Ситуация выходила из под контроля настолько стремительно, что катастрофа, кажется, была уже неизбежна. Проблемы с припасами, провиантом и вооружением, день ото дня усугубляли положение сопротивления, а теперь, когда в лагерь со всех концов Иназумы, в поисках помощи, приходили мирные люди, ограничения всё сильнее сковывали повстанцев по рукам и ногам. Горо был благодарен своим подчинённым за то, с каким мужеством и стойкостью они переносили тяготы военного времени, но не мог позволить себе требовать такого же самопожертвования от раненых, стариков и детей. Не мог и не хотел. Эти люди - заложники обстоятельств, пострадавшие сначала от безумных взглядов сёгуната, а теперь - от влияния неизвестного существа, что отравляло своим присутствием весь архипелаг. Проблемы множились ежесекундно, нехватка продовольствия и медицинской помощи была лишь верхушкой айсберга. Лагерь заполонили люди, не знакомые с местными порядками, не приспособленные к жизни в условиях военного времени. Дети то и дело любопытно ошивались у складов с оружием, вынуждая усиливать охрану, а некоторых солдат терзали мысли о том, что среди мирных беженцев могут быть люди Кудзё Сары. Во всей этой суматохе уже не разобрать, кто действительно чист помыслами, а кто пришел в лагерь сопротивления с целью подорвать его изнутри. Горо не исключал такой возможности, присматривался к новоприбывшим, и отмечал про себя тех, кто вызывал у него подозрения. Однако он был один, а задач - много. Пока Кокоми налаживала контакт с капитаном Южного Креста, договаривалась об условиях сотрудничества, решала вопросы острова Ватацуми и собирала союзников, он должен был поддерживать лагерь не только в рабочем, но и в боеспособном состоянии. Сказать, что генерал был измотан - значит, не сказать ничего. Сопротивление и раньше сталкивалось с трудностями, но то, что происходило сейчас, выходило за все возможные рамки.

Нервно дёрнув хвостом, Горо сверял отчёты, которые ему летели буквально со всех уголков лагеря. Отчёт о продовольствии, отчёт о состоянии складов с оружием, отчёт о новых заболевших, отчёт о новоприбывших, отчёт о действиях противника, отчёты патрулей. Рядом - такая же гора письменных просьб от тех, кто пришел на Яшиори в поисках убежища. Даже самых банальных вещей, таких как сменная одежда и одеяла, на всех не хватало, а ночи на острове, бесконечно омываемом дождями, сложно было назвать комфортными. Перед глазами генерала и днём, и ночью, стояли числа и списки. Он уже не помнил, когда в последний раз спал дольше пары часов за раз. Поначалу солдаты поднимали его круглосуточно, ведь проблемы поражали лагерь сопротивления чаще, чем изломанные кусачие молнии, а немногим позже Горо начал подрываться с постели и сам. Под глазами залегли тени, реакция замедлилась, руки время от времени предательски дрожали - непозволительная слабость для лучника. И только люди, да нерушимая вера в в курс, выбранный главнокомандующей, придавали ему и моральных, и физических сил. Он чувствовал на себе взгляды, полные надежды, и периодически становился жертвой шумных нападений со стороны детей, у которых собачьи уши и хвост вызывали неподдельный интерес. Хоть кто-то мог позволить себе беззаботно шалить, несмотря на ужасы военного времени. Приходя вечерами к кострам, где готовили и раздавали еду, Горо позволял себе совсем ненадолго расслабиться, послушать истории обычных людей, и ещё раз прочувствовать, ради чего они год назад взялись за оружие, ради чего воевали.

Отложив в сторону очередной отчёт, генерал на несколько мгновений прикрыл уставшие глаза, собираясь с духом перед новой, исписанной от края до края, бумагой. Минута отдыха - и он продолжит. Помимо насущных проблем самого лагеря, ему необходимо было решить ряд вопросов, связанных с эвакуацией, погрузкой припасов на судно и распределением сил. Многие солдаты, после попытки изучить незваного гостя, утратили разум или сильно ослабли физически. Горо не знал, на кого из своих людей может рассчитывать, ведь некоторые теряли воспоминания и самосознание постепенно, а потому распределять обязанности становилось всё сложнее. Вздохнув, и подождав, пока пройдет дрожь в руках, Горо собирался было приступить к отчёту последнего патруля, но чуткий слух уловил, как скрипнули ступени снаружи, за секунду до того, как дверь, едва не слетев с петель, распахнулась у него на глазах.
- Г-генерал, докладываю, - пытаясь отдышаться, спешно начал рассказ один из часовых, - Армия сёгуната... на Назучи! К-кондо стало плохо. Не засекли.
Проклятье.

***
Могла ли ситуация стать хуже? Один из часовых потерял рассудок, проморгал диверсионный отряд противника, и винить его в этом было нельзя. Он был болен, и нуждался в помощи, а не порицании. Рано или поздно это должно было случиться, столкновение с Кудзё Сарой было вопросом времени, и Горо слушал доклад сменного часового спокойно, пока сухой отчет не начал обрастать подробностями. Оба солдата, застигнутых врасплох, спаслись от людей сёгуната буквально чудом. И это «чудо» имело вполне себе человеческое обличие. От описания, которое предоставил солдат, уши прижались к голове, а шерсть у основания хвоста встопорщилась словно иглы. Перепуганный рядовой, сжираемый изнутри чувством вины за произошедшее, даже не заметил, как на секунду в глазах Горо промелькнул ужас. Он точно знал, кем был человек, который прикрыл отступление двух часовых и теперь попал в плен к противнику. И точно знал, что его ждёт, если незамедлительно не предпринять меры. Изъятие глаза бога - дело пары минут, а последствия... последствия генерал своими глазами неоднократно видел.
- Доложи Её Превосходительству всё то, что ты только что рассказал мне. Информация должна оказаться у неё как можно скорее. Поспеши, - ровным, совершенно спокойным голосом произнес Горо, словно ничего серьёзного не произошло. Часовой и так на грани паники, мысль о том, что он допустил проникновение противника на территории сопротивления еще долго не даст ему спать по ночам спокойно. Генерал не собирался усугублять ситуацию, единственный виновник случившегося - странное существо, влияющее на разум людей. Сейчас важно было сохранить трезвость ума, спасти товарища и загнать армию сёгуната туда, откуда они пришли. Горо знал - Кокоми быстро поймет расклад. Они уже давно работали вместе и хорошо читали действия и реакции друг друга. А его задачей сейчас было вернуть сопротивлению позиции и помочь другу. Они не виделись уже год, не общались с тех пор, как началась эта бессмысленная война. И... лучше бы встретились при других обстоятельствах.

