[indent]Святослав, молодой ассистент, крепко сжимал в руках поднос, полный еды и лекарств, унимая дрожь и не позволяя звону металла разлетаться по коридору. Его шаги были чёткими, продуманными, как и каждое его движение в глубинах подземной лаборатории безумного доктора. Наполненная тайнами и страхом, она непрерывно таила в себе живые эксперименты — детей, обречённых на страдания.

[indent]Святослав привык держать свои эмоции на замке. Ему пришлось научиться отстраняться от всего ужасающего, что происходило вокруг, чтобы сохранить хоть какое-то подобие здравого смысла. Его сердце, наполненное жалостью и беспокойством, он заключил в броню безразличия. Он не смотрел в глаза детям, к которым был приставлен. Он не разговаривал с ними, только кратко и по делу отдавал указания, стараясь не выдать свою слабость голосом.

[indent]Его рутина начиналась с рассвета и продолжалась до поздней ночи. Он разносил еду и лекарства, стараясь не смотреть на исхудалые лица детей в темницах. Их глаза, полные страха и надежды, пронзали его сердце, но он не позволял себе остановиться, смотреть на них. Он просто оставлял подносы и быстро уходил, закрывая за собой тяжелые железные двери темниц.

[indent]Святославу было противно от всего, что он делал, но он не мог остановиться. Он боялся доктора больше, чем любого монстра, которого можно было встретить в тёмных подземельях. Безумие доктора, его холодная жестокость и неумолимость заставляли Святослава содрогаться от страха. Он знал, что если он не выполнит свою работу, то сам станет следующим подопытным.

[indent]Каждый день он старался убедить себя, что он лишь помощник, лишь незначительное звено в этой ужасной цепи. Он убеждал себя, что не виноват в происходящем. Но каждый взгляд на исхудалые лица детей, каждый их стон от боли напоминали ему о том, что он — часть этой системы, он — соучастник этого зла.

[indent]В конце долгого дня, когда все заботы были окончены, Святослав отступал в свою маленькую камеру. Он садился на невыразительную, твёрдую койку и позволял себе закрыть глаза, отдаваясь во власть беспокойного сна, где его мучили кошмары о детях, о докторе, о его роли в этом ужасе. Он просыпался, покрытый холодным потом, но всё равно вставал и начинал новый день, продолжая свою мрачную рутину. Молился о том, что его снова отошлют заниматься основной работой, к которой его испорченное тело было приспособлено многим лучше. Но приказ всё не поступал, и Святослав в очередной раз начинал обход по списку.

[indent]Он открыл ключом один замок на двери, другой, выпуская наружу пыль и ужасный скрип тяжёлой обшивки, пропуская внутрь тонкий луч холодного света. Протиснулся осторожно, придерживая рукой поднос, поставил тот на тумбе и тут же закрыл дверь за собой. Тьма разогналась по углам от фонаря в его руке, расползлась по стенами, зашевелились кроткие тени.

[indent]— Время уколов, — только и объявил Святослав, но даже не посмотрел на ребёнка, — Быстрее сделаем, быстрее закончим.

[indent]На девочку не смотрел, только откинул на спину рыжую косы и отвернулся к небольшой тумбе, где расположил все лекарства. Шприц огромный, иглой и убить можно, зачем только такие дозы, а что в ампуле лучше и не узнавать. Наполнил до гулкого щелчка и тут же тихо скомандовал:

[indent]— Встань ровно, не дёргайся.

[indent]Руки-то какие худые, даже в вену не попасть, а потом эти судороги... Хотя бы удержать будет несложно.

Отредактировано Sophie Gartner (2024-03-12 16:47:10)

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

---

[indent]Святослав, медбрат с неуклюжим сердцем, но надёжными руками, был одним из тех, кто против своей воли становился исполнителем чужих приказов. Он прекрасно понимал, что каждый шаг в этой лаборатории отдаляет его от человечности, но жажда жизни и страх перед Доктором заставляли его молчать и подчиняться. В этот раз, его задачей было ввести новый препарат одной из узниц — девочке, чьи способности вызвали интерес у ведущих исследований. Путь к ее темнице Святослав знал наизусть, однако с каждым шагом его сердце становилось тяжелее, а сомнения крепче. Стоя перед ней, он всегда чувствовал себя уязвимым, — вновь нагим, тонким, надломленным, но не снаружи чужими руками, а скрученным изнутри своими собственными.

[indent]На первые попытки заговорить Святослав не ответил, лишь плотнее сжался в себе. Он вынул из кейса инструмент своего принуждения — большой, страшный шприц, наполненный мерцающей жидкостью. Чем-то она напоминала эссенцию звёздного неба, только её блеск был холодным и безжизненным. Каждый миллиметр движения шприца в его руках был испытанием для Святослава. Он с некоторой мягкой неловкость перехватил девочку за запястья, чувствуя, как её тело дрожит. Что-то упорно подсказывало, что не от страха, а скорее от физической слабости.

[indent]«Прости меня, пожалуйста» — нем и безучастен, Святослав приложил шприц к вене девочки. Игла вошла в кожу, и он почувствовал, как металл встретился с теплом человеческой крови. Быстро и глубоко вдохнув, словно моргнув на чуть дольше, чем момент, а вовсе не зажмурившись, он нажал на поршень, и странный состав начал своё путешествие по телу девочки.

[indent]Реакция была мгновенной. Её тело начало судорожно дёргаться, словно пытаясь отвергнуть инородное вещество. На лбу выступили капли пота, а кожа побледнела, став похожей на мрамор. Святослав удерживал её за плечи, борясь с другими, первичными, а потом глубоко запрятанными позывами. С каждой секундой, казавшейся вечностью, девочка всё сильнее извивалась от боли. Наконец, препарат был введён полностью, и Святослав отступил, словно отдалившись от себя самого, и без того слишком долго остававшийся возле девочки. Он смотрел на узницу, чьё дыхание постепенно становилось ровным, и ощущал, как кусочек его души отрывается и остаётся здесь, в этой темнице. В этот момент, стоя перед разрушенной невинностью, он понимал, что даже если его тело продолжит служить Родине и Царице, его душа навеки останется здесь, в оковах собственной трусости и бессилия.

[indent]Небольшой торг с совестью, с той его жалкой оборванностью, что теплилась где-то под загрубевшими мышцами вокруг сердца, привёл к тому, что Святослав, нахмуренный и сердитый как будто бы от реакции на препарат, быстро отвёл взгляд — словно просто осмотрел темницу, где содержалась девочка.

[indent]— Судороги скоро пройдут, — бросил он тоном отстранённым и тихим, — А если игла попадёт не туда, то не пройдут вовсе и ноги онемеют, так что не умничай.

[indent]За наигранно строгим устрашением призыв быть послушной хотя бы ради самой себя. Как будто снова Захарии говорил, что если тот не уберёт свои вещи с пола, то выстегут того ремнём. И всё равно потом сам собирал всё за братом... Святослав вздохнул. Приют, он где-то там, если ещё стоит. А клетки с детишками-крысками тут.

[indent]— Садись, я покормлю тебя.

