[indent]Ночь опускается на старый Мондштадт, погружая его в мягкую пелену темноты. Высокие каменные стены мерцают в лунном свете, создавая мрачную, но в то же время завораживающую картину. У ворот, охраняемых бдительным стражником в стальных доспехах, неспешно течёт время. Он стоит неподвижно, как скульптура, лишь его глаза, сверкающие в темноте, предупреждают о том, что в этом городе никто не будет оставлен без присмотра. Ах, если бы!..

[indent]Узкие улочки города, как змеиные тропы, вьются между каменными домами, украшенными витиеватыми резьбами. Они полны таинственности и непредсказуемости, с каждым поворотом открывая новые неизведанные пространства: где-то лежит в своих нечистотах выпивоха, где-то завывают кошки, а где-то скрываются заговорщики. Тени от высоких зданий падают на мощёные камнями дороги, придавая им серебристый оттенок. В воздухе витает пряный запах одуванчикового вина, проникающего из каждого распахнутого окна столовой и поднимающегося к звёздному небу, как волшебное зелье.

[indent]Шум, доносящийся из ближайшей таверны, наполняет ночной воздух живостью. Смех, песни, громкие разговоры — всё это сливается в одно многоголосое эхо, которое разносится по всему городу. Это звук жизни, который не умолкает даже в поздний час, напоминая о том, что город, несмотря на свою древность, полон жизнелюбия и радости. Напоминая о том, что праздник здесь выше службы. О, сладкое эхо веселья.

[indent]Ночь в Мондштадте — это особенное время, когда мир кажется одновременно и спокойным, и полным таинственности. Это время, когда каждый камень, каждая улочка, каждый звук и запах наполнены историей, которая живет и дышит вместе с его обитателями. Святослав любил эти истории, они поили и кормили его тело, наполняли его дух. Торговать секретами и продавать человеческое тепло — работа сложная, но... до жути романтичная.

[indent]Вот и сегодня он идёт как на свидание, в красивом мундире, собрав волосы наверх лентой, даже с цветком в руках — даром что сорванная по пути в город ветряная астра, всё равно красивая и учтивая. Если всё пройдёт хорошо, он ещё успеет к последней сбитой бочке вина в «Доле Ангела», но, увы, дело зависит не только от него одного, но ещё и от стражника, про которого известно мало, но достаточно, чтобы направляться прямиком к нему мягкой походкой, не тая весёлой улыбки. А как не веселиться в такую ночь?..

[indent]Святослав выплывает из теней так, чтобы пристроиться под самым боком доблестного рыцаря и опередить любую его реакцию — цветком. Красные лепестки подбираются к юношескому лицу, когда Свят огибает стражника и, скрестив руки на груди, льнёт к самому его плечу, склоняет голову на бок, чтобы разговор остался только между ними, тише самого скромного вечернего ветерочка.

[indent]— Чудесная ночка, находишь?.. Дюже славная, чтобы скрасить её бокал-другим в таверне, не думаешь? Если, скажем, я тебе оплачу круг-другой прямо из своего кармана, а ты где-нибудь через полчасика выпьешь за моё здоровье, что скажешь?

[indent]Чудный момент смущения, всего секунда, но от краткости — ещё слаще, и Святослав тянет улыбку ещё нежнее и довольнее, какой не дано ни тем котам, что нализались сливок, ни тем мужам, что нализались вдоволь вина. Он щурится, ощущая на губах вкус уверенности, а его глаза искрятся предвкушением. Он осторожно вытягивается на ноге, стараясь не вызвать подозрений резкими движениями. Его дружелюбие сложно принять за искреннее, но оттого оно только мягче.

[indent]Юноша окутывает стражника своей рукой, делая вид, что это просто дружеское прикосновение. Он прижимается к нему, их тела близко друг к другу, и в этом трепетном контакте Святослав чувствует себя как кошка, готовая к прыжку. Опёршись на чужое плечо, Святослав тянется ещё выше. Его голос становится мягким и соблазнительным, словно шёлк, скользящий по коже за ухом. Он шепчет стражнику, словно делится с ним самым глубоким секретом. Его слова коварны, они плетутся вокруг стражника, окутывают его, просят забыть обо всём остальном и полностью обратиться во слух:

[indent]— Здесь только мы с тобой сейчас.

