В ночном время разлом выглядел безлюдным и заброшенным. По небу тянулся призрачный шлейф кучевых облаков, затягивающийся на светлеющем небе. Все гуляющие облака сейчас в небе разрастались как ядовитые родники из разлома — источники были стремительные и неконтролируемые.

На земле было также, а возможно и хуже. Сильный ветер стал причиной того, что шаткие конструкции могли упасть в любой момент, причём эта сила нарастала. Ветер играючи расшатывал железные вагоны, прикрепленные к неходячей канатной дороге.

Едва ли погода останавливала всех держаться подальше. Даже в такую погоду желание наживы не остановило похитителя и, несмотря на плохо очищенную дорогу, бросился в погоню за ловким и быстрым животным с мешком монет на спине. На протяжении всей дороги полуогранённые валуны были разбросаны так, что это напоминало лабиринт. Хорёк скакал на неровной поверхности и нехотя разбрасывал за собой дорожку из монет, от чего похититель уверенно сворачивал в нужную сторону каждый раз. Монетки! Золотишко! О святой архонт, подай блестяшку нуждающемуся!..

— С дороги, червь.

Голос настиг человека слишком поздно, сзади кто-то двигался быстрее звука, всё равно что гром приходит позднее молнии. В спину бандиту упёрлось что-то странное, круглое, обжигающее всё сильнее. Летящий позади бандита человек держал в ладони сферу, толкая её в спину бегущему. Да с такой силой, будто хотел втоптать того в землю.

Болезненный вскрик раздался уже тогда, когда сфера только дотянулась до спины бандита, сжигая одежды и кожу под ней, и сбивая того с пути, как никчёмное препятствие.

Это едва укладывалось в рамки понимания, простой человек едва бы понять, что сейчас произошло. Сказитель улетел дальше ещё до того, как бандит остановился после кручёного удара в спину. При том соприкосновении Сказитель нечаянно прочёл и его последние мысли… «Просить архонтов о богатстве так, как будто тому есть дело до червей под его ногами, нда».

Его путь лежал по заросшим и сломанным железным дорогам, поэтому он постепенно поднимался вверх по скалам. Кукла в полёте была быстрой, от такого ветра трава тряслась как на побережье. Выше нескольких метров над землей кукла так и не поднималась, и вышедшие с утра на охоту орлы парили в одиночестве над разломом.

— Не принимать участие в надвигающемся шторме совершенно бесстрастное дело.

На конце железной дороги росли грибы, признак того, что до Сумеру рукой подать. Как только он в этом убедился, то подпрыгнул, совершив головокружительное вращение, и приземлился с искрами на шляпку гриба. Гриб, не будь он дураком, впитал электро и подбросил куклу к верхушке разлома. В воздухе он задержал себя с помощью силы архонта, замирая у края скалы с согнутыми вверх ладонями. Начало леса показалось таким благоприятным, что даже где-то показался искуственным. Да уж, тут погода не губит саму себя. 

— Думал добраться до поселения, но нельзя же оставлять это за собой, — кукла посмотрела вниз, как там легко на её ладони поместилась статуя другого архонта и сжал крепко в кулак, глумливо усмехнувшись представленному в голове. — Вы ждали, и вы дождались гроз в тропиках.

Приходящие грозовые тучи как будто уменьшают фигурку куклы. По ушедшему в тёмный оттенок облаков понятно, насколько те становятся близки к земле. Когда кучевые облака превратились в тёмный слой, накрывший лес, настало бить грозе.

♫

В эпицентре происходящего волосы и одежда у Сказителя трепыхалась соизмеримо тому, как эта сила отдавалась остальным. В то время, как он таинственно что-то высматривал на земле, тень от неприятных намерений продолжала лежать на его лице. Эти молнии за его спиной были одного цвета с глазами, и расходились за чёрными тучами так, будто их кистью вели по мокрому холсту.

