Если встать на улице, запрокинуть голову и открыть рот, снежинки будут весело покалывать язык.

Если зачерпнуть снега и крепко сжать, получится плотный ком, который долетит... ну, например, до другой стороны улицы.

Если случайно — не нарочно, конечно — им в кого-нибудь угодить, то лучше убегать по заледеневшему тротуару, вот только...

Первое, что уяснила Рябчик, что побег — это удел слабых. Так ей сказал отец. Рябчик верит отцу, отец ведь не может лгать, вон он какой большой и сильный, а все потому, что, наверное, никуда не убегает. Отец говорит, мол, первый день в школе исключительно важен, нужно быть сильной, красивой, идеальной.
Акулина еще не умеет быть сильной или красивой, а быть идеальной, значит делать то,— что говорят взрослые. Акулина не совсем уверена что справится, но выбора нет.
—

Учебные заведения в Снежной больше напоминают казармы. Заснеженные серые зиккураты, детишки группами бегают из класса в класс, словно батальоны крохотных солдатиков. Акулина не может понять нравится ей здесь или нет. Мама бережно ведет ее за руку через длинные коридоры школы, от мамы пахнет мускатным орехом и сталью. Мама тоже училась здесь, как и ее мама, и мама её мамы. Акулина думает— а будет ли она так же вести кого-то через эти коридоры когда станет как мама?
Думает, думает, а краем глаза замечает толпу. Трое, мальчики, смотрят на нее и смеются. (злобно смеются)
Акулина этого еще не понимает, но уже чувствует загривком; чувствует, что что-то движется внутри, маленькая хищная мордочка выползает из под коры мозга и хищно ухмыляется.
—

Уроки начинаются без лишних представлений. Акулина заняла вторую парту в первом ряду. Все началось с математики. Акулина считает по пальцам до пяти. Слышит со спины смех — знает, что это те самые. Хищная мордочка в разуме вытягивается, оглядывается, пока Акулина старается не реагировать на усмешки.

Учитель кладет учебник и просит Акулину слушать внимательно, ведь Царица не любит непослушных детей. Акулина не особо понимает почему так важна Царица, но отлично знает, что такое «непослушный ребенок».

Рябчик старается не быть «непослушным ребенком», но за окном идет снег, и Акулина не может перестать думать об этом. Интересно, закончится ли этот снег хоть когда-нибудь? Он идет с самого начала месяца, возможно, забыв уже свое предназначение. Снег уже и не подозревает, что обязан просто покрывать ландшафт белым одеялком, укутывать горы и деревья.

Уроки заканчиваются быстро. Когда Акулина выходит из класса, то не успевает даже ретироваться, команда задир уже стоит перед ней во всеоружии. Ждут. Точнее, даже, выжидают. Словно падальщики.
Гогочут, в своих ушанках и рукавицах.
Акулина не понимает правил мира, но знает, что раз она — новенькая, значит, найдутся те, кто захотят ее поставить на место.
Именно так сказал отец, на место.
Акулина не понимает что это значит, но;
—

Шаг вперед.
Не отворачиваться.
Не опускать голову.
Страшно? Ну конечно, страшно; нужно быть круглой идиоткой, чтобы не бояться, когда трое мальчишек собираются поставить тебя на место — и идиоткой прямо-таки многоугольной, чтобы хоть на секунду это выдать.

Акулина — от слова "акула". А с акулами шутки плохи. Попробуй наступи босой ногой в воду, и узнаешь как легко плоть сходит с мяса. Хорошее имя. Акулина думает, что ей нравится ее имя.

У Акулины криво обрезанные короткие волосы, падающие на лоб, деланно саркастическая улыбка и до-неприличия большие очки. Она похожа на голодную жабу, стоит в серой куртке, насупившись.
Мальчишки так и дразнят ее, хватают за рукава и не дают уйти, смеются. Акулина молчит, не отвечает в ответ на то, как ее дразнят.
— Дайте пройти! Иначе я сделаю.. что нибудь нехорошее! — первое и последнее предупреждение. Прозвучало смешно, совсем не угрожающе, из-за чего мальчишки, казалось, обрели больший интерес к этой игре.

Волосы Акулины разлетаются во все стороны, и хлопает, раздуваясь, как парус, наполненное ветром платье.
В воздухе повисло напряжение, и, словно натянутая струна, вот-вот что-то лопнет.
Акулина хочет плакать, правда, очень хочет.

Но что-то происходит.

Отредактировано Seino (2024-03-05 19:17:04)

— Максим, привет! Решили с новенькой поиграть после уроков?

Мальчишки разворачиваются, словно по команде, и оценивают угрозу в лице окликнувшего. Акулина тоже оценивает, но быстро понимает, что мистер пухлые красные щечки едва ли способен что-либо противопоставить орде задир. Такого даже пинать жалко, наверняка разревется и будет недовольно бить ладошками по мокрому снегу.
А вот Акулина не такая, она не будет бежать, она нанесет удар первой.

В ушах нестерпимо шумит, будто во вьюгу, в самую холодную кусачую метель, когда ветром срывает последние надежды с тебя шелками чужой издевкой за замешательство.

