- Привет, привет, привет! О, привет. Я Сора. Сора. Меня зовут Сора. Это моё имя. Сора. Сора. Сора это я! Ты знаешь, оооо, ты знаешь, знаешь... ты не знаешь. Ах, ты не знаешь! Недавно мы пили с Цуки чай, и тогда Сора сказал Цуки, что её сад это не сад. Ты не знаешь, почему так, но Сора знает. То есть сад Цуки - это оооо, это сад, сад, но не совсем и не очень сад, и тогда Цуки сказала: а каких цветов не хватает? О, Цуки спросила нас, потому что Сора знает! Я знаю все-все ответы на все вопросы в мире, а не как ты, ха-ха! Цуки спросила нас и я ответил, мы сказали ей, что не хватает кровоцветов. И тогда Цуки сказала, что мы должны взять тень братика и пойти за цветочками... и мы пошли! Мы пошли туда, где растут кровоцветы, мы пошли туда, где растут хорошие кровоцветы и где живёт Татаригами. Ты знаешь, где живёт Тататригами? О, он ненавидит тебя... и тогда Сора нашёл нужные кровоцветы, и тогда Сора нашёл того, кого они съели. Слушай, слушай, ты когда-нибудь ел людей? Сора ел людей, они невкусные, не ешь людей... и потом мы взяли цветочки и череп, и рёбра, и тень братика, и вернулись, вернулись, вернулись обратно в сад. Мы все вернулись обратно в сад и стали пить лунный чай, потому что Цуки любит лунный чай и пить его с братиком! Без братика тоже. Цуки любит пить чай. У Цуки даже есть специальный чайный кролик... а ездового банана нет... ооо. О! А потом, а потом, а потом Сора выкинул тень братика... знаешь, у него есть невидимые и неосязаемые кошачьи ушки!.. А~х, да, да, да, братик стал шинигами, это так хорошо! Сора хочет быть тоже, но не тоже, но не быть, не шинигами... а потом мы сказали Цуки о том, что цветочки не хотят расти! Мы говорили об этом сейчас, сейчас. Сора был наверху по Спирали, там сидит Цукуёми, она там сидит и она сказала, что если мы хотим и нам нужно, мы хотим и нам нужно, о, тогда нам нужно пойти туда ещё раз, но взять тебя. Тебя который сидит здесь, ты кто? Кто? Ты робот? Ты братик? Ты живой? Ты мёртвый? Как тебя зовут? Как тебя зовут? У тебя есть имя? Мы должны пойти наверх к братикам роботам, как тебя зовут? Ты не похож на них, но немного похож. Мы пойдём туда к ним и найдём место, где Татаригами ненавидит тебя. Так сказала Цуки! Как тебя зовут? Идём, идём! Идём!
Сора возник в этом месте Лунной Спирали будто из ниоткуда и внезапно обрушился со своей необычайно длинной речью на закованную в доспехи фигуру. Мальчику было всё равно, если это робот, который не имеет функции ответа, ведь он даже и не пытался послушать, будут ему что-то говорить взамен или нет. Громко и быстро объясняя, с чем пришёл, обильно при этом жестикулируя, то махая руками, то прыгая, рождая каждым своим движением бренчание колокольчиков, Сора под конец просто схватил свою добычу за руку и потянул в коридоры Спирали, не дожидаясь никаких дополнительных реакций.
Все мысли мальчика были уже возле горна Микагэ и он не собирался ждать дольше, чем уже ждал, пока говорил это всё. Он направлялся в трансферный зал, своё любимое место здесь.

- Мы знаем, куда идти и что делать. Мы знаем, где, что и как. Мы всё знаем... братик Ро... ооо...
Мальчик остановился прямо посреди коридора, запнувшись и буквально, и фигурально. Звякнули от резкого движения колокольчики, голова опустилась низко-низко. На пару мгновений Сора сам был похож на робота, которому отключили питание.
«Некрасиво как-то.»
«Это имя точно существует? А братик робот?»
«Точно? Точно? Точно? Точно?»
Мальчик сжимает чужую ладонь покрепче - дети так сильно не умеют, но Сора всегда был особенным ребёнком, - и пытается проверить, насколько реальна эта рука. Оборачивается, смотрит наверх. Туда, где на высоте куда как больше одного Соры находится чужое лицо. Или что-то вроде лица. Должно было бы, но его там не было, только железка.
- Так ты ненастоящий, - понимает мальчик и кивает. - И имя такое... хи-хи!.. Ненастоящее. О, а зачем Цуки так сделала? А зачем? А зачем? А зачем? Ро-бот, Ро-ра-нд!.. А~а, какая разница? Какая разница, если Тататригами всё равно ненавидит тебя...