[indent]Доктор велел всех детей держать в строгости, но сытости, пока они служили его цели. И можно было бы просто оставить тарелкуна подносе рядом, всё равно каша уже почти остыла, — никто не узнает, что для того, чтобы крупа теплилась ещё хотя бы немного, Святослав действительно постарался рассчитать время так, чтобы металлическая миска сейчас не обдавала холодом и тоской застывшей от мороза в подвале каши. Но как же, Доктор велел убедиться, что дети едят, — значит, нужно проверить своими собственными руками.

Отредактировано Sophie Gartner (2024-03-12 16:47:50)

[indent]Сердце Святослава замерло в холодном воздухе подземной лаборатории. Стены вокруг него были как ледяные клети, хранящие тайны, которые мир никогда не должен был узнать. Каждый шаг по этим коридорам был шагом в бездну, где человеческая душа медленно растворялась, как чернильное пятно в бесконечной пучине воды. Святослав был пленником этого мира, как и маленькая Коллея, девочка, которую он должен был кормить и смотреть, как она становится очередным объектом безжалостных экспериментов Дотторе, — и ему разве что оставалось утешать себя тем, что он такая же жертва. Разве мог он воспротивиться?.. Разве не в этом его служба?..

[indent]В глазах Коллеи будто бы можно было рассмотреть переливы тихого бунта, пламени, смешанного с беспомощностью. Святослав сидел перед ней, держа в руке ложку с кашей, и каждое прикосновение металлического орудия к её губам было как удар в его собственное сердце. Он помнил, как кормил младших в приюте, где каждая ложка была актом любви и заботы, пусть даже с самой пресной и невкусной кашей, но здесь, в этом месте, где светило солнце лишь в виде холодных, мерцающих ламп, любовь превратилась в жалкий отголосок, отбрасываемый мимолётным бликом от краеугольного камня человечности.

[indent]«Что будет, если она не станет есть?» — в вопросе Коллеи звучало исследование своих границ, исследование его.

[indent]— Не говори глупостей, — велел Святослав, его голос дрогнул вопреки воле.

[indent]Он не мог позволить себе слабость, но в то же время не мог причинить ей боль. К кому угодно, как угодно, разбить сердце, лицо или жизнь, но… Но не ребёнку. Так он прибёг к трюку, который он использовал в былые времена, делая каждую ложку каши частью игры:

[indent]— Смотри, ветерок принесёт еду прямо в твой рот. Глотай скорее, а не то ещё и муха залетит. Ты нуждаешься в еде больше, — сказал он твёрдо, отвергая предложенный акт деликатности.

[indent]Каша на один только вид казалась ему приторной, едва он мог взглянуть на неё без отвращения, без чувства тошноты, которое подступало к его горлу с каждой ложкой, которой он кормил девочку. Он торопился закончить свои дела, собрать посуду и инструменты, убрать свидетельства этого насилия над невинностью и уйти. Он улыбнулся, и в этом кратком мгновении Святослав почувствовал себя предателем, заглушившим свою совесть ради сохранения своего положения.

⁂

[indent]Его не было несколько дней. Его командировали в город — наконец, работа по его профилю. Прошли дни, когда он пытался утопить воспоминания о подземном мире в грубых объятиях незнакомцев. Но даже там, среди шелков и специй, грубых горячих рук и пылких взглядов, глубоко в его душе все ещё зияла бездна, наполненная холодом стальных стен и воплями обречённых. Этот холод проникал сквозь поры, словно ледяной ветер, что вьётся сквозь развалины древних руин, и неутолимо впивался в самую сущность Святослава.

[indent]С возвращением в лабораторию он вновь ощутил этот давящий ужас, как кошмар, что пробрался в его вены и запульсировал в сердце. С каждым шагом по коридору, усыпанному слепым мраком и влажностью, он чувствовал, как воздух становится гуще, насыщенный тяжёлым запахом страданий и изувеченной плоти. Свет факелов бродил по стенам, создавая искажённые тени, которые казались призраками неудавшихся экспериментов.

[indent]В лабораторных коридорах царила тишина, периодически нарушаемая лишь шагами стражей и звуками далёких, нечеловеческих стонов. Святослав вновь переступил порог этой зловещей крепости знаний, добытых не, — обратимо, выносимо, возможно, человечно, — самой гуманной ценой.

[indent]День обхода настал неумолимо. Святослав, собравшись с духом, направился к камерам, где содержалась маленькая Коллеи и другие «пациенты» Дотторе. Его коллеги встретили его с привычным равнодушием, обсуждая результаты экспериментов с живыми объектами. Святослав задавал вопросы о прогрессе исследований, но его слова были лишь маской для истинного беспокойства о девочке с прядями цвета свежей зелени. Ответы были кратки и холодны: она готова к последнему этапу испытаний. Каждое слово ударяло по Святославу, как глухой колокол, предвещающий неизбежное.

[indent]Унимая дрожь в руках, он отпёр металлическую дверь камеры Коллей, неся тарелку с бледной пищей и склянку, полную маленьких, бесцветных таблеток, на которых плясали отблески факельного света. Тусклое освещение едва рассеивало мрак, и Святослав заметил, как её маленькое тело будто сжалось пуще прежнего при его появлении. Было ли в глазах девочки тихое отчаяние, следящее за каждым его движением?..

[indent]Обследовав темницу, в которой каменные стены испещрены шрамами отчаянья, он подошёл к Коллеи. Её взгляд на мгновение заставил сердце Святослава сжаться в приступе сочувствия, но он смог скрыть это под маской безразличия. Тягучая жара в груди, заглушённая давным-давно, была лишь ещё одним видом боли, которую Святослав выучится терпеть. Обязательно выучится, а после — научится и наслаждаться.

[indent]— Пришло время лекарств, — строго произнёс он, глядя на склянку, полную таблеток, которые казались маленькими камнями, готовыми утянуть Коллеи на дно безнадёжности. Уколов сегодня не было, но количество таблеток требовало целого бутылька, что сулило долгие часы мук после их принятия.

[indent]Он посмотрел в её глаза, искал в них ответ, который не хотел слышать вслух.

[indent]— Выпьешь сама, или это сделать мне? — его голос был холоден, но взгляд нёс в себе непрошеное, мучительное сочувствие. Вопрос висел в воздухе, как приговор, и звенел в его ушах, словно струна, на которую была настроена вся его жизнь, полная лжи и предательства.

Отредактировано Sophie Gartner (2024-03-13 14:03:25)

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

---

[indent]Тьма заполняла лабораторные коридоры, густо и влажно, обволакивала, заставляя одежду липнуть к мокрому от волнения телу, когда Святослав шагал по холодным каменным плитам, ведущим к залам ужаса. Запах медицинских препаратов и страха, проникающий в каждую пору бетонных стен, был уже знакомым для него, как и жалобные стоны, доносившиеся из-за тяжёлых железных дверей. Он был здесь не в первый раз и знал, что его ждёт. С каждым шагом он приближался к своей ежедневной рутине — обходу заключённых «больных», как их называл Дотторе.

[indent]Каждый звук его шагов увеличивал вес, который давил на его плечи, и груз, который он нёс в своем сердце. Как и всегда, он начал с самой дальней камеры, где содержалась Коллеи. Её состояние ухудшалось с каждым днем, и сегодня она выглядела особенно плохо. Её бледная кожа контрастировала с тёмной плесенью на стенах её темницы, а глаза были пусты и безжизненны. Святослав замер на пороге, проклиная себя за то, что вновь позволил внутреннему чувству неправильного проникнуть в своё сознание.