О прибытии Томы на Яшиори Горо знал, но повидаться с ним, пока ещё, так и не получилось. Они оба были чертовски заняты, один делами Камисато, другой - делами армии. И всякий раз, когда генерал хотел найти в этой толпе беженцев своего товарища, его заваливали горой новых вопросов, просьб, задач и проблем, намертво приковывая к работе и лишая шанса провести вечер за приятной беседой с другом. Теперь этот самый друг в руках сёгуната, и о личной встрече речи уже не идёт. Сопротивление не бросает союзников и не позволит Райдэн ломать своим нелепым указом ещё одну судьбу. Чего будет стоить их борьба, если они позволят лишить Тому глаза бога прямо перед лагерем повстанцев? Как сможет он вести кого-то в бой, если не сумеет защитить от Райдэн и её деструктивных идей даже своих близких? Попадание Томы в плен - личное и болезненное для самого генерала, но последний год непрерывной борьбы закалил его характер достаточно, чтобы не терять голову от злости или страха. Собирая солдат, Горо на некоторое время позабыл о своей усталости, полностью отдавшись цели, действуя так, как привык - чётко и уверенно. Сейчас не только Тома, но всё сопротивление было в опасности, враг подошел слишком близко. Эмоции - роскошь, которую не мог сейчас, в особенно сложное время, позволить себе тот, на кого рассчитывают другие. Горо прекрасно осознавал, что от его слов, поступков и решений, зависит не только его жизнь, не только судьба Томы, но жизни и судьбы тех, кто по его приказу готов будет поставить на кон своё будущее. Ради идеалов сопротивления. Он не мог подвести их, он должен оставаться спокоен и собран, как бы не повернулись обстоятельства. Знал ли кто-то из тех, кто видел в его уверенности опору... как сложно было сейчас держать себя в руках? Как много переживаний скрываются за ободряющими улыбками? Как страшно опоздать или допустить ошибку?

От лагеря сопротивления до  пляжа - рукой подать. И хотя наличие пленника - преимущество сёгуната перед повстанцами, этот остров - территория сопротивления, изученная вдоль и поперек до миллиметра. Горо хорошо знал, какие позиции станут их личным преимуществом, а Кокоми, видя, как тяжело приходится сопротивлению, предвидела нападение сёгуната. Сара не сможет не воспользоваться нынешним положением повстанцев. Обострение проблем со здоровьем у патрулей, подрыв лагеря изнутри, диверсионные отряды, попытки уничтожить припасы или корабли - она сделала всё возможное, чтобы облегчить Горо и его солдатам жизнь в это трудное время, проанализировав самые вероятные стратегии и тактики противника. Уровнять шансы будет непросто, но не невозможно. Вот только... не подведут ли способности в нужный момент? Ведь генералу, как и многим другим, не удалось избежать влияния таинственного гостя Иназумы...

Отредактировано Gorou (2021-10-10 06:01:40)

