Время уже близилось к полуночи, но определить это без часов было практически невозможно. Пусть температура в Лиюэ и была аномально тёплой для февраля, темнело всё ещё раньше, чем летом, и это сбивало с толку и самого Кайто, и его четвероногого друга. Определённо, в регионе происходило что-то странное, и хотя специалистом по климату Имамура младший не был, все эти обстоятельства наталкивали его на мысль о том, что лучшего времени для изучение животных и растений он, возможно, уже никогда не застанет. Подобные природные аномалии — большая редкость, особенно аномалии именно таких, подходящих масштабов. Они бывают слишком разрушительными, бывают слишком незначительными, и в обоих случаях наблюдать реакцию дикой природы очень непросто. Особенно, в одиночку. Серьёзные аномалии просто уничтожают популяции, слабые не вызывают существенных реакций и ждать их приходится долго, но это потепление очень гармонично лежало между двумя менее привлекательными опциями. Возможно, именно здесь и сейчас ему открылась возможность понаблюдать за тем, как растительный и животный мир учатся приспосабливаться к стремительно меняющимся условиям игры! Ах, это тянуло на объемный научный труд, и возможно даже не на один! Рассказывая Ракше о беспрецедентности происходящего и о том, как столь тёплая зима может повлиять на домашний скот и рост сельскохозяйственных культур, Кайто перескакивал с одной темы на другую каждые секунд пять. Он очень нервничал, ведь впереди его ждали сложные встречи и, возможно, трагичные новости, а потому он цеплялся за то единственное, что его всегда успокаивало — работу.

- Ты представляешь, представляешь? - наклонившись, юноша почти лёг на шею коня, обхватив её руками, - если выделить шесть часов в день на сон, то работы тут на целый месяц, и мы, возможно, будем первыми, кто выпустит большую научную статью по этой теме! Сначала обратимся к фермерам, нужно будет опросить их, осмотреть скот и… о, напомни мне обязательно о том, что необходимо как можно скорее провести замеры воды в море и пресных водоёмах!
Конь, вяло шагавший по тёмной дороге, только воодушевлённо бил своего всадника хвостом то с правой, то с левой стороны. Путь им сейчас освещали звёзды в небе, луна, огни гавани впереди, и пара тусклых фонариков, закреплённых по обе стороны от седла. От каждого движения животного они покачивались, и в медовом свете появлялись искажённые, уродливые тени. Первое время и Кайто, и сам Ракша, вздрагивали от их появления, но давно уже привыкли и иногда даже играли. Имамура младший пытался придумать, на что похожа каждая из них, зарисовывая по памяти образы, а конь голосовал за лучший вариант, пытаясь сожрать тот, что пришёлся ему по вкусу. В путешествиях был свой шарм, но развлечений было не то чтобы очень много, особенно когда одной дорогой следуешь в сотый раз.

- Прошу вас остановиться и спешиться! - прозвучало неожиданно, как гром среди ясного неба. Обернувшись несколько раз, чтобы понять, кто с ним говорит, Кайто обнаружил идущего в его сторону миллелита и кого-то в совершенно незнакомой ему униформе. Хмыкнув, юноша спрыгнул со спины коня, и обошёл его, чтобы было удобнее говорить.
- Здравствуйте! Меня зовут Имамура Кайто, я учёный. Мы с моим напарником направляемся в гавань… туда ведь можно въезжать, да? - осторожно спросил Имамура младший, опасаясь, что после атаки на город, цисин могли закрыть его для посещения. Уточнить эту информацию у Кирары он забыл, а больше спросить её было негде, люди в Сумеру знали не больше его самого.
Миллелит подошёл поближе, обошёл коня и его всадника дважды, присматриваясь к путникам. Случившееся вынудило их существенно усилить меры предосторожности, как минимум, в первые дни. Общительный всадник и его зверь, тянувшийся к растущей на обочине траве, мало походили на мертвецов, а потому проверка, при всей строгости, была очень недолгой.
- Простите, мы сейчас не пропускаем никого без проверки. Эту зону контролируют миллелиты при поддержке солдат госпожи Сангономии. Извиняюсь за то, что нам пришлось вас задержать и подвергнуть лишнему досмотру…
- Ничего-ничего, я всё понимаю! - протянув солдату руку, и пожав протянутую в ответ, Кайто дружелюбно улыбнулся. Лицо солдата Лиюэ он видел в свете фонаря хорошо, чего не скажешь о его напарнике из отряда поддержки, чей силуэт утопал в полумраке. Отряд Сангономии, отряд Сангономии... Кайто был абсолютно уверен, что слышал эту фамилию раньше, и она не имела никакого отношения к Лиюэ.