Акулина хватается за шанс и рывком валит (сама удивляется на секунду как у нее это вышло) самого крупного задиру на спину. Тот, явно ошарашенный внезапным нападением лягушки быстро осознает, что лягушка то хищная. С боевым ревом Акулина впивается зубами в ухо задиры старшего. Не критично, но до крови. Тот с легкостью откидывает ее от себя в ближайший сугроб.

Протерев глаза от снега, Акулина видит все картинками, сменяющими друг друга как в кинофильме, но звуки на минимум, одно шипящее, терзающее слух.

И меж этих звуков тишина — чужая, глазеющая из тьмы провалов разума. Там внутри — кромешное ничего, с мыслью в подкорке, что оно самое и есть ты. И кромешное ничто жаждет доказать всем что ее клыки острее, а нрав суровее.

Остальные мальчишки ничего не говорят, с ужасом смотрят на покусанного Максима, на то, как он почти со слезами держится за кровоточащее ухо.

— Она наверняка заразная, теперь Максим покроется бородавками! — говорит тот, кто выглядит младше всех, с синим бубоном на шапке. Он тычет в сторону Акулины такой же синей вязанной варежкой, но делает два неуверенных шага назад.

Акулина уже поднялась выше на сугроб, пытаясь вытряхнуть жгучий снег из под шиворота. Ей очень страшно, правда, она до жути боится, что этот самый Максим сейчас побежит к ней, собьет ее с ног и будет пинать ногами. Акулина старается сохранить воинственный вид. Линзы очков покрыты мокрым снегом, Акулина старается смотреть на обидчиков так, словно видит их ясно. Блефует.

— Боря, сам ты покроешься бородавками! — слегка обиженно отвечает Максим и грозится кулачком Боре с синими варежками и таким же синим бубоном. Но в его голосе скользит нотка страха (а вдруг и в правду по телу поползут бородавки и кто с ним тогда будет дружить; Максим однозначно был не из тех мальчишек, которому нравятся жабы и все, что с ним связано)

— Олег, новенькая твоя сумасшедшая, не понимает шуток! — Обидчиво произносит третий мальчик с рыжей копной волос под шапкой ушанкой и кидает в Акулину снежок. — Бьем сумасшедшую! 

С этим боевым кличем мальчишки начинают лепить снежки и кидаться в Акулину, естественно целясь в голову. Один такой снежок от рыжего прилетает Акулине прямо в лицо, из-за чего она теряет видимость и снимает очки в жалкой попытке вычистить из них снег. С осознанием произошедшего в её сторону тянутся снежные белые руки, (обжигают, очень жгут глаза) нарастают голоса, сливающиеся в жуткую какафонию и не разобрать слов, интонаций, не вычленить владельцев.
Сплошное шипение в голове, в груди Акулины барахлит. Все, что видят глаза похоже на пазл, где обломками чужие жизни, нанизанные на тонкую длинную иглу — такой по сердцу нелюбимой кукле, вкладывая в стремительное движение все искренние свои.

В этот момент рыжий протягивает снежок Олегу.

Отредактировано Seino (2024-06-13 01:15:18)

Мрак разогнан, чудовища уходят в тень.

Олежа берет Акулину за руку, говоря о том, что есть "какие-то разговорчики", а до этого говоря что-то про заражение. Акулина кривится, другой рукой натягивая на нос очки. Что этот мальчишка себе позволяет?

Акулина раздумывает, перед ней стоит сложный выбор: дать наглецу в нос или же ... (или же что? этот день не может быть еще хуже. или?..)
Рябчик молча кивает, сдаваясь под натиском сизых больших глаз, смотря себе в ноги. Она обязательно ударит его потом, просто потому что .. придумает за что, обязательно придумает. После того как отомстит этим чудовищам.

Чудовища живут в людях, говорит папа.
Акулина знает: нет никаких чудовищ, есть девочки, которые их боятся.
Маленькие девочки.
Большие девочки.
Или мальчик напротив.

Пока Олег отводит ее за руку в сторону от места преступления, Рябчик, убедившись, что они остались на едине, слегка тормозит его и потирает нос.

— Тебе не обязательно было.. вмешиваться. Я бы справилась с ними, правда. Папа говорит, что когда тебя окружают чудовища - нельзя сдаваться. Я бы им не сдалась.
Рябчик пинает камешек под ногой, словно подтверждая свои воинственные намеренья.

— Это они чудовища. Тем более они первые начали, я никого не трогала, честное снежное. — Рябчик снимает варежку и показывает крестик маленькими пальчиками. 

Может, и есть они, эти самые чудовища, говорит Акулина. И страшны они для тех, в ком живут. Дай чудовищу вырасти — и оно начнет царапаться изнутри, скрестись, кусаться. Больно, очень больно. Вот тогда ты и делаешь больно другим, потому что — как выпустить это наружу?
Когда боль выходит на свет, она бывает черно-белой — если умеешь.
Красной — если нет.
(Левую руку жжет.
Я плохо умею, думает Акулина.)