[indent]Юноша умело использует свою близость, чтобы замаскировать свои истинные намерения. Его голос настолько тих, что никто, кто стоит поблизости, не может услышать его слов. Он шепчет, словно ветер, проносящийся между листьями деревьев, его слова становятся невидимыми для всех, кроме стражника. Неощутимыми больше никому, даже ночной воздух не сможет ощутить его так, как тот, кому он направлен.

[indent]— Но, скажем, через полчаса мы пройдём здесь с друзьями, и если ты возьмёшь мой кошель в подарок и отвернёшься в другую сторону, а за меня бокал не поднимешь, то я совсем не обижусь.

[indent]И, действительно, свободной рукой Святослав ловко расшнуровывает с пояса бархатный кошель из тёмной, едва мерцающей в темноте ткани. Соблазнительно звенит мора, приглашая к ночному торжеству. Плотный от содержимого, кошель в ладони Святослава упирается в бок стражника почти у самой спины — очень удобно, чтобы взять незаметно и сразу же припрятать.

[indent]Стражник, мрачный и могучий, впился глазами в юношу, прижатого к холодной каменной стене, и Святославу словно это и было нужно. Напряжение между ними было ощутимо, словно заряженное электричеством пространство перед грозой. Но в этом напряжении было что-то ещё, что-то горячее и запретное, что казалось ещё более опасным, чем предстоящая буря. Эти бодрящие импульсы энергии, мурашками разбегающимися по телу, — адреналин, желающий рассориться со здравым смыслом и инстинктом самосохранения.

[indent]Юноша, хрупкий и изящный, смотрел на стражника своими большими глазами, полными неподдельного интереса и смелости. Он не сопротивлялся, не пытался освободиться из железных рук стражника. Наоборот, он словно наслаждался этой близостью, этим странным чувством лишения власти. Словно балует этого стражника ощущением силы и контроля, передаёт бразды и цепи, наглядно разводит руки в стороны, не скрывая ничего из слабости обездвиженного тела.

[indent]Его улыбка была полна самодовольства и хитрости. Ведь несмотря на свою уязвимую позу, он чувствовал силу, свою, — и чужую. Он словно верил в то, что его харизме, смесь преступности и недопустимой красоты, ещё возымеют свой эффект. Он использовал это, играл этим, не стесняясь. Юноша поднял руки и обвил их вокруг шеи стражника, сближаясь теснее. Его дыхание было тёплым и сладким, словно летнее вино, а взгляд требовательным в указании не сводить с него встречного. Святослав знал, что это игра, но не мог прекратить её, понимал правила много лучше других.

[indent]— Неужели такой напористый блюститель порядка беспокоится, что слабый и маленький я может учинить бед?.. Не волнуйся, я всего лишь гость города... — Святослав даже кивает вниз, к зажатому в ладони кошелю, где на обратной стороне золочением оттеснён герб одной известной и богатой организации, красноречивой в своём названии, — ...который платит по счетам и содействует Ордо Фавониус.

[indent]В глазах юноши было что-то вызывающее, что-то, что говорило: «Я знаю, что ты хочешь. Я тоже это хочу.» Это было как сигнал к действию. Ложная храбрость или же умелая манипуляция — в вульгарной смелости Святослава и румянце поверх веснушчатых щёк всё одно. Он притянулся к стражу ещё сильнее, продолжал наводить свои хищные чары. Взгляд его кричал притенённой зеленью: «Поддайся, это будет так приятно!» Существенная разница в росте делала всё куда картиннее, и этот невинный взгляд порочных глаз снизу вверх только усугублял настроение.

[indent]— Не бойся, я не бедокур и не разбойник, а всего лишь делец и хочу убедиться, что мой товар придёт в город без лишних глаз. Коммерческая тайна, понимаешь? Лишь десять минут без твоего... ммм... вот этого внимательного взгляда, — Святослав тянет ладонь к лицу стражника, чтобы дотронуться одними только костяшками пальцев до острой скулы, — Я быстро уложусь, вот увидишь.

[indent]«Ну же, смотри на меня, а на дела мои не смотри, они не так красивы.»