Происходящее было похоже на нелепую шутку… неожиданную, ненужную, обидную и… пожалуй, даже болезненную. Больше всего на свете, стремясь воссоединиться со своей семьёй, Кайто боялся двух вещей — страшной вести о том, что никого уже нет в живых, и пробирающего до костей холода в некогда родных глазах. Никому неведомо, сколько раз за эти дни, месяцы и годы, Имамура младший представлял себе долгожданное возвращение в Иназуму и воссоединение с теми, кто жил в любимых и бережно хранимых воспоминаниях! Реальность оказалась далёкой от самых смелых и даже абсурдных его фантазий, ведь один из страшнейших сценариев уже притворился в жизнь, и у второго были все шансы окончательно выбить землю из под резко ослабевших ног. Мышцы сводило от желания броситься вперёд и обнять брата, которого он так давно не видел и которого сразу, как только тот вышел из полумрака, узнал. Сейчас казалось как никогда важным ощутить тепло родного человека, удостоверившись, что это не мираж и не очередной сон, в котором странник открывает хрупкие деревянные двери, произнося долгожданное «я дома!». Однако и поведение Охтора, и холод его официального «Идёмте, господин Кайто» не только приковали учёного к месту, но выбили из лёгких воздух, лишая шанса произнести хоть слово.

Он ведь... не мог не узнать... правда? 

Ракша, почувствовав волнение своего хозяина, поднял свою огромную голову от земли и, дожёвывая сочную траву, потянулся через плечо художника к Охтору, желая рассмотреть его поближе и, если тот представляет опасность, предупреждающе клацнуть зубами у его головы. Агрессивность была ему несвойственна и, по сравнению с большинством других лошадей, гнедой путешественник отличался очень сдержанным нравом, но отношения с Кайто у них были слишком крепкими, чтобы он мог оставить без внимания повисшее в воздухе напряжение. Нетипичное такое, ни на что прежде не похожее, а оттого вызывавшее особую тревогу в сердце огромного зверя. Большинство торговцев и работников, занятых в сельском хозяйстве, не строили с лошадьми крепких доверительных отношений, используя их как инструмент для достижения тех или иных целей, тогда как Ракша всегда был компаньоном и более чем осознавал свою ценность. За любовь учёного он платил своей безграничной преданностью, хорошо улавливая любую смену настроений двуногого напарника. Осознание, что гнедой забеспокоился, будто бы сдуло с Кайто оцепенение и он, погладив большой и мягкий лошадиный нос, направился вслед за Охтором. Воин госпожи Сангономии, значит… Понять бы ещё, что именно это означает… Воины ведь тоже бывают разные.