Акулина слегка дрожит от страха, адреналина и холода. Снег за воротником, снег под веками - это вам не шутка; а вот Олежа, кажется, был сейчас спокойный. Не было той тревоги, которая жужжала в Рябчике радиационным фоном. Акулине было стыдно за эту тревогу – ведь это всё было из-за неё, все эти неприятности. Наверняка мальчишки все расскажут коменданту и Акулину накажут, обязательно накажут.
А за что? За то, что защищалась? А если спросят Олега, что он расскажет? Вступится ли за нее? Почему то Акулина в этом сильно сомневалась, она видела тот самый снежок.

Акулина шмыгнула носом.
Ей было очень обидно, но она старалась не подавать виду. Она протягивает ручку Олегу, стеснительно смотря в пол.
— Меня зовут Акулина. Мама говорит, что меня назвали в честь акулы, это такие большие синие рыбы с клиновидными плавниками, а еще у них очень много острых зубов!

Акулина делает клац-клац челюстью, представляя, что вместо маленьких тупых молочных у нее острые как клинки клыки. Выглядит смешно со стороны, потому Рябчик хихикает.

— Акулина Рябчик. Как тебя зовут? Хочешь быть моим другом? Я могу защищать тебя. Когда я вырасту - я стану сильной, почти как предвестники! Вот увидишь!

Отредактировано Seino (2024-06-16 20:06:25)

..А дальнейший мой совет прими либо как аристократка, либо ребенок кого-то из высших военных;
Акулина демонстративно закатывает глаза; (какой-какой совет?)
Она уже слышала это и от папы, и от мамы и от старшей сестры. Все эти разговоры про сословия и правила уже изрядно надоели Рябчику, а тут еще и Олег решил поднять эту тему. Пока противник бонбонов продолжает с заумными видом болтать, Акулина старается получше его разглядеть. У него из под шапки торчат красивые темные волосы, и очень красивые сизые глаза, и вообще он был бы очень красивым, если бы не эти большие красные щеки.

Акулина не виновата в том, что все о чем он бормочет — скучное. Скучно учить этикет, родословные, как правильно открывать дверь и садиться за стол.
— Так что выбирай, как собираешься мирно существовать в академии.
— Да они первые начали, что мне еще оставалось делать! Я лучше буду с хиличурлами дружить, они хотя бы смешно танцуют, а эти!... — Глаза тут же начинает щипать, язык такой деревянный и неповоротливый — будто губку для посуды в рот положила. Почему у нее ничего не выходит как следует? Даже первый день в академии она успела выделить дракой. Но хотя бы не свалила и не разнесла ничего, так мальчика до смерти напугала...

— Олег Уайльд. — он тянет ручку и они заключают молчаливый пакт перемирия (хоть они и не ссорились, Акулина чувствует, что это именно перемирие, почему это такой особенный взрослый жест). Акулина важно кивает, поправляя указательным пальцем вечно сползающие очки. Олег говорит, что он не умеет дружить, отчего Рябчик хихикает. Она обязательно его научит дружить; а возможно, в будущем — научит его другим, взрослым вещам.

— ...но не лиши, пожалуйста, всех мальчишек ушей, хорошо?
— Я же говорила тебе, они первые начали! Почему ты мне не веришь?!

Верит — не верит?
Верит — не верит?
Похоже на игру, только всерьез — кажется, действительно всерьез: слишком сосредоточенно глядят на нее сизые глаза Олега — колодцы, люки, вертикальные шахты заброшенного здания (не оступись!). Акулина балансирует на краю, едва удерживается, заглядывая на дно.
Верит?
Не верит.
Или?

Когда не верят совсем, смотрят иначе — как на кота, например. (Конечно, смотреть на котов сверху вниз — глупо во всех отношениях, коты мало того что знают не меньше людей, так и видят намного больше; но люди-то именно так смотрят). С этим Олегом Уальдом все по-другому. Нет в его глазах ни враждебности (ерунда какая-то), ни притворного интереса (да что ты говоришь, неужели?), ни отстраненности (да-да, конечно, мне пора, а ты сама тут разбирайся). Акулина встречала не меньше людей, чем котов, и помнит все голоса и глаза — но ничего похожего припомнить не может.

Олег манит ее ближе, к двери, за которой что-то происходит. Акулина тихо прижимается не-покусаным-никем ухом и пытается услышать хоть какие-то обрывки, слова, интонации.

Ничего.

Акулина отходит от двери, нервничает, хмурится, закусывает губу.
Вертит головой во все стороны: вправо-влево, на тонкую трещину на потолке, на вмятинки в двери, на собственные ботинки.
Ни-че-го.
Ну Олег, блин!

— Давай убежим? — вопрос настигает вовремя; красный тугой комок вырывается на волю, голос срывается. — Давай развернемся и убежим прямо сейчас? А если спросят - я расскажу, что мне поплохело и ты отвел меня до дома. Я живу тут рядом совсем! Пожалуйста, пойдем!

Она тянет его за рукав, делая пару шагов от двери в сторону длинного коридора.

Отредактировано Seino (2024-06-19 01:39:30)