Рассуждая так и точно ожив от догадки о положении вещей в мире и их реальности, Сора потащил своего спутника дальше, наконец достигая первой цели на сегодня: просторного круглого зала с большим количеством стражей руин. Они были ещё менее общительны, чем доставшийся Соре братик робот, но мальчик к такому отношению был привычен.
Отпустив Роланда и проигнорировав трансферный механизм в центре помещения, мальчик первым делом подбежал к стоящим у стен стражам.
- Ohayo, ohayo, ohayo, - каждое слово было звонким не только само по себе, но и потому, что оно сопровождалось ударом меча по железному корпусу робота. Первый удар - дзинь! Второй удар по тому роботу, что стоит поотдаль - бом! Третий удар - тресь!..
Каждый страж руин тут же включался, диагностировал степень повреждения, раздражитель и, согласно протоколам, тут же отключался.
Постучав ещё по парочке роботов, Сора наконец допрыгал до центра залы и, встав ровно, вытянул вперёд руку на уровень лица, точно указывая пальцем направление. В воздухе появилась сфера из символов.
- Давай, давай, давай, нам надо идти туда, - мальчик кивнул на появившийся из вязи рун разрыв реальности, кривой и чёрный, сочащийся фиолетовым светом и выщербленный кристаллами ненастоящих звёзд, помахал Роланду и шагнул внутрь первый.
Выпрыгнул Сора посреди тёмной ночи и низких грозовых туч, посреди шквального ветра и гневного крика грома. Всё ещё было светло, потому что частые молнии не раз за минуту изрезали небо, заходясь в неуёмном гневе. Кто-то скажет, что в воздухе пахло озоном.
- Мммм, - глубоко и медленно вдыхает Сора, закрыв глаза и подняв голову вверх, точно принюхиваясь. - Пахнет ненавистью... ты чувствуешь, братик? Татаригами так сильно ненавидит тебя!.. Привет, привет, привет, привет!
Слова приветствия мальчик произносил уже в движении, убегая в темноту притихшего леса. Там не было зверей или птиц, и даже хиличурлы не встречались. Всё было мокрым от постоянного дождя, тёмным от туч и почти неслышным из-за постоянного грома. Колокольчики Соры в этой агонии бешенства Татаригами звучали едва слышно.
- О! - Сора остановился возле большого старого пня, который остался после обрушения дерева. Это было давно, когда ещё мальчик жил здесь, и пень оставался приметным. Встав на цыпочки, Сора животом навалился на край и сунул руку в гнилое дырявое нутро дерева. Покопавшись там, мальчик выудил оникабуто и на миг замер с ним в поднятой руке, как с победным трофеем. После сунул жука в рот, перекусывая пополам и тут же выплёвывая.
- Невкусно, - он наступил на половинки насекомого. - Знаешь, они никогда не были вкусными... Сора не помнит, чтобы когда-либо были... о. Тебе всё равно. Тебе всё равно, ты же не ешь. Роботы не едят. Ха-ха, так глупо!
После этой короткой заминки мальчик снова побежал через лес, к деревне, одной из многих, что окружала горн Микагэ. Довольно большая, но сейчас совершенно заброшенная, она была полна не только дождя и мёртвых тел, но и вполне вещественных проявлений гнева Татаригами, о котором уже столько раз упоминал Сора.
- Кагомэ кагомэ, птичка в клетке, - нараспев начал мальчик, вышагивая по пустым улицам. - Птичка в клетке... птичка в клетке... птичка в клетке... ах, персиковый сад уже давно сгорел!
Сора остановился возле одного из домов. Он даже на фоне прочих жилищ выглядел убого, очень изношенным временем. Выбитые окна, покосившиеся створки сёдзи, отсутствующая часть досок пола веранды и облезшая солома на крыше, как лысина старика. Этот дом уже не первый год заброшен, разграблен и пуст, но Сора заходит именно туда, игнорируя все прочие, и манит Роланда за собой.
- Tadaima!
Темнота и тишина были ответом, и дальше прихожей мальчик проходит не разуваясь. Он раздвигает все двери на пути, гремит посудой на кухне, звенит тарелками из тех, что побрезговали даже украсть, и возвращается в коридор с масляной лампой.
- Слушай, слушай, братик, слушай, - Сора подбегает к Роланду и протягивает лампу. - У тебя есть, чем зажечь? Есть? Ты знаешь, чем? Тут нечем зажечь, а надо!!