Нагнав брата и практически поравнявшись с ним, Кайто сложил руки за головой, изучая молчаливую фигуру некогда одного из самых близких для него людей. Если присмотреться получше, то в этом высоком юноше вполне себе угадываются черты, которые молодой исследователь помнил с самого детства. Определённо, он не ошибся, и от осознания этого на душе скребли кошки.
- Может, поговорим? - не удержался Кайто, первым нарушив это тяжёлое молчания, когда они отошли достаточно далеко от точки досмотра и остались практически наедине. Ракша от неожиданности дёрнул головой, утыкаясь носом ему в плечо. Уж очень звонким и надломанным казался этот голос посреди давящей ночной тишины.
- Я понимаю, что меня долго не было, и действительно сожалею, что ничем не смог помочь вам, когда беда пришла в гавань, но… поверь, если бы я мог, я бы бился с вами плечом к плечу. Я знаю, что прошлого уже не вернуть и вины моей ничем не загладить, но... мне действительно очень больно от того, что в этом бою меня не было с вами рядом.
У Охтора, на самом деле, было множество поводов для обид и злости. Много лет назад, садясь на корабль до Ли Юэ, Кайто обещал вскоре вернуться назад и привезти гостинцы из гавани, а в итоге бесследно пропал больше чем на десятилетие. Будучи совсем маленьким, он часто рассказывал брату о том, какими будут его путешествия, но реальность оказалась не такой… волшебной? То, что представлялось в те далёкие дни настоящей магией, оказалось, во многом, удушающей однообразной рутиной. Вместе с воздушными замками рухнули и прежние планы о возвращении, ведь оказалось, что ответственность, лежащая на плечах учёных, выходит далеко за пределы любования красивыми цветами и забавными зверушками. Кайто не мог приехать домой, но совсем не потому, что не хотел… а потому, что не мог себе этого позволить. Забавно... он стал хорошим специалистом, но абсолютно отвратительным братом.

Стоило ли оно того?

Отредактировано Imamura Kaito (2023-11-17 22:40:06)

Поведение Охтора тревожило сильнее, чем любые новости, которые он мог поведать. Его движения, тембр голоса, и хорошо считывавшееся напряжение, кричали о том, что ничего хорошего Кайто от него не услышит - больно будет, несмотря на хрупкую надежду, теплившуюся в душе до последнего. Мысль об этом, несмотря на всю основательную моральную подготовку, выбивала из под ног почву, но хуже всего было то, что Охтор казался абсолютно потерянным и разбитым, будто застрявшим где-то между жизнью и смертью. В отличие от своего шумного и энергичного брата, он, даже в детстве, был куда более спокойным и эмоционально уравновешенным, но сейчас эмоций будто бы не было вовсе — лишь горечь, тяжёлая и тягучая. Несмотря на то, что они давно не виделись, Кайто улавливал её лучше, чем Охтору, возможно, хотелось бы. Всё дело в том, что в своей памяти Имамура младший бережно хранил образы из раннего детства. Он часто вспоминал их совместные вылазки и игры, ведь вдали от дома лишь воспоминания формируют связь с теми, кто остался по ту сторону океана. Быть может темперамент у них и был совершенно разный, но никогда ещё Кайто не видел своего брата настолько эмоционально сухим, настолько… поломанным? В их храбром детском тандеме Кайто отвечал за приключения и передряги, а Охтор — за здравый и взвешенный подход, но от его спокойствия обычно веяло морским бризом и равномерными ударами волн о мягкий песок, а сейчас — могилами. Скольких они потеряли в этом переезде, сколько из спасшихся навсегда уснули под небом столицы контрактов?

