За год жизни, проведенный в Сумеру, Ризэ успела научиться многому. Некогда заключенная в среде, где вся поступающая информация жестко контролировалась, она умела многое, что «надлежит уметь воспитанной девице», но ничего, что могло бы помочь выжить, переступив порог дома и столкнувшись лицом к лицу с реальностью. И до сих пор, даже спустя два года, следы былых ограничений давали о себе знать – девушка не было безнадежно глупой, но определенно являлась безнадежно неэрудированной, в чем видела свою слабость и с чем пыталась бороться – своими методами.

В Академии ей было не место, и девушка познавала мир самым эффективным способом – через практику, в чем особенно помогала гильдия искателей приключений, в глазах Ризэ являвшаяся настоящей кладезью сокровищ. Лишь там она, слабо представлявшая, как можно с кем-то знакомиться, не имея для этого «важных деловых оснований», утоляла временами пробуждающуюся в людях жажду общения с себе подобными и посещала новые, самые неожиданные места, которые едва ли смогла бы найти без чьей-то наводки.

Сегодняшнее маленькое приключение на деле было для Ризэ одним из самых страшных вызовов, с которыми она решалась столкнуться по своей воле. Она приняла задание на сбор лотосов кальпалата в лесу Авидья. Казалось бы, что может быть проще: сходи в лес, собери цветочков. Приключение на двадцать минут, зашла и вышла, но не все было так просто. Как человек, большую часть сознательной жизни проведший на благоустроенных и полностью подчиненных человеком территориях, она откровенно терялась на лоне природы, и, если в не слишком густых лесах Монштадта и Ли Юэ в целом справлялась неплохо, то густые сумерские леса были ее ночным кошмаром. Эту свою слабость следовало наконец-то перебороть, поэтому, укомплектовав сумку небольшим перекусом и даже картой местности, она отправилась в путь, полная решимости перебороть себя и достойно выйти их схватки с матерью-природой.

Ослабевать боевой дух начал еще на подступах к лесу, а случившийся немногим позже приступ топографического кретинизма уничтожил его остатки. Ризэ уже доводилось раньше пользоваться картами местности, и она в целом умудрялась найти верный путь, но в этот раз то ли ландшафт был слишком сложным, то ли восприятие себя в пространстве слишком слабым, то ли просто звезды не сошлись – она плутала уже, кажется, целую вечность, и окончательно потеряла представление о том, куда вообще забрела.

Что еще хуже, окружающая живность вела себя все более подозрительно. Если на первых порах от злых грибочков можно было спастись, просто держась на почтительном расстоянии, то чем дальше она продвигалась, тем более настойчивым становилось их внимание. В конце концов даже всегда готовая удрать невидимка обнаружила себя в грибном окружении.

Эти создания были настроены крайне враждебно, и, сбившись плотным кольцом, водили вокруг нее хороводы, время от времени исподтишка нападая и пытаясь повалить свою жертву. Какой-то мелкий плавающий дендрогриб, явно еще недостаточно развитый для охоты, умудрился взобраться ей на голову и вцепиться в волосы, напрочь отказываясь отпускать их, но на фоне покушений более крупных и злобных плесенников живая вариация ведьмовской шляпы уже казалась сущей мелочью и попросту игнорировалась.

Копье помогало держать дистанцию, но не более того, пытаться применять глаз бога тоже было бесполезно – что толку в тумане или невидимости, когда тебя уже окружили.

- От-ва-ли! – рявкнула она на очередного слишком близко подобравшегося плесенника, без пытаясь рубануть его копьем, но подлый недогриб лишь отскочил назад, явно загудев что-то оскорбительное на своем грибном языке. Шансы на победу в этой схватке, конечно, были – при должном усердии всех противников можно было рано или поздно защекотать копьем насмерть, но сколько времени это займет? Не желая куковать в лесу до заката, она бы предпочла старое доброе бегство – всего-то и нужно создать небольшую брешь в плесенниковом хороводе, вот только преуспеть в этой задаче Ризэ пока не удавалось.

Неравный бой затягивался, и Ризэ постепенно теряла уверенность в своих силах. Если раньше она верила, что даже не вырвавшись из оцепления сможет как-нибудь отбиться, то теперь эта надежда таяла: она пока неплохо держалась, но ее выносливость грозила иссякнуть в разы раньше, чем боевой запал плесенников. Те, кажется, еще до встречи с путницей уже чем-то взбешенные, столкнувшись с сопротивлением лишь разъярились, и продыху ей давать явно не намеревались.

Сохранять хоть какую-то дистанцию и не давать противникам подобраться с тыла становилось все тяжелее. Самые крупные из монстров набрасывались яростно, кружили, вынуждая и ее озираться, чтобы не пропустить очередную атаку, а мелочь, угнездившаяся и уже намертво запутавшаяся в волосах, явно старалась оказать собратьям моральную поддержку. Тут уже и на размышления о стратегии ведения боя времени не оставалась – не подставиться бы ненароком.

Так, до предела сконцентрировавшись на плясках с грибами, Ризэ даже не сразу заметила изменения в вечно движущемся, не знающем покоя окружающем пространстве Авидьи. Поймала краем взгляда короткую вспышку, напомнившую выбрасываемые жутковатыми фиолетовыми грибами споры, и вернулась к приоритетной задаче. К счастью, в отличии от нее, плесенники уделили образовавшемуся поблизости небольшому дендро-полю больше внимания. По-прежнему держась настороже, и продолжая следить за скачущими вокруг плесенниками, девушка бросила осторожный взгляд на сверкающую и клубящуюся дендро-дымку, явно не являвшуюся творением местной флоры. Та притягивала к себе плесенников, и они набрасывались на клубящиеся в воздухе узоры с не меньшим рвением, чем и на нее саму ранее.

— Как только они слетятся на приманку, сразу отходи назад, я прикрою тебя и вытащу, поняла?!

Источник голоса она обнаружить не успела, но со здравым советом была абсолютно согласна. Ей только что подарили вожделенное окно для побега, даже направление подсказали, так что тратить время и силы на продолжение заведомо обреченной на провал борьбы с грибами смысла не было. Отталкивая копьем тех из скакавших по бокам плесенников, которые еще не переключили внимание на приманку, она осторожно отступала, памятуя о собственной слабости перед тысячей маленьких пакостей, которые подбрасывал ей лес. Девушка вовремя заметила под ногами корень дерева, и, перешагивая через него, даже мысленно похвалила себя за то, что хоть в этот   раз не споткнулась, но – рано. Слишком рано обрадовалась. В тот же миг, как она, перешагивая корни подняла одну ногу, в другую, опорную, врезался, до сих пор мельтешивший на почтительном расстоянии позади, а теперь решивший броситься вперед плесенник. Предупреждение о прыгучем грибе поблизости она услышала как раз в тот момент, когда грибными стараниями потеряла точку опоры и рухнула вниз.

На гриб она приземлилась спиной, мельком даже порадовавшись, что это было сравнительно мягкое растение, а не какой-нибудь камень, но, опять же, порадовалась слишком рано. От удара из легких вышибло воздух, и лишь это уберегло все живое в радиусе пары километров от возможности получить серьезный акустический удар.

Ее подбросило в воздух – слишком сильно и слишком быстро для обычного прыгучего гриба, но об этих странностях она даже не задумалась. Кричать в слух не получилось, так что теперь все ее существо заливал панический внутренний крик, ни одной связной мысли в голове не осталось.

На пике полета она умудрилась совладать с собой и развернуть глайдер, одновременно наконец-то нормально вдохнув и тут же издав сдавленное подобие истерического всхлипа. Она не любила глайдеры, не любила полеты, и до последнего не хотела приобретать для себя такую вещицу – уж слишком ей не по вкусу было отсутствие твердой почвы под ногами. Ключевым моментом в покупке этого летного орудия была даже не столько перестраховка на всякий случай, сколько то, что он попросту приглянулся девушке когда-то давно на инадзумской ярмарке, но она всегда искренне надеялась, что в ее жизни не найдется повода для использования этой вещи.
Теперь же, зависнув на чудовищной высоте и с ужасом глядя вниз, она не могла не думать, что оказалась в шаге от перспективы стать ценным вкладом в местный перегной.

Стоило лишь кончикам сапог коснуться земли, как она тут же рухнула на четвереньки. Руки и ноги стали ватными и отчаянно тряслись, так что о нормальном вертикальном положении можно было даже не думать. Услышав странный звук сверху, она медленно подняла глаза и встретилась взглядом с дендро-грибом, так и не соизволившим отцепиться даже в таких нестандартных обстоятельствах, и готова была поклясться, что в грибном взгляде читалось осуждение.

С большим трудом перенеся центр тяжести назад, девушка села на колени и попыталась выпрямиться, о чем тут же пожалела: голова отчаянно кружилась и сконцентрироваться на чем-либо из окружающих предметов не представлялось возможным, так что чем заняты ее недавние противники, Ризэ не имела понятия.

— Чуть прямиком в Селестию не десантировалась, - едва слышно пробормотала она скорее самой себе, чем кому-либо еще и прикрыла на мгновение глаза, надеясь, что это поможет унять головокружение, а открыв их снова, с ужасом обнаружила в шаге от себя тот самый прыгучий гриб.

