Так много всего произошло за последнее время, что уместить все события и детали в рамки отчётов было задачей практически невыполнимой, но генерал очень старался. Количество бумаг стремительно множилось. На пустом, специально для этого выделенном столе, стопочки превращались в башни, устойчивость которых вызывала некоторые вопросы, но удержать в голове такой поток сведений, вопросов,  проблем, просьб и планов было обычному человеку попросту не под силу. Горо хоть и обладал звериными атрибутами, абсолютной памятью наделён не был, и с каждой дописанной бумагой чесал затылок, мысленно подсчитывая, сколько времени уйдёт на ознакомление у госпожи Сангономии, когда она вернётся обратно в  лагерь. Здесь счёт шёл уже не на часы, но на дни, если не на недели. Горо старался, по возможности, решать те вопросы, которые решить мог. Он составлял списки вещей и продуктов, необходимых сопротивлению, договаривался с Цисин и местными жителями, принимал помощь и организовывал помощь со стороны войска Сангономии, направляя солдат в те части гавани, где нужны были руки. А рук сейчас нужно было очень много… Так или иначе, каждый запрос и каждый ответ всё равно оформлялись, это необходимо было для того, чтобы ничто никуда не пропало, чтобы запрашиваемое достигало нужных людей, и чтобы держать под контролем процессы, которые в столь большом коллективе хаотично происходят. Тем более, учитывая тот факт, что коллектив за это время успел, в каком-то смысле, разрастись.

Новых бойцов в сопротивление пока принимать было нельзя, ибо политические процессы были остановлены с прибытием в гавань, но у базы сопротивления всё равно собирались люди. Это были не только беженцы с Иназумы, но и, теперь уже, беженцы из Ли Юэ. Сгоревший город — это, в первую очередь, сотни лишённых крова семей, часть из которых перебралась к своим родственникам и друзьям, а другая часть подселилась к Иназумцам. И сёгунат, и сопротивление, тоже разместили рядом со своими военными лагерями местных жителей, которым требовалась помощь. У Горо, признаться, от количества работы уже раскалывалась голова, его разбирали на сувениры днём, и поднимали ночью, потому что лагерь беженцев — это настоящий живой организм, в нём круглосуточно происходят процессы, требующие внимания и контроля. Не проходило ни одного дня, чтобы генерал не думал о том, где сейчас госпожа Сангономия. Ему очень не хватало её присутствия, во всех отношениях. И дело было совсем не в том, что тогда часть обязанностей перешла бы на её плечи. Они были опорой и поддержкой друг друга, они были друзьями, и Горо переживал. С тех пор, как она уехала, он не получал от неё вестей и даже не мог быть уверен, что с ней всё хорошо. Солдаты её тоже любили, тоже переживали, и генералу сложно было успокоить их, когда он не мог успокоить даже себя самого.

Прибытие корабля с Иназумы, разумеется, не могло не взбудоражить людей в лагере. Все они скучали по своей родине, очень хотели туда вернуться, и истосковались по хорошим новостям с любимых берегов. Пришвартовавшееся судно, и силуэт верховной жрицы, тут же отозвались в сердцах бойцов, и лагерь наполнился гомоном сильнее обычного. Горо, дёрнув ухом, прервал беседу с одним из своих помощников и вышел из палатки, щурясь от слепящего света. Поначалу он даже не понял, что именно произошло, приняв это волнение за новое нападение противника, но, увидев госпожу Сангономию, замер на месте. Только хвост приветственно заметался из стороны в сторону, пару раз ударив подошедшего к ним юношу. Это была первая хорошая новость за столько дней, первый просвет в этом бесконечном военном мраке. Так, во всяком случае, показалось на первый взгляд.