Лёгкие уверенные, спешные шаги переходящие местами в бег, а следом - ты, скользящей тенью прикрывающий спину. Привычно. Отработано. Слажено.
И это было бы верно и так было бы правильно, быть незаметным, но незаменимым,  как щит или крылья, когда то и другое воспринимается неотъемлемой частью, как само собой разумеющееся. Но, нет. Уже, нет.
Едва уловимый, чуть терпкий аромат, смешанный с запахом свежего пота и адреналина, швыряет усиливающийся ветер тебе в лицо и её запах, Сары Кудзё, знаком тебе до щемящих болезненных воспоминаний. Ежеминутных. Навязчивых. Ставших неотсупными.
Стройная фигура. Тонкая девичья шея, которая кажется хрупкой, ее так просто... Сжать ладонью и переломить?
Ты знаешь каждый изгиб тела, облаченный в боевой доспех генерала. Кажется, ты знаешь, знал о ней всё, но то был самообман, как и то, что ты даже не знал собственную потаенную суть, треснувшую в один миг под призрачными сапогами, расползаясь чернильным водоворотом.
Дыхание горячее, рваное, сильное. Тело работает безупречно - слажено, механически, выверенно. Лишь в голове - крамольно, противоречиво, порывисто. Сердце надсадно чадит метаниями, отдаваясь в грудной клетке автоматной очередью загнанного сердца, но ты внешне стоек и холоден, только серые глаза горят лихорадочно, изредка прорываясь пристальными, тяжёлыми взглядами. Но. Сейчас много безумцев. Очередная напасть охватила жителей Иназумы - беспамятство, сумасшествие, помутнение рссудка и твоя нервозность в линии плотно сжатых губ - её просто не заметят на фоне гражданской войны, щедро покрытой присыпкой новоявленного неведомого источника треволнений на островах.
Взор цепок. Ты, словно хищный орёл, просматриваешь ландшафт изученный на десять раз, отмечаешь в уме каждую деталь, делаешь примерки, словно искусный закройщик.
Идёт моросящий дождь, усиливается, поглощает в вязкой полудымке граненые очертания, смазывает дальний горизонт, оставляет влажные и точечные капельки-поцелуи на коже, впечатывается следами в песок.
Деревья перемежаются с крупными камнями, живописно то тут, то там поросшими зелёными островками яркой растительности; пляжи сменяются каменистыми россыпями, а ты готовишь личный деверсионный прорыв и план отступления, просчитываешь варианты. Тебе нужно выжить. Ты не имеешь право на слабость, не можешь отступить или умереть.
Да, вчера поздним вечером под покровом тьмы, ты отправил свою сестру Иоши, лишённую возможности жить своей мечтой от руки лучшей подруги, с нанятой женщиной-сиделкой в лагерь сопротивления, отдав все имеющиеся сбережения на тот случай, если сегодняшнее утро станет последним в твоей жизни. Теперь, твердо ступая за генералом, которого вопреки всему ты должен будешь уничтожить, лишив сёгуна Баал правой "руки", твоя душа немного успокоилась - войска противящиеся воле архонта Иназумы смогут защитить и позаботятся о Иоши. Ты, ты должен совершить правосудие, хотя понятие это помутилось в твоей душе так же, как душа, как мысли, как перевернутый мир, напоминающий ядовитую,  переиначенную сарказмом карикатуру.
Ты - один из лучших шпионов в генеральском отряде. На твоей стороне знание местности, расположение точек сопротивления, информация о примерной численности и силе  мнимого противника, а ещё, ты    довольно посвящен в планы сёгуната. Но, что самое главное, ты тот самый человек, который уже не один год составляет тренировочную партию генералу, ты знаешь как она ведёт бой, какие комбинации и стратегии выбирает, да и она знает тебя, знает о тебе многое, но про козырь в рукаве - нет.
Прорыв на позиции противника. Войска сёгуна только этого и ждали - не останавливают его перед целью ни мирные жители, ни наползающая тень безумия, готовая пожрать всех вокруг...
Ты привычно летишь на зов приказа, но только делаешь вид покорности, которой нет с того дня, как та, кем ты грезил и дышал, лешила глаза Бога Иоши и вот тогда, жизнь превратилась в ад разочарования, боли, злости и потерь. Ведь, каждый вечер возвращаясь домой, застаешь сестру сидящей на одном месте, пустым взглядом упирающуюся в стену. Она - живой труп.  Лицо осунувшееся, впалые щеки, залегшие тени синяков под глазами, заострившиеся исхудалые черты лица и сами глаза, что две черные пропасти - ни крупинки, ни искорки живого отклика в них. И Иоши больше не поёт, не улыбается тебе, не заставляет сердце трепетать от нежного звука голоса и чарующего мотива выдуманных песен, нет в ней ни ласки, ни приветливости, ни прошлой памяти. Лишь - стылость ранодушия. И ты готов убивать, видя ее такой. Она - все что у тебя было. И вот, ее почти не стало!
Между тобой и Сарой - повисло гнетущее молчание, ты больше не смотришь в глаза, которые можешь представить даже во сне, пряча за равнодушием пожирающее кострище ярости, смятения и агонизирующей, неправильной любви. Уродливой. Кажущейся тебе омерзительной, болезненной, гнилой, разъедающей, как трупный яд.
Ты - играешь свою роль бузепречно. Генерал не может отослать тебя - нет повода, но стоя за ее спиной, ты видишь как едва уловимо каждый раз напрягаются плечи, как слишком прямо и гордо она держит голову и больше не ощущает в твоём присутстствии защищеннности, но как и ты - делает вид.
Последняя стометровка и перед глазами один из пляжей, это - Назучи, его легко выделить среди прочих по каркасу некогда раскуроченного корабля, теперь живописно зарытого днищем в прибрежный песок.
Ты замечаешь небольшой отряд, это лазутчики сёгуната. Они уже ждут вас охраняя одинокого пленника в котором ты узнаешь Тому, кажется этот молодой человек связан с кланом Камисато? Удивляешься мимолётно.
Подходите ближе. Звучат приветствия и быстрый отчёт.
- Вот как. И ты тоже сторонник сопротивления. И ты - очередная жертва Райден. - думаешь про себя, глянув на связанного, но сомнений почти нет, вряд ли генерала Сару Кудзё остановит статус заграничного гостя на пути к ещё одному "обезглавливанию" человека, превращая жизнь в овощеподобное существование. Тяжело, медленно выдыхаешь, только бы ни кто не заметил, сжимаешь кулаки и снова разжимаешь, делая равнодушный вид. Снова берешься за копье, опираясь о него на мокром песке, чувствуешь силу оружия, которому суждено скоро исполнить свой смертоносный танец. Прислушиваешься. Отмечаешь про себя странность речей пленника, его чуть шальной вид и невольно на язык просится неозвученный вопрос,
- Безумие?
Дождаться сопротивления, во что бы то ни стало дождаться его! Но нужно потянуть время, обезопасить отступление, иначе, попытки уйти живыми - ничтожны. Выбрать удачный момент для нападения, когда можно будет воспользоваться замешательством и скрыться от десятка лучших воинов сёгуната, что так же как и он, сопровождали своего военачальника, а пока, стоять тенью за правым плечом генерала Сары, взирать на Тому чуть мерцающим от скрытых эмоций взглядом и ждать, ждать, ждать. Снова каменеть и слушать.