- Мечты, воплощённые в реальность, оказались далеки от моих детских фантазий… Иногда я жалею, что заплатил за их осуществление столь высокую цену, - медленно произнёс Кайто, ничуть в своих словах не привирая. Он очень любил свою работу. Иногда, когда в шутку у него спрашивали за отношения, он уверенно говорил, что именно её он готов взять в жёны. Однако, несмотря на множество бесценных ярких моментов, эта должность обрекала на вечные расставания. Сначала Кайто расстался со своей большой иназумской семьёй, затем — с родителями, великое множество раз — с друзьями, и ещё чаще — с теми, с кем напрямую работал. Исследуя животный мир Тейвата, он нередко привязывался к своим подопечным, век которых был куда короче его собственного. Быть может, не стоило к ним душой прикипать так сильно, но Кайто иначе не мог. Именно через эти узы с четвероногими и крылатыми подопечными, он обретал подлинное и искреннее желание заботиться и защищать, однако это вовсе не значит, что он никогда не хотел всё бросить. Вовсе не значит, что он никогда не скучал.
- На протяжении всех этих лет, мне очень хотелось, хоть ненадолго, вернуться обратно домой и внести свой вклад в процветание родного края. Как бы далеко я не уходил, Иназума всегда была в моём сердце, и война меня пугает куда меньше, чем мысль, что знакомые с детства улицы меня уже не узнают. Я бы обязательно вернулся, если бы…
На секунду Кайто запнулся. Да, они действительно планировали поездку в страну грома и молний, и он до сих пор помнил душевные разговоры у костра под ночным мондштадским небосводом. Обсуждались гостинцы и сувениры, строились планы грандиозного сюрприза, оживали воспоминания… а потом, с гибелью родителей, всё оборвалось и рухнуло. Охтор ведь не знает ещё, что не просто так Кайто пришёл в Ли Юэ один, и Имамура младший не знал, как преподнести ему — воплощению горечи — такую страшную весть.
- Если бы не обстоятельства. Они… оказались сильнее моих желаний.
Звучало ужасно и мерзко, но всё равно лучше, чем весть о том, что он остался один. Пусть Охтор и не был знаком с его родителями так же хорошо, как с ним, они всегда были к нему добры и привозили из других регионов подарки. Их частое отсутствие не позволило бы ему узнать их получше, но это, возможно, и не было нужно — они оба были яркими людьми, искренне и очень заразительно любившими жизнь и мир вокруг. От них исходило так много тепла и света, что в них можно было по-настоящему греться. Нужно ли ребёнку нечто большее, чтобы сложить впечатление? 
- Прежде чем ты покажешь мне то, что я должен увидеть… я хочу, чтобы ты знал: сколько бы времени не прошло, сколько бы событий не лежало между нашим расставанием и этой встречей — ты — мой брат. И этого ничто не способно изменить.

Отредактировано Imamura Kaito (2024-07-15 20:05:17)

Кайто прекрасно осознавал, что радость встречи с близкими так или иначе будет омрачена плохими новостями. Если уж не с их стороны, то с его собственной, ведь от некогда крепкой семьи за годы странствий лишь он один и остался, похоронив родителей в землях ветров и свободы. Однако того, в каком состоянии будет Иоши и сам Охтор, он ожидать не мог. Слова о том, что в Иназуме многое за годы изменилось, ничуть его не удивили и даже почти не расстроили. К ним Кайто предусмотрительно успел подготовить себя заранее. Он знал, что даже не случись в стране молний войны, он никогда не смог бы ощутить от привычных пейзажей те же эмоции, что испытывал в детстве. Время меняет не только места, оно и людей меняет. Повзрослев, Кайто стал более восприимчив и к окружающему миру, и к изменениям в нём. Он уже не надеялся поймать лицом тот самый ветер, что играл с ними в догонялки в детстве, или разглядеть чудаковатых зверей, что скрываются в узорах, вышитых на любимом пледе. Так, как было в те времена, уже никогда не будет, ведь почувствовать окружающий мир так, как его чувствуют дети, никому из них уже не дано. Тоска обязательно навалилась бы тяжким грузом, шагни он сейчас через порог родного дома, попытайся он снова поймать тот самый «прежний дух», а война всё это лишь усугубила. В словах Охтора было много горечи и Кайто знал, что никогда не сможет полностью его понять, ибо не жил все эти годы в Иназуме и не видел, как из привычных мест уходило детство, сменяясь несправедливостью войны. Покинув Иназуму, Кайто попал в огромный мир шести других королевств, и каждый день его жизни был наполнен новыми знакомствами и впечатлениями. У Охтора судьба была иная, его путь взросления был сёгунатским указом изуродован, и… как им после этого суметь понять друг друга? Как подобрать верно слова? Разве может тот, кто никогда не испытывал ужасов войны, найти их для души, войной искалеченной?

