[indent]Теа, совсем крохотная и яркая в своём пышном платье птичка, в окружении блестящих фонтэйнских аристократов, сидела у громадного чёрного рояля. Её маленькие пальчики легко скользили по белым и чёрным клавишам, выдавая сладостные звуки, магически переносящие всех присутствующих в иной мир, полный чудес и нежности. Теа была одета в платье простого лекала,  элегантного фасона, благородного изумрудного цвета, идеально для больших зелёных глаз, с кружевными фонариками-рукавами. На её лице не было ни капли макияжа — ведь ей было всего десять лет, и в это время полагалось, что детская красота была ярче любых жемчужин и бриллиантов. Вот уже через пару лет к Теа были бы вопросы...

[indent]Аристократы в великолепных нарядах, украшенных драгоценными камнями, бродили по салону, останавливаясь, чтобы послушать игру Теа. Их разговоры и смех затихали, когда мелодия рояля уносила их в далёкие миры и времена, где существуют только музыка и чувства. За окнами большого замка была тёмная ночь, но в зале горели тысячи свечей, отражаясь в золотых рамах зеркал и мерцающих подвесках люстр. Всё это, вместе с музыкой, создавало неземную атмосферу.

[indent]Теа играла мелодию за мелодией, каждая из которых была пронизана глубоким чувством и неповторимой красотой. В каждой ноте чувствовалась её душа, её страсть к музыке и её невинность, — если, конечно, не расчувствовать выучку и дисциплину. Её пальцы танцевали по клавишам, словно они были частью музыкального инструмента, и каждый звук, который они извлекали, наполнял зал чистой радостью и восторгом. Аристократы, привыкшие к роскоши и изысканности, были поражены и очарованы этим маленьким музыкальным чудом. Они слушали, затаив дыхание, и аплодировали после каждой мелодии, удивляясь тому, как эта маленькая девочка могла создавать такую красоту.

[indent]Затем был момент гордости родителей: ах, научите, как воспитать, как вырастить такого послушного и талантливого ребёнка, поздравляем вас и желаем большого будущего, хо-хо, через пару лет придём свататься. В этот момент у самой маленькой Теа есть возможность спрыгнуть с пуфика и протиснуться меж ногами потерявших к ней всякий интерес взрослых. Ей ещё десять, и она не понимает, что её выступление сейчас собрало восторг такой же, как и её любимой пёс, когда приносит мяч и даёт лапу. Она знает только одной: она устала, ей жарко, у неё болят пальцы, но капризничать нельзя, а нужно занять себя чем-то, чтобы не мешать взрослым. Только суетливая матушка, сетуя на легко цепляемые простуды, успевает накинуть на плечи дочери свою пелерину на светлом меху.

[indent]— Будь рядом, — говорит отец, — Потом я познакомлю тебя с юным де Ла Тур д’Овернем, хорошо?

[indent]Теа не интересен ни один из де Ла Тур д’Оверней. Ей интересно, как была устроена резонансная дека в рояле, из чего были сделаны молоточки и какой была задержка удара после нажатия на кнопку. Она считает по памяти такты и смотрит на трясущиеся после музыкальных упражнений ладошки. Думает: болят, очень жарко, хочу погулять, — и выбирается в сад. Она кутается плотнее в меховую пелерину и, не глядя ни по сторонам, ни под ноги, бредёт по тропинке, пока где-то на периферии зрения не проплывает нечто аномальное, инородное, никак не вяжущееся с обликом вечернего сада. Девочка замирает и вглядывается в полумрак, осторожно делает сначала пару шагов, а затем, вопреки здравому смыслу, несколько вперёд, и громко спрашивает с любопытством, присущим испуганному ребёнку, не понимающим чувство опасности:

[indent]— Ого, ты что, призрак шато Салиньяк де Ла Мот-Фенелон?..

[indent]Стоит поздний час, когда мрак уже окутывает шато. Маленькая Теа, решившая прогуляться по хозяйскому саду, была неутомимой в своём любопытстве и вечно проникнутой жаждой знаний. В её глазах горел свет неподдельного интереса к окружающему миру. Не общающаяся со сверстниками и часто проводящая время за занятиями книгами, она стремится увидеть теперь всё то, что прочитала в романах, здесь, в актуальном реальном пространстве вокруг неё. В саду было тихо, лишь лепестки ночных цветов шептались на ветру, а луна, светящаяся ярким серебром, освещала дорожку. Внезапно Теа заметила нечто странное: белую фигуру, стоящую неподалёку от аллеи. Это был призрак — невероятно белоснежный и светящийся, словно был соткан из лунного света. Однако вместо страха, в глазах Теи заблестело любопытство.