Отредактировано Okhtor (2021-10-18 00:50:05)

Этот бой, вероятно, последний на территории Иназумы. Впереди — неизвестность, в которой сложно что-то прогнозировать и предвидеть. Несмотря на то, что Казуха и Бэйдоу уверяли сопротивление в гостеприимстве жителей Ли Юэ, Горо был полон сомнений и испытывал относительно всей этой эвакуации весьма противоречивые чувства. Здесь, в родном лагере, на родных землях, всё было знакомо и понятно, новый регион — как новое поле боя, к нему нужно привыкать, его нужно изучать. Пусть расстояние между архипелагом и континентом было не таким уж большим, разница культур, обычаев и менталитета могла стать непреодолимой пропастью между беженцами и принимающей стороной. Горо был обеспокоен судьбами каждого из своих солдат. Они доверяли ему самое ценное, что у них было — свои жизни, и подвести их генерал не мог. Когда стало ясно, что влияние незваного гостя захватывает Иназуму стремительно и неотвратимо, последовали долгие разговоры с Кокоми. Мысль о том, чтобы перевезти всё сопротивление на Ватацуми, поначалу, казалась самой логичной и правильной, но вскоре стало ясно, что дело не только и не столько в землях. Беженцы с других островов прибывали, голодных ртов становилось всё больше, припасов — всё меньше, и Ватацуми не смог бы стать их пристанищем надолго. К тому же… многие мирные жители останавливались в лагере противника, и, даже принимая во внимание военное время, сопротивление не могло эгоистично закрыться от всех, оставив армию Сары и часть населения Иназумы погибать на островах, куда, подобно холере, проникала зараза от неизвестного существа. Сопротивление выступало против указа об охоте на глаза — против закона, а не людей. Какими бы сложными не были их отношения с Кудзё Сарой, как бы часто они не сталкивались на поле боя, Горо был против изоляции сопротивления на Ватацуми. Им бы пришлось пустить туда армию сёгуната и жителей, которых они у себя приняли. Потому что все они — люди, все они — жители этой страны, и все они — заложники одних и тех же обстоятельств. Ватацуми был прекрасным островом, но он не сможет содержать население всего региона. Решение обратиться за помощью к Ли Юэ — последний шаг, на который Кокоми готова была пойти. Ей он тоже дался непросто, ведь доверие к Бэйдоу и Казухе — это одно, а налаживание контактов с совершенно незнакомыми людьми в чужой стране — совсем другое. Сейчас главнокомандующей особенно сильно нужна была поддержка и помощь тех, кому она могла всецело верить. Горо был одним из таких людей и чувствовал на себе груз, пожалуй, ещё более тяжёлый, чем прежде. В Ли Юэ их наверняка ждёт много собраний и встреч. Много обсуждений, договоров и контрактов. Много ошибок, трудностей и недопонимания, с которым они не сталкивались в родном регионе. Сейчас, как никогда прежде, Горо должен был крепко стоять на ногах, но чувствовал, как от усталости они, время от времени, предательски дрожат.

Сопротивление занимало позиции, пользуясь преимуществом рельефа и растительности. Двигались тихо, по одному, строго по указке Горо, который знал каждого из своих людей и понимал, кого лучше ставить вперёд, а кого придержать позади. Они не были пушечным мясом, и не были боевой массой, которую можно бездумно бросить на противника. Каждый солдат уникален, каждый — со своими особенностями, сильными сторонами и слабостями. Каждый — личность. Возможно, за это его, как генерала, и ценила армия — за человеческое отношение к своим подопечным — не к инструментам для достижения цели, но как к товарищам и друзьям. Со всей ответственностью и заботой. Тома тоже был его другом, очень хорошим другом. Они не виделись уже целый год, но время, которое провели вместе до выхода проклятого указа, было бесценным, незабываемым. Солдаты и раньше попадали в плен — это неизменный элемент любой войны, но сейчас всё было иначе. Тома — не солдат, не часть сопротивления, не его подчинённый. Тома — мирный житель, который свои навыки применял только для защиты своих близких, и втягивать его в военные действия генерал не хотел никогда. Война ненасытна — она пожирает жизни и никогда не давится. Больше всего на свете Горо хотел, чтобы она закончилась, чтобы ему никогда больше не пришлось целиться в человека. Сейчас эта мечта казалась чем-то недостижимым, но держать своих близких от этого кошмара наяву он всё ещё мог. Мысль о том, что друзья в безопасности, что они могут спать ночами спокойно — то, что приносило ему, пожалуй, одну из самых больших радостей на протяжении всей этой долгой войны, где радости найти… было весьма непросто. Тома не должен был сейчас быть здесь, не должен был получать ударов, стоять на коленях или рисковать своей жизнью. Не должен был сражаться за право обладать своим Глазом Бога, за право сохранить свой разум, сохранить себя. Знала ли Сара о том, что они были знакомы? О том, как при виде друга, Горо почувствовал прилив несвойственной ему злости? Шерсть на хвосте встала дыбом, превращаясь в иглы, и даже взгляд стал непривычно колючим. Горо, порой, увлекался в сражении, это был его минус, но сейчас эмоции захватывали его ещё до первой атаки, и это — опасный знак. Заметив состояние генерала, один из солдат положил ему на плечо руку, обращая на себя внимание. Не для того, чтобы напомнить о самообладании — чтобы поддержать. У всех, кто вступил в сопротивление, было что защищать. Люди не идут на войну просто так, и у каждого из этих солдат были дорогие люди, которые могли оказаться на месте Томы. Горо понимал и ценил своих подчинённых, а они понимали и ценили его в ответ, потому что человеческое отношение рождает такое же отношение в ответ. Неслышно выдохнув, генерал чуть расслабил плечи и кивнул своему товарищу. Он будет держать себя в руках. Ради сопротивления и ради своих друзей. Всех друзей.