Кайто молча шёл чуть позади своего брата, переваривая услышанное. Новость о том, что семья за эти годы потеряла ещё минимум двух ярких и искренних душою людей, тоже была ожидаемой, но боли причиняла больше. Как бы сильно Кайто не любил свою родину и места, проносимые через всю жизнь в светлых детских воспоминаниях, люди были важнее любой ностальгии. В конце концов, именно они своими искренними чувствами превратили то время в сказку, ставшую самым ценным сокровищем в долгих странствиях. Он ни на мгновение не забывал их тёплых улыбок, объятий и пожеланий, и в ответ на слова Охтора смог лишь тяжело выдохнуть. Разве можно было тут подобрать какие-то слова? Ни одно «мне очень жаль» или «это ужасно» не способно передать горечь этой утраты. С тех пор, как Кайто покинул Иназуму, его домом стал весь этот огромный и прекрасный мир, но семья у него была лишь одна, и другой он никогда не желал. Чувствуя как сильнее нужного сжались пальцы хозяина на поводьях, Ракша ткнул его носом в плечо, игриво зажёвывая воротник, и вырывая странника из его тяжких мыслей.
- Прости… - тихо произнёс Имамура младший, и не было понятно до конца, перед кем он извиняется. Перед своим конём, которого грубо дёрнул, или перед братом, который, наверное, ждал его слов, а в ответ получал молчание? Сейчас, казалось бы, стоило рассказать и про собственных родителей, объединив две болезненные новости в одну, но голос Охтора и его взгляд не внушали доверия. Выдержит ли он новость о том, что ещё двое людей больше никогда не смогут переступить порог их родного дома? Стоит ли рисковать?

Проходя вслед за братом в лагерь сопротивления и здороваясь со всеми солдатами, встречавшимися на их пути, Кайто чувствовал исходящее от Охтора волнение и испытывал его сам. Впереди его ждало нечто куда более страшное, чем прежние новости, и хуже всего было то, что к этому биолог точно не был готов. Привязав Ракшу к одному из деревянных столбов неподалёку от палатки, где ему предстояло встретиться с Иоши, он не мог унять бешеного биения сердца. Казалось бы, эта встреча должна была быть одним из самых светлых событий, ведь они не виделись столько лет! Тон брата, однако же, был таким мрачным, что при всём желании натянуть улыбку было бы невозможно. Шагнув вслед за ним в палатку и увидев сидящую перед ним девушку, Кайто на мгновение замер. Она так изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз! Из несуразной и хулиганистой, как и все дети, девчушки, выросла прекрасная девушка, вот только… она совсем не улыбалась. Звонкий голос и полный эмоций взгляд, казалось, были неотделимы от её образа, но вот она, сидит будто шарнирная кукла, медленно оборачиваясь на голос человека, что заботился о ней все эти годы.

На протяжении всей речи Охтора, Кайто так и стоял у входа в палатку, будто бы находясь на перепутье и оставляя себе путь к отступлению. На деле же он просто не мог двинуться с места от слов, буквально сковывавших его по рукам и ногам. История брата была чудовищной, но ещё чудовищнее было то, во что она его превратила. Каждое его слово было пропитано таким отчаянием и болью, что его внутреннюю горечь невозможно было даже вообразить. Людям свойственно рассказывать лишь малую долю того, что разъедает их изнутри, и больше всего Кайто сейчас ненавидел совсем не Охтора, а себя. Потому что он мог бы не допустить всего этого, мог бы помочь защитить Иоши, мог бы стать им обоим опорой, если бы был рядом.
- Сколько бы времени не прошло, сколько бы событий не лежало между нашим расставанием и этой встречей — ты — мой брат. И этого ничто не способно изменить, - повторив свою недавнюю фразу, и опустившись на мягкий золотой песок, начал Кайто. Иоши, услышав его голос, обернулась, подарив гостю такой же стеклянный взгляд, как и Охтору. Она никак не отреагировала на тёплую улыбку, которую ей подарил Имамура младший, и от этого на душе последнего становилось ещё тяжелее.
- Я… много странствовал и видел множество противоречивых событий, которым даже сейчас не решусь давать никаких оценок. О том, что происходило в Иназуме, я знаю немногое, но выбор между служением власти и сопротивлением — одно из сложнейших противоречий, и, я уверен, ты делал свой выбор ради того, что в то время считал правильным. Я помню тебя человеком, искренне любящим свою семью, свою страну и свой народ, и сейчас твои слова говорят лишь о том, что все эти чувства ты пронёс в сердце с тех самых пор. Ты не отказался от них, не отказался от самого ценного… и именно поэтому тебе сейчас так тяжело и больно. Благо для страны - не то же самое, что благо для народа, но эта мысль сложна, и то, что за нею следует, ещё сложнее… Не вини себя в том, что сделал выбор, за который сейчас раскаиваешься, ведь мы… мы так мало знаем об этом мире и о том, что на самом деле правильно и верно! То, что произошло с Иоши и другими людьми — чудовищная несправедливость, которой не должно было случиться, но ты не должен нести бремя этой вины в одиночку. Этот мир многогранен и сложен, в нём очень легко сбиться с пути, и ещё сложнее вовремя на него вернуться. Примкнув к сопротивлению, ты принял ответственность за поступки, которые совершал, и это — самое главное. Я… я не смогу тебя ненавидеть, даже если ты будешь меня об этом просить. И, уверен, Иоши тоже не сможет. Мы молоды и неопытны, мы совершаем ошибки, и в своём взрослении мы часто полагаемся на других, более мудрых людей, а разве может быть кто-то мудрее архонта?
Поднявшись, и подойдя к родне ближе, Кайто обнял Иоши и положил руку на плечо Охтору, лежавшему на её коленях.
- Ты не осознаешь истинной ценности своего раскаяния и переживаний. Там, где так просто утратить человечность, совесть и чувство сострадания, ты их сумел сохранить. Вставай и позволь мне, наконец, обнять тебя, а потом с новыми силами борись за то, что сейчас считаешь верным и правильным.