[indent]Она медленно подошла к призраку, — считая шаги по пути, раз, два, три, круг, раз, два, три, два круга. Привидение оказалось девочкой, закутанной в простыню. Теа улыбнулась, подумав о том, как необычно и забавно выглядит этот «призрак». В сказках так часто и бывает, что что-то, звенящее цепями и шепчущее в ночи оказывается либо чем-то мирным и безвредным, но нуждающимся во внимании, либо игрой воображения. «Логично», — заключила сама себе маленькая Теа.

[indent]— Теперь, разумеется, ты совсем не похожа на привидение.

[indent]В этот момент ветер резко взбухнул, сорвав простыню с призрака, и заметал её по воздуху. Простынь, словно настоящий беспокойный дух, парила над цветами, взлетая и падая на ветру, светлая и неуловимая. Она извивалась, меняла форму, то скрывалась совсем, то вновь появлялась, словно лёгкий туман, скользящий над землей. Ветер играл с простыней, то подхватывая её выше, словно хотел достать до самых звёзд, то опуская к земле, к мягкому тёплому цветочному ковру. Лепестки цветов весело колыхались под дуновением ветра, словно приветствуя пролетающего призрака.

[indent]Простынь, заметавшаяся в воздухе, была похожа на призрачного лебедя, пронзающего ночное небо. Она летала, изгибаясь и взмывая ввысь, будто в танце, и каждое её движение было полно грации и легкости. Теа стояла и смотрела на эту картины, полной волшебства и красоты. В её глазах отражалось лунное сияние, а на лице играла улыбка. Она была счастлива и вдохновлена этим ночным приключением, и даже призрак, который оказался лишь девочкой в простыне, не мог испортить ей настроение. Кажется, даже пальцы перестало сводить от боли.

[indent]— Кажется, настоящий месьё призрак хочет ещё недолго поиграть в саду. Было бы невежливо прерывать его танец. Я Теа. Теа де Роз. А ты?..

[indent]И, как всегда поучала матушка, Теа присела в выученном реверансе.

[indent]Матушка часто ей говорила: это маркиз, а это граф с семьёй, вот у них чудесный сын твоего возраста, а у тех дочери чуть старше, будет здорово с ними подружиться на балу; с этими наши семьи повязаны древним союзом, а другие когда-то породнились двоюродным браком. Теа старалась запоминать, она сортировала в голове, едва умещающей весь сложный мир фонтэйнской аристократии, все эти имена, титулы и родословные, но они оставались лишь категорированным потоком имён собственных, но не нарицательных. Другое дело, когда в архиве у каждого имени появлялась вложенная карточка с информацией, которую юная Теа получала от отца. Когда тот работал над чертежом у себя в кабинете, а она пробиралась к нему подсмотреть за сложной работой грифеля и начертательных инструментов, она часто пояснял: это схема кладки мраморной в таком-то шато, — и тогда Теа в своём воображаемом хранилище знание добавляла к имени семьи пометку: «лимоны и камни в саду» («Нет, Теа, это не лимонный камень, а название узора, который напоминает известняк...»). По тому, заказывал ли кто-то у её отца, инженера-архитектора со своей строительной компанией, архитектурные работы, Теа и запоминала на самом деле все эти сложные схемы взаимодействия внутри высшего света Фонтэйна.

[indent]— Де Тоцци, — вот и сейчас Теа вспоминала скорее не то, что слышала про семью, а то, что видела под пером отца, — ...клуазонне над парадной лестницей и паркетри в большом зале. Удовольствие целиком моё, леди Реджина.

