[icon]https://i.imgur.com/mqWrxrD.png[/icon][sign]
| | Попадая в мою кровь
Словно яд скользишь по венам.
Тысячи рук уносят далеко —
На вершины неба!.. |
[/sign][mus] [/mus]
Тело дёргается в конвульсии, но это не боль. Не связан, но и пошевелиться нельзя, потому что сквозь тело проросло дерево... не чувствуется, пусть состояние один-в-один, даже подташнивает так же - но вкуса крови, этого омерзительного, нет. Но так явно, так ужасающе, так неотвратимо отчётливо ощущается это. Это. Это - смертность собственного тела, понимание о котором балансирует на грани абсурда и паники. До слёз обидно и злит, что не узнаешь, что же дальше, не исследуешь, не увидишь, не поймёшь. Жадность. Азарт.
Желание наконец получить то, что так хочешь.
С ужасом смотришь на собственные обнажённые кости, а кричать и двигаться не можешь, только цветочными лепестками давишься, да задыхаешься от горького и терпкого запаха. Можешь смотреть - видеть ясное небо, полное звёзд. Можешь слышать - запоминать голос и интонации. Можешь чувствовать - прикосновения, которых не хочешь и не желаешь. Это не больно и не противно, но сбежать всё равно хочется, и сделать что-нибудь, чтобы всего этого не было; лихорадочным холодом по телу бьётся вместо боли омерзительное осознание, что это всё должно быть и случиться. Хотел и стремился, и даже рад. Рад тому, что это произошло, ждал этого - захлёбываешься отвращением к себе вместе со словами чужими про это же самое, велишь себе мысленно заткнуться и слушаешь, слушаешь, слушаешь... улыбаясь. Улыбка не из весёлых, но и грустной её назвать не получилось бы.
Это была болезненная одержимость им как идеей.
А потом Хейзо открывает глаза, понимая, что не может ни шевелиться, ни даже дышать. На то, чтобы вернуть обратно хоть часть самого себя, вырывая по кусочку из чужих рук и зубов, снимая по частям с дерева - того-чёрт-возьми-самого-дерева - требуется немало времени. Достаточно для того, чтобы в глазах потемнело от недостатка кислорода и голова закружилась.
Именно в этот момент Сиканоин делает судорожный вдох через рот, похожий на слабый крик.
Пауза. Нужно ещё больше времени. Нужно вспомнить, что за вдохом идёт выдох, нужно понять, как его сделать. Нужно объяснить себе, что больше он не трогает лёгкие, не копается внутри. Ни в рёбрах, ни в мыслях. Нет его, ушёл. Отпустил. Дал время.
И тогда, очень рвано и неуклюже, сквозь сжатые крепко зубы, получилось выдохнуть.
«Я знал, что он на меня обидится, но такого предсказать не смог. Ладно, сам дурак - если он умеет читать мысли, то и явиться в подсознание несложно. В любом случае...» - Хейзо сглатывает болезненную горечь во рту и вновь забывается на время из-за проблем с дыханием. - «Хорошо. Сам пришёл и всё рассказал, не надо искать и изобретать схемы допроса, хороший котёнок... Будем считать, что мы расстались в добрых отношениях. Теперь...»
Детектив понятия не имеет, что подъём в лагере давно прошёл, а он ничего не услышал. Как лежал в палатке на футоне, так и остался - бледный настолько, что сливался с простынёй. Со стеклянным взглядом, нерегулярным судорожным дыханием, он не реагировал ни на разговоры вокруг, ни на попытки его разбудить. Сослуживцев пугало, что Сиканоин лежит с открытыми глазами и почти не дышит, но прежде, чем кто-то догадался вызвать врача, прошло несколько часов.
Осмотр показал, что детектив в порядке как минимум физически, и это сбивало с толку всех столпившихся у его футона людей. Сразу же посыпались ценные советы и ворох предположений о том, что стряслось и почему так. Слово за слово и все вошли в азарт, разразившись ещё более смелыми предположениями, что в свою очередь вывело из себя врача. Он наконец-то выгнал всех из палатки заниматься делами и вызвал санитаров, чтобы перенести Хейзо в лазарет - за всё время детектив так и не отреагировал на шум.
«...в Сумеру, но где именно? В любом случае мне нужно быть там как можно скорее. Из его слов понятно, что там что-то назревает... ммм... нет. Не так. Там что-то готовится. Это какой-то реальный процесс, вроде муштры армии или подобного. Возможно, он там себе строит алтарь какой-то, чтобы стать богом? Ох, почему в Сумеру-то? Дорогая Иназума, у тебя архонт придурок... или стоп, нет. То есть да, но не совсем. Я уверен, что Сумеру в уравнении потому, что замешаны фатуи. А может, напрямую этот Иль Дотторе. Скорее всего он, раз уж знает, как манипулировать им и добиваться нужных результатов. Так или иначе, есть некая цель - ха-ха, «некая», - ради которой его используют, и захват ещё одного гнозиса включает, хм, более формальное обретение божественности? Ах, вот бы ещё с ним поболтать! Срочно надо в Сумеру...»