Отсюда не слышно о чём говорят люди Сары, но как только Горо видит её саму, натягивает тетиву лука. Расстояние приличное, но если рука не дрогнет — он попадёт и, возможно, лишит вражеского генерала жизни. Они были по разные стороны баррикад, но даже это — не тот повод, которым можно оправдать убийство. Горо ненавидел эту войну всей своей душой, как за потери на своей стороне, так и на вражеской. Они не должны были проливать кровь из-за указа Архонта, который не готов был слышать собственный народ. Сара была хорошим генералом и достойным противником, но ещё никогда прежде ей не удавалось вывести его на эмоции ещё до начала сражения. Вряд ли она знала, что захватом Томы больно наступила противнику на хвост и имела на своих руках куда более весомое преимущество. Чтобы так и не осознала этого, нужно было собраться. Уши, доселе прижатые к голове, выпрямились, шерсть на хвосте улеглась. Солдаты ждали его немой команды. Тихий выстрел — только они услышат, как со свистом мелькнёт через ветки одинокая стрела. К наконечнику стекается свет, с тихим шорохом вокруг него образуются золотистые камни. Будь на Яшиори солнце — они бы мерцали под яркими лучами, но тяжёлые тучи, закрывающие небо, не позволят засечь их блеск издалека, а раскаты грома и молнии глушат любые шорохи. Этот небесный оркестр чертовски мешался круглые сутки, но даже из него можно было извлечь пользу.

Глубокий вдох, минута спокойствия — попытка унять дрожь в руках от скованных усталостью плеч. На выдохе пальцы отпускают тетиву, и стрела, свистнув в потоке ветра, улетает в сторону противника. Горо не целится в точки, попадание в которые будет летальным, он пришёл сюда чтобы вызволить Тому, не убивать. Задача всего сопротивления — спасать людей, а не хоронить их. Без жертв не обходится ни одна война, и самому Горо уже приходилось наносить смертельные раны противникам — в пылу битвы нет времени колебаться. Сейчас ещё был шанс отбить друга относительно бескровно, достаточно было ранить Сару — и они отступят, численный перевес на стороне сопротивления, их лагерь близко и подкрепление может прийти с минуты на минуту. Кудзё в невыгодном положении, чтобы упрямо продолжать бой, игнорируя раны. Она тоже заботится о своих солдатах и отступит, если её к этому подтолкнуть. Смертельный удар — крайний, последний шаг, на который он обязательно пойдёт, если Сара не оставит ему выбора. Подобный образ мысли может привести к роковым последствиям, но Горо хорошо понимал — убийство Сары не решит проблему и не остановит войну. Сёгунат назначит на её место нового человека, и битвы продолжатся. Он не видел смысла в лишних жертвах, с обеих сторон. Потому что когда-нибудь эта война закончится, а кладбище... кладбище будет общим.

В тот миг, когда стрела пронеслась между ветками деревьев, прозвучал негласный сигнал к действию — вооруженные копьями солдаты сопротивления, выскочили из своих укрытий и бросились в сторону противников, стремительно сокращая расстояние. Кто-то со стороны мог сказать — ведь не было смысла сразу рваться в бой, можно было попытаться поговорить, но Горо знал — разговор бесполезен. Сара верна Архонту так же, как он верен идеалам сопротивления, она не отпустит Тому, не исполнив волю Райден. Эта война идёт уже год, и за это время у обоих генералов было достаточно времени, чтобы относительно неплохо узнать взгляды друг друга на происходящее в регионе. Горо не прятался за спинами своих людей, и как только стрела была выпущена на волю, с единственной целью — поразить Сару в плечо, он бросился вперёд вместе с остальными. Плечо — это не смертельно, но чертовски болезненно и неудобно. Для лучника — автоматический выход из боя, натянуть тетиву одной рукой невозможно.

Они так долго не виделись с Томой, и Горо предпочёл бы, чтобы друг никогда не видел его таким — поднимающим лук не против мишени, но против живого человека… и без промедления отправляющим ещё одну стрелу в полёт — в сторону одно из солдат сёгуната, что стоял к пленнику ближе всех. Когда они в последний раз виделись с Томой, они отшучивались и улыбались, они устраивали дружеские спарринги, играли с Таромару и наслаждались вкусной едой. А сейчас солдаты одной армии накатывали волной на солдатов другой. Горо не мог отвлекаться, но позволил себе мимолётный взгляд на старого друга, и в глазах генерала не было того прежнего задора, который горел в них, когда они прощались перед долгой разлукой — взгляд был уставший, но всё ещё тёплый. Генерал рад был видеть своего друга, пусть и в таких условиях.

А стрелы, между тем, продолжали лететь, и слышался звон оружия — это схлестнулись между собой солдаты, что бежали первыми. Горо вновь натянул тетиву, удержал, позволил камням образовать вокруг наконечника стрелы кольцо. Освободить Тому должен был один из его товарищей, и он, пользуясь прикрытием от командующего, уже спешил на помощь пленнику.