[indent]Он поставил поднос с лекарствами и едой, аккуратно расставляя их на тумбе рядом с Коллеи. Она смотрела на него смешанным взглядом боли, ярости, отчаяния и безумия. И тогда, словно голос вырвался из её израненной души, она сказала: «Убей меня». Эти слова заставили его замереть. Она казалась совсем безумной, голос её был слишком взвинчен для кого-то, кто просит о смерти.

[indent]— …замолчи…

[indent]Святослав потерялся в моменте. Его руки тряслись, когда он пытался удержать еду от падения на пол, а его взгляд дрожал, когда он старался не встречаться с её взглядом. Сердце колотилось так, что он был уверен, что оно сейчас прорвёт его грудную клетку. Он понимал, что становится частью чего-то ужасно неправильного, что он — инструмент чужого зла.

[indent]— …не говори… заткнись…

[indent]Выбившаяся их высоко хвоста прядь рыжих волос была кстати — отклонив голову, Святослав спешно скрыл свой взгляд от Коллеи, пытаясь вернуть светлому лицу подобие нужное маски. Сырой воздух несвободы особенно чутко заполнял лёгкие глубоко и неспокойно.

[indent]Но в следующий момент Святослав с усилием запер своё сердце, затворил в нём все чувства и ввёл Коллеи успокоительное. Он был обучен действовать именно так — без вопросов, без милосердия. Укол был быстрым, и девушка почти сразу ослабела. Святослав усадил её в кресло, почувствовав, как его руки обволакивает чья-то безвольность.

[indent]Он отпаивал её, наблюдая, как жидкость медленно скользит внутрь её тела. Каждый глоток казался ему как вечность, каждый глоток напоминал ему о том, что он делает. Как только убедился, что она не подавится, Святослав встал и вышел из камеры, закрыв дверь с грохотом, который отозвался эхом в его душе.

[indent]В глубине подземелья, после того как его шаги затихли, он тихо сполз по стене на пол, будто вся жизненная сила покинула его собственное тело. Сердце бешено колотилось, глаза были расширены от ужаса, ведь он осознавал, что является частью чего-то монструозного. Он не мог обвинить только Дотторе; он сам выбрал этот путь, он сам пошёл на это.

[indent]Жестокие и без пощады к себе пальцы впились в сколотую с плит каменную крошку на полу, пока острые выщербленные углы не стали впиваться под ногти и в подушечки пальцев. Боль, как и всегда, отрезвляла, хоть и вгоняла глубже под кожу, словно очередную микстуру, воспалённое чувство причастности, пробуждая от забвенной надежды на отстранённость.

[indent]Сидя в одиночестве, опустошенный, Святослав вспоминал мать Коллеи и других женщин, которых он посещал. Он вспоминал слёзы благодарности на их лицах, когда он обещал, что их больные дети будут в безопасности. Он вспоминал, как лгал им в лицо, зная, что эти обещания — всего лишь песок, который он сыпал в их открытые души.

[indent]Теперь он понимал, что каждый из этих визитов был кирпичиком в стене его собственного заключения, темницы, из которой он не сможет никогда вырваться. Святослав сидел на полу подземелья, понимая, что стал тенью, призраком в мире, где свет уже давно погас. Ему ужасно хотелось рыдать, но привыкшее глушить любое чувство испорченное тело отказывало ему в этой слабости.

[indent]Пятиминутный перерыв на истерию был окончен; безвольной красивой марионеткой Святослав собрал себя с пола и продолжил обход, стараясь не думать, что его ждёт в следующий раз.

[indent]Когда Святослав узнал о завершении эксперимента над Коллеи, его сердце замерло. Он не присутствовал на финальном этапе, но теперь, слушая от коллег о том, что сделали с девочкой, он чувствовал, как его душа тихо и беспомощно стонет. Слова о вживлении Архонта в тело ребёнка казались ему бесчеловечным кошмаром, который невозможно понять и принять. Он пытался сдержать рвущееся из нутра отвращение, но чувствовал, что его душа утонула в бездне отчаяния и смирения. Он похоронил свои чувства, чтобы не сойти с ума за всеми этими ужасами ради карьеры и денег. Он был погружен в тьму, из которой не мог выбраться, и его душа плавала в пустоте — и только сейчас отозвалась тем, что захлёбывается

[indent]Сколько бы Святослав ни пытался меняться сменами и находить дела вне лаборатории, ему приходилось вновь идти на обход заключённых. Он с ужасом приближался к камере Коллеи. Его рыжие волосы беспорядочно падали на лицо, закрывая от окружающего мира, но не способные скрыть его внутреннее беспокойство. Его сердце колотилось так громко, что он был уверен, будто все в лаборатории смогли услышать его страх.

[indent]Ступая по коридорам лабиринта, он чувствовал, как его ноги тяжело отказывались двигаться вперёд. Его руки дрожали, а взгляд был застывшим и холодным, словно глаза отражали грязную муть его души. Подходя к камере, он услышал приглушённые звуки, доносившиеся изнутри. Был ли этот шёпот, полный непонятный агонии и страха, на самом деле?..

[indent]Святослав открыл дверь и вошёл в камеру. Коллеи лежала на полу, связанная. Она словно пыталась скрыться от чего-то невидимого, что преследовало её в мрачных углах её собственного разума. Взгляд девочки встретился с взглядом Святослава, и в этот момент он почувствовал, как его сердце разрывается на куски. Он видел отражение своего собственного страха в её глазах, и это усилило отчаяние. Святослав закрыл глаза, чувствуя, как горит слизистая.

[indent]Он попытался смотреть куда угодно, но только не на Коллеи, чтобы не заметить перемен в её позе, чтобы не видеть, как горят в темноте темницы её фиолетовые глаза. Он знал, что если даже на мгновение взглянет ей в глаза, то потеряется навсегда в этом море тьмы и безумия.

[indent]Святослав расставлял лекарства, воду и еду и пытаелся вести себя так, словно это любой другой обход до этого кошмарного эксперимента, и ничего не случилось. Он старался не обращать внимания на то, что его руки дрожат, когда он кладёт тарелку с пищей перед Коллеи. Он притворялся, что не слышит её тихие стоны и дыхание. Он повторял про себя как мантры жестокие правила поведение в лаборатории, чтобы не услышать, как разрывается его душа на части от бессилия и отчаяния.

[indent]«Не вступать в контакт с образцом. Не выказывать образцу эмоций. Не поддерживать с образцом долгий зрительный контакт.»

[indent]Но каждый вздох Коллеи пронзал его сердце, напоминая о его собственной потере, о его собственной боли. Он знал, что не может позволить себе проявить слабость, он не может позволить себе почувствовать, ведь это станет концом для него. Он заключил сделку с самим злом, чтобы получить золото и влияние, и теперь он должен заплатить цену за свою душу.

[indent]В этой лаборатории и дети, и взрослые стали марионетками в руках безжалостного учёного, а Святослав затерял последний осколок своего человеческого достоинства. Он становился прозрачным, как призрак, лишённый своей собственной сущности. Он становился тенью самого себя, поглощённым этим мрачным и безжалостным миром, нарисованным кафельными границами, осями из труб, чужими рёбрами по меридианам.