Ближайшие лесные заповедники накрыли грозовым заслоном, неестественно вплетаясь в экосистему. На краю заслона из облаков проросли молнии, как ветви грозового дерева, и на это им понадобилось всего один миг, когда человек моргает. Удары всех молний одновременно засияли как праздничные огни, и спустя секунды четыре, Сказителя и всех находящихся поблизости накрыл пыльный, замусоренный ветками, ветер, а также пришёл стремительный звук падения деревьев на расстоянии около километра.
Молнии били параллельно тому, как он продолжал поиски своей цели, и вскоре за качающимися ветвями показалось что-то подозрительно похожее на статую бога.

«Я нашел».

Это была статуя девушки, скромно выглядывающей из-под капюшона, а значит это точно была она. Предвестник начал скоростной спуск к ней. На подходе к ней что-то или кто-то попытался привлечь его внимание, но Сказитель только повернул голову и не остановился в полёте.

В тот стороне он почувствовал угрозу, и не прогадал, увидев на ветках под собой лесного лучника в полной боевой готовности.

«Этот не человек. Такой огромный лук держит… Явно замахиваться до сюда собирается».

— Ты кому это предлагаешь остановиться? Это будет мгновенный разряд.

Выбрав что-то одно, двигаться или остановиться, про второй вариант забываешь. Когда предвестник набирает скорость, в ушах начинает свистеть, словно воздух закладывает пробки от набранной скорости. Его целью так и оставался памятник пропащей богине, только теперь он не просто движется, а направляется на неё с тем же намерением, как когда потерпевший со злостью замахивается на обидчика. 

— Полное крушение! 

Голос пропал за грохотом каменных обломков, представляющих большую опасность при падении вниз для всех снизу, а на высоченном холме, куда ступил Сказитель, поднялась занавеса пыли для отхода. Впрочем, летающий предвестник пользоваться ею едва ли стал, когда ударов молнии тут было не один, а два. Опрометчивостью тут и не пахло, он не хотел подставляться и в момент, когда начал пикировать на статую, он заставил грозу целенаправленно ударить в то же дерево, где поджидал его лучник.

То дерево, которое стратегически занимал хвостатый лучник, было деревом-гигантом, чей ствол засиял как медная проволока, осветив землю и пространство, а затем загоревшись. Мгновенно начавшее пожарище не унимала и вода поблизости. Так тот охотник был придавлен деревом или нет? Отсюда не видно.

Но неважно, не будем отвлекаться.   