Полностью дезориентированная сверх всякой меры наполненным кульбитами полетом и крайне слабо осознающая свое собственное положение в пространстве, Ризэ даже не задумалась о том, что приземлилась как-то уж слишком удачно для человека без толкового опыта в полетах. Это, конечно, не было результатом какого-то фантастического уровня везения – кто-то явно куда более опытный в вопросах выживания изловчился поймать ее на ручки, спасая от перспективы заработать переломы вообще всего, что гипотетически может сломаться в человеческом теле.

Вот только как бы медленно она не соображала после полученной встряски, не заметить чужие руки на своих плечах все же не могла. Тут же захотелось отшатнуться. Последствия давно полученной травмы смягчились за прошедшие годы, но не исчезли полностью, так что вторжение незнакомцев в личное пространство все еще переносилось тяжеловато. От необдуманного резкого движения ее уберегли как собственная слабость, не позволившая рвануть в сторону раньше, чем мозг обработает информацию, так и предупреждение, сдобренное кивком куда-то в сторону. Взгляд, как назло, зацепился за длинные заостренные уши, и лишь мельтешение на фоне напомнило о наличии нерешенной проблемы.

То, что недавно отвлекало толпу злобных плесенников, исчезло и монстры вспомнили о своей изначальной жертве, тут же с самым воинственным видом двинувшись в направлении новых целей. Сам их вид вызывал страшное желание призвать копье. Даже если ее боевой потенциал и оставлял желать лучшего, с оружием в руках было попросту спокойнее. Ну, а спокойная голова, в свою очередь, помогала превратить паническое бегство, которое иной раз могло быть не менее опасным, чем битва, в разумное и осторожное стратегическое отступление. Так что Ризэ, придававшая в своих мыслях вооружению куда больше смысла, чем то имело на самом деле, уже всерьез вознамерилась готовиться к бою, не особенно задумываясь о том, как на исход схватки может повлиять окружающая среда. За год, в течение которого она нет-нет, да и сталкивалась с командной работой, девушка, из которой ни приличного бойца, ни стратега так и не вышло, выработала для себя максимально примитивное руководство к действию: столкнулась с опасностью одна – беги при первой возможности, с кем-то вместе – доставай копье и помогай, чем можешь.

Очень кстати незнакомец как раз убрал руки, создавая чуть больше дистанции, но Ризэ, вместо мгновенного призыва копья, потратила драгоценные секунды на облегченный вздох. Хоть и понимала умом, что уже изрядно задолжала тому, кто решил ей помочь, и что прикасались к ней без всякого сомнительного подтекста, исключительно для ее же пользы, все равно терпела с трудом. В нормальной обстановке подавлять давно вросшую в саму ее суть нетерпимость к чужим касаниям удавалась почти без волевых усилий, но сейчас, в стрессовой ситуации, она уже и сама не знала, чего от себя ждать – как бы не сорваться, да не навредить ненароком собственному спасителю. Стоило задуматься об этом, как он тут же скомандовал держаться за него покрепче.

Нет!!! - тут же взвыл внутренний голос. Не поняла, не хочу, не надо! Разум звал прислушаться, иррациональное отторжение – отшатнуться, наплевав на все возможные угрозы, и, раздираемая этими противоречивыми порывами, она в итоге просто замерла. К счастью, спаситель ее ответа дожидаться не стал. Попросту сгреб в охапку, увлекая за собой вниз по склону. Ризэ лишь успела заметить, как туда, где они только что находились, приземляется, осыпая все вокруг искрами, взбешенный плесенник, и щедро раздаваемая им масса электро вызывает самую масштабную реакцию, которую девушке когда-либо доводилось видеть. Она уже сталкивалась с тем, как опасные фиолетовые грибы выплевывают облачка спор и придавала этому не слишком много значения. Пробежишь достаточно быстро – и вредоносные споры останутся позади, не успеешь – избавишься от интоксикации навыком исцеления, дарованным глазом бога. Милость гидро Архонта упрощала все настолько, что, видимо, откровенно разбаловала девушку. Глядя на окутывающее всю поляну густое зеленое облако, она сильно сомневалась, что ее сил хватило бы, чтобы побороть такую порцию отравы – померла бы прежде, чем сообразить, что делать.

Так и выходило, что человек, даже имени которого она не знала, спас ее уже дважды, если не трижды: от участи быть разодранной на куски, от шанса свернуть шею в ходе неудачного приземления, да теперь еще и от попытки самоубийства, потому что назвать иначе ее позыв броситься в бой уже было нельзя.

Все эти мысли быстро вышибло из головы столкновение с землей, и Ризэ рефлекторно вцепилась в товарища по несчастью покрепче – он оказался единственным, за что вообще было можно держаться, и даже обычное отторжение, ненадолго притихло. Мелкие камушки, колючки, коряги и ветки – склон прошелся по ним всем своим арсеналом, но больнее всего девушка, по закону подлости, стукнулась носом о плечо того, кто пытался ее от лишних травм уберечь. По макушке тоже чем-то неприятно прилетело, и оставалось лишь понадеяться, что он сам не разбил себе чего об ее дурную голову.

Закончилось их увлекательно путешествие приземлением в воду, и прокатившись еще чуть вперед по инерции, Ризэ могла лишь порадоваться, что тут было довольно мелко. В довесок ко всему имеющемуся комплекту проблем, она еще и плавать не умела, что казалось даже ироничным для пользователя гидро глаза бога. Начни она сейчас тонуть, и кто знает, станут ее спасать, или наоборот добьют, сочтя это более безопасным и милосердным вариантом. Все равно же долго не проживет такими темпами.

Впрочем, даже не смотря на неумение плавать, воду девушка любила, и сейчас эта прохлада успокаивала, что было очень своевременно. За несколько минут, прошедших от момента встречи и до приземления в водоем она получила больше физического контакта, чем за последние полгода и от этого ее всю передергивало. Собственная реакция вызывала жгучую волну стыда и злости на себя, ведь на второй чаше внутренних весов уже образовалась огромная признательность к тому, кто оказался втянут в неприятности, спасая ее шкуру.

Чувствовала она себя донельзя жалкой: мало того, что запуталась в паутине нелепых терзаний по такой глупой причине, так еще выглядит, небось, как мокрая кошка. А от вопроса, выражавшего лишь заботу о ней, стало еще стыднее и горше. Ризэ, до сего момента предававшаяся своим страданиям распластавшись на мелководье и бездумно глядя в небо, приняла сидячее положение, отчего голова слегка закружилась. Никаких серьезных травм не было, но она буквально чувствовала, как на местах ушибов по всему телу расцветают синяки – и это она еще легко отделалась. Каково было тому, кто принял на себя основной удар, вообще было страшно подумать.

— Буду, — вздохнула она, решив, что стоит уже наконец сделать хоть что-то полезное, и применила уже отлично отточенный, любимый навык.

С их точки зрения мало что изменилось, разве что и без того насыщенный водой воздух стал еще чуть более влажным, однако для постороннего взгляда сами приключенцы оказались незримы.  Впрочем, смысл был даже не в этом. Невидимость, всегда бывшая главным достоинством этого умения, перешла на второй план, уступая место слабой форме исцеления. Серьезную травму такое, конечно, не исцелит, но вот избавиться от ушибов и мелких ссадин – в самый раз. Творить более эффективное, но и энергозатратное исцеление она пока не спешила, стараясь сберечь силы на случай новой непредвиденной беды. Такими темпами та явно не заставит себя ждать.

— И… Спасибо, — пробормотала она совсем уж тихо, чувствуя, как вновь накатывает удушливая волна стыда. Только вот это стоило отложить до лучших времен. Попенять себе за собственную же глупость она и потом успеет, а сейчас есть вещи поважнее.

— Боюсь, тебе досталось сильнее, чем мне. Как себя чувствуешь? – и, после небольшой паузы добавила, — Могу я чем-то помочь?

Прекрасно отдавала себе отчет, что такие вот помощники страшнее любых угроз, однако и не предложить ничего после того как для нее столько сделали не могла. Не деньги же ему вручать, в самом-то деле? Что-то ей подсказывало, что помогли ей вполне бескорыстно и звенеть кошельком в таких обстоятельствах было бы как-то даже грубо. Ну, а если он заинтересован в материальной выгоде – вероятнее всего, сам выставит счет, хотя такой вариант развития событий казался маловероятным.

— Позволишь узнать, кто ты? — неловко поинтересовалась она, решив, что если не узнает хотя бы имя того, кто так ее выручил, то уже никогда не простит себе такой проступок. К тому же, откажись он любой формы признательности, кроме устной, можно было бы все равно как-нибудь подсобить окольными путями, не обременяя его, но и хоть немного помогая. Вариант просто оставить человека в покое не рассматривался в принципе.

— Приятно познакомиться, - слабо улыбнулась Ризэ, все еще чувствуя себя слишком виноватой, чтобы хоть лишнее слово сказать, и вовсе не задумываясь о том, чтобы представиться самой. Мозг был занят куда более важной задачей, фиксируя в недрах памяти особо важную информацию. Лесной страж. Тигнари. Будучи далеко не самым социально подкованным человеком, она имела крайне узкий круг общения, и даже с его представителями общалась нечасто: бывали дни, когда у нее попросту не было душевных сил на общение, однако только что услышанное имя уже было вписано в короткий список тех, на чей зов она откликнется вне зависимости от своего состояния и обстоятельств. Едва ли, конечно, Тигнари такое могло понадобиться, но главное, чтобы о новообретнном долге, который выставляла скорее собственная система ценностей, чем тот, кому надлежало отплатить, помнила сама девушка. Помнила, и в нужный момент была готова.