Солдат, сопровождавший Кокоми в её путешествии, поведал генералу о некоторых деталях плаванья, от которых шерсть на его хвосте, против воли, встала дыбом. Что значит, одна ушла на какую-то там встречу? Что значит… плакала?
- Благодарю за предоставленную информацию, ты свободен, - улыбнувшись, произнёс Горо, после чего направился уже к самой госпоже Сангономии. Идти на любые переговоры в одиночку было слишком рискованно, и хотя доверие лучника к своей главнокомандующей не знало границ, со слов солдата это выглядело очень… безрассудно? Нет, такого просто быть не может, верховная жрица никогда бы не пошла на такой шаг, не имея хорошего плана под рукой, не обладая уверенностью в выбранной стратегии. Но откуда тогда в этой картине взялись слёзы? Он явно не всё знал, и прежде чем делать какие-то выводы, нужно было поговорить с самой госпожой Сангономией.

Горо не сразу удалось пролезть через толпу воодушевленных ребят. Он мог бы попросить их расступиться, и это было бы правильно с точки зрения дисциплины, но… впервые за долгое время в их лагерь пришло праздничное настроение, улыбки и воодушевление, разрушать их сейчас формальностями не хотелось совершенно. К тому же, он был достаточно небольшим и юрким, чтобы быстро разобраться с проблемой. Оказавшись перед жрицей, генерал приветственно вильнул хвостом, краем глаза заметив на руке Кокоми кольцо, которого раньше не видел. И, пожалуй, в этом не было бы ничего странного, если бы не кусочки истории, которые ему вручили несколькими минутами ранее.
- Госпожа Сангономия, мы очень рады вашему возвращению! - произнёс Горо, и люди, обступившие их со всех сторон, загалдели ещё громче, поддерживая слова временного начальника. - Хотите ли вы услышать обо всех новостях или желаете отдохнуть после дороги?
Горо, конечно, безумно хотелось услышать все новости как можно скорее, и как можно скорее поделиться своими, но путь из Иназумы до гавани не близкий, да и море зимой часто бывает неспокойным. Если солдату не показалось, и госпожа Сангономия действительно плакала, то отдых ей был необходим. И хотя звучало это всё несколько официально, тон генерала был мягким и дружеским. Горо знал, что сможет ещё какое-то время поддерживать ситуацию в лагере под контролем, если верховная жрица решит отдохнуть, но, быть может, у неё были куда более срочные и важные вести.

Горо чувствовал себя сейчас чертовски неловко, ведь больше всего на свете он хотел, чтобы в эту секунду всеобщая эйфория от визита госпожи Сангогомии не кончалась. Солдаты были в своей радости такими искренними, и жрица им так искренне улыбалась… лагерь давно не испытывал такого количество светлых и чистых эмоций. Практически вечность. Им это было нужно, всем им, и генерал внутренне разрывался на части. С рациональной и разумной точки зрения им необходимо было поговорить, но душа этому упорно противилась. Счастье в лагере казалось таким хрупким… достаточно было слегка тронуть его, чтобы оно рассыпалось снова. Особенно тёплая и яркая улыбка жрицы вызвала такую-же в ответ, и совестно было лучнику за то, что ему предстояло продемонстрировать госпоже Сангономии те бесконечные стопки отчётов, которыми скоро можно будет подпирать здания в гавани.

Горо внимательно слушал каждое её слово, и чувствовал запредельное умиротворение и спокойствие. Все эти дни он испытывал постоянное волнение и страх, что на островах произойдёт что-то ужасное. Что-то, из-за чего жрица не сможет вернуться, выбраться. Когда прибыли беженцы с Иназумы, отправленные в конце февраля, волнение лишь усилилось, ведь это означало, что рядом с Кокоми осталось так мало людей, которые, в случае необходимости, смогут её защитить. В силах госпожи Сангономии он не сомневался, но не мог быть уверен в том, что архонт не сделает что-то сверх того, что уже совершал с человеческим разумом. Архонт — это всегда серьёзный противник, уж сопротивление в этих вопросах осведомлено лучше многих. Было так странно и одновременно с этим так приятно думать о том, что теперь всё позади. И больше ни он, ни войны Ватацуми, одну её в Иназуму не отпустят точно.