Понемногу в сознание к Хейзо начал пробиваться реальный мир, который он вынужденно покинул сегодняшней ночью. Дыхание стало стабильнее и ровнее, к потоку собственных мыслей наконец пробились посторонние звуки и запахи. В маленькой комнатке подсознания, где детектив привык размышлять о своих делах, зажёгся свет, а воздух перестал быть таким удушливым и тяжёлым.
- Сиканоин...
«Из-за карантинов во всех регионах это будет затруднительно сделать. Легально так точно, нет ни малейшего повода туда командироваться. Запросить поддержки Яэ Мико? Как бы она меня из-за лояльности не к тому архонту на месте не сожрала. Сангономия? Не уверен, что у неё есть необходимые ресурсы, при всём уважении. Действовать надо быстро. Получается, я вынужден...»
- Зрачок на свет реагирует, уже хорошо. Моргать начал. Такеда-кун, запиши... ай!
Вдруг ощутив прикосновение к лицу и испытав невероятное отвращение вперемешку со злостью от того, что он снова себе слишком много позволяет, Хейзо перехватил чужую руку за запястье, отстраняя от себя. Сжал со всей силы, не жалея ни капли фарфор, и что-то внутри той руки захрустело, а её владелец закричал. На его крик прибежал ещё человек, и они вместе принялись разжимать пальцы детектива, но не преуспели.
- Сиканоин! Эй, Сиканоин! Слышишь? Отпусти, мне же больно!!
«... она мне не откажет. Я же вежливо попрошу, плюс не против поделиться информацией или попутно выполнить её просьбу. Или оказать помощь в ответ. Услуга за услугу. Для меня явно найдётся достойные дела, и я не против снова послушать, как она говорит мне, какой я молодец. После общения с котёнком это даже без иронии приятно.»
Нелепые и бессмысленные пятна, фоновые звуки и мельтешение световых точек обретали форму; сквозь мысли и планы о том, что должен сделать и как, чтобы выполнить желаемое, Хейзо услышал собственную фамилию. Поняв, что это было откуда-то со стороны, он замешкался и задумался - а откуда это и почему столь внезапно? Ещё так громко...
- Ой-ой, - Сиканоин моргнул, фокусируя наконец-то осмысленный взгляд на полевом враче комиссии Тенрё. - Кимура-сенсей, зачем же так кричать?
В ответ на детектива начали кричать лишь громче, и только тогда он наконец понял, что чуть было почём зря не сломал человеку руку. Извинившись, Хейзо отпустил Кимуру и поинтересовался, зачем его снова засунули в госпиталь.
«Я настолько был погружён в себя, что даже не почувствовал, как меня переносят из палатки,» - Сиканоин слушал эмоциональный рассказ о том, как он пятнадцать минут держал Кимуру в железной хватке, очень отстранённо, больше обеспокоенный своей очередной госпитализацией. Лежать тут в планы не входило, надо было убираться как можно быстрее.
- Ещё раз прошу прощения, Кимура-сенсей. Я не хотел причинять вам вред, просто не люблю, когда меня трогают и... не рассчитал силу, задумавшись, - не говорить же в самом деле, что силу-то как раз рассчитал, просто не на человека. - Я пойду.
Как и ожидалось, даже сесть толком врачи не дали, начав расспрашивать, как Сикнаоин себя чувствует. Он отвечал, что хорошо, а они конечно же не верили.
- Очень странно, Кимура-сенсей, Такеда-сан, - нахмурился детектив, глядя на обоих без дружелюбия. - Зачем бы мне врать вам, если в моих же интересах чувствовать себя хорошо и пойти заниматься делами? У меня их в избытке. А вместо продуктивной беседы вы просто тратите и моё, и собственное время.
Обычно в полевом госпитале действовало правило «пациентам слово не давали», но Хейзо всерьёз собрался стать из него исключением, не было ни малейшего желания терять здесь и лишней минуты.
Раздражало донельзя.
- По существу: я здоров физически, - не очень хотелось, чтобы опять осматривали, и Сиканоин надеялся этот пункт по-быстрому проскочить. - И сознание у меня, вы могли заметить, тоже ясное. Мне приснился странный сон, из которого было сложно проснуться, и только. Что-то ещё?
Как оказалось, ничего. С некоторым натягом и явным неудовольствием вперемешку с подозрениями, но Хейзо отпустили из госпиталя с миром.
Уже был поздний вечер.