От погружения еще глубже в водоворот собственных мыслей ее отвлек голос Тигнари. Тот на удивление не казался ни раздосадованным, ни раздраженным свалившейся на голову проблемой, с легкостью анализируя ситуацию и быстро переходя к рекомендациям по выживанию. По льющемуся легко и без каких-либо заминок потоку слов, который, впрочем, не содержал в себе ничего лишнего, легко угадывалось, что подобные лекции лесной страж проводит далеко не в первый раз. Эта речь убаюкивала тревожность и сомнения, стирала следы пережитого стресса и дарила странное чувство покоя и душевного тепла. Теперь девушка улыбалась уже вполне открыто и искренне, думая о том, что так, должно быть чувствуют себя дети, когда слишком заботливые родители настойчиво советуют повязать шарф, чтобы не простыть, не лазать по деревьям, чтобы не упасть, делать то и не делать это — окутывают коконом заботы и беспокойства, стараясь уберечь чадо от старательного набивания шишек. Сама Ризэ пока что подобное наблюдала лишь со стороны, и теперь, почувствовав наконец-то на собственном опыте, старалась запомнить ощущения. Она отдавала себе отчет в том, что аналогия, в сущности, надуманная, но удержаться от соблазна ненадолго предаться самообману и хоть немного погреться у иллюзии семейного очага не могла. Оттого и шла следом без толики сомнений — молчаливая и самую малость окрыленная, с затаенной надеждой на то, что эти хрупкие мгновения непривычной тихой радости продлятся подольше и не будут заметны со стороны.

— Зови меня Ризэ, — произнесла она так легко и непринужденно, словно никогда не имела другого имени, однако тут же напряглась, услышав следующий вопрос.

Странные места? Как можно было правильно объяснить, что ей в Авидье все кажется странным и чрезмерным? Для человека, далекого от природы, все великолепие местных видов носило слегка угрожающий оттенок и напоминало собой скорее иной, неизведанный и полный опасностей мир, чем просто «еще один лес». Слишком яркие цвета, слишком много странных зарослей, в которых можно запутаться — и это не говоря уж падающих на голову тиграх ришболанд и вездесущих толпах плесенников.

Ризэ изначально шла сюда, глядя на прекрасный древний лес как на воплощение своих худших ночных кошмаров, а потому и все формы его агрессии воспринимала как должное.

— Как ты верно подметил, — осторожно начала она, подбирая слова мучительно медленно и не без оснований боясь показаться умственно неполноценной, — я действительно бываю здесь очень редко, а одна — вообще впервые. Просто поручение по сбору лотосов кальпалата. Миссия не боевая, так что даже моих сил должно было хватить. И, чувствуя, как щеки заливает краска стыда, не удержалась, добавила, — здесь разве не всегда… Так?

Она нервно покосилась туда же, куда только что смотрел и сам Тигнари. Огромное облако выпущенных им вслед пор, конечно, уже рассеялось, но даже от одного вида этого холма становилось как-то не по себе.
Учитывая, что ей задали этот вопрос, в Авидье, очевидно, так было далеко не всегда, но Ризэ пока слабо улавливала разницу между нормой и аномалией.

— Прости, — вздохнула она, покачав головой. Могу лишь сказать, что зон увядания по пути не встретила. А вот отличить просто толпу злых плесенников от ненормальной толпы злых плесенников… Девушка беспомощно развела руками, признавая свою безнадежную некомпетентность.

Следуя за Тигнари, Ризэ быстро перешла к своей стандартной форме передвижений по лесу — начала спотыкаться о каждую третью кочку, время от времени сдавленно шипя. Высокие кожаные сапоги прекрасно защищали от разного рода лесных сюрпризов вроде острых веток и камушков, а то вовсе покушений местных ядовитых тварей. На самом деле, девушка даже не знала, есть ли здесь ядовитые животные, но здраво рассудила, что предосторожность не будет лишней. Однако теперь очередная линия обороны собственной драгоценной тушки обернулась против нее же — вымокшие сапоги хоть и не хлюпали при ходьбе, зато принялись натирать ноги, что не лучшим образом сказалось на ее походке. Спотыкаться девушка стала еще чаще, хотя, казалось бы, куда уж хуже-то?

Поначалу это было сложно заметить, да и Ризэ прилагала все возможные усилия, чтобы не выдать очередную, уж слишком незначительную на фоне всего прочего проблему. Стоически молчала какое-то время, а когда сохранять тишину перестало получаться, просто понадеялась, что ее пыхтение с шипением можно принять за нормальное проявление легкой усталости у хилой немочи, коей она выглядела в глазах окружающих, а топот и заминки в ритме шагов, ярко контрастирующие с легкой и беззвучной поступью лесного стража, — с обычной неприспособленностью к местности. Ее старания, впрочем, сложно было назвать успешными. Тигнари постоянно оглядывался, и сложно было угадать, видит он ее насквозь или просто всегда такой бдительный.

Немного отвлечься от новой формы страданий помогало продолжение лекции. Разум, будучи сильно увлеченным, словно бы притуплял голос тела, так что Ризэ концентрировалась на спокойном голосе спутника, стараясь не принимать во внимание возмущения организма, требовавшего как-нибудь прекратить дискомфортные ощущения. Услышанное, однако, не радовало. Рукотворное? Она поежилась от одной мысли о чем-то подобном. И почему же тогда «ошибка»? Будучи человеком, не ожидающим от окружающих ничего хорошего, девушка скорее бы поставила на то, что кто-то устроил в лесу пакость злонамеренно.

Услышав совет смотреть под ноги, она вздрогнула, как попавшийся с поличным мелкий воришка. Заметил ли? Да быть не может, я даже не ойкнула ни разу. Впрочем… Девушка покосилась на длинные заостренные уши, подвижные и восприимчивые, прикидывая, насколько громким было ее присутствие позади с точки зрения лесного дозорного. По всему выходило, что явно более громким, чем ей бы хотелось, и от этого становилось неловко. Тигнари же, со своей стороны, еще и усугублял ситуацию —проявлял заботу, даже с миссией обещал помочь справиться! Ризэ была особой до крайности избалованной в материальном плане, но — не в плане человеческого участия, отчего сейчас она не знала куда себя деть. Чувствую себя ложкой мороженого, брошенной в горячий кофе, - мысленно вздохнула она, старательно глядя под ноги, благодаря чему избежала аж две коварные кочки на пути, на зацепилась макушкой за какую-то низко свисающую ветвь, сдобрившую ее прическу горстью листьев.

К тому моменту, как они добрались до лагеря, Ризэ уже едва держалась, тяжко сожалея о том, что влагу в ее сапогах нельзя употребить для собственного исцеления. Так, пока Тигнари занимался делом полезным и важным, она просто плюхнулась на высокий камень, свесив ноги и чуть болтая ими в воздухе. На совет снять все мокрое она, впавшая в почти медитативное состояние, лишь рассеянно кивнула, продолжая болтать ногами, и только несколько мгновений спустя поняла, что ей сказали сделать. Совет-то сам по себе был дельный, особенно насчет сапог, но… Предлагая снимать с себя все мокрое, понимал ли он, что мокрым было действительно все?

Ризэ замерла и секунд тридцать гипнотизировала затылок стража немигающим взглядом широко распахнутых глаз. Тот же, в свою очередь, ее реакции совершенно не замечал – сам принялся избавляться от вымокшей одежды. Все было логично, разумно, но все равно казалось до жути неправильным. На ней всего-то и было, что узкие штаны, под действием влаги вовсе мерзко прилипшие к коже, да туника с болеро. Не слишком много вариантов вещей, от которых можно избавиться без вреда для собственной нервной системы. Снова нервно покосившись на Тигнари, она как раз успела заметить неравную борьбу с накидкой, вероломное покушение воротника который на длинные пушистые уши заставило юношу зафыркать.

Это было настолько умилительно-уморительно, что она едва сдержала тихий смешок — лишь уголки губ слегка изогнулись в улыбке, а нервозность заметно уменьшилась. Все же воспринимать его как угрозу не получалось, даже если половина совершаемых им действий и вызывала у нее странную смесь смущения с дискомфортом.

Последую совету отчасти, а если он будет слишком настойчив в вопросе раздевания во имя здоровья — кину в него сапог и убегу. Подтверждая свое решение кивком, адресованным себе же, она наконец стянула с ног сапоги, заставившие ее так намучиться и пристроила их на небольшом расстоянии от костра. Болеро расположилось по соседству с вещами Тигнари, а больше она ничего снимать не намеревалась. Заглянув в чудом уцелевшую и оставшуюся при ней, наверное, лишь милостью архонтов сумку, девушка поморщилась. То, что некогда было картой местности, превратилось в кашу, облепившую выступавшие в качестве обеда яблоки. Хоть они остались целы, и на том спасибо. Теперь надлежало напустить на себя достаточно занятой и увлеченный вид, чтобы у спутника не возникло желания спросить, чего это она тут расселась такая возмутительно не раздетая. 