[indent]После любезного знакомства, уверенная в том, что не подвела уроков гувернанток, Теа поспешила сократить расстояние между ней и Реджиной. Только остановилась, чтобы окинуть внимательным взглядом сам сад. Лунный свет, пробивающийся сквозь тёмное синее небо, играл на длинных аллеях, озаряя их серебряным светом. Деревья, обрисованные луной, словно оживали, превращаясь в таинственных стражей, щедро усыпанных зелёными листьями и цветами, которые, кажется, сверкали в темноте, словно маленькие звёзды. Водные пути и фонтаны, посеребрённые под лунным светом, переливались всеми оттенками тёмного сапфира и бледного аметиста. Вода в фонтанах танцует, словно волшебница, отражая звёзды и создавая иллюзию бесконечного звездного дождя. В тишине ночи слышен лишь её мелодичный шепот, перекликающийся с пением ночных птиц. Разноцветные цветы в саду раскрывают свои пёстрые лепестки под лунным светом, исходя сладким ароматом, который смешивается с запахом свежескошенной травы. Мраморные статуи, столь живые и выразительные, кажется, собирались ожить и начать свой вечерний бал. Они словно приглашали маленьких гостей присоединиться к своему безмолвному празднику.

[indent]— А почему ты играла в привидений совсем одна? — погружённая в фантастическое настроение, прямо спросила Теа.

Отредактировано Thea de Roze (2023-10-20 19:40:35)

[indent]Юная де Роз прикладывает к пухлым губам пальцы — подушечки жёсткие, истёртые клавишами и долгими упражнениями. Девочка глубоко задумывается, пытаясь осмыслить мало понятные её юному сознанию материи. Тонкостей репутации и взаимодействия между семья она не знает и не понимает, но задумчиво вторит слова Реджины:

[indent]— Не пользуешься популярностью...

[indent]В этот момент что-то щёлкает в сознание Теа, и та, вновь разулыбавшись, торопится Реджину обрадовать:

[indent]— Так это же замечательно! Мой père всегда говорит, что нельзя пользоваться своим положением!

[indent]Теа явно не понимает разницы, но лишь заметив сходство с теми нравоучениями, которые ей давал дорогой отец, торопится новую знакомую за это похвалить совершенно искренне. Ей отчего-то светло и радостно найти такой отклик, — и пальцы уже почти не дрожат от исступлённой боли.

[indent]— Но раз ты не можешь воспользоваться своей популярностью, то я составлю тебе компанию, — Теа улыбается искренне в своей наивности.

[indent]Ей бы тоже передохнуть от популярность. Она, популярность, моментами уж очень невыносима.

[indent]— А ты знаешь ещё какие-нибудь игры, помимо привидений? Если бы нас было больше, можно было бы нарисовать поле для игры в гуся... Ах, мой отец сделал такую красивую доску с гусиным садом. Тебе обязательно нужно на неё посмотреть, приезжай как-нибудь к нам поиграть! Можно было бы поиграть в «Компас» или «Отшельника», но где бы достать стрелку и кости...

[indent]У Теа были весьма причудливые познания в играх. По большей части они с семьёй практиковались в решении головоломок или в играх, которые специально придумывались как образовательные или поучительные. Нередко к ним домой приходили друзья отца из института и приносили новые причудливые таинственные устройства или правила, расписанные на бумаге.

[indent]И хотя она сама задала вопрос, ещё какое-то время она продолжала рассказывать о том, во что они играют дома, — как и подобает увлечённому ребёнку, ещё не до конца понимающему границы вежливого разговора. И, только закончив свой рассказ, она вновь задаёт вопрос Реджине, в очередной раз неумолимо прямо и обезоруживающе наивно:

[indent]— А во что вы играете дома?

[indent]Теа, простодушный ребёнок, спокойно усаживается на на отшлифованной мраморной скамейке рядом с Реджиной: забирается на неё не без труда, упираясь руками, чтобы подтолкнуть себя повыше, ёрзает, устраиваясь удобнее рядом, но всё молча. Долгую паузу она терпеливо и послушно выжидает, не мешая новой знакомой погружаться в мысли, — сидит себе и наблюдает в саду что-то, одному детскому взгляду уловимое и любопытное. В этот момент её глаза полнятся искреннего любопытства, в них отражаются сотни маленьких светлячков, детализированно изображающих волшебную атмосферу вокруг. Девочка осматривает великолепие сада глазами наивного ребёнка, видя его как луковичный калейдоскоп ирисов, роз и гортензий, которые сливаются в один радужный орнамент, подёрнутый ледяной коркой позднего прохладного вечера.