Отредактировано Sora (2023-06-04 00:07:14)

- Вот так, вот так! Ах, персиковый сад сгорел!.. - Сора хлопает в ладоши, наблюдая за тем, как искорки оседают на деревяшках дома. Они гнилые - такие же, как и владельцы этого места, и мокрые от бесконечного дождя. Но всё же кое-где огонь оседает и укрепляется, начинает дымить и чадить. Медленно и с натугой, под недовольный рокот грома. Пока что огонь сверкает совсем не так ярко, как грозовые вспышки за окном, разгорается медленно. Этого времени вполне достаточно, чтобы успеть сделать всё желаемое.
Мальчик забирает себе зажжённую лампу и бежит в конец коридора, резко останавливается и поворачивается на пятках, распахивая настежь сёдзи дальней большой комнаты и забегая внутрь.
- Когда же, когда же ты появишься?
Кагомэ кагомэ, птичка в клетке...
Большое и пустое помещение пахло просто отвратительным сочетанием гнилой плоти, влажной плесени и мышиного помёта, но мёртвому ребёнку незачем дышать, он этого не заметил. В проблесках молнии, подсвечивающих эту комнату, и в тусклом свете лампы Соры был виден большой сгнивший и грязный футон, на котором покоилось два не менее сгнивших тела, давным-давно заснувшие вечным сном. Уже почти скелеты, в ошмётках одежды, с выеденной падальщиками плотью. Понять по останкам можно было то, что это мужчина и женщина, и что они действительно умерли во сне.
- В час, когда на рассвете заходит солнце, - продолжал петь Сора. Он поставил на останки мужчины фонарь, а в руки взял женскую голову, что от тела отделилась безо всяких усилий. - Сгорел персиковый сад. О, сгорел персиковый сад. Слышишь, Момо? Ты не слышишь. Ты никогда не слышала. Ты никогда не слышала. Персиковый сад сгорел. Сора его сжёг. Потому что ты не нужна. И... он не нужен. Но я вернулся. Я вернулся забрать кое-что. И тебя. О, ты увидишь кое-что. Ты увидишь другой сад. Ты подходишь для этого. Ты будешь смотреть.
Под весёлый звон колокольчиков, бешеные вопли грома и треск занимающегося пожара мальчик, так и не выпуская головы, подбежал к одному из шкафов. Открыл его и, кинув череп себе под ноги, полез по полкам на самый верх, шаря руками вслепую, но прекрасно зная, где что лежит. Оттуда он вытащил и тут же уронил на пол несколько больших промасленных джутовых мешков, чьё состояние было весьма приличным, спрыгнул сам. Подобрал всё брошенное, кое-как уместив в маленьких руках вместе с лампой, и вышел обратно в коридор.
- Братик робот, с нами пойдёт Момо, - приблизившись к Роланду, мальчик пихнул ему в руки мешки. - Можно звать мама, но мы будем звать Момо. Потому что персиковый сад на самом деле сгорел...
И после этого он замер в задумчивости, сморщив носик.
«Но ведь даже сгоревший сад всё равно будет садом.»
«В этом есть смысл.»
«Мы пришли пересаживать цветы, так?»
«Она бесполезная, но для этого подойдёт.»
«Я хочу знакомить её с Цуки?»
«А почему нет?»
- О, подожди. Подожди. Это не всё. Это не всё. Не всё. Нам ещё кое-что нужно. Момо пойдёт с нами больше, чем сейчас. Она бесполезная, но для этого подойдёт. Мы познакомим её с Цуки.
Вновь выронив голову и оставив её валяться на полу аккурат возле одного из очагов возгорания, Сора убежал обратно в тот зал, откуда только что вернулся. Разворошив постель и раскидав части тел, он высвободил из гниющих остатков одеял, татами и кимоно рёбра своей матери. Отряхнул от плесени и гнили, протерев теми частями тряпья, что ещё были на это пригодны, и вновь вернулся к Роланду, отдавая кости ему.
- Момо пойдёт с тобой, потому что Сора не может вести её, - рёбра действительно были большеваты для мальчика, который собирался нести голову и лампу. - О, братик, тут больше нет ничего нужного. Пойдём, пойдём!
Выскочив из загорающегося дома первым, под продолжающиеся проклятия грозы, Сора направился в последнее и самое важное место - к горну Микагэ. Дорогу туда он знал так же хорошо, как и всю прилегающую к зоне добычи местность, шёл уверенно и быстро. Лампа едва освещала путь, и становилось только темнее. Влажный воздух тяжелел, становился маслянистым и, нашёлся бы кто осмелившийся его вдохнуть, встал бы у храбреца поперёк глотки.
- Эй, Татаригами, привет! - Сора помахал лампой приближающемуся горну и остановился. - Привет, привет, привет! Ты здесь, ты здесь! О... ты ненавидишь нас.