[indent]Оставалось только одно: глотать вязкое, мерзкое, чужеродное внутрь, забыв про горло и нутро, и в очередной раз машинально двигаться: усадить прямо, облокотив о стену Коллеи, объявить о времени для еды и лекарств, опять поднять ложку с остывающей кашей и приблизить к чужому лицу. Только не смотреть на него, не видеть этих пурпурных глаз, отравленных маслом из греха смиренного подчинения.

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

---

[indent]Темница Коллеи была местом, где смерть испарялась в воздухе, подобно плесени, опутывающей влажные стены. Когда Коллеи, одна из испытуемых, смотрела на него своими пустыми глазами и шептала, что он ей снился, Святослав чувствовал, как его собственная душа пытается вырваться из тела, чтобы спастись от этого безумия. Он знал, что каждое её слово, каждый взгляд были лишь отголосками эксперимента Дотторе, но это не облегчало его тревогу. Он лишь торопливо завершал процедуры, записывал данные, пытаясь не вдыхать воздух темницы, пропитанный страданием. Он знал, что должен убежать оттуда, прежде чем проклятый сон Коллеи станет его реальностью.

[indent]Ночь в его комнате не была спокойней. Святослав ворочался в постели, пытаясь избавиться от давящего страха, который прилипал к его коже, как похоронный покров. Он чувствовал, как мерзкий, грязный страх впивается в его плоть, проникает в каждую клетку его тела, оставляя холодные следы сомнений и вины. Его собственное сердце бешено колотилось, словно чудовище, пытающееся вырваться на свободу.

[indent]Каждая тень в углу казалась живой, каждый шорох — зовом из кошмаров, которые он старался оставить за порогом. Его сновидения были живописными картинами ужаса, где Коллеи и другие испытуемые превращались в мучителей, хладнокровно издевающихся над его разумом. Святослав ощущал, как его дыхание прерывается от ужаса, как ледяной пот струится по лбу, но он не мог проснуться. Снова и снова он возвращался в темницу, где его ждала Коллеи, говорившая о снах, которые они с ним разделяли.

[indent]К утру Святослав чувствовал себя разбитым. Его лихорадило, и он знал, что это не просто усталость, а начало болезни, которая таяла в его крови, словно яд. Он пытался собраться с силами, но его тело отказывалось слушаться. С каждым часом, проведённым в лаборатории, он все больше терял связь с реальностью, чувствуя себя марионеткой в руках Дотторе.

[indent]Святослав начал избегать обходов, искал любой предлог, чтобы поменяться сменами со своими коллегами. Врал, подкупал, соблазнял. Он знал, что каждый визит в темницу делал его слабее, каждая встреча с Коллеи приближала его к бездне, откуда не было возвращения. Он пытался скрыть своё состояние, но страх, который он нёс в себе, был слишком тяжелым бременем.

[indent]Каждую ночь к нему возвращался Захария, но Святослав не мог спрятать от него своего лица, как всегда делал это по ночам в юности. Каждую следующую ночь Захария, полный веселья и безумия, овладевал его телом и рвал его на клочья, — каждой ночью Святослав болевым импульсом вспоминал, что он оставил дома и ради чего его покинул. Захарии никто не помог, не защитил его от похожей темницы. Коллеи же…

⁂

[indent]Воздух в коридорах лаборатории был пропитан химическим запахом и тяжёлым предчувствием. При возвращении после короткого отсутствия, Святослав заметил, что его коллеги делятся шепотом, наполненным тревогой и страхом. Взгляды скользили по нему, словно он был призраком, а не плотью и кровью.

[indent]— Что произошло? — его голос разрезал молчание, когда он подошёл к ближайшему собеседнику.

[indent]— Смотрители... они мертвы, — выдавил из себя коллега, щёки которого побелели от ужаса.

[indent]Святославу потребовалось время, чтобы понять, что именно означают эти слова. Смотрители были частью их команды, ответственной за наблюдение за детьми, и в частности за Коллеи — девочкой, ставшей объектом жутких экспериментов, направленных на исследование пределов контроля над силой Архонтов. С каждым днём давление, оказываемое на её разум и тело, усиливалось, и, похоже, на этот раз всё зашло слишком далеко.

[indent]Подробности пришли к нему через сдавленные губы других учёных: Коллеи удалось вырваться из-под контроля, и её сила обрушилась на смотрителей. Никто не выжил, чтобы рассказать, что именно произошло, но последствия были ясны — лаборатория погрузилась в хаос и страх.

[indent]— Мы не можем отправить отчёт Дотторе, — продолжал коллега, словно приговор. — Он уничтожит нас за неудачу.

[indent]Страх перед Дотторе и его гневом был вполне оправдан. Он не терпел неудач и наказывал за них безжалостно. Но Святослав понимал, что молчание лишь отсрочит неминуемое, и рано или поздно истина всё равно выйдет наружу.

[indent]Той ночью Святослав не находил себе места. Его мучил ночной бред, сновидения, в которых он встречался с Захарией — его братом по приюту, ещё одним «продуктом» научных изысканий. Захария был, как и Коллеи, подопытным кроликом, лабораторной игрушкой, которую тянули за невидимые нити. Святослав видел во сне его искалеченное, измученное тело и безумные глаза, полные боли и отчаяния.

[indent]— Ты должен это остановить, — шептал Захария своим искажённым от надломленной нежности голосом. — Ты не можешь позволить продолжаться этому кошмару. Иначе ты такой же мудила, как и все они.

[indent]Сон был настолько живым, что Святослав почувствовал физическую боль. Он знал, что это было больше, чем просто бред — это было его подавленное подсознание, пробуждающееся и требующее действий.

[indent]На следующее утро он стоял перед зеркалом, глядя на отражение, которое казалось ему чужим. Рыжие волосы, бледная кожа — всё это было маской, за которой скрывался ужас и отчаяние, накопившиеся за годы работы на Предвестников.

[indent]И тогда он решил, что больше не может быть марионеткой в руках бездушного Доктора. Святослав знал, что это может стоить ему жизни, но голос Захарии в его голове был сильнее страха. Он был готов столкнуться с последствиями, чтобы положить конец этому безумию.

⁂

[indent]Свою следующую смену он пропускать не стал, напротив, готовился с особенно нервозным энтузиазмом. Ласковым словом, — и чуть более решительной рукой под чужой одеждой, — сопроводил из общего коридора одного стражника; подсыпал наспех схваченный первый случайный седатив второму, стащил все ключи, что мог и… Выдохнул. Осознание, что в самом крайнем случае всё окончится для него раз и навсегда, а свобода будет абсолютной, почему-то отрезвляло, а не вселяла до этого привычный и жалкий страх смерти.

[indent]Святослав очень хотел жить, страшно желал этого, но, кажется, впервые честно принял, что в попытке выслужиться и заработать давно уже перестал существовать на самом деле, растворившись в раскалённом металле преданности, из которого делают послушнейшие из инструментов. Неудивительно, что кожа его пылала всякий раз, когда к ней кто-то касался.

[indent]Он отправился к камере Коллеи, в которой она была заключена, оставив позади других стражей, которые доверяли ему, видя лишь преданного служителя Фатуи. Святослав использовал свои ключи и вошёл внутрь, где Коллеи лежала на земляном полу, окружённая металлическими приспособлениями, предназначенными для её истязания.