Ты слышишь, как с неба падает вечность раскрашивая горизонт яркими бликами острых, режущих линий? Нет. Может быть тогда, видишь как сгустилась чернота, воздвигая величе непроглядной стены за крошевом усилившегося дождя? Нет.
Тогда, наверняка ты чувствуешь, как невозвратно уходят минуты и секунды, замирая вокруг уплотнившимся ожиданием и почти видимым и осязаемым ощущением скорого сражения? Нет.
Но... Почему?
Время сжалось и одновременно стало бесконечно долгим и вот, ты стоишь оглушенный лавиной чувств, мыслей и воспоминаний. Каждое движение окружающих - как замедленные кадры кинопленки, так ярки и остры, до дрожи. В висках стучит молотком сердце, отмеряя обратный отсчёт, до...
Ждать. Сохранять хладнокровие. Не прогадать. Вдох - выдох. Вдох. Выдох.
Твой взгляд сосредоточен на пленнике и чудится, а нет, похоже на правду, за несколько шутливым тоном оправданий - страх. Это чувство не спутать ни с чем, оно имеет свой цвет и вкус, и даже пахнет по-особому.
В глазах, что время от времени Тома обращает на тебя, мерещится пристальная мысль, словно оценочная прикидка, хорошо спрятанный вопрос, хотя, может это обман? Нет, ты видел много разных взглядов, но вместе с тем, жертвы сёгуната все как один не желали себе безумной участи, в глубине их глаз читался вызов, отчаяние, осуждение, немой вопрос, и осознание обречённости, ужас перед исполнителем.
Ты переводишь взгляд с бледного лица пленника, человека из клана Камисато, на его артефакт, что прикреплён на поясе и сейчас матово мерцает,  глаз Бога - благословение небожителей и их проклятье простым смертным.
Что ж, время. Сейчас Сара Кудзё возьмёт пленника и возможно, группа пойдет в отступление, времени мало. Расклад - самый неудачный. Сжимаешь древко копья до белых костяшек, хорошо, что фигуру укрыват плащ.
Нужно задержать отряд, недопустить, чтобы Тому увели, но Сара действует иначе и решение изъять глаз бога немедленно - удача.
- Хитрая уловка? - допускаешь мысль, что генерал хочет проверить пленного на подлинность невменяемости, да, конечно, при таком раскладе выигрыш на лицо! Если Тома врёт, то легко выдаст себя и его уведут в плен на допрос, если нет - Сара заберет артефакт, избавив свой отряд от обязательств как-то позаботиться о том, кого лишила очередной жизни. Умно.
Ты слышишь ровный тон генерала сёгуна Баал, размытыми отголосками воображения, представляешь перед собой сестру на месте пленника, ее удивленный, растерянный, неверящий взгляд устремленный на лучшую подругу. Да, защитить Тому сейчас для тебя важно, словно выходя на бой, бросаешь вызов желая изменить прошлое, оправдаться за то, что не не уберёг Иоши, не предусмотрел, не оказался рядом.
Последнее слово приговора калёным железом застревает в мыслях, отражается эхом, усиливается тысячекратно.
Сара наклоняется, ее движения кажутся очень замедленными, как и попытки пленника отползти, его страх в глазах, его не желание смириться с бесчеловечной волей. Сердце пропускает удар. Ты весь натянут, словно тетива и напряжен. Вот он, единственный нужный и верный момент! Все взоры предстоящих обращены на заветный артефакт и руку власть имущую, которая протягивается за заветной реликвией, лишь ты - Охтор, потяжелевшим, темным взглядом пронзаешь спину тенгу. Колеблешься. Медлишь. Снова искромётный взгляд на пленника и погружение в глубину его отчаяния, и словно слышишь в нем отголосок крика своей сестры и отбрасываешь личные чувства, разрушаешь мосты, подло метишь в спину. Делаешь короткий, сильный, точный замах, копьё как вспышка молнии колющим движением устремляется вперёд, но за секунду "до", пролетает мимо стрела. Сару спасет вражеский "привет" и копьё твоё, бывший друг генерала, пронзает левое крыло вместо левой лопатки, там, где должно биться сердце.  Черный веер жёстких перьев бьёт в лицо, заставляя отшатнуться. На острие - кровь. Ее кровь. В горле хрипы и противный вяжущий ком, который мешает сделать вдох.
Сара Кудзё должна умереть! Но, осталась жива и ослеплённый очередной вспышкой, задыхаясь от сбившегося дыхания, внутренне дрожа от напряжения, ты чувствуешь, как подло в тебе ликует что-то, за то, что случайно промахнулся, что та, кого ты обозначил врагом - жива.
Предугадывая атаки, не сводя перекрестья глаз, стальных и янтарных, отбиваешься, отходишь к пленнику.
Сопротивление близко. Скоро все закончится, самое время раскрывать карты и биться в полную силу.
Активируешь глаз бога, взывая к подаренной силе, создаёшь крутящиеся зеркала защиты, матовые, словно утягивающие в бездну бездонным цветом. Черные зеркала с ее отражением, отражением Сары Кудзё в полный рост.
Согласовано с Сарой.

Даже раскаты грома глохнут на фоне криков и звонких ударов стали о сталь. В сражении всегда так — мир вокруг вроде и есть, но существовать перестаёт, превращаясь, в лучшем случае, в боевой инструмент, в худшем — в фоновый шум. В какую сторону не посмотри — он бесконечен, и битва кучки людей на клочке суши — не более чем жалкая возня в масштабах всего Тейвата, но для участников битвы весь мир сужается до атрибутов простых и понятных. До движений чужих, сжимающих оружие, рук и до взглядов, бегло брошенных в точку, куда будет нанесён следующий удар. До криков собственных, и криков чужих — боевых и болезненных, режущих не слух - сразу сердце. До ран и надрывов — внешних и внутренних. Внутренних… даже больше. Поле боя — практически аномальная зона. Место, где весь окружающий мир будто бы накрывает туманом; место, где время, кажется, бежит слишком быстро, но при этом не движется вовсе. Горо частенько общался со своими подчинёнными, слушал и слышал их истории, много о них размышлял. По одну сторону баррикад они оказались по разным причинам. Кого-то на борьбу подтолкнуло обострённое чувство справедливости, кого-то страх, кого-то желание спасти своих близких, кого-то месть за тех, кто уже пострадал от указа, изданного сёгунатом. Они были едины в своём порыве бороться за будущее, но планы на это самое будущее у каждого были разные. Мечты, цели, стремления и фантазии… Горо слушал их с тёплой улыбкой, но тяжким грузом на сердце и своих плечах, ведь он понимал — цепь времени замыкается в пылу битвы. Оно несётся быстро, и не движется совсем, и хватит одной секунды, чтобы навсегда отсечь чьё-то будущее. Светлое «завтра», где нет нелепых указов, где нет угрозы от собственного архонта, наступит не для всех, и каждый раз, возглавляя боевые отряды, Горо надеялся, что делает это в последний раз…

