их нужно будет пробить и погрузиться в воду. Течения сильные, могут и унести, так что лучше позаботиться о них на расстоянии! Я предлагаю… здесь — Венти указал пальцем на точку, которая, казалось, была совершенно непримечательной. Такая же вода, как и парой сантиметров левее или правее.
- Здесь течения делают небольшой крюк и можно подплыть к ним так близко, как нигде больше. Разумеется, ветра не оставят вас без поддержки! Ну, что скажете?

Венти внимательно следит за реакцией своей собеседницы - ему нужна и важна её искренность, вовлечённость. Он знал, что в рассказы о ледниках непросто поверить, ведь гавань выглядела совершенно обыденно - солнце освещало бескрайнюю водную гладь и низкие волны поочерёдно облизывали золотой песок. Ничто не предвещало беды, на горизонте её видно не было, а климатические чудеса можно было списать на природные аномалии. Ли Юэ с самой глубокой древности страдал от ударов своенравной природы, а потому слова барда легко можно было принять за убедительную и красивую байку. В конце концов, хранители песен - артисты, создавать шоу было их обязанностью. И пусть странствующие трубадуры ассоциировались в первую очередь с музыкой, они хранили немало легенд и мифов. Увлекая зрителя своими мелодиями и историями, они способны были придать форму даже самой наивной детской сказке, а потому Венти важно было понять, что сейчас его воспринимают всерьёз.

Проблемы изначально не возникло бы, раскрой Барбатос свою личность без всех этих артистичных намёков, но должностные оковы сковывали, мешали дышать. Когда на твои плечах судьбы многих людей, ты не свободен в принятии своих решений, и бард оставлял за собой право сохранить хотя бы свободу самовыражения. Общение с божеством часто идёт с заведомо неравных позиций. Несмотря на то, что они живут подле людей, пропасть между смертными и бессмертными невозможно стереть. Если бы Моракс свободно ходил по улицам гавани, не скрываясь от людских глаз образом обычного смертного, он не смог бы стать равным с обычными жителями. Они бы выделяли его, осторожнее подбирали слова, вели бы себя более сдержанно и зачастую отдавали бы предпочтение его мнению, а не собственному. Барбатос не был хранителем Ли Юэ, но он оставался архонтом, и не хотел этим никого из присутствующих обременять. Жители страны контрактов должны были принять решение исходя исключительно из собственных соображений, взвесив свои силы и оценив риски. Венти пришел сюда не как архонт, но как посланник Мондштадта, ведь дальнейшие отношения гавани предстоит строить именно с регионом, а не его божеством. В своей позиции о том, что королевством свободы никогда больше не будут править боги, Барбатос был непреклонен, и выбирал в переговорах заведомо более сложную, но справедливую в своём понимании, позицию. К тому же… Е Лань, очевидно, была чертовски проницательна — люди, работающие на таких должностях, обычно обладают выдающимися способностями. Барбатос тоже был проницательным и чувствовал, что сидящую перед ним леди просто так вокруг пальца не обвести. Не было никакой нужды говорить о своей природе прямо — если гавань согласится участвовать в этой операции, они решат вопросы как равные товарищи, без оглядки на регалии, присуждённые Селестией.

- Несколько недель у нас есть, если что-то произойдёт за это время — ветра принесут вам самые свежие вести, - утвердительно кивнул бард. У него хватит сил чтобы поддерживать над гаванью и Мондштадтом адекватный порог температур ещё какое-то время, но рано или поздно его придётся перейти. Если не решить проблему за месяц, оба региона испытают на себе весь жар пустынных ветров. Протянув вперёд руку, Барбатос повторил фокус, недавно проведённый в присутствии Джинн — ветер в его ладони взвился, постепенно обретая форму кристальной бабочки, своим окрасом совсем непохожей на тех, что парят над горами и полями Ли Юэ. Уже очень давно он не оставлял никому прямое средство связи, предпочитая приходить и уходить свободно, как вольный кот, и вот уже два маячка меньше чем за сутки. Вспорхнув с ладони барда, она приземлилась на плечо Е Лань, медленно поднимая и опуская крылья.
- Она поможет вам связаться со мной напрямую. Та часть океана, куда нам предстоит отправиться, беспощадна — и вода, и ветра не находят там покоя и умиротворения. Когда соберёте людей, не спешите туда выдвигаться — течения изменчивы, безопасное сегодня место может стать смертельной ловушкой завтра. Развейте эту бабочку за сутки до предполагаемого отправления — и ветра подскажут, куда следовать.

