[indent]Собравшись ещё как полчаса назад, аль-Хайтам расположился за большим деревянным столом в кабинете. Обычно за ним работает сосед, в то время как служащий Академии отдыхает после работы в соседней комнате, на одном из диванов. Сегодня же — один из немногих случаев, когда место было свободно от бумаг с чертежами и материалов для рисования, так что грех было этим не воспользоваться. Окружённый книгами, он ждал, пока со сборами закончит и сосед, чтобы потом сыграть в ещё с момента появления приевшуюся игру: «Хайтам, выгляни, нет ли поблизости знакомых лиц, чтобы я, светоч Кшахревара, смог спокойно выйти на улицы города и воссиять».

[indent]Но велик соблазн остаться. Не посещать многолюдные места, особенно в такие праздничные дни как этот. Тем более, что масштабы торжества в этом году поражали воображение: количество ларьков с едой и праздничной атрибутикой увеличилось в разы. Весь город сам по себе стал масштабной площадкой для фестиваля специй и красок. Но ещё больше аль-Хайтам порывался снять этот дурацкий тюрбан со своей светлой головы. В нём было жутко неудобно думать умные мысли и ловить сигналы из космоса. Не говоря уже о том, насколько внушительными габаритами обладает эта конструкция из пёстрых тканей. Немало веса всей головному убору добавляли разнообразные украшения: золотые цепочки с бусинами, какими-то кисточками и драгоценными и полудрагоценными камнями, свисающие с сарпечи. И в дополнение ко всему этому превосходству торчало ястребиное перо, довершая образ. Образ — в совокупности с выражением лица академика — кирпича, разрисованного и облепленного смальтой. Кирпича с пером, вместо его привычной пряди.

[indent]В отличие от пёстрых нарядов Кавеха, кричащих, изобилующими сочными красками так, что глаза уставали (к слову, актуально для сегодняшних празднеств), гардероб аль-Хайтама составляли вещи плюс-минус монохромные. Как правило, тёмно-серых оттенков с минимальным количеством ярких, насыщенных цветов — они аккуратно вписывались в образ целиком, выступая ненавязчивым акцентом, не перетягивая на себя лишнее внимание — и то, входили в холодный спектр цветового круга. Преимущественно зелёные и синие, не спорящие с зеленью Сумеру — ещё одна причина, по которой секретаря было нелегко отыскать. А тут этот тюрбан.

[indent]В очередной раз рука тянется к сарпечи, но словно почуяв неладное, на горизонте появляется Кавех и прервал сие действие угрозами лишить Хайтама жизни, если тот оголит свою макушку. В ход шло множество аргументом, среди которых фигурировал один, не лишённый здравого смысла. Секретарь, конечно, съязвил что-то, но руки от тюрбана убрал.

[indent]Пока что.

---

[indent]Он закрыл за собой входную дверь и, решая не особо спешить со всем этим походом на праздник, подошёл к краю платформы, на которой располагалось жилище. Чуть не доходя до клумб с ярко-жёлтыми цветами, от которых исходил лёгкий приятный аромат, он остановился. Вид отсюда открывался прелюбопытнейший: внизу, на территории Цитадели Регзара, всё так же проходили тренировки копейщиков, но сегодня «зелёных шарфов» были лишь единицы: основная часть пустынников из «Бригады Тридцати» рассредоточилась по городу, занимаясь вопросами безопасности на время столь масштабного мероприятия.

[indent]Потихоньку подтягиваются люди, живущие на окраине города — в основном, академики на пенсии, студенты с курсов помладше, ещё довольные жизнью и собой, и детвора. На мгновение среди толпы показался еле уловимый силуэт девушки с длинными голубыми волосами. Очень напоминало одну персону, с которой аль-Хайтаму довелось иметь знакомство: Сумаю. В рамках небольшой вылазки в пустыню, где они с Сайно в очередной раз столкнулись лбами, секретарь отправился в Караван-Рибат, где и побеседовал с одной матр. Та устроила ему небольшой допрос, а после они стали периодически обмениваться мнениями и новостями по общему делу. Однако в ближайшие дни не было нужды назначать дополнительные встречи. Информацию что одна, что другая сторона получали очень дозировано и сейчас наступило какое-то затишье. При условии, что секретарь соизволил посещать собрания мудрецов чуть чаще, чем делал до этого. Но, в конце-концов, это была не она.