Кайто знал, что брат вряд ли сможет когда-нибудь сам себя простить, его совесть просто не позволит смириться с тем, что он как-то причастен к людскому горю. Возможно, это и не было ему нужно. Только признав и полностью осознав свои ошибки можно не совершить их снова. Только опыт и горечь от совершенного сможет удержать от новой катастрофы. Только тот, кто способен испытывать столь искреннее отчаяние, никогда больше не сможет смотреть на войну, как на благо, решение или выход. Сила Охтора была не в божественном даре, но в его искренности, и единственное, что ему сейчас нужно было сделать - обернуть себе на руку силу, которой он истязает себя изнутри. Одна лишь реплика не давала Кайто покоя — последняя фраза, брошенная братом будто бы невзначай. Разве может тот, кто прошёл через этот ад, считать, что уничтожение кого бы то ни было способно принести в этот мир справедливость? Это необходимо было обсудить здесь и сейчас, иначе новая трагедия будет неизбежна.
- Я хотел бы послушать… о той, кого твоё сердце так жаждет убить.

То, что говорил Охтор, было чудовищно, но… ещё чудовищнее было то, что в своих словах он был совершенно искренним. Кайто не знал, как ему реагировать — будь на месте его брата любой другой человек, он бы развернулся и ушёл, ведь подобная жестокость не вызывала у него ничего, кроме отвращения. Путешествуя с родителями, а позже познавая этот мир в компании друзей, он встречал так много самых разных людей — добродушных и жестоких, чутких и эгоистичных, общительных и замкнутых — этот список можно было продолжать бесконечно, но даже к самым отъявленным негодяям Кайто не питал столь чистой ненависти, которую сейчас видел в глазах одного из самых родных ему людей. Когда-то давно, провожая в последний путь своих отца и мать, он тоже был одержим жаждой крови и мести. Обострённое чувство справедливости требовало наказания для злодеев, но расправа над ними не принесла Кайто ни облегчения, ни радости — лишь легла на плечи новым грузом. Много времени утекло с тех пор, но ночные кошмары до сих пор время от времени напоминают ему о том дне, когда он запятнал свои руки человеческой кровью. Родителей к жизни это не вернуло, и менее горькой эта утрата не стала. Кайто понимал, что немногие разделят его принципиальность, и лично знал тех, кто без колебаний обратит своё оружие против противника, но между Охтором и этими людьми разница всё же была. Никто из тех, кто встречался зоологу на пути, не упивался этой внутренний темнотой с таким удовольствием, с таким наслаждением…

