Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

Такие разные, но вечно связанные между собой мистической нитью судьбы в тенистой глубине безвременья, где миры переплетаются, как паутина снов.

[indent]Таинственная и молчаливая, она обитала в абсолютной тьме своего внутреннего мира. Её душа давно стала мрачным собором, где стеклянные витражи отражают лишь серебристый свет, пробивающийся сквозь туман забвения. Её молчание — утончённая мелодия, в которой скрыто столько отчаяния и боли, что даже ветер стихает, чтоб её выслушать. Так ей хочется верить.

[indent]Этой ночью, напротив, она пытается стать воплощением света и нежности, хранительницей багряных сгоревших дотла звёзд и вдребезги разбитых лазурных небес. Она блуждает по сновидениям, оставляя после себя лишь невесомое ощущение струящейся энергии и света. Но в её свете скрыта тень, и эта тень — тоска по тому, кто потерян в бесконечном лабиринте этого мира.

[indent]В этом путешествии она опережала его на несколько сотен лет, и с каждым ничтожно малым днём ожидание становилось невыносимее.

[indent]Они — две половины одного целого, но разделённые тяжёлым покрывалом реальности. Их взаимодействие — это одинокое безмолвие, где каждый жест и взгляд наполнены невысказанными словами. Они встречаются лишь на устах своего окружения, на слуху у других людей, и только лишь сегодня — в сумеречной зоне между сном и бодрствованием, где границы стираются, и только чувства остаются направлять их путь.

[indent]В этом сне Люмин блуждает по безлунному пейзажу, за отсутствием неба узнавая легко угадывая место стоянки своего брата. Сердце продолжает стучать ритмом грустной мелодии, напоминая о потерях, позволивших им обоим добраться до этого места. Сколько предстоит отдать за это свидание?.. Но когда Люмин входит в его сон, цена кажется незначительной. Свет её души проникает сквозь трещины оков.

[indent]В прошлом они редко обменивались произнесёнными вслух словами, ибо их язык — язык душ. Сейчас же, когда Люмин бестелесным порывом эфира стекает мерцающим, мягким серебром с небесного купола этого сна, мечты о ветре собирают её звёздными каплями и несут дальше, ниже. Она, наконец, сгущается туманом, не оседая к земле, и, подёрнутая лунной дымкой, — не к месту в глубине без неба, — тянет из мерцающей неспокойной энергии руку, касается его и чувствует, как темнота вмешивается в свет, как тихо и благодарно на ещё живом сердце. В этом момент их сущности переплетаются, создавая ореол гармонии и понимания, таинства, связи реальности и сна вопреки законом существующего порядка.

[indent]«Услышь мой голос и проснись.»

[indent]Логосу голос не нужен, слова не должны быть произнесены вслух, это часть конспирации, часть магической головоломки, которую никто со стороны не сможет не то, что разгадать, а даже заприметить. Люмин медленно выдыхает; слабый ветер тревожит костёр.

[indent]Энканомия сна так же тиха, меланхолична и безбожна, что и реальная. Лучшее место для свидания.

[indent]Там, где свет уступает место ночи, и ночь тянется в бесконечность, лежит пропасть, полная тайн и мрака. В этой необъятной пучине, где солнце не осмеливается встретить утро, царит спокойствие, недоступное времени. Это мир, где сновидения плывут среди тьмы, подобно медленно движущимся рыбам в глубоком, бездонном океане.

[indent]Там, в глубине, нет ни зари, ни заката, только непрерывный аккорд тьмы, окутывающий пространство. Море, поглощающее все мысли и чувства, вечно спокойное и могущественное, словно колыбель для душ, ищущих уединения от шумного мира. Вода в глубинах холодна и непрозрачна, но она несёт в себе частицы жизни, искры существования, дрейфующие в абсолютной тишине.

[indent]«Ты слышишь мой голос? Ты чувствуешь его?..»

[indent]Место снов — это кладбище желаний, куда они приходят, чтобы умереть в последнем сне. Сны обитателей глубин не похожи на те, что посещают спящих под теплым солнцем. Они тяжелы и мутны, пропитаны холодом бездны. В этой пучине, сны приносят не утешение, а лишь отголоски памяти о свете, который так и не достиг их сердец.

[indent]Несмотря на вечное отсутствие солнца, лунный свет проникает в этот мир. Он скользит сквозь слои воды, разрывая тьму тонкими струями серебра и создавая иллюзию дня в мире вечной ночи. Лунное сияние рисует узоры на дне бездны, мерцает на поверхности воды, создавая мост между мечтой и реальностью.