Усевшись у костра, поджав под себя скрещенные ноги, она принялась распутывать волосы. Дело, строго говоря, действительно было важным. Туго собранные сзади волосы прекрасно впитали в себя массу воды, и всю дорогу потихоньку делились ею, так что по пути девушка ежилась не столько от холода, сколько от отвратительного ощущения сбегающих по шее и позвоночнику тонких водяных струек. Еще и листвы по пути умудрилась понахватать. Стоило воспользоваться передышкой, чтобы хотя бы слегка подсушить их. Да только лента, которой она по обыкновению собирала волосы из-за воды и прочих злоключений этого длинного дня вела себя невыносимо, превратив доселе просто тугие узлы материи в прическе в откровенно намертво стянувшиеся. Провозившись пару минут, Ризэ признала поражение. Она не могла распутать это безобразие, не облысев. Оставалось лишь аккуратно разрезать ленту, а из острых предметов у нее было… Аж целое копье. Мысленно смоделировав в голове попытку разрезать им ленту шириной в пару сантиметров, а она тяжко вздохнула. Как ни крути, а она скорее преуспеет в том, чтобы вскрыть себе шею острием копья, чем достигнет намеченной цели. Был, конечно, другой вариант решения проблемы, хотя снова привлекать внимание Тигнари было несколько боязно. Но лучше рискнуть, чем терпеть эту пакость, - снова поежилась она от очередной порции воды, стекшей с волос.

— У тебя ножа не найдется? — осторожно поинтересовалась она, и тут же добавила, чтобы по возможности отвлечь его мысли от своей персоны на что-то более значимое, — Кстати… То, что произошло ранее. Ты сказал, что это хоть и рукотворная, но ошибка. Но не может ли это быть… Ну, знаешь… Продуманной акцией? Мог кто-то сделать такое специально?

Идея, конечно, могла показаться глупой, но Ризэ была слишком впечатлена угрозой, с которой столкнулась, чтобы принимать все за обычный несчастный случай.

— Не следует ли нам в первую очередь сообщить обо всем этом куда-нибудь?

Как ни была заманчива идея легко и безопасно выполнить свою миссию под руководством настоящего профессионала, а только ситуация казалась жутковатой. Ризэ, как ни старалась держать лицо, все равно оставалась человеком достаточно пугливым, так что ее воображение уже изрядно сгустило краски, раздув увиденный недавно споровый взрыв до масштаба настоящей экологической катастрофы. Было в этом и рациональное зерно — если колонии плесенников Авидьи начнут бешено носиться по округе, взрывая все вокруг, мало никому не покажется.

Предположение Тигнари о вине академиков в произошедшем было успокаивающим, хотя и не в полной мере. Ризэ в своей голове уже успела нарисовать какого-то неведомого злодея, возжелавшего сеять хаос и смуту в Авидье, чтобы впоследствии вынудить толпы разъяренных плесенников покинуть леса и начать полномасштабную войну видов против человечества. После столкновения с фантазией о кровавых баталиях в маленьких деревушках и городах, мысль о том, что недавнее происшествие было лишь следствием ошибки исследователей, казалась чуть менее страшной, но отсутствие зловещего плана по изничтожению людей плесенниками еще не было поводом расслабляться. Как ни крути, а результат в любом случае был на лицо — скверный.

Все в целом было понятно, за исключением, разве что, значения слова «Трилакшана», но уточнять, вновь признавая свою полную неосведомленность было неловко. Тигнари, конечно, много дураков в лесу видел, да и сама она уже явно успела в их рядах прописаться, но падать в глазах лесного стража ниже еще и по этой причине не хотелось —для этого падения уже имелась масса причин куда более веских.

 — По-хорошему, когда ты обнаруживаешь на своём пути такие… агрессивные участки леса, тебе обязательно нужно сообщить об этом любому лесному дозорному, которого ты встретишь по пути. Тебе повезло, что я нашёл тебя сам, так что дальше это уже моя забота.

Спокойное и абсолютно разумное замечание заставило Ризэ слегка напрячься и попытаться придать лицу естественное выражение. Она, конечно, слегка покивала в знак согласия, но, если смотреть на вещи реально — куда уж ей такое. Девушка вновь с досадой подумала, что прекрасная в своем изобилии жизни и энергии Авидья выглядела в ее глазах как персональный ад, где каждый кустик мог быть потенциальным палачом неловкой в походных условиях авантюристки. Обнаружить агрессивный участок леса она могла запросто, но вот распознать его как таковой — это вряд ли. Она также допускала и противоположную картину, в которой тащила бы за собой с воплями ужаса удачно пойманного лесного стража, чтобы показать ему какую-то совершенно нормальную местную живность, которую увидела впервые и сочла за страшного мутанта. При любом раскладе, толку от нее не было бы никакого, но проговаривать это снова, в очередной раз официально признавая, что ума у нее как попрыгуньи откровенно не хотелось. Уж лучше прикусить язык и не разочаровывать Тигнари прямо сейчас — и без того успеет, возможностей масса. Ну, а о своей непрозорливости она его уже предупредила в самом начале. Разливаться соловьем, расписывая насколько она может быть плоха, казалось неуместным.

Она уже хотела было расслабиться, спокойно принимая факт своей «лесной недееспособности», но последовавшее за этим замечание парня заставило ее поежиться и с утроенными силами держать лицо кирпичом. В одночасье стало как-то страшновато топтать лесные тропинки и прорежать местную флору сбором цветочков. В конце концов, кто их знает, может некоторые кусты в лесу являются особо редкими и важными, а она их затопчет ненароком и нарвется на справедливую кару. Тигнари оставлял за собой впечатление человека совершенно интеллигентного, вежливого и добропорядочного, и это настолько расслабило Ризэ, что она почти забыла о том, как ловко он передвигался по этим джунглям и справлялся со всеми видами местных опасностей. Пушистые хвост и ушки, эрудированность и доброта — все это не повод упускать из виду, что он при желании мог бы пустить меня на удобрение. Бросив короткий взгляд на лесного стража, Ризэ тут же отвернулась. Никаких попыток погладить хвост, никаких посягательств на уши, никогда. На самом деле она, конечно, понимала, что Тигнари, будучи цивилизованным человеком, едва ли применит к ней такое радикальное наказание, но… Законные методы устрашения нарушителей спокойствия тоже существовали, и Ризэ предпочла бы с ними не сталкиваться.

Съежившись у костра и стараясь казаться абсолютно законопослушной, не имеющий никаких мыслей насчет влезания в чужое личное пространство особой, она почти упустила момент, когда Тигнари наконец протянул ей нож с какой-то тканью в придачу. Ризэ недоуменно воззрилась на него, откровенно не понимая, что это такое и зачем оно ей нужно.

Аккуратно сложенное полотно на поверку оказалось пледом и вопросов стало лишь больше. На что он ей? У костра достаточно тепло. От ветра укрыться? Так ведь ткань вымокнет от ее одежды. Девушка вновь перевела взгляд с пледа на Тигнари, будто бы в ожидании пояснений, и они действительно последовали… Вот только лучше бы их не было. Девушка будто бы из реальности выпала, ошеломленно таращась на добродушно-невозмутимое лицо лесного стража и ощущая лишь звенящую пустоту в голове приливающую к щекам краску.

Что? Что-о-о-о-о-о?!

Плед тут же захотелось отбросить, как ядовитую змею. Источник опасности! И Тигнари тоже хорош. Он казался таким обезоруживающе-безопасным, но в итоге!.. Под приливом ужаса от открывающихся перспектив даже чувство всеобъемлющей признательности слегка притупилось. Захотелось схватиться за голову уже не в целях распутывания волос, а чтобы хоть как-то укрыться от надвигающейся угрозы. Ризэ нервно покосилась на свои сапоги, припоминая, что планировала метнуть один из них в своего недавнего спасителя, если решит, что он перешел черту, и сейчас всерьез рассматривала этот вариант. Судя по последним наблюдениям, толку бы из этого не вышло — юноша явно был сильнее, быстрее и ловче, так что это действие никакого результата дать не могло. Сбежать, используя призрачный шаг? А далеко ли она убежит в незнакомой и особо опасной местности? Да Тигнари самое большее через полчаса снова будет вынимать ее из пасти очередного сдуревшего плесенника. При чем насколько терпимым и доброжелательным он сможет быть на второй раз – вопрос открытый.

Загнана в угол, – обреченно подумала она, глядя на свои чуть подрагивающие руки, все еще сжимающие плед. Нужно было срочно искать путь спасения. Удрать от него не получится, так может словами убедить? С затаенной надеждой она вновь повернулась к лесному стражу, уже собираясь объяснить, что его рекомендации выполнить не получится, потому что никак-абсолютно-ни-за-что-нельзя, но его последнее замечание, сдобренное абсолютно невинной улыбкой, и этот план разрушило в зародыше. В голове остался только безнадежный внутренний крик.

Все еще не вполне послушными руками она наконец аккуратно положила рядом с собой плед и взялась за нож, впившись в него взглядом настолько отчаянным, словно в шаге от нее были смерть или безумие. Серебристое лезвие ответов не давало даже поблескивало несколько ехидно. Хочу сквозь землю провалиться. Все лучше, чем это. Мозг тут же подкинул дурную ассоциативную цепочку: сквозь землю — под землю — так может мертвой прикинуться? Ризэ издала длинный тягостный вздох. Прикинешься тут. Судя по тому, что он сказал, Тигнари и в медицине разбирался вполне неплохо, так что этот вариант тоже был неприменим.

Стараясь вернуть себе ясность ума, она прикусила кончик языка, в надежде, что боль хоть немного отрезвит сознание. Даже зажмурилась на мгновение от неприятных ощущений, но результат был получен – действительно стало чуточку легче.