Признаться, Горо надеялся, что Кокоми решит отдохнуть, ведь новости ждали недели и дни, уж от пары часов ничего критического не случилось бы, однако её пальцы, чуть сильнее нужного сжавшие его ладонь, дали генералу нужный сигнал. Было что-то срочное, что им нужно было обсудить, и тянуть лучник не собирался. Чем быстрее они разберутся со списком задач, тем быстрее смогут отдохнуть и присоединиться к лагерному ликованию.

Проводив верховную жрицу в палатку, Горо бросил быстрый взгляд на бумажные пирамиды, и, зарывшись пальцами в волосы на затылке, неловко уставился в землю.
- Очень много всего случилось за эти дни, Госпожа Сангономия. Все эти бумаги — рассортированные по структуре отчёты о событиях, начиная с того дня, когда вы отправились в Иназуму. Вам не нужно читать их все, я вкратце изложу самые важные события и предоставлю ключевые отчёты, требующие вашего внимания.

В воздухе повисло какое-то напряжение, а всему виной было нежелание генерала сейчас взваливать на плечи главнокомандующей всё то, что уже какое-то время тянуло на дно его самого. Хоть Кокоми и делала вид, что всё хорошо, Горо нутром чувствовал, что она чертовски устала. Не первый день он знает её, не в первый раз они оказались в сложной ситуации.
- Как вы, Госпожа? Как… как там наша Иназума? - казалось бы, совершенно спонтанный переход на другую тему, но это, пожалуй, были два вопроса, которые сильнее всего заботили лучника. Кокоми была для него не просто военной начальницей, но и подругой, хотя иерархия в армии не позволяла проявлять эту дружбу так же открыто, как это делали свободные от службы люди. Судьба Иназумы — ещё одна причина множества внутренних тревог, ведь каким бы радушным не был приём в гавани, родина осталась там, за океаном. Родина, за которую солдаты сопротивления боролись и погибали целый год…

Горо, как ему самому казалось, в этой жизни уже был готов ко всему. Весь прошлый год, проведённый в противостоянии с армией Архонта — это уже, само по себе, время, наполненное колоссальным количеством самых разных событий, а битва с мертвецами в Ли Юэ — кульминация его воинской жизни. Сколько было разных страданий, боли, неожиданностей приятных и жутких? Не счесть. Но то, что он внезапно услышал от Госпожи Сангономии, было страшнее любого врага, с которым судьба сводила. Солдат ведь говорил ему о том, что она плакала, говорил вполне себе серьёзно! Но как же тяжело было поверить в его слова. Кокоми была главнокомандующей, сочетавшей в себе девичью хрупкость и твёрдость настоящего бойца. Какими бы сложными не были ситуации, в которые они попадали, и как бы коварен не был враг, она сохраняла трезвость ума, дабы даже в критической ситуации иметь возможность обдумать варианты. Горо был куда эмоциональнее, в нём играли звериные черты, и ему нужно было совсем немногое, чтобы сорваться и ринуться вперёд, поддаваясь секундному порыву. Он привык видеть в Госпоже Сангономии сильного лидера, стержень, несокрушимую основу… нет, не так. Сопротивление привыкло их видеть.

Перепад настроения верховной жрицы произошёл так внезапно, что генерал на несколько секунд опешил, будто второй раз увидел наступающих на гавань мертвецов. Влияние того архонта, имени которого он даже не знал, или же внутренний надлом от того, что произошло в гавани? Или… в Иназуме? Как много вариантов, один страшнее другого. Разве же сможет он нейтрализовать воздействие божества, если это оно? Все мысли об отчётах мгновенно вылетели из головы, рассказывать о них он сейчас не станет, даже если верховная главнокомандующая об этом попросит. Горо редко нарушал приказы,  но иногда без этого было никак. Подозвав Широ, и наказав меховому комочку сторожить вход, чтобы никто больше сюда не зашел даже с самым важным делом, генерал на секунду отошёл, налив в чашку воды из глиняного кувшина. Он много времени проводил здесь в последние недели, и всё самое важное принёс сюда, чтобы не бегать и не дёргать солдат и помощников с совсем уж нелепыми просьбами.