Один осколок от статуи летит в неизвестном направлении, второй с шумом падает в озеро, а вот каменная стопа богини теряется в траве. Многие части статуи были сегодня утеряны. Потоки ветра, которые подхватывали частички статуи, были сегодня не на стороне жителей деревни.
Как удобно, что удар молнии после пробития огромной дыры в статуе перешёл и на ветхую землю.
Обрыв холма, на котором стояла статуя, между тем начал крениться вниз. Молнии снаружи — молнии в земле. Удержать при таком раскладе равновесие Скарамучче далось легко, поскольку он продолжал парить над грохочущей землей. Сейчас в этом месте всё начало мелко трескаться, земля едва ли держалась на корнях растений. Воздух затрясся, посыпался песок и всё это вместе захватило по дороге мелкие камни, скачущие вниз вместе с грязевой волной по склону. На несколько миллисекунд всё затихло, пока самый большой кусок скалы с глухим стуком не ударился о землю.
Эта затея удалась без проблем. Но было ли это то, что он действительно желал? Пришлась ли его молния точно в цель?
В это время послышался тихий звук. Раздался совсем близко, а потом ненавязчиво подобрался ещё ближе. Стоило что-то заподозрить, как туман расступился и оттуда выпрыгнул мячик. Скарамуш сделал маленький шаг назад и зло выругался, прежде чем от мячика пошла странная занавеса.
Неожиданно стал так больно…
Чья это была ловушка? Кто посмел встать на пути?
От режущей боли в глазах он вскричал и схватился за голову. То ли что-то попало в глаза, то ли он неожиданно обнаружил свою слабость… Даже когда глаза полностью прикрыты, внешние раздражители делали всё, чтобы сделать эту ловушку жутко ненавистной.
— Эй ты… Неужели ты действительно думаешь, что этим меня можно отравить?! Такой приторно-сладкий запах — это была цветочная пыльца?
Внешний вид нарушителя оставлял желать лучшего: бледное лицо было полно злобы. Пылающий огонь неудержимых чувств выбирался наружу. Жгучие слёзы текли из его глаз, но не могли охладить разум. Он в начале нахмурился и, защитившись рукой от света светлячков, немного приоткрыл красные от раздражения глаза.
— Как её отмыть с глаз теперь по-твоему?!
Перед глазами по-прежнему пелена. Остаётся только один выход — полагаться на обаяние и звук, пока он не продерёт глаза. Если у Скарамуша была какая-то личная неприязнь к таким ловушкам, сейчас он его припрятал, чтобы полностью сконцентрироваться. Таким образом, он ощутил в воздухе тонкие нотки токсина. Рассеянная пыльца имела вполне уверенный запах росы и уже свободно проникала внутрь его лёгких и желудка, всасываясь в аналог крови. Это было похоже на то, как хищник впрыскивает яд потерявшему бдительность насекомому. Неизвестного происхождения яд нельзя было оставить в покое. Была у него одно предположение насчёт того, из какого растения его перетёрли… Не спеша он поворачивается за разгадкой к пустотелому круглому снаряду с виднеющимися отверстиями, который валялся у его ног. Из отверстий ловушки деликатно выглядывали листья, прикрывая собой прячущиеся внутри снаряда цветы, но Скарамушу всё равно удалось разглядеть. Если исходить из последнего руководства матр, выпущенного совместным дуэтом двух известных в Сумеру Академиков, это пыльца с одного из сонных кустарников. Если бы он был человеком, это наверняка бы подействовала. Такая задумка заслуживает внимания, но он до сих пор не знает, кому так сильно обязан за эксперимент.
И как только он просёк, что ловушка — человеческая, его душу тут же заполнила красная вспышка гнева и чёрное презрение.
«Кто-о это сдела-ал?».
— Ты пытался повторить запах утренней росы? — вслепую обратившись к человеку, он старался сдерживать недовольство в разговоре, чтобы не выдать проблемы со зреним. — Хах, я едва чувствую этот слабый аромат. Исходя из его состава, там присутствуют некоторое добавление специй (пустырник?), и тем самым мешают его чистоте. Я ожидал хотя бы сильного отравления или, как минимум, помутнения рассудка. Прямо как от туманной пыльцы. Знаешь, что утренней росой пахнут глаза порчи? Этот аромат даже близко не утренняя роса, он ближе к запаху белья или мыла. Неудачное исполнение. Вместо этого подбери другой состав, не бойся кому-то навредить, в этом же и конечная цель.
Тск, пока он разговаривал, эти мельтешащие светлячки так никуда и не делись! Ничего не поделаешь — они сами напросились. Скарамуш запросто поймал одно крылатое существо, а от остальных начал отмахиваться, несмотря, убивает ли этот удар светлячка или нет. От былой толпы практически ничего не осталось. Ну как, закончилось нашествие насекомых? Пора бы и показаться человеку перед новым божеством.
Вид на Авидью был вновь открыт, как на ладони.
…Нет, обзор снова закрыли! В небе возник какой-то туман.
Предыдущая завеса совсем недавно начала рассасываться и была похожа на заслон, а этот туман была в небе и напоминал послание. Подождите, а послание кому?..
«Обращается за поддержкой? Как жаль, такая оплошность. Я не могу теперь это так оставить», — после этого туманного облачка, со стороны деревни был заметен похожий. Теперь он убедился в своей догадке полностью. Тогда запустил ловушку никто иной как…
Пыльца рассосалась. Теперь он всё видит — ничто его не остановит. Поначалу дозорный стоит на земле к нему спиной. Подобно листку с дерева, он поворачивает с внешней стороны на прозрачную внутреннюю так, что видны все жилки. Благодаря острому нечеловеческому зрению, его можно рассмотреть поближе как раз тогда, когда он обернулся к нему. В одном движении столько плавности и ловкости, нет смазанных движений. Резкие лисьи очертания, огромные подвижные уши — дозорный бросает ему взгляд, полный эмоций без страха.
… «Это-о был ты-ы».
Получается, в тот раз он увернулся от «гипер-быстрого и мега-крушительного удара бога грома»? И это тоже он, воспользовавшись образовавшейся пылью, подбросил снаряд?
— Лесной дозорный? Ты стоишь на моём пути, — рукой, которой он визуально держит Авидью, он также очерчивает силуэт дозорного и «садит» себе на ладонь. — Для меня ты размером с насекомого и особой разницы нет, — другой рукой удерживая пойманного светлячка, Скарамуш сводит ладони и сравнивает размеры человека и жука. После чего раздавливает последнего.
— Но я же божество мудрости, я проявлю снисходительность.
«Его уши и хвост настоящие, и с их помощью нашёл это место. Носит белоснежный бурнус, являющийся символом высшего общества. В купе со всем остальным, он использовал ранее не встречаемую ловушку, возможно новенькие разработки или разработки личного характера — полон сюрпризов. Это позволило ему использовать отвлекающий манёвр, чтобы пустить сигнал другим охотникам. Думает спокойно и рассудительного. На психа не похож. При этом всём… совершенно ведь ничем его не напугаешь, тск!», — за паузами в разговоре, Скарамуш формировал образ противника. Это касается всего, что стоило бы предугадать о нём, как о противнике. В прошлый раз он не счёл нужным запоминать его образ, и поэтому ему удалось удивить. Но охотник по-прежнему человек, слишком смешно конкурировать с ним.
Что касается того, что он ещё и очень умный человек, у Скарамуша на этот счёт есть идея. До сих пор пустует место в его плане, которое отведено для первого верующего, самого близкого друга — посланника божества. Ещё есть время, чтобы привести с собой человека, который поймёт и объединиться с ним. Но чем бы его завлечь?
«Я восхищаюсь его умом, и он не высокомерный учёный из общества Академиков. Я хочу его пригласить».
— Не хочешь присоединиться к проекту «Сансара Адьевхруз»? В таком случае, я оставлю деревню в покое.