Барбатос надеялся свести риски для людей к минимуму, а для этого им всем потребуется некоторая подготовка. Корабли могут разбиться о лёд, а их экипаж рискует замёрзнуть даже в самых тёплых своих вещах, но есть те, кому пронизывающий ледяной ветер совсем не страшен. Вместе с Двалином, они сумеют найти точку, в которой спасательная операция будет самой безопасной, и подготовить её к прибытию людей.
- Моё имя — Венти, - хихкнул Барбатос, складывая руки на груди. Каждый раз, представляясь этим именем, он чувствовал одновременно и тоску, и разливающееся в груди тепло, - я составлю вам компанию во время грядущего приключения и с радостью приму приглашение на чай! О гостеприимстве гавани сложено немало баллад и песен, но никогда не поздно написать ещё одну!

На этом Барбатос собирался откланяться и оправиться по своим делам, однако дальнейшие слова и действия Е Лань заставили его ненадолго задержаться. Услышав её слова о ценности информации он чуть склонил голову набок, не совсем понимая, к чему она клонит. Он не собирался брать ничего взамен, ведь единственная цель, которую он преследовал — уберечь людей от опасности, и даже не думал о том, чтобы выгодно продать свои знания. Взгляд барда выражал совершенно искреннюю обескураженность. Быть может, когда ты живёшь так долго, что успевают смениться целые поколения, ты перестаешь придавать значение многим ценным в понимании смертных вещам?
- Мондштадт и Ли Юэ — давние союзники, и вам ничем не нужно платить за дружескую помощь, - произнёс Венти, считая, что озвучивал сейчас самую очевидную вещь на свете. Признаться, от постановки вопроса он растерялся, и Е Лань таки смогла загнать его в тупик. Барбатос и представить себе не мог, что кто-то потребовал бы за эту информацию хоть что-то для себя. Быть может потому, что больше не хотел видеть катастроф, уносящих сотни и тысячи жизней. Впрочем, то, что произошло дальше, окончательно припёрло его к стенке.

Мельком взглянув на фотографию, Венти собирался было повторить, что ему ничего не нужно, но замер, молча и пристально всматриваясь в неё несколько долгих секунд. Мягкий и весёлый бардовский взгляд похолодел и стал глубже, а его рука ненадолго замерла над фотографией. Прежде легко читаемое настроение Барбатоса стало не очевидным — под внешней задумчивостью скрывалась нетипичная для него злость, и далеко не небрежное обращение со статуей было ему причиной. Взгляд Венти был прикован к массе, лежавшей под ней. Человеческие тела в ней угадывались с большим трудом, но ему и гадать было не нужно. Коснувшись фотографии, Барбатос перевернул её. Совсем не для того, чтобы узнать адрес этого места — об этом он позаботится позже. Тому, кто совершил это, не будет никакого прощения.
- Благодарю, - произнёс Венти, и голос его был совсем не таким звонким, как раньше — он выцвел, и даже воздух в помещении стал холоднее. Взгляд Барбатоса сделался более задумчивым, но ничего, кроме печали, в нём не угадывалось. Всю бурю, что взвилась от этого снимка в душе, он с усилием сдерживал внутри. Произошедшее — уже не проблема гавани, это его личное дело.
- Ветра позаботятся о том, чтобы подобное никогда больше не повторилось, - уверенно, но куда более сухо чем прежде произнёс Венти. Бездна собиралась с силами. Смогут ли они что-то противопоставить её растущему влиянию, чтобы избежать новой гибели народов? Определённо, Е Лань переплатила ему за все его сведения.

Приподняв берет в знак прощания и улыбнувшись напоследок, Барбатос исчез из комнаты вместе с фотографией, словно их никогда тут и не было, но в помещении ещё долго после этого царил лёгкий колючий холод.