Оказавшись наконец в палатке один, Сиканоин осел на футон, в плену которого сегодня был чрезмерно долго, и, низко опустив голову, обнял себя за плечи. Этим жестом он старался не то скинуть с себя чужие руки, что копались внутри и прикосновение которых по-прежнему ощущал даже слишком хорошо, не то закрыться от взгляда, который не видел, но чувствовал на себе всё время после возвращения в реальность.
«Надо собраться, привести себя в порядок и идти в поместье Е Лань,» - но Хейзо всё сидел, утопив лоб в колени и зажмурившись. Думал о том, что он здоров физически и сознание у него правда ясное. И нигде ничего не болит - в том смысле, в каком Кимура-сенсей мог бы вылечить. Если бы болело. Если бы...
«Я в порядке,» - Хейзо наконец сбрасывает с себя невесть откуда взявшееся оцепенение и начинает собираться, стараясь не обращать внимания на фантомный взгляд в спину.
Из лагеря Тенрё в сторону «Спящих лотосов» детектив вышел в самом начале ночи, но его это вовсе не смущало - привычки хозяйки имения он успел изучить за время своего проживания там. Скорее всего Хейзо прибудет туда к тому моменту, как Е Лань позавтракает.
Дядюшка Мо встретил Сиканоина так, что он сразу понял - произошли неприятности, и сроку им полчаса от силы. По интонации эконома несложно было определить и то, насколько невовремя Хейзо явился. Впрочем, «неудачное время» было их с Е Лань особой связью, так что детектив не стал извиняться и уходить. Раз уж он некстати, то это значило, что именно здесь ему самое место.
Да и давать заднюю с собственными планами он не собирался.
- Мо-сан, расскажите мне, что произошло, - Хейзо низко поклонился, выражая этим жестом учтивую настойчивость. - Госпожа орхидея много раз меня выручала, я буду рад ответить тем же.
Называть Е Лань орхидеей детектив начал вскоре после того, как впервые попал в «Спящие лотосы» и случайно за разговором узнал об этом её не то псевдониме, не то позывном. Сравнение поместья с цветочным садом показалось Хейзо достаточно красивым, чтобы озвучить мысль вслух, а самой Е Лань это явно пришлось по душе, так и прижилось.
Эконом пригласил детектива в столовую, где был накрыт завтрак для Е Лань, нетронутый. Это, плюс Мо на нервах и взбешенный сверх всякой меры Ли Мин.
- По порядку мне расскажите, что случилось с Е Лань, - Хейзо выдвинул один из стульев и сел на него верхом, умещая подбородок на спинке. - Нет, Ли-сан, по порядку, с самого начала. Спасибо.
«Обвинение в покушении на Опору Небес,» - Сиканоин побарабанил пальцами по виску, глядя в сторону от опять начавшего заводиться Ли Мина. - «Это же тот самый дядюшка Тянь, про которого она мне рассказывала. Потрясающий сюжетный ход для бульварного чтива, но не для реальности. Ладно. Чем быстрее я решу это дело, тем быстрее Е Лань будет свободна для меня.»
Довольно просто поверить в такое человеческое чувство, как жажда власти, что понукает убивать, предавать и обманывать. Но Хейзо знал Е Лань ближе, чем хотел бы. И интуиция её голосом на ухо шептала, что такой апатичный и изнутри выгоревший человек ни за что власти не захочет. И продолжает она: ей вообще ничего уже не хочется, только чай пить и за тобой наблюдать.
Сиканоин усмехается и отмахивается от последних слов, как от мухи. Это было... достаточно не к месту, но в тоже время правдиво. Как же не наблюдать за тем, кто за тебя половину работы делает? Но следствие любит язык фактов.
- Когда он был отравлен?
Уточняющий вопрос вызвал массу проблем, потому что... у Е Лань было на тот день очень сомнительное алиби. Именно тогда она выслала из «Лотосов» дядюшку Мо и Ли Мина в город, оставшись в поместье только с Хейзо. Хотела поговорить с детективом о том и о сём с глазу на глаз как можно более лично и, понимая проблемы Сиканоина в общении, сделало всё, чтобы ему было с этим попроще.
Оставив за скобками сам предмет их разговора, только Хейзо мог свидетельствовать о том, что Е Лань своего поместья весь день не покидала и ни с кем кроме него не виделась. Но в рамках этого дела его свидетельство было во-первых, ненадёжным, а во-вторых, в самом худшем сценарии он проходил по ему как соучастник.
- Я берусь за это расследование, Мо-сан, Ли-сан. Доказать, что госпожа орхидея невиновна, будет несложно, но... сначала мне нужно увидеться с ней и задать пару вопросов. Вы можете это устроить?
Простой эконом, конечно же, не мог. Но Сиканоин знал, что в этом доме простых людей не бывает.
- Подпись автора
Yg ugg aqw. Iqvejc~