[indent]Святослав спешно начал её освобождать, отсоединяя цепи и снимая механизмы, прикреплённые к её телу. Каждое его движение было наполнено решимостью, но внутри он был раздираем страхом. Он нервничал, боясь, что их обнаружат, но скрывал это за командным тоном, инструктируя Коллеи, как ей следует действовать, чтобы выбраться из лаборатории.

[indent]— Ты должна быть тихой, но быстрой, — шептал он, в его голосе звучало напряжение, но и уверенность. — По моему сигналу ты пойдёшь за мной. Я знаю путь через старые туннели, который нас выведет за пределы города. Там ты найдёшь убежище.

[indent]Он ожидал найти во взгляде Коллеи недоверие. Святослав взял в руки несколько простых орудий — кинжал и мешочек с пыльцой цицинов.

[indent]— Это для защиты и отвлечения. Надеюсь, тебе не придётся использовать это, — произнёс он, вручая ей оружие.

[indent]Взгляды их встретились, и на мгновение время остановилось. В этом взгляде было всё — отчаяние, мужество и тонкая нить связи, что соединяла двух людей, погружённых во тьму этого мира.

[indent]Святослав почувствовал, как маленькие, но сильные руки Коллеи сжались вокруг его горла. Он не сопротивлялся. Его тело начало судорожно подёргиваться, но на его лице застыло странно умиротворённое выражение. В его глазах не было страха, только глубокая печаль. В любой другой ситуации, будь его противником кто угодно другой, он бы уже давно освободился и взял верх. Будь перед ним взрослый мужчина или женщина, такой жест вызвал бы совсем иную реакцию в его теле, поведении, перехватить инициативу было бы так просто и привычно, даром что душа уже разменяна. Но дети... Дети всегда были его уязвимостью, понятное слабостью, которую он не мог и не хотел преодолеть, — в конце концов, он пал уже достаточно близко, чтобы признать, что именно детские образы отделяют его от того, чтобы разлететься на осколки, ударившись о самое тёмное дно своей морали.

[indent]Он чувствовал, как воздух покидает его лёгкие, как мир вокруг начинал медленно затемняться. Однако вместо испуга или желания вырваться, Святослав лишь слабо улыбнулся, взирая на маленькую фигурку перед собой.

[indent]— Я уже и так труп, — прошептал он, голос его был приглушён и сдавлен, но в нём звучала неожиданная нежность. — Не волнуйся за меня и не трать время.

[indent]Выживи он сейчас, Дотторе всё равно узнает о том, что случилось. Каким бы ловким обманщиком ни был Святослав, укрываться от самого опасного и бесчеловечного Предвестника долго у него не получится, и рано или поздно эта игра в прятки обернётся кончиной, после которой смерть казалось бы милосердной, томной и желанной. Сколь многие агенты Дотторе менялись местами с его «подопытными кроликами»?..

[indent]Мимика Святослава была спокойной, словно он принял свою судьбу. Его взгляд был наполнен разочарованием по отношению к себе, к жизни, которую он прожил, служа Фатуи и тому, кто лишил его собственной человечности. Но в этот последний момент, когда девочка, созданная для ужаса и разрушения, обнажила всю свою болезненную уязвимость и страх, Святослав почувствовал, что в его израненной душе осталась крохотная частица кого-то смешливого и светлого, веснушчатого и наигранно сердитого, в фартуке не по фигуре поверх тулупа, с шумовкой в руках кричащего на весь приют о том, что ужин готов, а кто не помоет руки — получит по шее.

[indent]Так умирать было проще.

[indent]Слабый свет лампы мерцал словно дрожащее обрываемое дыхание, застрявшее в сжатом горле, отражаясь в стенах, обильно увешанных трубами и проводами. В этом мрачном месте, где воздух был пропитан запахом металла и страха, Святослав Снежевич, агент Фатуи, понимал одну-единственную важную на данный момент вещи: он умирал. Его руки не были связаны, но вытягивались, неестественно надламывали пальцы, недвижимые и парализованные. Его глаза, в которых свет медленно угасал, блуждали в пустоте, и он чувствовал, как жизнь на самом деле покидает его тело с каждой каплей обильно выступающего пота, с каждой горькой и щиплющей слезой.

«Ооо, Свят, иди на хуй, ладно? Ты что, правда собрался помирать?»

[indent]В голове звенел безумными колокольчиками голос брата, звучавший откуда-то из глубин его разбитого разума. Святослав пытался ответить, но его губы были парализованы, и он мог только мысленно кивнуть в признании своей глупости. Он стоял на пороге смерти, и в этот момент ему было ясно, что его последняя попытка совершить доброе дело обернулась катастрофой. И когда его сознание уже готово было покинуть его тело, он ощутил странное облегчение в груди. Наконец-то всё будет окончено, весь ужас, насилие, жестокость, вся эта грязь. Может, на том свете он встретит тётю Софию?..

⁂

[indent]Святослав открыл глаза и увидел не тётю Софию, не всех закопанных на небольшом кладбище за приютом детей, даже не местных загубленных, что должны были охотиться за его душой до конца времён. В глаза резко ударили белоснежные полосы, рассечённые багровыми разводами, — это его халат, теперь обмотанный вокруг раненого тела Коллеи. Она сидела рядом с ним, лежащим на полу, с видом таким же растерянным, как и следовало ему самому.

[indent]— Что?... Ты?.. Что ты сделала?.. — прохрипел Святослав, пытаясь заговорить, но каждое слово было болезненным ударом по израненному горлу.

[indent]Голос Коллеи изменился, звучал ближе к привычному, — в Бездну такие привычки, — писку раненного зверька. Хотя и сквозь пульсирующий бой в ушах всё равно пробиралось звучание чего-то потустороннего и опасного. И опасность эта заключалась во внезапном пристыженном благородстве зеленошёрстного подопытного кролика.

[indent]Святослав даже не колебался, только его разум ещё не осознавал, что до сих пор жив, и отказывался передавать команды. Но тело, закалённое миссиями, уже действовало, поднимаясь без предложенной помощи, откашливаясь и избавляясь от остатков смерти в углу помещения. Рвотный рефлекс выносил из его тела всё: боль, страх, отравление, шансы вернуться к тому, как было. Облокачиваясь на дверной косяк, Святослав оглянул коридор до сих пор плавающим несфокусированным взглядом.

[indent]— Скоро здесь будут другие, — прошептал он себе под нос. Он знал, что должен был отчитаться о конце обхода, но теперь важно было только одно — выжить самому и помочь сделать то же самое Коллеи. — Можешь сражаться? Готова? — спросил он девочку сиплым голосом. — Путь наружу будет кровавым.

[indent]В конце коридора послышался топот ног — предвестник беды. Не имея времени на раздумья, Святослав хмуро взглянул на девочку. Во взгляде не были ни искры уверенности и собранности, а мозг лихорадочно и почти вхолостую искал выход из ситуации. Святослав на всё тех же рефлексах выхватил нож, который всегда носил припрятанным в сапоге, и напряжённо посмотрел на Коллеи.