Бойцы сопротивления часто обращались к своему старшему товарищу за советами, подчас самыми простыми, и говорили неоднократно, что он умеет подбирать нужные слова, но сам Горо в своих способностях успокаивать людей несколько сомневался. У него не было плана, как облегчить верховной жрице её внутреннюю боль, лишь лёгкая паника, которая читалась в прижатых к голове ушах и подрагивающих от напряжения пальцах. Только бы не сделать хуже... Протянув чашку с водой верховной жрице, он аккуратно начал. И пусть голос его звучал весьма уверенно для посторонник, Кокоми легко считает в нём волнение.
- Я не могу себе даже представить, что сейчас происходит в Иназуме. И я не знаю, через что вам пришлось пройти, когда корабль причалил к островам, но… вам не нужно нести этот груз в одиночку. Я верю, что вы сделали всё, что от вас зависело, чтобы спасти оставшихся там людей и чтобы наш дом дождался нашего возвращения.
Горо знал, что Госпожа Сангономия стремилась спасти как можно больше сердец и душ, в этом они были очень похожи, и почему-то первая мысль, которая посетила генерала, была связана с тем, что всех спасти не получилось. Когда-то давно, незадолго после того, как он занял нынешний пост, у него… тоже не получилось сохранить всех. Тот вечер генерал провёл у свежих могил товарищей, и хотя лицо его было лишено эмоций, а кожу поливал безжалостный дождь, Госпожа Сангономия протянула ему нежно-кораллового цвета платок, расшитый узорами из пузырьков, ракушек и мелких рыбок, дабы тот вобрал в себя часть горьких слёз. В этом жесте было куда больше символизма, чем пользы, ведь утирать лицо под  яростным ливнем — идея, обречённая на провал. Возможно, именно это и вызвало тогда несколько тоскливую и надломанную, но всё же искреннюю улыбку.

Пошуршав совсем недолго в своей набедренной сумочке, Горо достал ткань песочного, почти золотистого цвета. Она не была вышита множеством красивых узоров, далека была от искусства Ватацуми, но у краёв красовались чёрные собачьи лапки, такие же как у Широ. Признаться, генерал надеялся, что этот символический подарок никогда ему не пригодится, что не произойдёт никогда события, способного надломить столь сильного человека. Но, раз уж это случилось…
- А теперь позвольте мне приложить все усилия со своей стороны, чтобы вам помочь.

Казалось, Горо очень внимательно наблюдал за тем, как Кокоми водит пальцем по вышитой на ткани лапке, но, на самом деле, смотрел куда-то в абстрактную пустоту, приковав взгляд к этой несчастной лапке лишь потому, что это было последнее, куда он посмотрел, прежде чем девушка заговорила. А дальше сил отвести взгляд уже просто не было, все они уходили на попытку обработать полученную информацию, осознать её, мысленно проговорить ещё раз, словно это могло бы сейчас сделать лучше. Как подобрать слова? И возможно ли это вообще?  Он должен был быть правой рукой верховной жрицы, её главной поддержкой и главным плечом, о которое она сможет в минуту боли, сомнений, страха и слабости опереться, а в итоге… всё это время он был здесь. Да, так было нужно, они не могли оставить сопротивление без присмотра совсем, и не могли вверить обе столь важные должности кому-то ещё. На Яшиори, быть может, смогли бы. Это место было солдатам знакомы, и процессы там были налажены, отсутствие обоих командующих какое-то время лагерь смог бы пережить, но в Лиюэ было слишком много проблем, чтобы Горо мог позволить себе уехать с Госпожой. Возможно, если бы они отправились вместе, не прозвучало бы сейчас этих страшных слов.
«Ты не должен прилагать усилия, чтобы помочь»
«Не уверена, что достойна оставаться на посту главнокомандующей»
В голове генерала не укладывалось, как такие мысли могли прийти в столь светлую голову, как она только подумать могла о том, что оказание помощи ему в тягость? Как она только подумать могла о том, что кто-то иной может стать сердцем сопротивления?