На пути к горну стояло трое... неких существ. В одеждах нобуси, окружённые смоляной дымкой проклятия ненависти мёртвого бога, они всё ещё могли считаться живыми, но людьми ли? Разума в них не было, только ненависть - всё именно так, как и говорил Сора.
- Братик робот, они тоже должны пойти с нами. Но не как Момо. Они должны дышать. М. Какое-то время должны. Мы должны вернуться в сад Цуки и посадить цветы. И они должны дышать. Ты умеешь делать так?

- А?..
Смена позиции произошла так внезапно, что Сора не сразу это понял. Вот он стоит с лампой возле братика робота, вот на него бежит нобуси, раскручивая меч... а вот он уже в другом месте! Как так?!
«Братик переставил Сору.»
- А!
Мальчик видел, что нобуси по нему не попадёт, для этого достаточно было отойти на шаг влево или назад, как это сделал Роланд, просто он успел раньше. Но, если совсем честно, нобуси даже если бы и попал, ничего сделать не смог. У него была старая и плохая катана, которая за единый взмах тело разрезать ни за что не сумела, и движения этого существа не выдавали мастера, способного на столь серьёзный удар - Сора хорошо умел замечать такие вещи! Он понимал, что меч бы просто застрял у него в плече и после ни туда, ни сюда. Потом мальчик бы просто переломил этот старый клинок и разделался с его владельцем одним быстрым ударом.
- Но это бы испортило нашу одежду... - своё кимоно Сора любил. Вообще каждое из тех, что у него было, то есть оба. Цуки одевалась красиво и пахала красиво, как и братик Куникузуши, мальчик не хотел в этом от них отличаться, а следовательно и портить свою одежду. Иногда она могла испачкаться, но это вовсе не то же самое, что быть насовсем испорченной чужой катаной!
Мальчик опускает руки, в очередной раз роняя то, что держал, и сам опускается на влажную землю с выжженной вовсе не солнечным светом травой. Лампа горела лишь едва, не в силах справляться с темнотой скверны Татаригами и оказалась бесполезной, хотя Сора её прихватил как раз затем, чтобы помочь ориентироваться возле горна. Она упала набок и прокатилась немного по пригорку в сторону нобуси.
Сам Сора, сев на пятки поудобнее, подтянул к себе один из оставленных Роландом мешков и раскрыл его, поставив возле себя; на начавшуюся схватку мальчик даже взгляда не поднимал.
- Они могут истекать кровью или у них не может быть рук или ног, это нормально, - детский голос был неуместен в этом полном грома, звона мечей и запаха крови месте. - Но должны дышать. Какое-то время. Кровоцветы любят, когда еда дышит, братик. Мы раскопаем могилы в саду Цукуёми и оставим их открытыми, мы обложим их белыми камешками и зажжём свечи в торо. Мы раскроем их живот и горло, мы посадим цветы внутрь.
Каждое слово сопровождалось новой горстью земли, что сыпалась с ладоней. Сора разворошил небольшой участок почвы прямо перед собой и, откинув первый пласт с травой и её корнями в сторону, принялся горстями перекидывать её в мешок. Земля была очень влажной из-за многолетнего дождя и, пускай в темонте не видно, буквально сочилась скверной этого места. Подле горна Микагэ проклятие ощущалось даже физически.
- Цуки сказала, что оооо... не важно, что она сказала, - легко и неслышно звенят колокольчики от каждого движения. - Сора вырастит кровоцветы. Сора сделает икебану. Две. Одну для Цукуёми-химэ, другую для Куникузуши-нии. Но для Цуки нужны лунные цветы, мммм...
«Это будут не самые красивые.»
«Они даже не кричат.»
«Они и некрасивые.»
«Это просто на первое время!»
Мальчик поднимает взгляд и смотрит на бой, подсвеченный проблесками молнии. Нобуси слишком жалкие, чтобы хоть как-то противостоять огромной фигуре братика робота, полностью закованной в латы. Они все ни боли, ни усталости не ощущают, но в этом и проблема. В этом главная беда.
Сора вновь опускает взгляд на свою работу, и старается закончить наполнять мешки побыстрее.
- Это не очень красиво. Немного. Но только потому, что кровь всё равно течёт, - земля ею немного пахнет, или так кажется сейчас. Может быть это с костей Момо натекло немного запаха с тех пор, когда у неё эта кровь ещё была. В любом случае она будет немного полезнее, чем остальные.
Сора хорошо помнит, что Момо кричала от боли перед смертью. Единственный раз хоть на что-то сгодилась.
- Но потом нужно будет что-то более красивое, - первый мешок заполнен землёй, и мальчик принимается за следующий. - Цубаки подошла, но её забрал Солнце. Нужна такая же красивая, как Цубаки...