Невозможно привыкнуть к давящему изнутри чувству тревоги. За себя, за своих товарищей и друзей, за своих подопечных и даже за тех, кто оказался по другую сторону линии противостояния. Гнетущие мысли, подобно вспышкам молний над Яшиори, не затихают ни на мгновение, физическую усталость дополняя моральной. Горо никогда в своей жизни не был так измотан, и хотя стрелы из лука летели одна за другой, и уворачивался от атак он с прытью дикого зверя, глаза и взгляд выдавали его, и в глаза другу он старался не смотреть. Тому не обрадует состояние товарища, Тома не таким его запомнил. И видеть таким, в принципе, не должен был. Сейчас, когда влияние таинственного гостя добиралось с ветрами и волнами даже сюда, долгая и изматывающая битва — недопустимая роскошь. Она их всех похоронит. Отряду был дан приказ чёткий - «спасение пленника», ничего более. Даже если победа будет маячить перед глазами, даже если покажется, что нужно продолжить атаку. Горо был непреклонен. Чувствуя, как выжимает до предела остатки собственных сил, он понимает, что не продержится долго, а подопечным… подопечным ещё хуже, чем ему. Сражение провоцирует выброс адреналина — то самое чувство, из-за которого самому генералу свойственно увлекаться, но сейчас, кажется, даже он не способен сбить капитана отряда с намеченного пути. Никогда раньше на месте пленника не оказывался его близкий друг, никогда раньше горечь возможной утраты не подступала так близко. Это могло показаться лицемерным, ведь генерал должен заботиться обо всех одинаково. Во всяком случае, так благородных воителей описывают в книгах, вот только Горо — не книжный герой, взгляд на мир которого выверен и отшлифован до блеска. Он — человек, и привязанность к некоторым людям всегда будет сильнее, чем к другим. 

Уследить за полем боя — задача, даже для опытного уже генерала, непростая. Мельтешение тел и способностей, слияние множества звуков, и смерть, что может прийти с любой стороны. Реакция отточена далеко не одним сражением, Горо прикрывает одних и следит за другими, ведь каждую секунду кто-то из его подчинённых находится в опасности. Каждую секунду в опасности находится и он сам. Выполнять множество задач сразу — утомительно, но война не прощает халатности, и генералу приходится следить за всем вокруг. За общей обстановкой, за состоянием стоящих поблизости соратников, за состоянием Томы, за действиями противника, за решениями Сары. Он доверяет своим солдатам и знает — они прикроют друг друга, но капитан должен держать руку на пульсе, иначе никак. План может быть поставлен под удар в любой момент.

Как только Тому освобождают от оков, Горо, как и планировалось, полностью переключается на него, прикрывая их отступление и стараясь не угодить под лезвие чужой катаны или шальную стрелу, пущенную со стороны противника. Генералы по обе стороны баррикад — лакомый кусок, ведь смерть одного из командующих не только ослабит противника напрямую, но подорвёт мораль всей команды. Горо чувствовал — сопротивление любит и ценит его, и старался действовать аккуратно и ради самого себя, и ради них, хотя удержать свою звериную натуру сейчас было как никогда сложно. Он старался как можно меньше смотреть на Тому, как можно холоднее себя вести, чтобы не дать Саре и остальным повода думать, что управляющий клана Камисато для них не просто пленник, нуждающийся в помощи. Сейчас у них нет повода думать, что Тома ценен для Горо как друг и товарищ, ведь защищать обладателей глаз бога — его прямая задача, и вмешательство сопротивления никак не указывает на то, что Тома имеет к нему какое-то отношение. В нынешнее время на Яшиори бежали даже те, кто в сопротивление вступать не собирался, данное сражение — борьба не против Сары за жизнь друга, но против сёгуната за справедливость. Горо знал, что его холодная отчуждённость может быть воспринята Томой совсем не так, как самому генералу хотелось бы, но он рассчитывал на то, что старый друг поймёт его без слов. Узы — точка, в которую ударят в первую очередь, если узнают. Нужно скрывать и прятать, только так их удастся сберечь от опасности. Только так удастся сохранить.

Впрочем, Саре, видимо, в текущих условиях уже совсем не до разбирательств в сложных взаимоотношениях генерала и управляющего клана Камисато. Удар, который наносит Охтор, может и не застаёт врасплох саму Кудзё, но на мгновение сбивает с толку Горо, который в одну секунду оказывается в самой выгодной для сопротивления позиции. Раненый генерал вражеской армии — идеальная мишень, Саре будет сложно биться сразу против нескольких противников, но стрела летит не в неё, по-прежнему прикрывая отступление сопротивление. Великодушие и уважение к оппоненту? Отнюдь. Горо обладал мягким нравом, но на войне он готов был отпустить тетиву, если это требовалось. И сейчас он хотел выпустить стрелу. Хотел закончить этот бой, хотел ослабить противника, но не нападал. Потому что… приказ был иным. Они шли сюда спасать Тому, и раз уж Горо рассчитывал, что его указаниям будут следовать… значит, он должен был следовать плану сам. Невозможно требовать от солдат исполнительности, пренебрегая задачами. Они должны были отступить, как бы не был велик соблазн, и большинство бойцов сопротивления об этом помнило… но шанс действительно казался единичным. Сейчас или никогда.