[indent]Словно пытаясь выбраться из савана, Люмин ворочается в облачной дымке реальности, окружённой молочной пеленой лунного тумана. Она тянет руки, пробуждая тонкий, новый и влажный кокон. Беспомощно бьётся о ткань бытия, изгибаясь в спине, не опасаясь сломать позвоночник. Наконец, полотно сущего трескается и пропускает в мир грёз тонкий девичий силуэт, закутанный в плащ из перламутра.

[indent]«У нас мало времени и ещё меньше слов, что можно произнести вслух.»

[indent]Лунный свет так нежно касается мира снов, что те, кто погружен в сон, видят его лучи в своих грёзах. Как художник, рисующий кистью по холсту тумана, луна создаёт миражи мечты, даря надежду и утешение заблудшим душам. Этот свет служит проводником между реальностью и фантазией, позволяя увидеть то, что скрыто в тени, и найти уверенность в том, что даже в самой глубокой тьме существует источник света. Он показывает, что посреди пустоши, выжженной ослепляющим светом, всегда есть трепетная и заботливая тень.

[indent]Тонкий и дрожащий, отголосок души Люмин, ютясь в лунном свете, мягко опускается на сырую и холодную землю. Он сворачивается клубочком там, где сходятся все догорающие мечты, подтягивает бледные и худые колени к белой груди, обнимает себя руками. Длинный шлейф из лунного серебра стелется за ним, рисуя длинную мерцающую спираль на земле. Тянет руки — к чужим, самым близким.

[indent]«Скажи, ты уже дочитал эту книгу?..»

Отредактировано Abyss Princess (2024-02-11 15:34:14)

[indent]Люмин вдруг ощутила, как сердце её, оставленное в плотском теле по ту сторону сна, забилось в предвкушении воссоединения. Словно под напором великой силы, она медленно протянула руки, трепещущие от негасимой надежды. Её пальцы, слегка дрожа, осторожно тянулись к брату, словно они были хрупкими ветвями, ищущими тепла солнца после долгой зимы.

[indent]Их руки соприкоснулись, и в этот момент казалось, что весь мир снов затаил дыхание. Время прекратило свой бесконечный бег, а пространство сжалось до размеров этого трепетного касания. Люмин ощутила тепло братских рук, окутывающих её, как в детстве, когда они играли в лугах, не зная ни печали, ни разлуки.

[indent]Вот они лежали на земле, покрытой мягким и влажным мхом, что казался ворсистым ковром, тканым самой природой для этой встречи. Обнимаясь, близнецы слушали тишину, которая говорила им больше, чем могли бы выразить тысячи слов. В этом объятии скрывалась целая вечность, в нём были сплетены все те чувства и воспоминания, которые они считали утраченными. Люмин чувствовала каждый изгиб ссутуленных плеч и напряжённых рук брата, каждый его вдох, и это было похоже на музыку, на напев, который знаешь с детства, но который каждый раз звучит по-новому.

[indent]А ветер, по-прежнему играющий с локонами их волос, казался невидимым музыкантом, что настраивает мир на гармонию их связи. Беззвёздное небо сверху, словно свидетель древних времен, отливало густеющей тьмой в одобрении. Душа Люмин, заполненная теплом и благодарностью, словно расцвела нежным цветком под лунным светом, и каждый лепесток её сущности был наполнен любовью и благословением этой моментальной, но вечной близости.

[indent]— …прости… — отозвался её голос совсем уже чужой и забытой беспомощной девочкой, — Мы не можем говорить ни о тебе, ни обо мне. Но мы можем говорить об этом мире, о том, что ты свидетельствовал по пути.

[indent]Даже если только под властью чар, Люмин не могла избавиться от тёплого ощущения братского присутствия. Она поднялась, закрыв глаза, и воображение её вновь нарисовало глубокий лунный колодец. Дрёма, опрокинутая в чёрную хладимую гладь ночи, осыпалась с неба звёздной пылью. Откинув голову назад, Люмин наблюдала, как весь мир переворачивается через свой горизонт.

[indent]Теперь они восседали на тёмной глади незримой высоты над Энканомией, а высокие шпили Дайнити Микоси со всеми потерянными в вывернутой глубине огнями теперь свисали над ними, словно потухшие свечи старого паникадила, оставшегося тут со времён поклонения Великому Змею.