Отредактировано Scaramouche (2023-10-16 10:23:19)

«Если и был шанс решить всё миром и цивилизованно, Тинари ставил на него. Он должен был защищать Авидью как лесничий. Он должен был защищать Гандхарву как старший брат, что печётся о тех, кто считают деревню своим домом. Что ему эта статуя Архонта — молниеносный угрожал столу, за которым училась Коллеи; окну, в которое любил влезать по ночам Сайно; палисаднику, в котором рисовал Кави; помостам, на которых любил развернуть свой караван Калид; всей многогранно прекрасной Авидье, в которой нет ценности выше, чем жизнь»

Времени на глубокую медитацию, чтобы уйти в себя, ей хватало, но внезапно Хайпасия проснулась в темноте, не ожидая её здесь встретить. В её пещере для медитаций сродни такого не было, как и такого скопления живности. Темнота обрушилась на учёную с плохим зрением как внезапный камнепад посреди исследований.

Это было всё странно. Гениальная учёная пришла в пещеру без всякого обмундирования и попробовала вернуться к выходу также, и в то время как насекомые целыми кучами разворачивали её в обратном направлении, а она — дальше отважно перешагивала их. Дорога до сюда и дорога назад в значительной степени отличалась. В значительной мере это было трудно потому, что она шла против толпы.

Вход в пещеру был расположен не на равнине, а немного под наклоном. Что и поспособствовало десяткам падениям Хайпасии в грязь, мешающей взобраться. Пришлось пожертвовать чистотой и смачно поплюхаться в грязи, прежде чем ей удалось тонко соприкоснуться с промокшими ветвями наверху и наконец выглянуть наружу.