Горо молчал. Он слушал внимательно, и с каждым словом взгляд его голубых глаз будто бы тускнел, выцветал. Не удивительно было, что события, произошедшие в Иназуме, надломили верховную жрицу. Лучник не был свидетелем всего, что ей пришлось пережить, но даже такой краткий рассказ с минимумом подробностей уже ранил. Ситуация была скверная. Скверная, с какой стороны не посмотри. А ведь им, хоть в каком-то виде, нужно подать эту информацию солдатам, и вот за их реакцию Горо всерьёз опасался. Даже сейчас он, в первую очередь, думал о том, какой эффект она произведёт на товарищей и лагерь в целом, а не о том, какой эффект имеет на него самого. Здесь всё было значительно проще. Он верил в Госпожу Сангономию, верил в сказанные им самим ранее слова. Они не были сказаны с усилием, они были искренними. Захват Иназумы — это новость абсолютно ужасная, сделка с Орденом бездны — ещё хуже. Генерал немногое о них знал, но той информации, которой располагал, ему хватало, чтобы сделать выводы о любых уговорах с ними. Сложно было поверить в то, что всё это было реальностью. Чурлидзума была похожа на… бред сумасшедшего? Горо нервно дёрнул хвостом, отгоняя от себя эти мысли. Кокоми могла подвергнуться влиянию архонта, однако генерал хорошо видел, в каком состоянии в гавань привозили тех, чей разум подвергся сильному воздействию. Их поведение было далеко от адекватного, мысли были спутанными, добиться от них внятных объяснений было подчас невозможно. Более того, искажение воспоминаний затрагивало их личность, они чаще всего не осознавали этого искажения, а потому считали эти воспоминания абсолютно корректными. Кокоми, даже находясь под влиянием сильных эмоций, четко формулировала мысли, причинно-следственные связи между её словами и состоянием прослеживались слишком хорошо, чтобы считать, что она сильно пострадала от влияния божества. Если какой-то эффект от него и есть, вряд ли он значительный. И хотя с твёрдой уверенностью утверждать что-то сейчас было бы ошибкой, Горо склонялся к тому, что Госпожа Сангономия рассказывает ему правду. Если это так, то…

- Нет никого, кто мог бы заменить вас на посту главнокомандующей, дело ведь не только в ваших навыках, Госпожа. Солдаты регулярно спрашивали меня, есть ли от вас какие-то вести. Все они очень переживали за вас, и я переживал вместе с ними. Сопротивление — это практически семья, и объединить столько совершенно разных людей под одним знаменем никто другой бы не смог, - сев на землю напротив верховной жрицы, Горо задумался на несколько долгих секунд.
- Всё, что вы мне рассказали, звучит… непросто, но… я уверен, мы сможем вернуть нашу Иназуму обратно. Это наш дом, и мы будем за него бороться. И не важно, кем будет наш противник. Однажды мы уже бросили вызов закону архонта, и незваных гостей с наших земель изгнать тоже сможем. Вот только… возможно сил сопротивления для этого будет недостаточно.
Горо, признаться, очень надеялся, что Лиюэ сможет стать площадкой примирения для двух враждующих иназумских лагерей. Указ об охоте на глаза здесь не действовал, и им нечего было делить. Лучшего времени на то, чтобы попытаться договориться с трикомиссией, просто не было, но без Госпожи Сангономии генерал не мог заниматься налаживанием дипломатических связей. Да и не умел толком, хотя с сёгунатским детективом они, вроде бы, даже неплохо поговорили.
- Могу я вас попросить… рассказать мне побольше о том, что происходит в Иназуме сейчас и о сделке, которую вам пришлось заключить с противником?
Последнее, признаться, особенно волновало генерала. Ему не впервой драться за Иназуму, но любые сделки с оппонентом — это всегда большой риск. Кто знает, какие условия они выдвинули и чего именно добиваются…