[indent]— Когда они приблизятся, вытолкни меня наружу, словно мы дрались, — строго наказал он, не глядя Коллеи в глаза. — Действуй быстро, и не раздумывай.

[indent]Сам же Святослав мысленно молился, чтобы она верила ему, чтобы она знала, что он не предаст её снова. В какой уже раз?.. Легко решить, что это лишь ловкий трюк, чтобы безопасно улизнуть от угрозы с обеих сторон. Топот в коридоре становился громче, и каждый удар сердца Святослава отдавался эхом в ушах. Он был готов к борьбе, к бегству, к спасению. Пусть это станет его искуплением, или, по крайней мере, последним актом девиантства против той тьмы, которой он сам был частью.

[indent]— Готова? — шёпотом спросил Святослав, стараясь придать своему голосу уверенности, которой он сам не чувствовал. — Помни, ты должна быть быстрой.

[indent]Святослав, сделав глубокий вдох, вставил ключ в замок. С тихим щелчком дверь открылась, и Коллеи вытолкнула Святослава из темницы. Он упал на пол, изображая побитого и беспомощного, когда послышались отчётливые шаги приближающихся стражников.

[indent]— Что здесь происходит?! — громко произнёс один из них, увидев лежащего на полу Святослава.

[indent]Святослав, кривя лицо в гримасе боли, попытался подняться на ноги, но тут же снова упал, изображая слабость. Стражники, не подозревая подвоха, подбежали к нему, оставив Коллеи без внимания. Это была её возможность.

[indent]«Давай!» — мысленно кричал Святослав, следя за каждым движением Коллеи из-под упавшей на лицо пряди волос.

[indent]Но вместо того, чтобы бежать, Коллеи остановилась и повернулась к стражникам. Её глаза вновь показались горящими зловещим светом, и в следующий момент она вновь превратилась в нечто ужасное. Её тело не искажалось как прежде, и из него уже не вырывались тёмные силы, но её измученного, доведённого до предела вида было достаточно, чтобы внушать ужас, сопоставимый только со встречей с хищником, загнанным в угол. Стражники не успели даже поднять оружие, как Коллеи набросилась на них с жестокостью, которой Святослав хотел бы никогда больше не видеть в детях.

[indent]Святослав метался в своих мыслях. Он понимал, что сейчас мог бы сбежать, пока все отвлечены на Коллеи, но не мог оставить её одну в таком состоянии. Его рука инстинктивно потянулась к сапогу, где был припрятан кинжал, но затем он застыл как вкопанный, видя, во что превращается Коллеи и с какой ничем не ограниченной злой страстью она нападает на стражников.

[indent]Коллеи, казалось, окончательно потеряла человеческий облик. Она была воплощением ярости и боли, накопленной за годы мучений в лаборатории. Святослав видел, как её глаза, полные ужаса и отчаяния, не оставляют ни малейшего шанса стражникам отбиться. Она двигалась с невероятной скоростью и силой, словно тень, которая не оставляет ни малейшего шанса на спасение.

[indent]Коллеи, юная девочка с невообразимой силой, была его последней надеждой. Она уже успела показать, на что способна, обезвредив нескольких стражников с такой стремительностью, что Святослав даже не успел вмешаться. Её глаза горели гневом и отчаянием, но в них также можно было увидеть проблеск надежды. Но она спросила, что делать дальше, тяжело дыша, её кулаки всё ещё сжимались и разжимались от адреналина. Святослав, стараясь сохранять спокойствие, строго ответил:

[indent]— Возьми мои ключи. В следующем зале освободишь всех, у кого на двери нет красного креста. Поняла?

[indent]Коллеи действительно побежала к следующему залу. Святослав остался один в коридоре, окружённый ранеными и забившимися в угол стражниками. Их взгляды были полны ненависти и страха.

[indent]— Ты предал нас, Снежевич! Ты заплатишь за это! — кричал один из них, сжимая окровавленную руку.

[indent]Святослав, с холодным блеском в глазах, подошёл к нему.

[indent]— Смерть всё равно милосерднее, чем то, что уготовил бы нам всем Дотторе, узнай он, что мы упустили девчонку, — произнёс он, и в его голосе не было ни капли сомнения.

[indent]Он методично добил каждого, пресекая любые попытки сопротивления. Его движения были точными и холодными, словно он выполнял рутинную задачу. Внутри же его разрывали противоречивые чувства: страх, гнев, жалость. Но он знал, что другого пути нет. Когда последний стражник замер в тишине, Святослав глубоко вздохнул. Он знал, что времени у них мало. Подкрепление или, кто знает, сам Дотторе, могли вернуться в любой момент, и тогда их шансы на спасение были бы равны нулю. Он поспешил к следующему залу, где надеялся найти Коллеи. Никаких других детей уже не было — все темницы были размечены крестами провальных экспериментов. Единственным удовлетворительным результатом была сама Коллеи.

[indent]— Я всех связал, нас не догонят, — Святослав соврал, заблаговременно спрятав свой кинжал, — Идём, теперь нас ничто не должно останавливать.

[indent]Царил полумрак, освещаемый лишь редкими мерцающими лампами, которые бросали зловещие тени на стены. Воздух был пропитан запахом химикатов и едва уловимым ароматом страха. Сердце Святослава билось в такт тревожным мыслям. Ведущий учёный, обладающий Глазом Бога, возглавлял отряд. Святослав почувствовал, как холодный пот пробегает по его спине. Этот человек был огромной проблемой. Он хорошо знал Георгия, даже… слишком хорошо.

[indent]Коллеи, увидев приближающихся стражников, внезапно выскочила вперёд, выдавая себя. Святослав остановился, его сердце сжалось от ярости и беспомощности. Он мысленно обозвал Коллеи дурой, но понимал со всем отчаянием, что она пыталась спасти его. Но легче от этого не становилось. Изначальный план был совсем иной! Святослав принялся быстро продумывать свои дальнейшие действия. Даже вместе с Коллеи у них было не так много шансов против человека с Глазом Бога. Был только лишь один способ сделать так, чтобы и Коллеи сумела пережить схватку, и у него самого процент выживания перестал быть отрицательным. Святослав вздохнул, наплевав на собственный кредит доверия и репутацию, и решился на рискованный шаг. Он вышел из укрытия и бросился к учёному, припадая к его груди и хватая руками одежды.

[indent]— Пожалуйста, помогите! — начал он, изображая жуткий испуг. — Эта девочка, она держала меня и заставляла выводить её! Я ничего не мог сделать!

[indent]Учёный, решив, что стражники справятся с утихомириванием буйного эксперимента, надменно улыбнулся.

[indent]— Не волнуйся, мальчик, — сказал он, похлопывая Святослава по плечу. — Мы разберёмся с этим. А ты пойдёшь со мной. Я лично посмотрю, что именно она сделала с тобой.

[indent]Святослав не бросил и взгляда на Коллеи, продолжая играть роль слабой и напуганной жертвы. Вместе с ведущим учёным они ушли, оставив Коллеи на милость стражников. Ведущий учёный привёл Святослава в свой кабинет, обставленный дорогой мебелью и заваленный всевозможными книгами и инструментами. Закрыв дверь, он с силой усадил Святослава на стул и, прихватив его лицо за подбородок, начал с пристрастием допрашивать.