[indent]Других знакомых — по крайней мере тех, кого мог бы знать о Кавехе что-то больше, чем «он спроектировал Алькасар-Сарай» — замечено не было, поэтому он вернулся ко входу, приоткрыл дверь и уведомил горе-соседа, что тот может спокойно выходить, не опасаясь быть замеченным и, судя по всему, опозоренным. 

---

[indent]Улицы Сумеру превратились в нескончаемые лабиринты, по бокам были сплошные насыпные горки пигментов и пряностей различных расцветок. Жители сумеру, облачённые в такие же пёстрые, как у этих двоих, традиционные и что-то около того наряды смотрелись достаточно органично во всём этом окружении. Но аль-Хайтам испытывал проблемы, связанные с излишней когнитивной нагрузкой: глаза уставали от контрастных сочетаний и кричащих цветов, а в нос били не менее яркие ароматы специй. Бросить бы всё, тюрбан с головы — в первую очередь, даже несмотря на ожидаемую порцию новых угроз от Кавеха, буквально только-только вернувшегося с очередного строительного объекта, и на то, что при этом его было слушать просто невыносимо. Так что Адвьехруз, в некоторой степени оказать терапевтический эффект и вернуть архитектору привычный слог, вместо всех этих… Строительных жаргонизмов. Порой словесные конструкции выходили настолько причудливые, что аль-Хайтам, будучи некогда студентом Хараватата, смог бы без особого труда написать монографии, статьи и вообще всё, что угодно, посвящённые этому и даже заиметь со всего этого дела почёт и уважение в академической среде. Но ему это всё было не нужно.

---

[indent]Побродив какое-то время, они оказались около ларька, возле которого стоял Джафар. Мужчина корпел над чем-то эдаким — свою вариацию праздничного напитка с соком, молоком и специями из какого-то цветка. В процессе смешивания меж собой ингредиенты образовывали множество новых оттенков, пока наконец жидкость не стала однородного красного цвета. Аль-Хайтама не сильно влекло пробовать что-то новое, в отличие от Кавеха, так что он только стал свидетелем того, как преображается лицо его соседа уже после первого глотка. Всё-таки, ему было известно, что Кавех не любит острое.

Аль-Хайтам отобрал у несчастного стакан и сам сделал пару глотков — для него букет специй, обжигающие язык, были вполне себе сносными. Увы, не ускользнуло лицо Кавеха и от зорких глаз Джафара, который ощутимо приуныл, осознавая, что… Немного перемудрил с остринкой и, задумчиво пробубнив себе что-то под нос, отвернулся от них.

[indent]Отойдя в сторонку, аль-Хайтам вновь заглянул в стакан и затем перевёл взгляд на Кави.

[indent]- Если не нравится, можем вылить, — он явно не улучшал ситуацию своими предложениями, но был вполне серьёзен в высказываниях. Но подавил в себе желание задать уточняющий вопрос: а если бы напиток был градусом повыше, что бы тогда предпринял светоч Кшахревара? Всё так же отставил бы в сторонку или осушил бокал до последней капли? Он этих мыслей он испытал какую-то горечь и поспешил заглушить её остатками напитка, так что сказанные ранее слова уже более не имели смысла, — поздно.

[indent]Всё-таки, действительно ощущается особый настрой в воздухе. Праздник. Весь Сумеру празднует. По сторонам вспыхивают разноцветные дымки и завихрения, при случайном контакте с которыми на одеждах, лицах и в волосах посетителей фестиваля остаётся много пигмента. Действительно, тюрбан частично спасает покрытую голову, принимая удар на себя.

[indent]Затем они потихоньку двинули дальше — на фестивале было ещё много на что посмотреть.

Отредактировано al Haitham (2023-08-18 19:24:59)

Подпись автора

Ультимейтов от Сайно: 2 Хваты за жопку от абиссальной руки: 7

Now, everyone dance in the cave, a Sanskrit seeking of truth system Gouged out heartbeat, bloom, bloom Размышления ◊ Планы

> Эпизоды для номинации в Оскар <

[indent]— Всё будет в порядке, — обещает Тинари и слабо улыбается.