Горо чувствовал, что Госпоже Сангономии как никогда раньше нужна была его поддержка, но   не знал, как её продемонстрировать, как убедить… Генералу часто приходилось утешать других, но было бы большим неуважением к чувствам людей сказать, что все эти случаи были друг на друга похожи. Даже если одну беду разделяли многие люди, для каждого из лагеря она была разной, особенной, ни с чем несравнимой. Невозможно обрести опыт в утешении людей, ведь слова и действия, которые срабатывают на одного человека, могут никогда не сработать на остальных. Столь серьёзная ситуация с Госпожой Сангономией случалась, на памяти Горо, впервые, и он не нашёл ничего лучше, кроме как выслушать. Молча, от самого начала и до конца, демонстрируя всё своё внимание. Лишь хвост дружески метался из стороны в сторону, и активнее начал подметать землю в тот миг, когда верховная жрица взяла его за руку. Он здесь, он не обижен, не злится, никуда не денется и не отвернётся. Более того, Горо был уверен в том, что и солдаты не отвернутся. Они пошли за сопротивлением, потому что верят в его идеи, а это невозможно без веры в того, кто их сформировал.

- Ситуация непростая, - произнёс генерал, когда дослушал историю до конца. Всё это не укладывалось в голове, поток информации был слишком большим и неожиданным, хотя… - Как и всегда на наших островах.
На последних словах, Горо улыбнулся. Шутка получилась натянутой, но очень искренней, ведь жизнь в Иназуме для сопротивления уже давно была непростой. Весь последний год, и даже раньше, они регулярно сталкивались со сложными и спорными решениями, которые часто были сопряжены с риском. Горо никогда не стал бы брать в руки лук под знаменем Ватацуми, если бы не был к такому риску готов. Признаться, он и не ожидал, что новости, с которыми вернётся Кокоми, будут наполнены радостью и ликованием, не может всё складываться гладко на землях, которые болели давно, а сейчас захворали совсем. Информация о глазах бога, впрочем, совсем его не удивила. Сопротивление боролось за отмену этого указа, и за возвращение божьих даров их хозяевам. Окажись он на месте своей собеседницы, он бы лично вытащил их все из статуи, оказавшись на Наруками. Упускать такую возможность было бы абсурдом, как минимум потому, что глаза находились в зоне влияния неизвестного божества, и последствия у этого могли быть самые разные. Безусловно, это осложняло дипломатию со сторонниками сёгуната, но лучше спорить с ними при живых людях, а не на их костях. Тогда споры уже не решат ничего.

- Самое главное, что вы вернулись сами, вернули людей, вернули глаза бога, а с ними и надежду тем, кто уже почти потерял её. Доступ в Энканомию это… это очень большая цена, но жизни жителей Иназумы ценнее, вы сделали правильный выбор.
Возможно, это звучало грубо, ведь Энканомия была священным местом, которое оберегали, которым дорожили… Однако Горо верил, что верховная жрица поймёт его, ведь именно она сделала этот важный выбор. Земли всегда можно вернуть. Да, это непросто, опасно, требует времени и сил, но это всё ещё возможно. Вернуть к жизни людей такими, какими они при жизни были, куда сложнее, если возможно вообще. Признаться, всем происходящим Горо был подавлен и выжат, но... Он не может сейчас подавать виду, что шокирован, напуган или неуверен в своих силах. Сейчас, когда проблем резко стало больше в разы, нужно оставаться сильным, даже если обстоятельства тянут к земле.