[indent]— Расскажи мне всё, — потребовал учёный, его глаза сверкали холодным блеском. — Что эта девчонка сделала с тобой? Как она заставила тебя?

[indent]Святослав, несмотря на страх, старался сохранять спокойствие. Он знал, что его жизнь висит на волоске, и любая ошибка может стоить ему головы.

[indent]— Она… она угрожала мне, — начал он, стараясь, чтобы его голос дрожал. — Сказала, что убьёт меня, если я не помогу ей. Она… она использовала какие-то странные силы. Я не мог сопротивляться.

[indent]Георгий внимательно слушал, его взгляд не отрывался от лица Святослава. Он пытался уловить малейшие признаки лжи, но Святослав был хорошим актёром. Он продолжал рассказывать, как Коллеи манипулировала им, как она заставила его открыть камеру и помочь ей сбежать.

[indent]— Интересно, — протянул Георгий, опуская пальцы в тяжёлой перчатке от подбородка Святослава к его горлу. — Ты говоришь, что она использовала странные силы? Возможно, это стоит изучить. Но пока что ты останешься здесь. Мы должны быть уверены, что ты говоришь правду.

[indent]Святослав кивнул, стараясь не выдавать своего облегчения. Любые пытки и формы физического овладевания, какие только были известны Георгию, были много терпимее, чем то, что он сотворил бы с тем, кто оказался против него на поле боя.

Пост написан и отправлен с телефона. Если в тексте встречаются ошибки, пожалуйста, дайте мне знать.

---

[indent]Святослав медленно приходил в себя, ощущая, как постепенно возвращается чувство боли и насилия, пронизывающее его тело. Он лежал на широкой кровати, обтянутой чёрным шелком, в комнате, освещённой тусклым светом ламп. В воздухе витал запах лекарств и химикатов, смешанный с тонким ароматом страха и отчаяния, пота, крови, слёз.

[indent]Его голова была тяжёлой, как будто наполненной свинцом, и каждое движение отзывалось тупой болью в висках. Он попытался приподняться на локтях, но тут же ощутил резкий укол боли в ребрах. Сжав зубы, он медленно опустился обратно на постель, стараясь не делать резких движений.

[indent]Его ярко-рыжие длинные вьющиеся волосы разлетелись по подушке, как огненный водопад, создавая контраст с чёрным шелком. Святослав чувствовал, как по мере того, как к телу возвращается чувство боли, возвращается и память. Он вспомнил, как оказался здесь, в этой комнате, в постели Георгия.

[indent]Воспоминания нахлынули волной, заставляя его содрогнуться. Он вспомнил, как его тело использовали, как он в очередной раз был всего лишь инструментом в руках тех, кто считал себя выше и сильнее, — инструментом податливым и крайне вовремя подвернувшимся под руку. Как никогда сильно он чувствовал себя грязным и использованным, словно его душу выжали, как тряпку, и выбросили на пол. Была ли у него вообще душа?

[indent]Святослав обхватил нагое тело руками, стараясь избегать пальцами тех мест, где наливались пунцом новые синяки и алели свежие ссадины. Он чувствовал, как его кожа горит, как будто каждое прикосновение оставляло на ней новые раны. Он закрыл глаза, пытаясь прогнать образы, которые преследовали его даже в полусне.

[indent]Внезапно дверь в комнату распахнулась, и в неё ворвалась Коллеи. Она бросилась на постель рядом со Святославом, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Одной ей сбегать скучно, видите ли. Святослав моментально испытал смесь чувств от обиды и отчаяния до испуга и злости. Его изначальным планом было сделать всё, чтобы Коллеи сбежала, чтобы она была в безопасности, подальше от этого тёмного места. Он ругался про себя, чувствуя, как его сердце сжимается от боли и гнева.

[indent]— Дура! — прохрипел он, его голос звучал сипло и надломанно. — Ты должна была уже сбежать! Теперь у нас ещё меньше шансов вытащить тебя отсюда...

[indent]Эти слова могли обидеть, но Святослав не мог позволить себе быть мягким. Он должен был быть колючим и отталкивающим, чтобы защитить её, даже если это означало, что она будет ненавидеть его. Как она вообще решилась вернуться после того, как он открыто предал и оставил её?.. Он продолжал злиться, чувствуя, как его гнев разрастается, как огонь, пожирающий всё на своем пути. Сколько всего копилось в этой груди вместо души…

[indent]— …тц, западло, — выругался он, а затем постарлся, чтобы его голос звучал твёрдо. — Выйди, я оденусь.

[indent]Святослав медленно поднялся, преодолевая боль в теле (не в первый раз…) и начал одеваться. Его служебная форма лежала на стуле рядом с кроватью, аккуратно сложенная, как будто кто-то специально подготовил её для него. Он натягивал на своё использованное, отвратительное тело одежду, чувствуя, как ткань холодит кожу. Каждое движение отзывалось болью, но он не мог позволить себе слабость. Он должен был быть сильным, должен был найти способ выбраться отсюда, спасти Коллеи и себя. Иначе зачем, зачем был весь этот день.

[indent]Святослав продумывал дальнейшие действия и план побега, стараясь не допустить ошибок. Он знал, что времени у них мало, что каждое мгновение на счету. Он должен был быть быстрым и решительным, чтобы у них был хоть какой-то шанс на спасение.

[indent]Он закончил одеваться и посмотрел на себя в зеркало. Его лицо было бледным, глаза потемнели от усталости и боли. Но в них, за глубокой зеленью, горел огонь не решимости, который не позволял ему сдаться, а мерцало сильнейшее отчаяние. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить дрожь в руках, и вышел из комнаты, готовый к тому, что ждёт их впереди. Тем, кому нечего терять, и смерть уже не страшна.

[indent]В коридорах лаборатории царила тишина, нарушаемая лишь редкими звуками шагов и шорохом одежды. Святослав двигался осторожно, стараясь не привлекать внимания. Он знал, что каждая ошибка может стоить им жизни, и был готов сделать все, чтобы избежать этого. Он нашел Коллеи в одной из комнат, где она пряталась, ожидая его. Она была сильной, несмотря на всё, что с ней сделали, и Святослав почти начинал верить, что у неё есть шанс.

[indent]— Мы должны быть осторожны, — сказал он тихо, подходя к ней. — Следуй за мной и не отставай. Он ещё не знает, что тебя не задержали. Но у нас на счету секунды.

[indent]Вместе они двинулись по коридорам, стараясь избегать встреч с оставшейся охраной и учёными. Они пробирались через тёмные коридоры, стараясь не привлекать внимания. Святослав вёл Коллеи, чувствуя, как его сердце колотится в груди. Он знал, что каждый шаг может быть последним, но не позволял себе сомневаться.

[indent]Внезапно они услышали звуки шагов, приближающихся к ним. Святослав замер, стараясь понять, откуда идёт звук. Он знал, что у них мало времени, и они должны действовать быстро. Он жестом показал Коллеи, чтобы она спряталась, и сам затаился в тени.

[indent]Шаги приближались, и вскоре они увидели фигуру, идущую по коридору. Это был один из охранников, патрулирующий территорию. Святослав знал, что они не могут позволить себе быть обнаруженными, и приготовился к бою. Когда охранник подошёл ближе, Святослав бросился на него, стараясь обезоружить и нейтрализовать как можно быстрее. Их схватка была короткой, но жестокой. Святослав использовал все свои навыки, чтобы одержать верх, и в конце концов охранник упал на пол, без сознания.