Наверное, этим и руководствовался один из солдат, бросившись в сторону Сары с копьём, игнорируя оклик от нескольких товарищей. В его глазах — жажда закончить всё сейчас, когда противник слаб. Вот только такая рана Сару ослабит несильно, а её гибель не закончит войну. Возможность, за которую схватился солдат — практически иллюзорна, и он рискует за это поплатиться… Сейчас, в эту минуту, шансы сопротивления на победу действительно высоки как никогда, однако бросаться в омут с головой - всё ещё плохая тактика. Даже такими шансами нужно грамотно пользоваться.
- Нобу, прикрой пленника, займи мою позицию, - разменявшись с одним из своих подопечных, Горо начал прорываться к Охтору, Саре и солдату, что в данный момент мчался на генерала армии сёгуната. Шерсть на хвосте встала дыбом, уши плотно прижались к голове. Он не потеряет сегодня людей. Ни одного.

Алыми брызгами струится горячая, свежая кровь. На твоей щеке размазанный след, словно хлесткая пощёчина предателю, последняя прощальная симфония перед непроходимой разверзающейся пропастью, завершающий аккорд реквиема по погибшим чувствам.
Как терпкое вино, дурманит разум знакомый солоноватый запах, резкий, приторный, душный, оставляя на языке неприятный привкус железа, собравшийся в вязкий ком, вставший в глотке, мешающий дышать.
Единственный удар - вместо тысячи слов и более ничего.
Ты слишком хорошо знаешь расстановку сил в команде генерала, ежедневные тренировки не прошли даром, сейчас, ты - идеальное оружие, которое знает уязвимые места бывших товарищей. Дни и ночи проведенные бок о бок, кров и хлеб, что делили между собой - все осталось в прошлом, отсеклось со взмахом острия копья. Ты до последнего прятал заветную выигрышную "карту" новообретенного умения, а воспользоваться до конца не сумел. Отвратительное малодушие. Или случайность?
Черные зеркала крутятся с невероятной скоростью, словно монолитная стена на которой отражаются искаженнными линиями лица бывших товарищей, отрезанных от тебя этой преградой. Защита. Да, Охтор. Нападение не твой конек, тебе всегда было чуждо лишение кого-то жизни, ты слишком слаб для роли жестокого карателя, тот, кто грезил о защите слабых и наказании преступников, о, да, не о смерти, а лишь о справедливой каре.
Замершая было картинка реальности, вновь раскручивается событиями с новой силой. Оживает мир и наполняетс звуками, шорохами, чужим дыханием и криками. Холодный ветер швыряет в лицо тысячи прозрачных иголочек, приводя в чувства ослеплённый местью разум, словно разжижая густую и липкую кровь, что остановилась в жилах.
Пленник. Да, Тома вне досягаемости теперь - отбивая очередной выпад, замечаешь, что член клана Камисато освобождён, воины сопротивления подоспели вовремя.
Облегчение. Оно, словно неуловимая тень, мелькает в глазах сотканных словно из стального неба, отражаясь в очередной яркой вспышке молнии и оглушительном реве зарниц, что прошивают землю, нанося ей каленые раны. Твой плащ брошен, измят и истоптан - ничего не должно мешать резким и быстрым движениям, ты должен успеть отступить, не остаться хладным трупом или заложником, ты ещё не выполнил свой долг. Оттого ли так яростен очередной выпад острия копья? Поэтому ли стучит кровь в височной венке, словно бешенная пульсация предсмертной агонии? Живи. Сражайся, как тысячи самых отчаянных до тебя, как тысячи, что будут после. Смывай "братскую" кровь в слезах неба со своего оружия, не думай об этом. Преданный предатель.
Ещё немного, ещё чуть-чуть... Сопротивление близко, но на той стороне баррикад ещё не знают о родившемся в ходе войны "товарище", который пытается отчаянно проложить себе путь.
Холод. Жар. Кровь. Пот. Вода. Слезы. Грязь. Крики. Стоны. Звон мечей. Шепот тетивы.
Все смешалось. Влилось в черную воронку невозврата - прошлого.
В минуты сражений, каждое действие ощущается слишком остро, болезненно, ярко до мельчайших деталей, которые не забыть даже по прошествии времени, это минуты, которые живут в твоих снах кошмарами.
Взмах. Удар. Шаг. Поворот. Блок. Блок. Удар. Поворот. Взмах. Удар. Удар... И так до бесконечности, по такой грани между жизнью и смертью.
Тебе некогда измерить полноту картины взглядом, ты замкнут в кольцо, лишь в этом круге - жизнь. Тело покрыто порезами и уже не понять, где черная рубашка скрывает следы ран, а где липнет к телу от небесной влаги.
Внезапное промедление со стороны нападения и ты вырываешься, словно зверь из клетки. Озираешься. Увиденное - звонкая пощечина. Медлить нельзя.
Ты - ближайший боец и защитник способный прикрыть генерала сопротивления, ведь именно на нем сейчас скрестились все взгляды, именно его ранение позволило тебе выбраться из круга яростной атаки, ведь это так, Охтор.
Генерал Горо - идеальный повод доказать Сангономии Кокоми свою преданность и веру в ее обещание помочь. Снова мерцают черными безднами зеркала, накрывая щитом генерала и воина, когда в несколько быстрых рывков, ты оказываешься возле раненного военачальника. Пусть немного, но ты выиграешь время. Ты ещё повоюешь.
Простите, ребята за корявый пост, но как есть,  сейчас писать что-либо даётся с особым трудом. Прошу прощения.

Отредактировано Okhtor (2022-04-30 00:56:57)