[indent]Для начала Люмин устроилась за спиной брата, обхватывая его нежным, но уверенным объятием. Уже после она принялась рассказывать о том, что стало известно из спрятанного в Энканомии фолианта «До Солнца и Луны». Её слова текли мягко, тихо и успокаивающе, как тонкий ручеёк холодной воды, стекающий с разбитого края сада фей, прямиком в куцую сиреневую траву.

[indent]— Как ты и сказал, прежде времён было правление драконов. Ты уже встречался с одним из них, верно?.. Я не осуждаю его адаптации, но время и новые законы беспощадны. В мире не было людей и семь элементов составляли суть всего. Уже после явился Изначальный. Опустим часть про яйцо, это метафоры строения мира и космогонии, они не так важны в контексте, как сам факт того, что Изначальный объявил войну драконьим владыкам, захватил их владения, а для того, чтобы выпустить в мир людей, создал искусственные небеса и переделал весь мир. Так была определена Судьба, Небесный Закон, которому в этом мире подчиняется всё.

[indent]Люмин начала осторожно расчёсывать волосы брата, делая это с такой нежностью и лаской, словно каждый волосок был ценен, как самое дорогое сокровище. Её пальцы скользили между прядями, аккуратно разглаживая их и распутывая узелки, которые могли сформироваться от ветра и времени. В её движениях было что-то медитативное, они были полны заботы и братской любви. Люмин знала, что, возможно, это лишь иллюзия, но в её сердце она навсегда сохранит эту нежность, эту заботу, этот мир, в котором она, наконец, воссоединилась со своим братом-близнецом, даже если это случилось лишь в глубине снов и воспоминаний. Энканомия была шкатулкой подобного трепета, к которому никогда более не протянутся грубые руки сурового закона.

[indent]— Уже после в мир спустился второй престол, другой могущественный пришелец. Изначальный вступил с ним в войну, и это привело к тому, что ты сейчас видишь. Помогающие Изначальному феи, наказанные, были уничтожены, развоплощены до бестелесных и неразумных огней. А одна из великих цивилизаций людей пала глубоко под землю из-за раскола мира. И люди её были вынуждены сражаться со скрывающимися от Небес детьми драконьих владык, искать выход, запертым навсегда. Небесный Закон суров настолько, что ради сохранения секретов о сути мира энканомийцы, жертвы этой войны двух небесных престолов, должны были навсегда быть погребены на глубине. Только Великий Змей сумел их освободить позже, пусть и ценой своей жизни. Из всех небесных владык он один вызывает у меня… уважение.

[indent]Предаваясь ласковому владычеству сна, Люмин и Итэр нашли убежище в мире теней и лунного света, где реальность сливалась с грёзами, а время замирало в вечном танце судеб. В этом полупрозрачном мире, где мягкий шёпот ветра ветвями древних деревьев играл мелодию тайного воссоединения, Люмин нашла способ скользнуть за тонкую грань между мирами, чтобы оказаться в объятиях брата.

[indent]Он садился позади Люмин, настоящее воплощение тепла и защиты, и его руки окутывали её в объятиях, полных сокровенной нежности. Как тонкие лепестки весеннего цветка, его пальцы касались ее плеч, и подбородок мягко упирался в её хрупкую ключицу. Люмин ощущала, как братские волосы ласкают её щеку, и она прижималась к его голове, искупаясь в тепле его дыхания, запахе леса и свежести ночного воздуха, который он принёс с собой в мира снов из реального.

[indent]Тем временем, коса Итэра, тяжёлая и гладкая, как шёлк, перекинулась через плечо Люмин. Она начала осторожно, с трепетом, который зарождается лишь между самыми родными, перебирать его волосы. Каждый волосок казался частью драгоценной материи, которую она бережно исследовала, словно в этих прядях скрывались ответы на все вопросы, что мучили её сердце в бесконечном поиске.

[indent]Словно она не знала тепла физического присутствия другого человека многие века.

[indent]Люмин продолжала тихо объяснять Итэру секреты этого мира, словно её голос был тканью из звука, невидимой и непостижимой, как сама ткань снов. Её голос, полный мягкости и умиротворения, тёк по волнам невесомого пространства, не несущий в себе веса обыденных слов, но полный смысла и тайн. Он был неуловим, как тень, которая скользит по земле в лунную ночь, и в то же время проникновенным, как тихий зов дома, что звучит в сердце странника.