— Почему пространство снаружи пещеры так резко изменилось? — её эмоции от увиденного взбурлили, как в маленьком гейзере. От этих ощущений, переполняющих чашу, учёная мгновенно пришла в ужас, но успела зажать рот рукой.

Снаружи было ещё холоднее, ледяной ветер швырял предметы и продувал шею. Хайпасия вдруг увидела не береговой луг, а будто перенеслась в день из прошлых эпох.

Между её волос выглянуло небольшой круглое существо и прижалось лапками к её плечу, что, казалось не отодрать. Как только подул ледяной ветер, осторожный аранара был легко сорван с её плеча, несмотря на усилия, и был заверчен в вихре. Следившая за движениями своего дружочка, Хайпасия только ахнула и протянула вслед руку, выцепив и отвоевав аранару у ветра. Прижала к себе и тонко провела рукой по его листочкам несколько раз.

— Да, и вправду — страшная гроза! — лесной дух как ни в чём не бывало продолжил речь, не забыв поблагодарить спасительницу. — Эти облака против воли призвал вон тот злобный гриб. Он сейчас на последней стадии Мараны.  Сам по себе гриб не злобный, но внутри него плохая грибница, и он легко на кого-то или что-то обижается. Ох, и не послушается он аранару, и не уйдет, но лучше бы он оставил лес в покое. Аранары могут забыть — лес не забудет никогда, — от повисшей тревожности он тарабанит ручками-палачками и вдруг указывает на какую-то цель. — О, смотри ещё другой нара. Этот нара Акхетака хороший, он говорит плохим нарам садить семена и те его слушаются, а лес восстанавливается. Если злобный гриб обрушит на него свой гнев, храбрый нара Акхетака может расколоться как сухое семечко. Беда-беда! Надо помочь!

В это время Хайпасия, не веря услышанному, пристально посмотрела на аранару в руках.

— Кто в опасности?

Она резко встрепенулась и посмотрела туда, куда ей указали.

***

Прошло уже несколько часов часов с момента захода грозовых туч без осадков. Во многих местах начались пожары.

Тем временем, после услышанного у Сказителя дёрнулся глаз и на выдохе он будто тихо произнёс: «Чего?». После этого его тон сменился на более мерзкий и звонкий, словно шипящий проклятия.

— А давай-ка подойди как мне надо, а давай-ка оставь моих друзей и меня в покое. Я вижу твою душу насквозь!... Стой, так здесь учится Коллеи?... — это имя он произнёс по-своему, не так, как услышал в голове охотника. Другое ударение в имени и с таким тоном, будто говорил о своей собственности. Под такое имя можно представить только дерзкую девчонку.

Тут на него внезапно снизошло озарение, заставившее встрепенуться.

Он обернулся и, как только это сделал, поймал камень, летящий ему прямо в голову. Их разговор со стражем оборвался, когда назвавшийся бог стал искать первопричину случившегося. Очень быстро он нашёл около пещеры женщину-ученую со странным существом. Вид у неё был до того отчаянный, что от эмоций у неё слегка наворачивались слёзы. В тонком кулаке она держала небольшую горсть камней и что-то неразборчивое кричала охотнику, с которым он только что вёл разговор: «... ухо-ди-те! Пря-чьтесь!».

— ...Малявка.

Хайпасия, следя за Скарамушем, мигом сориентировалась, что сейчас будет и во время юркнула в пещеру. Уйти в глубь тоннеля и скрыться у неё уже не получилось. Она снова шлёпнулась в грязь, открывая спину новоявленному врагу.

— Не мешай мне заводить друга! — заорал Скарамуш и призвал к себе молнию.

Под новой силой плавился его мозг. Скарамуш вдруг странно засмеялся и совершенно случайно, не разменивая, добавил ещё больше сил в шаровую молнию, в разы увеличивая диаметры. И когда он отпустил молнию погулять, указав на уроженку Сумеру, он тоже смеялся.