[indent]Святослав не собирался сопротивляться. Его глаза были полны тоски и нежности. Он медленно поднял руку, пытаясь дотронуться до лица стражника. Ладонь его была мягкой, как лепесток розы, и как будто бы дрожала от волнения. Но стражник резко отреагировал на его прикосновение, схватив его руку и впечатав её обратно в стену. Боль пронзила тело Святослава, словно острые когти зверя, — какой сильный хват. Она разлилась по его венам, заставляя сердце биться ещё сильнее. Он вздохнул, но его вздох походил на стон, наполненный маской боли и сладострастием.

[indent]Его красивое лицо исказилось от боли, но его глаза оставались теми же — глубокими, обманчиво нежными, по-юношески широко распахнутыми, но полными неуместного довольства. Святослав смотрел на стражника, словно просил о ещё одной порции боли, ещё одном прикосновении. Его кожа была горячей, в глазах было видно, что он болен. Болен чем-то надламывающим его нутро. Он был как цветок, который, несмотря на свою нежность, растёт на старых камнях и ржавой стали, а его стебли покрываются шипами, листья исстираются о лезвия. Но цветок продолжает цвести, несмотря на боль, ради того, чтобы привлечь внимание своей пыльцой, получить желаемое. И именно таким был Святослав – юноша, который, несмотря на всю боль, продолжал желать больше, заполняя разрыв в своей тёмной полости.

[indent]Его лицо стало печальным и разгоряченным, как будто он испытывал странную смесь страдания и наслаждения. Святослав слышал свой голос, вырывающийся из груди, и вдруг зардел от смущения. Этот звук был таким нежданным и громким в тишине ночной улицы, что он почувствовал необходимость его заглушить. Его губы искали утешения и уверенности, и был только один способ это сделать. Голос самого стражника, перехватившего инициативу и тон переговоров, лишь больше выводил из стабильного состояния.

[indent]— Смотри как осмелел, какой жадный, — на выдохе прошептал Святослав, — Я не против, люблю амбициозных. Осталось только скрепить договор.

[indent]Святослав спешил поцеловать стражника, не давая ему возможности отклониться или опротестовать. Это был его способ заткнуть, — и себя, слишком открыто проявившего довольствие происходящим, и стражника, вдруг почувствовавшего уверенность, — верный способ заставить себя забыть обо всём на свете. Это был глубокий, жадный поцелуй, полный страсти и отчаяния. Он привкусил чужие губы, пытаясь запечатлеть этот момент в своей памяти.

[indent]Святослав не отличался послушностью и скромностью. Наоборот, его характер был полон наглости и непредсказуемости, — он вырабатывал эти аппетиты всеми своими юными годами. Также, как и в этот момент, когда его спина жёстко впилась в каменную стену под прессом могучего стражника.

[indent]Вместо того, чтобы подчиниться и смириться, Святослав сделал то, чего никто не ожидал. Он поцеловал стражника. Это был не просто поцелуй, это был поцелуй ворованный, первый для этого стражника. В губах юноши мелькнуло довольство, когда он почувствовал враждебный ступор стражника. Рыжие волосы шевелились на ветру, словно огненное пламя, отражая его невероятное удовлетворение. Восторг, который пробежал по телу Святослава, был похож на мурашки, превратившиеся в физическое довольство. Он чувствовал, как собственное сердце стучит в груди, словно барабан, в то время как в его глазах мелькали коварные мысли.

[indent]Но момент восторга был кратким. Стражник, очнувшись, хватает Святослава за горло. Воздух внезапно стал недостижимым, слова застряли в горле, превратившись в беззвучные стоны. Святослав отчаянно цепляется за стену, пальцы скользят по холодному камню, на подушечках остаются покрасневшие следы и мелкие ссадины. Его тело извивается в напрасной попытке освободиться, но страх не отразился на его лице. Наоборот, в его ядовитых глазах по-прежнему пылало довольство, смешанное с неким болезненным удовольствием.