[indent]Два ясных взора поднимаются к его лицу, — один, едва дрожащий, цвета летней сумерской розы, и другой, рыже-алый, немигающе яркий и искусственный. Так искренне и красиво, но как же утомительно к концу месяца от начала незапланированного больничного.

[indent]— Я уже давно на ногах, — в очередной раз неустанно заверяет Тинари, — Ничего со мной не случится. К тому же…

[indent]Он готовится применить свой главный козырь, после которого спорить будет проблематично, разве что у пары заботливых волнушек не появятся новые доводы, солиднее встревоженного «Но наставник! — Бип!».

[indent]— …Сайно не в городе и пойти с тобой на праздник не сможет. А одна ты никуда не пойдёшь.

[indent]Почему-то образ генерала-махаматры нередко становится решающим в недопониманиях между Тинари и Коллеи. Карката всё же несколько безразличнее к облику матры, но в целом его механизм восприятия тона голоса понимает, что именно это сложение звуков было решающим. Удобно.

[indent]— Карката, ты за главного в теплице, пока меня нет. Следи за поливом.

[indent]По крайней мере у Коллеи будет возможность принарядиться в один из подаренных генералом роскошных нарядов. Да что уж там, Тинари и сам планирует по случаю достать из сундука дорогой платок, когда-то полученный от Сайно.

⁂

[indent]Дозорные, едва ли не самые ранние пташки в Авидье, выдвигаются в город ни свет ни заря. Так им не приходится толпиться на въезде со всеми паломниками, караванщиками и наёмниками. Тинари делает ставку на то, что им удастся избежать самых шумных и душистых мест, если Коллеи предастся увеселительным мероприятиям с самого открытия ярмарки.

[indent]Смело, но наивно.

[indent]Чем выше становится солнце, тем шире стелется праздник, он занимает большую часть города, кроме безучастных шпилей Академии. Полуденные длинные тени оборачиваются лентами разноцветного шёлка, а солнечные лучи — золотыми хлопковыми шнурами.

[indent]Коллеи и весело, и интересно, и Тинари, наблюдая за тем, как тает в знойной праздничности девичье смущение, вздыхает, но добровольно делает ещё один круг по рынку, по площади, к фонтанам. В конце-то концов, Коллеи заслуживает праздника. Стоит немного потерпеть.

[indent]Болезненная слабость давно ушла, а подвижность практически вернулась в до этого сильно раненное тело, — да не так и сильно, делов-то, всё зажило! — но город всё равно утомляет. Тинари виду не подаёт, чтобы не портить Коллеи праздник, но острый звериный слух, привычно разделяющий каждые переливы отзвуков на фоне, теперь едва выносит всякий новый звон и гам. Всё смешивается в единый гул, от которого к вискам приливает давящая жаркая боль.

[indent]…и ладно бы шум, но эти запахи…

[indent]Едва способный сконцентрироваться на восприятии самого себя здесь и сейчас, в любой другой момент Тинари мог бы услышать приближающиеся шаги двух пар ног и опознать их, но сегодня он даёт застать себя врасплох. Немного потерянный и обескураженный, он оборачивается к Кави, — и даёт Коллеи смущённо пристроиться за его спиной.

[indent]— Ого, когда ты уже вернулся. Специально к празднику? Коллеи, ты же помнишь нашего друга Кави?..

Девочка едва показывается из-за плеча Тинари и выдерживает паузу, чтобы, вероятно, определить, что же ей страшнее: поздороваться с двумя мужчинами, один из которых ей ещё и не знаком, или же показаться невежливой в своём молчании. Они набирает воздуха и смелости, а затем, заикаясь, выпаливает:

[indent]— З-з-здравствуйте!

[indent]Тинари только и может, что улыбнуться.

[indent]— А это…

[indent]Друг Кави? Нет, ерунда какая-то. Секретный сосед Кави, про которого мы не говорим? Тоже нельзя. Ах да, точно.

[indent]— Извечный объект его жалоб, аль-Хайтам. Он секретарь Академии. Давай, представься ему.

[indent]Многих усилий стоит Коллеи чуть выйти вперёд и, глядя себе под ноги, пролепетать:

[indent]— Здравствуйте, я Коллеи… ученица Лесных Стражей…

[indent]Умница, — думает Тинари, — Видел бы тебя сейчас Сайно.

Отредактировано Tighnari (2023-07-24 15:43:22)