Надо выиграть время и что-то придумать, должен же быть хоть какой-то выход. Наконец взяв себя в руки, она аккуратно подцепила непокорную ленту пальцами, стараясь не зацепить светлые пряди, и прошлась по ней кончиком лезвия, мысленно молясь о том, чтобы от не утихающего беспокойства рука не дрогнула и сталь не впилась прямиком в скальп. Нож был наточен отменно и со своей задачей справился за считанные секунды. Еще несколько повторений тех же действий, и некогда длинная лента оказалась извлечена из волос, превратившись в несколько отрезков с пол ладони длиной. Время шло, а гениальные идеи на ум так и не приходили.

Ризэ принялась отжимать волосы, украдкой пробегаясь взглядом по окружению в поисках ключа к спасению. Чтобы хоть как-то оттянуть экзекуцию она, стараясь звучать как можно более серьезно и убедительно, наконец протянула:

— О, я уже все проверила, в осмотре абсолютно точно нет никакой необходимости. И я абсолютно уверена, что не заболею. У меня, э… Очень крепкий иммунитет. Я вообще никогда не болею, ха-ха…

Как ни старалась, а только панические нотки нет-нет, да и проскальзывали в голосе. Вновь покосившись на чуть шевельнувшиеся уши стража, она вновь тягостно вздохнула. Дело шло к тому, что количество ее тяжелых вздохов грозило превысить число произнесенных за все это время слов. Шансов, что Тигнари не расслышал фальши в ее голосе не было, так что Ризэ поспешила перевести тему, заговорив о первом же попавшемся на глаза предмете:

— К слову, а что это такое? — кивнула она в сторону курильницы. Какой-то оздоровительный состав?

Продолжая отжимать волосы, она уставилась на вещицу с таким живым интересом, словно никогда в жизни не видела ничего более любопытного. Даже придвинулась чуточку ближе к ней, словно желая приглядеться к изяществу линий узора, одновременно с тем незаметно наращивая дистанцию между собой и пледом. Никакого обсыхания такой ценой. Ей было бы сподручнее упасть на угли и покататься по ним, чем расстаться с мокрой одеждой, какой бы неприятной по ощущениям она и была.

Расскажи мне о курильнице, о составе в ней, о чем угодно, только к прошлой теме не возвращайся, — мысленно молилась она, гипнотизируя взглядом поднимающийся легкий дымок. Судя по ответу Тигнари, знакомиться с этим ароматом не стоило, и Ризэ, так и не успевшая сунуться слишком близко, подалась назад, ничуть не желая выяснять, почему насекомым эта смесь не нравится. Впрочем, гулявший здесь легкий ветерок считал иначе, и легким порывом метнул тяжелое амбре во всем великолепии его терпкой густоты прямо ей в лицо, и девушка, привыкшая к запахам куда более тонким, легким и ненавязчивым, тут же закашлялась, мотая головой так, будто этот уж слишком яркий в своем благоухании букет был бросившимся в лицо крупным насекомым, от которого можно было избавиться просто стряхнув. Утирая тыльной стороной руки заслезившиеся глаза, она не могла не подумать, что в целом мнение местной живности относительно содержимого курильницы разделяет.

Занятая попыткой восстановиться после знакомства с еще одним убийственным орудием из арсенала Тигнари, Ризэ даже не сразу поняла, что именно ей сказали, а когда осознание настигло ее, не преминула возмутиться:

— Ну, знаешь ли!..

Насчет бестолочи спорить не буду, что есть, то есть, но ты же сейчас буквально на мое единственное достоинство покушаешься, имей совесть!

Степень праведного гнева оказалась так высока, что девушка даже слов в свою защиту подобрать сходу не смогла. Нутром чуяла, что если раскроет рот, то вырвется из него в лучшем случае не слишком содержательное, но очень экспрессивное «Грррр». Так и осталась молча испепелять Тигнари донельзя осуждающим взглядом. Тот, впрочем, не только не испепелялся, но и продолжал вещать с нежно-терпеливой улыбкой монаха, уже все в этой жизни познавшего. И, что самое скверное, в своих выводах был отвратительно прав, от чего становилось еще обиднее.

«Смотри сама», как же. Ну что за отвратительная ситуация… Сказать по существу было нечего. Не читать же ему в самом—то деле лекцию о фонтейнских стандартах красоты, особенно в высшем обществе. При всей субъективности человеческих вкусов, в той среде, где практикуются договорные браки, а девушка рассматривается в первую очередь как красивый аксессуар при муже, быть миниатюрной и хрупкой было благом. На фоне такой вот «поганки» практически любой потенциальный супруг, будь он хоть стариком девяноста лет, хоть карликом, смотрелся бы мужественнее. С точки зрения семьи, эта внешность, сочетающая в себе миловидность с почти болезненной хрупкостью, была лучшим свойством не имеющей прочих, достойных внимания и инвестиций талантов, девушки. «Уникальное торговое предложение», «основа стратегии продвижения» — занятные формулировки в контексте обсуждения человека, и когда-то она считала это естественным. Вспоминать было и смешно, и тошно. И то время, и та обстановка, и приоритеты остались далеко позади, но аукались до сих пор. Постаравшись выбросить из головы вообще все лишнее и успокоиться, Ризэ вновь устроилась у костра, подтянув к себе колени и обняв их руками. Насколько довольным жизнью казался Тигнари, настолько же надувшейся выглядела и она, даже не поворачивающая головы в его сторону — лишь взглядом впивалась в пламя, то ли гипнотизируя его, то ли сама поддавшись гипнозу.

Однако, услышав обращение, свой бурдюк из сумки все же выудила, протянула так же, не оборачиваясь, куда-то назад и вбок.

«Не придуривайся». Уф! Это не я придуриваюсь, это ты издеваешься! Лишь когда шаги лесного стража затихли в отдалении она наконец-то смогла сформулировать в голове и произнести что-то, что не включало нечленораздельных звуков возмущения.

— Много ли ты понимаешь в женской красоте, хмпф.

    Чужие замечания конечно, не заставили ее усомниться в собственном очаровании, однако все равно раздражали, как выслушивание чего—то абсурдного и напрочь оторванного от реальности. С тем же успехом Тигнари мог сказать, что в небе вместо солнца сиял гигантский сырник. Нет нужды думать об этом, просто нет нужды. Так, мотнув головой, словно желая вытряхнуть из нее неприятные мысли, Ризэ наконец приступила к делам более важным, чем демонстрация возмущения, на которое уже и смотреть было некому.

В первую очередь исцелив пострадавшие по вине мокрых сапог ноги, она замерла, прислушиваясь к ощущениям. Очень остро чувствуя и боль, и дискомфорт, она легко выявляла любые маломальские изменения в собственном теле, вплоть до почти не заметных глазу маленьких царапин, но сейчас все будто бы было в порядке, так что Ризэ заключила, что беспокоиться незачем. Оставалось лишь решить самый животрепещущий вопрос.

Встав перед веткой, на которой Тигнари ранее развесил вещи, Ризэ неуверенно замялась. Места там как раз оставалось достаточно для ее пожитков, но как же возмутительно-неправильно все это было. Вызывало отвращение и ощущение серьезной ошибки уже на уровне идеи, что уж говорить о реализации. С другой стороны, Тигнари явно знал достаточно о сложностях выживания в джунглях, и стоял на своем, то уговаривая, то припугивая, неспроста. Дилемма была мучительна, и хоть Ризэ была абсолютно уверена, что ее иммунитет, помноженный на целительские способности, прекрасно со всем справится, игнорировать чужой опыт тоже было сложно.

Ух… Ну почему нельзя как-нибудь иначе-то… Воровато оглядевшись и удостоверившись, что вокруг точно никого нет, а потом, для верности и собственного успокоения еще и невидимость на себя набросив, она наконец стянула с себя тунику и отчаянно сопротивлявшиеся расставанию, липкие от пропитавшей их влаги брюки, пристроила одежду на ветке, а после сразу метнулась к ждавшему ее на облюбованном месте у костра пледу.
Ничего, ничего, да у половины девушек в пустыне мое нижнее белье сойдет за выходной костюм, абсолютно ничего предосудительного, ничего особенного, ничего странного… А-а-а-а, стыдно-то как…

Натянув плед до самой макушки и запахнувшись так, чтобы даже кончик носа из него не торчал, Ризэ издала еще одно тягостное «У-у-у-у…» и съежилась в ожидании возвращения своего спутника. Когда Тигнари придет, на ее месте он обнаружит нечто, больше похожее на гигантскую личинку лоскутного унута, чем на человека.

Лишь окуклившись в плед, Ризэ удалось чуточку, са-а-амую малость успокоиться, хотя задача это была чудовищно сложная, учитывая обстоятельства. Мысль о том, насколько неподобающе-неприемлемые вещи творятся средь бела дня откровенно душила, и чем больше девушка позволяла крутиться рассуждениям такого сорта в своей голове, тем больше хотелось выть в голос. Она буквально чувствовала, что еще чуть-чуть и — не выдержит, начнет биться головой о собственные колени, чтобы хоть ненадолго отделаться от скверных душевных волнений, с которыми было так сложно совладать.

Идея побиться обо что-нибудь головой в самом деле была очень захватывающей и обнадеживающей, но… Неэстетичной. Стараясь наконец отделаться от лишних волнений, причину которых все равно было никак не устранить, Ризэ сразу же ухватилась за первую хоть сколько-то внятную мысль в своей голове. Точно. Капелька боли всегда очень отрезвляет, но биться головой и в самом деле неправильно — содержимое-то не пострадает, куда там. Будь в моей голове хоть что-то, кроме воздушного зефира, я бы вообще не оказалась в такой ситуации. Но сама голова… Синяки же останутся, ссадины… Некрасиво, нельзя так.