Наблюдая за поведением своего брата и вслушиваясь в его слова, Кайто не мог отделаться от мысли, что война не просто изменила его — она его поломала, лишила рассудка, лишила его внутреннего стержня. Чувствовал ли он противоречивость собственных слов? Чувствовал ли, как пытается отыскать то, что обрести невозможно?
- В твоих словах так много сожалений о том, что ты не сумел защитить свой народ, но… так много злобы к тем, кто сейчас находится по другую сторону баррикад… А ведь они — тоже народ Иназумы. Все мы — народ Иназумы, какую бы сторону не выбрали в этой войне, - осторожно и тихо начал Кайто, с усилием подбирая слова. Он знал, что очень рискует, ведь Охтор наверняка ожидает от него поддержки, никак не критики, но лгать ему, подталкивая ещё больше к пропасти, было неправильно.
- Эта война никогда не закончится, если мы не научимся слышать друг друга, если продолжим говорить на языке крови и стали, если откажемся понимать тех, с кем ещё недавно жили бок о бок. Ты ведь ещё помнишь ту, прежнюю Иназуму… помнишь ведь? Как соседи угощали нас ароматной едой и как мы с их детьми играли. Все вместе, не выбирая сторон, не разделяя на «своих» и «чужих». Если ты действительно считаешь свою приверженность сёгунату ошибкой, если сожалеешь о прошлом и стремишься исправить ошибки — ты не должен людей разделять, ты должен объединять их.
Поглаживая по плечу сестру, которая его по-прежнему не признавала, Кайто внутренне содрогался от того, что его брату пришлось пережить. Он не винил его за столь резкие взгляды и осуждать за них не хотел. Охтор прошёл через внутренний ад, прошёл через пламя войны, прошёл через сложнейшее переселение… и, наверняка, сопротивление не приняло его с распростёртыми объятиями. Война делает сердца чёрствыми, влиться в общество людей, которых ещё вчера убивал — непростая задача. Охтор заслуживал уважения к себе и Кайто не отказывал ему в этом, лишь стремился помочь выпутаться из внутренних противоречий. Да, они оба уже давно не дети, и давно уже не наивны, но внутренний свет сохранить сумели, несмотря ни на что. Почему же тогда Охтор так усиленно отрицал собственный?

- Ты долгое время следовал за архонтом, долгое время исполнял его волю, но сейчас стоишь здесь как солдат сопротивления, принятый ими несмотря на то, что ещё недавно вы сражались за разные идеалы. Тебе дали шанс, передай его дальше, - потянувшись за своей сумкой, Кайто извлёк оттуда небольшую фигурку сумерского тигра, высеченного из дерева, и вложил её в руки Иоши. - Ненависть разрушает. Она неизменно уничтожит всё то светлое, что ты попытаешься с её помощью построить, таково её свойство. Не иди этим путём, брат, я очень тебя прошу. Ищи способ созидать, передавать людям свой внутренний свет. Этого сейчас… так не хватает. Забрав жизни противников, ты не вернёшь погибших, не вернёшь свой душевный покой и не исправишь ошибки, ведь ненависть созидать не способна, как бы ты её не использовал. Она разрушает. Своего носителя - в первую очередь. Она лишает душевного покоя, делает тебя слепым и глухим к порывам чужих сердец. Я знаю, как сильно ты любишь Иназуму. Я чувствую это, ведь ты не корил бы себя так сильно, если бы был равнодушен к её судьбе, и знаешь… возможно, мальчик, играющий на флейте у золотых берегов, сейчас способен на чудеса, неподвластные даже самым искусным войнам.

Поднявшись на ноги, Кайто напоследок нежно, почти по-детски потрепал Иоши по волосам и проследовал за братом к выходу из палатки. Ему действительно нужно было отдохнуть и, надо полагать, им обоим было что обдумать после этого диалога. Звучали ли его слова достаточно весомо? В отличие от Охтора, Кайто не перемололи эти военные жернова, он был голосом мирного времени, и чувствовал себя неловко, встревая со своими советами. Однако… он уже потерял родителей, потерял бабушек и дедушек… и мог потерять брата. Эта ненависть разъест его изнутри, уничтожит всё то прекрасное, что он может дать миру и своему народу. Всему своему народу, который не делится на «своих» и «чужих».