- Договориться с Трикомиссией теперь, впрочем, будет непросто. Они могут не поверить нам, ведь мы не можем предоставить никаких существенных доказательств, что получили глаза путём договора, а не вытащили их из статуи самостоятельно. К тому же… не думаю, что договор сопротивления с Бездной имеет для них вес. Особенно сопротивления… и особенно с Бездной. Если сил сопротивления действительно будет недостаточно, то нам необходимо как можно скорее продумать, как и какую информацию мы можем предоставить представителям сёгуната…
Вздохнув, Горо на несколько мгновений опустил взгляд в пол, но практически сразу в его голову пришла идея. Нет, не так… пришло имя. Имя человека из Трикомиссии, с которым, возможно, им удастся выстроить какую-то связь.
- Есть один человек, с которого можно начать, который может нам помочь… Сиканоин Хейзо.

Горо чувствовал, что напряжение, повисшее в воздухе, начинает понемногу спадать, но то, что произошло дальше, признаться, стало для него некоторой неожиданностью. Они с Кокоми давно уже были не просто коллегами по несчастью, которых под одним флагом свёл указ сёгуната, но друзьями, чьи узы прошли испытание огнём битвы и тяжёлым временем. И всё же, несмотря на это, субординацию Горо уважал и чтил, обнять Госпожу Сангономию самостоятельно он бы, вероятно, не решился. Знал, что для некоторых людей нет лучшей демонстрации поддержки и лекарства для души, но не смог бы себе позволить переступить через формальность обстоятельств, в которых сложилась их дружба. Уважение, которое он испытывал к верховной жрице, было сродни тому, что верующие люди питают к своим архонтам, и было в этом чувстве не только тепло, но и лёгкий трепет. Горо замер в объятиях на мгновение, он… отвык от подобных жестов. Раньше, когда он ещё жил в своей большой семье, это было чем-то привычным и будничным, но военное время выводит на передний план совсем другие принципы взаимодействия и поведения, вынуждая и требуя очерстветь. Генерал всё ещё был очень мягким, когда речь заходила о соратниках, но объятия всё равно были редкостью. Так или иначе, Кокоми он ответил, обняв её в ответ, но сделал это очень аккуратно и бережно, словно девушка перед ним была хрустальной.

- Однажды он уже бывал у нас в лагере… помните? Странный тип, заявившийся в одиночку средь бела дня, тогда он… застал нас врасплох, - Горо, очевидно, было не очень приятно вспоминать эту их осечку, но что было, то было. Зато так госпожа точно вспомнит, о каком человеке идёт речь, он был такой один, единственный и неповторимый.
- Пока вас не было, на гавань было совершено нападение… армии мертвецов. Сопротивление помогало в обороне площади, и нам удалось получить множество важных сведений, которые теперь представлены в этих стопках отчётов. Сиканоин Хейзо пришёл в лагерь через несколько дней после битвы, он занимался поиском виновных в этой трагедии и попросил меня о сотрудничестве. Он оказался… совсем не таким человеком, каким я его себе представлял. Я почувствовал в нём искреннее желание помочь обычным людям, а его поведение было совсем не похоже на поведение представителя Трикомиссии. Знаете… ему, будто бы, было всё равно, что мы уже год враждуем, общая безопасность была для него важнее. Мне кажется, он — один из тех,с кем можно попробовать поговорить. Единственная проблема… я не знаю, где он сейчас, он не оставил никакой информации. Но мы можем попробовать разыскать его.
Горо не был до конца уверен в том, что выдвигать кандидатуру Хейзо было правильным решением. В конце концов, они всего раз общались, и его впечатления могли быть обманчивы, но и выбор у них был не то чтобы большой. Очень немногие представители сёгуната вообще готовы разговаривать с повстанцами, и нужно было цепляться даже за самую тонкую нить.