Обычно, когда она пыталась использовать небольшие болевые импульсы для очищения разума, выбор падал на прикусывание кончика языка, поскольку там повреждения были наименее заметны и не портили внешний вид. Однако если такими методами слишком увлекаться, пострадать может уже функционал, а это было нежелательным исходом. Ризэ, конечно, была хороша в исцелении, но на пределе своих способностей никогда не работала, а потому и не могла предположить, насколько серьезные травмы сможет исцелить гарантированно. Например, сможет ли она восстановить кончик языка, если случайно его откусит? Вопрос, ответ на который определенно не хотелось искать практическим путем.

Несколько минут девушка вертела эту мысль так и эдак, но как-то развить ее до полезной и практичной идеи не смогла, что под давлением так и не отступившего чувства стыда заставляло голову буквально пухнуть. Наверное, зефир перегрелся и растаял, — нервно усмехнувшись, подумала она. Ситуация лучше не становилась, думать особо не получалось, и Ризэ сдалась, выбрав пусть и не элегантный, зато невероятно простой способ немного разогнать туман в голове и на душе. Так, отбросив все сомнения, она просто впилась зубами в подушечку большого пальца левой руки. Это было не так быстро и эффективно, как аналогичные манипуляции с языком, но, если надавить посильнее… И еще чуточку сильнее… А потом еще чуть-чуть… Прокусить даже такую тонкую кожу не получилось, зато на ногтевой пластине остались царапины. Это расстраивало. Да еще боль была не такая, как нужно. Тупая, чуть ноющая — почти бесполезная.

Совершив медленный, глубокий вдох и такой же медленный выдох, Ризэ замерла. Стыд и смущение все еще преобладали, смешиваясь с досадой. Она смутно припомнила, что где-то рядом оставался острый нож, который тоже можно как-нибудь приспособить к делу восстановления душевного равновесия, но останавливала необходимость вынырнуть из объятий пледа, чтобы завладеть искомым, а к такому решительному шагу она пока не была готова. Оставалась лишь поднести ладонь ко рту… И резко, не оставляя себе времени для сомнений, уже отбросив надежду сделать все аккуратно, впиться зубами в кожу у основания большого пальца. Вот это уже было совершенно другое дело. Издав сдавленное «мгх!», благо, что рот как раз был запечатан собственной же рукой, девушка сильно, вновь почти до боли, зажмурилась, вздрогнув всем телом. Все сомнения духа быстро отступили перед воплем плоти.

Как полезно все же бывает иметь низкий болевой порог… Вновь глубоко вдохнув и медленно выдохнув, она пробежалась подушечками пальцев правой руки по месту укуса, проверяя состояние кожи. В ее коконе, куда свет почти не проникал, оценить масштаб повреждений можно было лишь тактильно. Ощущения были довольно яркими, но там, где легкая боль расцветала теплым, пульсирующим цветком, на поверку, почти ничего и не оказалось — лишь неровная борозда отпечатков собственных зубов прощупывалась, даже капли крови не выпуская. Вот и славно, — вздохнула Ризэ с облегчением. Это быстро пройдет, да и думать стало легче. Лишь теперь, когда внутреннюю бурю удалось унять, она осознала, что Тигнари уже успел вернуться.

Кстати, что он там говорил перед уходом? «Махила»? Это какое-то местное ругательство? С окружающими Ризэ хоть и общалась, но преимущественно по делу, обсуждая сравнительно простые аспекты командной работы на заданиях от гильдии или блюда в кафе, так что многих местных выражений попросту не знала. Да что уж там, она и названия даршанов академии, которые даже дети прекрасно знали, не могла выговорить с первого раза… И находила это для себя в целом приемлемым, считая свое существование особняком от жизни региона не более чем безопасной дистанцией, позволяющей уберечься от излишних рисков. Необходимость в знании каких-то особенных местных слов и фраз при таком раскладе тоже становилась достаточно незначительной, чтобы пренебречь ей вовсе. Вот от последствий такого пренебрежения Ризэ сейчас и страдала.

Интонацию, с которой ее так назвали, она не запомнила, так что тут из контекста было не угадать. Слово будто бы ложилось в один ряд с бестолочью и доходягой, но… И первое, и второе было чем-то аргументировано, и Тигнари не казался кем-то, кто станет продолжать колоть ее такими выражениями просто забавы ради. Значит все же что-то другое… Стоит ли найти какой-нибудь словарь по возвращении и там проверить? Или лучше не знать, как меня назвали? Вариант «просто взять и спросить», конечно, не рассматривался вовсе — она и так, вероятно, сформировала о себе не лучшее впечатление, так что падать ниже в чужих глазах еще в силу глупого незнания терминов казалось неприемлемым. Потом все выясню.

От очередного падения в пропасть надумывания проблем на ровном месте ее отвлекло приглашение к трапезе. Ризэ, даже и не думавшая о том, чтобы выбираться из своей тканевой крепости, лишь вздохнула. Есть немного, лишь капельку совсем, хотелось раньше, а сейчас, когда она уже успела пожевать кое-что другое, о приеме пищи и думать не хотелось. Но чутье подсказывало, что Тигнари это без внимания не оставит, и проще будет перехватить какую-нибудь мелочь, чем сидеть и объясняться за что-нибудь вроде пренебрежения к режиму питания. Так и пришлось сначала создать в складках ткани маленькую щелочку, чтобы оценить предложенное угощение, а потом, выпустив из кокона руку, быстро сцапать самый маленький из предложенных плодов. Его можно и просто в руках повертеть до поры. Может, потом съест, если не забудет.

Наконец все пришло к сравнительному спокойствию… Секунд на тридцать, после чего Тигнари тоже устроился у костра, снова подав голос, по мягким интонациям которого сразу стало ясно, что ничего хорошего он не скажет. Услышал таки… Ух, стыдоба… Ризэ съежилась сильнее, словно готовясь принять на себя удар, но спокойно воспринять услышанное все равно не смогла. Набрала в легкие воздуха, словно готовясь дать возмущенную отповедь на все услышанное, да так и выдохнула тягостно, не сказав ничего. Вот как, как он может быть так прав и неправ одновременно? Кто спорит с тем, что здоровье важно? Но я—то абсолютно здорова, какие ко мне претензии могут быть? От слов про материнство она уже не сдержавшись уткнулась лбом в подтянутые к груди колени и пару раз стукнулась. Она могла бы много чего сказать о своей позиции на этот счет, но сочла, что подобное едва ли было бы уместно. Тут для обоснования пришлось бы приложить и тот самый кусок биографии, который она в последнее время очень старательно скрывала. Бесполезно пытаться объяснять, да и смысла в том было негусто. Тягостно вздохнув, девушка будто бы обмякла, не находя в себе больше сил для борьбы. Вновь выглянула через щелочку в пледе, чтобы понять настрой дозорного, голос которого был вполне спокоен и серьезен. В лице его тоже не читалось ни осуждения, ни насмешки. Он даже на уши показал, как бы намекая, что рассчитывать, что он может что-то не расслышать, было глупо. А еще… Кажется, он тоже отправил еще часть одежды на просушку. Подглядывание из пледа мгновенно прекратилось, и теперь Ризэ уже нельзя было осудить за отсутствие румянца на щеках. Ну, по крайней мере он сам придерживается тех же рекомендаций, что дал мне. Справедливо.

В конечном счете все его замечания, кажется, действительно были продиктованы чем-то вроде заботы, какой бы абсурдной Ризэ не казалась эта идея. Так что возмущаться, когда тебе вроде бы вполне искренне желают добра, казалось неправильным. Но и молча согласиться вообще со всем она тоже не могла, а потому тихо подала голос, даже не задумываясь о том, чтобы хотя бы с макушки плед стянуть и заглянуть собеседнику в глаза.

— Да, они прекрасны. Но я тоже выгляжу и чувствую себя прекрасно.

Хотелось еще добавить, что обмороков у нее не было уже очень давно, но девушка нутром чуяла, что Тигнари этого замечания без внимания не оставит. Тут же подчеркнет, что значит они все-таки были, и в этом нет ничего удивительного, ведь… «Ты же доходяга, посмотри на себя, кожа да кости, вся болезная и щуплая, ни румянца здорового, ни тонуса, бледная что поганка в тенёчке». Круг замкнется снова, а ей и без того пришлось приложить кое-какие усилия, чтобы успокоиться. И все же, все же, все же… Чистая и бескорыстная забота о первой встречной казалась странной, нереалистичной, почти пугающей в своей непривычности, но при этом подкупающе-искренней, поэтому просто смолчать, остановившись на ноте протеста, и никак не проявить признательности казалось вопиюще-неправильным. Что еще хуже, слова для такой необычной задачи было подобрать сложно, а заставить себя их произнести — еще сложнее. Поэтому, все, что смогла в итоге сделать Ризэ — это едва различимо, так, что и сама почти не слышала собственного голоса, прошептать:

— Спасибо…

Пока Тигнари говорил, Ризэ лишь тяжко вздыхала, вертя в руках свою добычу. Схваченная без особых раздумий мелочь оказалась персиком зайтун, что, надо признать, было лучшим из возможных вариантов — это был один из ее любимых местных фруктов, при чем не только из—за сладости, но и благодаря успокаивающему эффекту, которым плод обладал, что сейчас было как никогда кстати. Есть, конечно, до сих пор не хотелось, но если рассматривать это как прием лекарства… Внезапно прозвучавший комментарий заставил девушку вздрогнуть всем телом и вскинуть голову так резко, что даже часть кокона-крепости сползла куда-то на затылок, открыв облако распушившихся и чуть завившихся от воды волос и взгляд, в котором явственно читалась смесь шока и ужаса. Он что, видит сквозь плед?!