[indent]Святослав, даже задыхаясь, не мог скрыть улыбку, надломленную, кривую, нездоровую. Он продолжал смотреть на стражника, прямо в глаза, без страха и сожаления. Его щеки были покрыты багровым румянцем, а губы, недавно отведавшие вкус запретного поцелуя, приоткрыты в тихом стоне. Казалось, даже в этом полубессознательном состоянии, он продолжал наслаждаться моментом, вкушая свою смелость и неординарность. Так и стоял Святослав, на грани жизни и смерти, с улыбкой довольства на лице и болезненным блеском в глазах. В этот момент он был не просто юношей, но истинным вором, укравшим не только поцелуй, но и момент, который останется с ним навсегда. А боль... К ней юный агент Фатуи пытался прилюбиться, стерпеться и привыкнуть, вычерпывая из неё по сладкой капле то, что поможет пережить агонию.

[indent]Это не худшее, что случилось с его телом.

[indent]Сползающее холодной слезой по щеке к шее сознание зацепилось на одной мысли, а последний ясный блик его взгляда обратился, сползший, в сторону шумной аллеи, ведущей к таверне. Вот бы посмотреть на них самих со стороны...

[indent]Когда стражник отпустил Святослава, тот не видел своими слезливыми глазами ничего, кроме света бледной луны, играющего на каменной мостовой. Юноша, прижатый к холодному камню, сжимался, словно древнее приманчивое сокровище, затерянное на глубине моря — ни глотка воздуха, не продохнуть никак. Его сердце бешено колотилось в груди, а мышцы, напряжённые в беспомощной истоме, медленно расслаблялись.

[indent]Святослав затянулся воздухом. Это было похоже на погружение в воду после долгого времени в пустыне — сначала он хапнул его, а потом медленно вдыхал, пытаясь удовлетворить жажду своих губ. Его глаза, подобные изумрудам, отражали свет луны, наполняясь блеском. Они были широко раскрыты, словно пытались поймать все впечатления этого момента. Сквозь волосы, отливающие слабо бронзой, пробивался холодный ветер. Растрёпанные локоны танцевали в воздухе, словно пламя, и Святослав почувствовал, как они щекотали его шею. Его щёки были окрашены в пурпурный цвет, а губы, недавно прикоснувшиеся к стражнику, были полны и окрашены ярким красным от напряжения и волнения.

[indent]Его дыхание звучало громко в тишине ночи, напоминая о странностях этого мира. Каждый вдох был как мелодия, в которую вписывался звук его сердцебиения. Его грудь поднималась и опускалась в ритме этой песни, и вся его сущность казалась наполненной энергией, которую он не мог удержать в себе. Святослав встал, его тело было напряжено, словно лук, готовый выпустить стрелу. Его зелёные глаза горели смешанными чувствами — страстью и страхом, волнением и решимостью. Он почувствовал, как его кожа покрывается мурашками от холода, но в его венах билась горячая кровь. Его сердце было полно чувствами, которые он не мог удержать в себе. Словно золотой кубок, наполненный божественным вином, он стоял на этой улице, своим взглядом испытывая стражника. Его выражение лица было бесстрашным и вызывающим, словно он был готов снова и снова бросить вызов миру. Его губы, еще недавно прикоснувшиеся к стражнику, улыбались, полные возбуждения и жажды приключений.

[indent]— Не волнуйся, — в очередной раз заверил он, отдыхиваясь, — Никто не узнает ни об этой сделке, ни о твоём первом поцелуе.

[indent]Каким бы злодеем-разбойником Фатуи он был, не подстегни он так стражника на тему украденного знакового события в его жизни?

[indent]— Но ты только представь, как мы сейчас выглядели со стороны, м? А ведь мне и восемнадцати нет... Ах, слухи про разгульность мондштадтских стражей...

[indent]С изображённой невинностью Святослав прижал к распалённым щекам дрожащие белые ладони. Тихо и задорно рассмеявшись, заметил:

[indent]— Вот это настоящее закрепление нашего договора, понимаешь? Морой и тайной, только так. Моры и тайн будет больше, но ты справишься. Больше поцелуев будет только если попросишь. Какой освежающий ветер, хоть дыши полной грудью... Но меня ждут дела. Увидимся позже! Ах, нет, тебе же нужно будет от меня отвернуться, помнишь?

[indent]И, улыбнувшись со всем очарование цветка-людоеда, Святослав помахал рукой.