[indent]— Нет. Селестия всего лишь место, осколок скорлупы, оставленной от яйца Первого Престола. Важное, но всё-таки только лишь место. Что же до Второго, то о нём известно немногое. Последствия его встречи с Первым лежит кругом нас. Его недолгая дружба с Благими и конфликт с Первым привели к падению Энканомии в глубины вишапов, к развоплощению фей, к окончанию эры Небесных Посланников. Неудивительно, если именно из-за отсутствия напутствий со стороны Престола века спустя начнётся кошмарная война за силу и власть среди божеств и адептов.

[indent]Люмин продолжала рассказывать о скрытых тропинках, ведущих к забытым истинам, о звёздах, что указывают путь в ночи через забвение знаний, о тихих разговорах с древними духами природы, что шепчутся с листьями на ветру. Каждое слово казалось пером, легким и воздушным, но способным оставлять неизгладимые следы в памяти и душе, — только бы не сообщало ничего нового, разве что подчёркивало то, что Итэру уже было известно из источников в мире.

[indent]— …которая окончится становлением Семи Архонтов. Небесный Престол не вмешается, чтобы спасти людей мира, но наградит выживших божеств властью над элементами. Символ их власти тебе знаком, и о нём пусть тебе расскажет больше твой друг-коллекционер. Что же касается запретных знаний…

[indent]Люмин замолчала и затаила дыхание. Даже взгляд её застыл, только тонкие плечи дрогнули словно от незримого ледяного касания.

[indent]— …нет, извини.

[indent]Люмин, чья сила и решимость были кованы в огне бесчисленных испытаний, позволила себе в этот момент роскошь мягкости и слабости. В руках брата, который обнимал её, она чувствовала тепло и защиту, которые так давно ей были неизвестны. С каждым его тихим вздохом, с каждым прикосновением, она чувствовала, как накатывает вековая усталость, тяжёлая, как покрывало из свинца. Сдерживаемая сила её духа, которая поднимала её вновь и вновь в бою, теперь медленно уступала, позволяя ей оплакать потери и утраты, покоящиеся где-то глубоко в её сердце. Люмин вздохнула, и её дыхание смешалось с прохладным воздухом ночи.

[indent]— Я вспоминала Чайльда, воина из Снежной, который, возможно, не является образцом добродетели, но обладает некоторым очарованием. Он будет тебе хорошим другом, пусть и не считает нужным скрывать своих демонов. Я уважаю его за честность, за то, что он не отвергает свою тёмную сторону, а принимает её, делая своим союзником. Важно понимать тьму внутри себя, подружиться с ней, вооружиться ею. Принятие этой тёмной стороны позволяет человеку стать целостным, научиться управлять своими страхами и использовать их в качестве оружия против врагов, зримых и невидимых.

[indent]Как и Чайльд, и она имела свои тёмные углы, которые редко позволяла кому-либо видеть. Люмин, чьи плечи ощущали тяжесть вечной ночи, медленно опустилась ниже, пока её голова не улеглась на коленях Итэра. Люмин закрыла глаза, будто бы тепло братских прикосновений могло стереть столько лет боли и одиночества. Тело, напряжённое от бесконечных битв и скитаний, расслабилось, заняв знакомое место в тени брата. Вековая усталость, словно серый туман, медленно опускалась на её разум, и Люмин не сопротивлялась. Итэр был единственным, кто мог видеть её слабой и разбитой. Даже от него, в прошлом, она скрывала напуганную девочку, всегда представая в образе порядочном, достойном и надёжном.

[indent]В полупрозрачной тишине сна, где каждый шёпот звучал как стеклянный колокольный звон, Люмин, тихим голосом, меж словами, словно сквозь сон, начала рассказ о Бездне. Она говорила о таинственной силе, которая не требовала остановки, а лишь понимания. Она говорила о ней не как о враге, который должен быть остановлен любой ценой, а как о неотъемлемой части их мира, которая несла в себе иное предназначение.

[indent]— Свержение Небесного Престола должно быть единственным концом, — слова текли медленно, наполненные неясными образами и забытыми преданиями. Люмин не могла сказать больше, её знания были ограничены туманном завесой сотворения мира, — Не пытайся остановить Бездну. Ищи… следы в лесу, уснувшем и скрытом от глаз людских, где деревья стали хранителями времени. Ищи следы, оставленные в оазисе, который занёс песок, где вода когда-то дарила жизнь, а теперь лишь эхо воспоминаний. Там, среди забытых уголков Тейвата, ты мог бы найти ответы, на которые мне приходилось отвечать.