Еще несколько мгновений поизучав взглядом кончик хвоста так кстати отошедшего дозорного, Ризэ наконец выдохнула медленно и протяжно, как человек, разминувшийся на миллиметры со смертельной опасностью. Нет, конечно, нет. Он не читает мысли и не видит сквозь ткань или стены. Видимо, просто опыт. Он же сам сказал — часто имеет дел с самоубийцами вроде меня.

Вновь вздохнув, она все же нехотя откусила немного от персика, глядя на этот перекус исключительно как на медицинскую процедуру. Сочная сладость и успокаивала, и будто бы даже поднимала настроение, благодаря чему к моменту, когда от плода только и осталось, что привкус на языке, чувствовала себя девушка почти нормально. Даже разошлась настолько, что съела еще пару персиков — на сей раз с явным удовольствием, медленно смакуя, и так отдаваясь этому занятию, что почти забыла о трудящемся за двоих совсем рядом Тигнари. Зато тот о ней помнил, и если бы не только что съеденное успокоительное, Ризэ бы точно пошла на новый виток бессмысленных волнений. К этому моменту она уже была готова примириться с мыслью, что пытаться сохранять достоинство, в ее собственном представлении об этом, в сложившейся ситуации бесполезно.  В конце концов, ей вряд ли удастся удивить опытного дозорного или пасть в его глазах еще ниже.  Однако от осмотра все равно отказалась, покачала головой, заверив:

— Все в порядке, ни ран, ни синяков нет. Я… Постараюсь больше не доставлять проблем.

Последнее, впрочем, прозвучало уже не так уверенно, как хотелось бы. Может ну их, эти цветы? Можно же просто отказаться от задания. Учитывая, как «хорошо» я справляюсь, это уже можно задокументировать как полный провал, смысл дальше трепыхаться. Иной искатель приключений на ее месте, конечно, мог бы проявить настойчивость и ответственность, но сама Ризэ на свою работу авантюристки смотрела как на полезное хобби и не горела желанием утруждать себя сверх необходимого. В гильдии уже знали, что она лучше проявляет себя на других миссиях, и слишком осуждать за этот промах явно бы не стали, к тому же найти замену на сбор цветов — дело не сложное. Она уже была готова сдаться, когда Тигнари заговорил снова, уже обрисовывая план действий.

— Я бы не хотела слишком обременять тебя, — протянула она почти виновато, хотя в голосе помимо прочего вполне угадывалась и легкая опаска перед услышанной угрозой.

— Что касается крюка… — Ризэ неловко усмехнулась, отводя взгляд, и чувствуя, что у нее все же есть шансы и удивить, и разочаровать Тигнари еще больше, — я даже не умею пользоваться крюком, так что — нет.

Девушка пожала плечами, глядя куда угодно, только не в лицо своего спасителя, и чтобы хоть как-то оправдаться в его глазах, добавила:

— Мне подсказали парочку мест, где их можно собрать сравнительно безопасно, я бы точно справилась… Если бы не заблудилась.

Изначально это и впрямь казалось отличным планом, но сейчас, перед настоящим специалистом, который, вероятно, знал все о джунглях, оправдания казались нелепыми. От стыда кровь прилила к щекам, и Ризэ вновь натянула плед на макушку, оставив лишь лицо открытым, со слабой надеждой, что создаваемая тканью тень укроет от взгляда Тигнари краску смущения.

Идея довести дело до конца под чутким руководством профессионала была заманчивой, но теперь Ризэ была почти уверена, что после прозвучавшего откровения ее вполне могут без лишних церемоний депортировать из леса за преступную халатность.

Инстинкт самосохранения? У меня-то? Да ну брось, тебе показалось. Озвучивать язвительные мысли она, естественно, себе не позволила. Лишь голову чуть склонила набок да улыбнулась явно с легким скепсисом, мол, серьезно?

То ли Ризэ просто исчерпала запас волнения на этот день, то ли успокоительный эффект персиков зайтун так хорошо сработал, то ли непробиваемая невозмутимость Тигнари оказывала на нее такое влияние, но продолжать нервничать как-то больше не получалось. Да и, справедливости ради, в этот раз лесной страж не сказал ничего, что она могла или хотела бы оспорить. Замечания насчет суицидальных наклонностей ей уже частенько доводилось слышать ранее, так что на его слова девушка могла лишь развести руками, соглашаясь с ними, как с неизбежной истиной — что поделать, имеем что имеем.

Даже смех его, вполне искренний, не имеющий в себе, казалось, и толики злонамеренности, не то что не задевал, а почти успокаивал. Само то, что ее неподготовленность восприняли настолько спокойно, уже было хорошей новостью — сама Ризэ предполагала, что дозорный все же рассердится, и, даже если не позволит себе продемонстрировать разочарование и раздражение, кольнув чем-нибудь побольнее почти ласкового «бестолочь», то в новой лекции, посвященной основам подготовки ко входу в лес, точно себе не откажет. А после — таки депортирует из джунглей с напутствием «Выйди и зайди как положено».

Все складывалось настолько хорошо, что в иной ситуации она уже отнеслась бы к этому с подозрением, принялась накручивать себя. Как это, все просто складывается мирно и спокойно на протяжении пяти минут? Не бывает такого, здесь что-то нечисто, запускаем алгоритм поиска проблем! Однако в сложившейся обстановке почти комплементарное замечание о том, что она, оказывается, не самый безнадежно глупый человек в этом мире и даже в этой стране удалось принять совершенно беспечно. Ризэ расслабилась настолько, что позволила себе бездумно ляпнуть глупость в ответ.

— В самом деле? Осторожно, еще немного, и я уверую в собственную небезнадежность.

Сказала, и тут же пожалела, правда интенсивность этого чувства была на сей раз достаточно притупленной, чтобы его можно было запросто проигнорировать. В самом деле, это не худшая из произнесенных мной глупостей, да и Тигнари сложно удивить.

И опять неловко мяться и в этот раз долго не удалось — Ризэ встрепенулась, застигнутая врасплох действительно слишком хорошей новостью. Вот так просто — проводит, покажет, и даже карту даст? В самом деле?

Девушка впилась в дозорного взглядом одновременно недоверчивым и восхищенным, но несмотря на его очевидно веселое расположение духа, трактовать эти слова как шутку не получалось. И все же удобно ли это? Уместно ли? Он и без того достаточно долго возился со мной, чтобы теперь еще на такой инструктаж время тратить.

Ризэ была почти готова вежливо отказаться, но помедлила, пытаясь еще раз здраво оценить ситуацию, прежде чем отвечать. Если я откажусь, попытаюсь закончить миссию или хотя бы просто выбраться из леса своими силами, это может кончиться тем, что я опять попаду в неприятности и ему или кому-то еще из лесных стражей снова придется со мной возиться. Снова тратить время впустую вместо дел куда более важных и полезных. А уж если из очередной ловушки меня снова вызволит сам Тигнари… Девушка поежилась, боясь представить, какой будет его реакция. К тому же, попадись она ему снова, второй от осмотра может и не удастся уклониться. Нет уж, куда безопаснее будет быстро закончить все дела под его надзором, чем невесть сколько рассекать по джунглям, усложняя жизнь как себе, так и окружающим.

— Я буду очень признательна, — наконец подала голос Ризэ, втайне надеясь, что Тигнари намекнет, в какой форме эту признательность уместнее будет выразить. Не пользоваться же его добротой вот так запросто, без какой-либо отдачи, в самом-то деле.

— А с крокодилами… Э-э-э… Убегать? — не думая над вопросом слишком долго, поинтересовалась она. В конце концов, что еще могла сделать миниатюрная девушка? Бегство от проблем пока что в принципе было единственным видом деятельности, в котором ей удалось достигнуть ощутимого успеха.

Отстраненно раздумывая о том, что с крокодилами в самом деле совершенно ничего невозможно сделать, она краем глаза поглядывала за тем, как, усилиями Тигнари, лагерь быстро сворачивается, и лишь когда дозорный отошел как можно дальше, решилась подняться, и, насколько могла тихо, на цыпочках, прокрасться к своей одежде, не расставаясь с пледом. Лишь добравшись до пункта назначения, она мысленно обругала себя. Ну что за цирк? Он ведь все равно наверняка за километр все слышит. Не позволяя себе тратить время на самобичевание, Ризэ затравленно оглянулась по сторонам, словно веря, что помимо самого ее спутника, стоявшего поодаль, под ближайшими кустами вполне может обнаружиться пара десятков любителей подглядывать. Подавить бредовую мысль не удалось, поэтому девушка снова скрылась за пологом невидимости — исключительно для собственного успокоения, и лишь после этого позволила себе расстаться с тканевым коконом и быстро одеться.

Отрапортовав о полной готовности к дальнейшим приключениям коротким «угу», она наконец аккуратно сложила плед и неловко протянула его дозорному. Теперь, когда самые неприятные мгновения остались позади, за свое упрямство было немного стыдно, так что очередное скомканное «Спасибо» мог разобрать лишь такой обладатель уникально чуткого слуха, как Тигнари.