[indent]Теа сидит в позе, полной безмятежности и спокойствия. Её маленькие ножки в мятного цвета туфлях болтаются в воздухе, почти синхронно с колебаниями светлячков. Её руки лежат на белом мраморе скамейки, а голова слегка наклоняется в сторону, словно она слушала тихий шепот природы. Сад кажется ей огромным, непокорным царством зелени. Каждая гряда цветов, каждое дерево и куст были для нее отдельными континентами этого мира. Она видит, как ветер играет с листьями деревьев, заставляя их танцевать в его неуловимом ритме. Теа любуется многолетними дубами, которые стоят там как старейшины сада, своими толстыми ветвями они кажутся способными обнимать небо. Она смотрит на фонтаны и слушает, как их струи поднимаются вверх, словно стремясь к звездам, а потом опадают вниз, взрываясь множеством капель, которые блестят в лунном свете. Она слушает про себя музыку воды, которая поёт свою нежную колыбельную, успокаивая её и всё вокруг, — и следом начинает перебирать пальцами по мраморной плите скамейки, как будто бы подбирает ритм для этой ночной мелодии и пытается сыграть её в своём воображении теперь в соответствии с неуловимой партитурой.

[indent]Как и все дети, росшие без должной компании, Теа была очень хороша в том, чтобы оставаться наедине с собой и своим воображением.

[indent]И к моменту, когда Реджина, наконец, отвечает, Теа нисколько не смущена это паузой, сама словно только возвращается из некоего воображённого места назад, физически, на эту самую мраморную скамейку, только пальцы по ней осторожно и стучат. Первоочерёдно она реагирует, как и любой другой ребёнок, неприятно удивившись, заслышав, что де Тоцци не играют семьёй, но рассказ о сестре выводит её к нежному умилению, к радостному восприятию, — ей становится несложно представить, как две сестры играют в большом замке в прятки, как догоняют друг друг, как развевают ленты на ветру в саду... Сама концепция сестры отзывается Теа с особенным восторгом.

[indent]— Как здорово! — искренне замечает она, — Вы, наверное, проводите вместе замечательное время! Прямо как... в «Бандитах и сыщиках»! Зовите меня Пуаро, хи-хи-хи... Жемчуга Принцессы Морской Пены были украдены, вор воспользовался секретным тоннелем, ведущим прямиком из спальни миледи...

[indent]Сравнение с книжным сюжетом моментально приободряет Теа. Та принимается изображать манеры сыщика из недавно прочитанной книги, — и прозрачно ясно становится, что воображаемые люди, книжные герои, чаще становились спутниками в детских авантюрах Теа. Теперь же, когда её собственные приключения вдруг перемешались с обстоятельствами нового знакомства, та мигом загорается энтузиазмом и желанием совместить впечатления. Кто знает, какие секреты скрывает шато дома Салиньяк де Ла Мот-Фенелон!.. И мысль эта, будоражащая детское воображение, легко находит отклик:

[indent]— Когда père работает у себя в кабинете, иногда мне дозволяется посмотреть на его рисунки. И он часто говорит, что все дома всегда внутри больше, чем снаружи. И что некоторые портьеры магические, за ними прячутся секретные проходы. И что в некоторых садах лабиринты строят для того, чтобы... спрятать сокровища древности...

[indent]Разумеется, Теа думает об исключительно романтизированных и героических идеях, а вовсе не о секретных путях отступления в случае покушения на важного человека или потайных будуарах, чтобы видеться с любовником.

[indent]С этими словами Теа переводит свой открытый и ясный взгляд на северную часть сада, где за калиткой как раз начинается зелёный лабиринт. В серебристом свете луны этот лабиринт как будто бы на самом деле преображается в место полное таинственности и волшебства. Тени, отброшенные высокими живыми изгородями, танцуют на плотно утоптанной земле, создавая иллюзию подвижности и изменчивости путей. Лунный свет, пробивающийся сквозь плотные листья, рисует на земле пёстрый узор, переливаясь оттенками зелени и серебра.

[indent]Тишина вечера нарушается лишь шёпотом ветра, играющего с листьями. Этот невидимый художник проникает в самые глубины лабиринта, уносит с собой ароматы цветущих роз и ночных фиалок, которые растут у основания изгороди. Они как будто бы хранители этого таинственного места, стерегущие его спокойствие и секреты. Зелёный лабиринт походит на спящее животное, мирно дышащее в ритме ночи. Он кажется почти живым, мерцающим под лунным светом, кишащим тенями и загадками. Каждый поворот, каждый изгиб его стен искусно скрадывает от глаз непосвящённого путь к центру. Это место, где можно было заблудиться, но при этом найти что-то гораздо важнее — то самое древнее сокровище, чем бы оно ни было.