[indent]Что-то неприятно кольнуло в висок: надо было убить.

[indent]Святослав тяжело дышал, чувствуя, как адреналин пульсирует в его венах. Он знал, что времени у них мало, и они должны двигаться дальше. Нет времени, никаких моментов на слепую обиженную ненависть. Он жестом показал Коллеи, чтобы она следовала за ним, и они продолжили свой путь.

[indent]— Если веришь в кого-то из Архонтов, начинай молиться, что на входе ещё нет подкрепления.

[indent]Ночь в подземной лаборатории была всегда мрачной и холодной, но никогда не была тихой. Лишь слабый свет факелов освещал узкие коридоры, где стены казались живыми, впитывая в себя каждый звук, непривычной тишиной раскаляя нервы до предела. Святослав крался по этим коридорам, его сердце билось так громко, что казалось, его могли услышать даже в самой дальней камере. Он знал, что время на исходе. Святослав знал, что их преследуют, но он надеялся, что у них есть достаточно времени, чтобы сбежать.

[indent]Когда они добрались до выхода, их путь, — ну разумеется! — преградил Георгий, ведущий учёный лаборатории. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на них с надменной улыбкой. Его глаза, холодные и безжалостные, блестели в свете факелов.

[indent]— Ну и ну, — произнёс он, его голос был полон сарказма. — Ты действительно думал, что сможешь сбежать? И ты, номер GREEN0104, неужели ты верила, что этот мальчишка сможет тебя спасти?

[indent]Святослав сжал зубы, чувствуя, как его сердце начинает биться ещё быстрее. Он знал, что Георгий не позволит им уйти. Этот человек был воплощением зла, и его Глаз Бога делал его ещё более опасным.

[indent]— Георгий, — произнёс Святослав, стараясь говорить спокойно. — Уйди с дороги. Мы просто хотим уйти. Ты же сам знаешь, что будет, если…

[indent]Георгий рассмеялся, его смех эхом разнесся по коридору.

[indent]— Уйти? — переспросил он, его голос был полон презрения. — Ты действительно думаешь, что я позволю вам уйти? Ты уже воспользовался моей добротой. Ты предал нас. И теперь ты думаешь, что сможешь сбежать? Наивный мальчишка.

[indent]Он поднял руку в тяжёлой перчатке, и из пола начали подниматься щупальца из воды. Они были тонкими, но сильными, словно живыми. Святослав и Коллеи оказались опутаны этими водяными потоками. Коллеи могла ощутить, как её силы уходят, её тело становилось всё тяжелее. Святослав же почувствовал, как щупальца начинают душить его, перекрывая дыхание. Ему было страшно, он понимал, что их шансы на спасение стремительно уменьшаются.

[indent]Святослав знал, что у них есть только два выхода: либо Коллеи сразится с Георгием и победит, либо он сам воспользуется Глазом Порчи, чтобы увеличить шансы первого плана. Но он знал, что это будет стоить ему огромных усилий. Глаз Порчи давал великую силу, но и приносил не меньшую боль. Для его ослабленного тела это было слишком тяжело.

[indent]Он посмотрел на Коллеи. Если он попробует сделать так, чтобы она могла сбежать, она, как дура, останется. Святослав разозлился. Это чувство злости и желание отчитать девчонку было именно тем, что ему требовалось. Он почувствовал, как его кровь начинает закипать, как стучит в висках и плывёт перед глазами от жара.

[indent]Святослав из последних усилий потянулся к ножу. Лезвие всполохнуло диким пламенем, которое, при контакте с удерживающей его водой, обратило последнюю в пар. Святослав повалился на пол и бросил на Коллеи один-единственный взгляд: почти затуманенный, но горящий тяжёлой, неестественной решимостью. Коллеи как никто другой должна была знать это дикое пламя забитых животных, которым нечего терять и драться нужно будет насмерть. Святослав только кивнул девочке, втянул стремительно разогревающийся воздух и словно исчез в поднятом паре.

[indent]— Это было ошибкой, мальчишка. Ты заплатишь за это, — прошипел Георгий, его голос был полон холодной ярости. — Вы оба.

[indent]Последним препятствием на их пути был Георгий, ведущий учёный лаборатории и верный слуга Дотторе. Его глаза сверкали безумным блеском, а в руках он держал пристёгнутый на цепь Глаз Бога, что давал ему власть над элементом воды. У Святослава не было иного выбора, кроме как уповать на силу Коллеи, — но осознавала ли свою собственную пользу в этот момента она сама?

[indent]Георгий, стоя в центре пропускного пункта, окружённый архивами и странными устройствами, смотрел на Коллеи с насмешкой. «Ты думаешь, что сможешь сбежать? Ты всего лишь подопытная крыса в наших руках,» — его голос был пропитан ядом и презрением.

[indent]Святослав, скрывшийся в тени благодаря силе Глаза Порчи, наблюдал за происходящим. Он знал, что невидимость отнимала у него силы, и время было против него. Коллеи была его единственной надеждой на успех. Она стояла перед Георгием, её глаза горели яростью и решимостью. Георгий точно недооценивал её, такую маленькую, но уже ощутившую и течение жизни, и стойкость смерти.

[indent]Битва затягивалась. Георгий использовал свои силы, создавая смертоносные водные потоки, которые срывались с его рук, как змеи, стремящиеся к своей жертве. Коллеи, конечно, уклонялась, её движения были быстры и точны, но Георгий был опытен и хитёр. Он знал, как изматывать противника, и каждый его удар был рассчитан на то, чтобы истощить её силы.

[indent]Святослав, наблюдая за сражением, чувствовал, как невидимость начинает поглощать его тело жадным пламенем. Он понимал, что нужно действовать быстро, иначе он потеряет не только преимущество, но и свою жизнь. Глаз Порчи был мощным, но проклятым артефактом, и его сила имела свою цену.

[indent]Коллеи, приняв на себя полностью внимание Георгия, дала Святославу и необходимое время. Она словно знала, что её единственный шанс — это отвлечь Георгия достаточно долго, чтобы Святослав смог нанести удар. Её тело, возможно, болело, но её дух был несломлен. Жаль, что храбрость не заразительна...

[indent]Когда момент настал, Святослав вынырнул из тени. Его кинжал, пылающий проклятым огнём, вонзился в бок Георгия. Учёный издал жуткий смех, его глаза сверкнули безумием. Он вскинул руку, и мощный поток воды отбросил Святослава на стену, впечатав его в камень на высоте. Юноша рухнул на землю, его тело было измотано, истощено и разбито. К порогу заветного выхода заструилась тонко кровь.

[indent]Георгий, несмотря на самодовольный вид, явно ослабевал. Кинжал разрывал его плоть, и его силы медленно угасали. «Ты думал, что сможешь победить меня?« — прохрипел он, его голос был полон боли и ярости. «Ты всего лишь несносный бесполезный мальчишка с игрушкой.»

[indent]«Да пусть даже так, — не спорил даже в несвязных мыслях Святослав, уткнувшись лицом в пол, — Но девчонку ты не удержишь.» На разбитых губах растянулась бледная, но нежная улыбка.