На ответную шутку о самооценке Ризэ лишь покаянно кивнула, впрочем — не без легкой улыбки, поскольку начала постепенно привыкать к той манере, с которой Тигнари вел разговор. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать и принять простую мысль — ничего из его слов изначально не было нацелено не то что задеть, но даже просто осудить. И в тоне — не жесткость, не раздражение, которого можно было бы ждать от того, кому пришлось иметь дело с мобильным генератором проблем, а умеренная строгость, да и та продиктована заботой о таких вот недалеких созданиях вроде нее, с которыми, видимо, по-другому просто нельзя.

Чувство безопасности и умиротворения расслабляли, да и тропа оказалась не чета прежним, в разы превосходя уровнем комфорта все прошлые дорожки, по которым им довелось сегодня пройтись, так что девушка шагала легко, создавая куда меньше шума, чем прежде — спотыкаться было почти не обо что. Даже начала, в условиях отсутствия угроз, поглядывать по сторонам уже не выискивая потенциальный источник опасности, а просто изучая местность, и с изумлением поняла, что вообще-то тут не так уж и плохо… Пока рядом есть надежный гид.

Осознание того, что есть кто-то, кто направит по верному пути и убережет от опасности позволило взглянуть на обстановку по-новому, разглядеть красоту в месте, которое до этого воспринималось исключительно как враждебная зона. 

Как заверил ее Тигнари, встреч с крокодилами тоже не предвиделось, что, впрочем, не уберегло девушку от новой лекции. Послушать советы опытного лесного дозорного было в самом деле очень интересно, и Ризэ честно старалась все запомнить, вслушивалась внимательно, заодно на ходу пытаясь привести в порядок уже подсохшие, но еще не собранные как полагается волосы, но вот с объемами поступающей информации не справлялась, поэтому к тому моменту, когда он закончил говорить, уяснила она лишь одну крайне важную вещь. Лучшее, что можно сделать с крокодилами — это вообще не встречаться с ними.

Ничего красивого или особенно аккуратного с волосами, сделать так и не удалось. Не заставлять же уже намучившегося спутника еще и ждать, пока она с прической разберется, доведя внешний вид до удовлетворительного с ее точки зрения уровня… Пришлось сдаться и собрать волосы в пару кос, перевязанных обрезками старой ленты. Возню эту удалось закончить как раз к тому моменту, когда путь снова стал несколько опаснее. Здесь действительно уже нельзя было самозабвенно прихорашиваться без риска для здоровья, и девушка, предупрежденная, снова стала шагать чуть медленнее, но зато — осторожнее, стараясь, без особого, впрочем, успеха, копировать легкий шаг знающего, казалось бы, каждый камушек в этих краях, дозорного.

Скопировала и следующие действия, опустившись рядом… По привычке применяя свое понимание этого слова и сохраняя добрые полметра расстояния между ними. Практичнее было бы держаться ближе, плечом к плечу, чтобы увидеть все важные нюансы сбора таких редких цветов, но найти в себе силы самостоятельно нарушить чужое личное пространство все-таки сложно, и Ризэ лишь шею вытягивала, пытаясь приглядеться, но не приближаясь слишком сильно.

Конечное положение тела, удобное для сбора свисающих со скалы цветов оказалось… Интересным. Ризэ даже отвлеклась ненадолго от своей концентрации на «уроке», засмотревшись на взметнувшийся выше пушистый хвост, борясь с ребяческим желанием схватить его. Вот за такое ее бы точно со скалы скинули. К счастью, голос Тигнари, рекомендовавший быть внимательнее, снова переключил ее внимание на задачу, ради которой она изначально решилась сюда прийти. 

Впрочем, смотреть, стоя на четвереньках, да еще и чуть склоняясь над обрывом, чтобы хоть что-то разглядеть с выбранного ею же расстояния, было неудобно. Пришлось полностью лечь наземь, лишь голову свесив вниз в попытке уследить за чужими движениями. Работал ножом дозорный осторожно, но в тоже время проворно, отчего как-то неуловимо был похож на врача. И сравнение это себя в конечном счете вполне оправдало — цветочку, кажется, и впрямь предстояла операция.

Ризэ даже чуть придвинулась, пытаясь разглядеть, как должен выглядеть тот самый плохой срез, которого, судя по реакции Тигнари, допускать было никак нельзя. Чуть помолчав, опасаясь отвлекать болтовней под руку того, кто даром что крайне сосредоточен, так еще и работает с острым предметом, она все же не удержалась, поинтересовалась практически шепотом, уже уяснив, что этого уровня громкости для ее спутника вполне достаточно:

— Как думаешь, а мое исцеление на нем может сработать? Он ведь тоже… Живой?..

Говорила, впрочем, неуверенно, почти уверенная, что сморозила глупость. Применять силу глаза бога на растения ей никогда даже в голову не приходило, однако сейчас такой эксперимент казался очень любопытным. Хотелось попробовать сию же секунду, поразить Тигнари актом чудесного исцеления лотоса, но она сдерживалась, ожидая ответа. Мало ли, вдруг от ее вмешательства только хуже станет. А она уже обещала постараться не создавать проблем. Пришлось умерить внезапно пробудившийся исследовательский пыл и притаиться рядом, опершись щекой о покоящиеся на краю обрыва руки и пытаясь углядеть все мелкие манипуляции с ножом, призванные спасти цветок от гибели.

Ее вопрос Тигнари повторил, словно пробуя саму идею на вкус… Или не веря тому, какую чушь только что услышал. В своем текущем положении разглядеть выражение лица дозорного девушка не могла, но воображение живо откликнулось, рисуя картину того, как закатываются в разочаровании ее умственными способностями чужие глаза. Сама придумала, сама же и расстроилась, тут же пожалев, что вообще рот решилась рот раскрыть. Право слово, сидела бы да помалкивала, тоже мне, великая мыслительница…

Уже почти готовая то ли извиниться вслух, то ли продолжить дальше мысленно костерить себя на чем свет стоит, она вновь отодвинулась от Тигнари, восстанавливая приличествующую дистанцию и села уже не так свободно, как ранее в лагере, а на колени, скромно уложив на них руки, словно провинившийся ученик. И голову опустила, разглядывая то ли картину линий, расчерчивающих собственные ладони, то ли травинки вокруг — что угодно, лишь бы глаз не поднимать.

Просидела так, впрочем, недолго — начало новой лекции было отличным сигналом тому, что ничего плохого не случилось, а дозорный так же терпелив и невозмутим, как и все время до этого. Воодушевившись этим, голову она вновь вскинула, теперь уже с ученическим усердием вслушиваясь в его слова и честно пытаясь все усвоить и запомнить. Вроде бы даже в общих чертах понимала, о чем ей вообще говорят, вот только попроси Тигнари пересказать только что услышанное своими словами — и девушка бы точно столкнулась с трудностями. 

Вполне понимая, что с усваиванием очевидной для лесного стража информации у нее все ну очень плохо, Ризэ искренне изумилась извиняющейся улыбке на его лице и тут же зеркально это выражение отразила. Не он же, в конце концов, виноват, что кругом так много недалеких людей, которые не могут сходу понять, о чем он говорит. И вообще, могла бы и сама догадаться обо всем. Он, наверное, уже устал объяснять мне все эти правила, по которым живут джунгли…

А вот то, что случилось дальше, можно было назвать только когнитивным диссонансом. На несколько секунд Ризэ будто бы выпала из реальности, не ощущая в голове ничего, кроме звенящей пустоты, место который вскоре начали заполнять сначала недоверие, а следом за ним — полнейшее недоумение. В конце концов, и Тигнари мог оговориться, и она — ослышаться, а может, вообще и то, и другое вместе. Чем еще объяснить выражение вроде «отличная идея»? Она придумала за прошедшую пару минут уже минимум три объяснения тому, почему идея дурацкая, и все это как-то плохо стыковалось в голове с прозвучавшей похвалой.

Может он так пошутил?..

И будто мало было просто признать идею жизнеспособной… Тигнари на этом не остановился, о нет. Он предложил ей совместный эксперимент. Ей, чьи научные познания заканчивались знанием места расположения академии в городе. Да она даже даршаны этой самой академии сходу бы не перечислила, какие ей эксперименты?

— А?..

Только на это ей и хватило сил. Она не то что произнести ответ — даже осознать предложение до сих пор не могла. И пока дозорный буквально излучал воодушевление, Ризэ продолжала смотреть на него широко распахнутыми глазами, разве только рот от изумления не раскрыла.

Он в самом деле… Серьезно?..

Кое-как угнездив в голове эту мысль, девушка наконец вернула себе способность мыслить и попыталась обдумать идею уже всерьез. Опыт подсказывал, что в плане научных изысканий она точно покажет себя абсолютно бесполезной, вот только… Только взгляд дозорного казался вполне искренним и действительно очень заинтересованным. Ей и самой было немного любопытно попробовать, но чтобы вот прямо настолько… Это просто не укладывалось в голове.

Впрочем, я ведь планировала отплатить ему чем-нибудь. Возможно, что это — прекрасная возможность. В конце концов, желая принести искреннюю благодарность ориентироваться следует именно на чувства и интересы того, кому свой дар планируешь преподнести.  А Тигнари как раз выглядел настолько увлеченным, что Ризэ и сама поневоле начинала испытывать азарт. Кто знает, быть может, под его чутким и терпеливым руководством она в самом деле проявит хоть какие-то положительные качества кроме наличия симпатичной мордашки.

Причины для отказа таяли на глазах, зато число поводов согласиться лишь росло. Да и, если отойти от всех этих рассуждений и попыток просчитать выгоду, свою или чужую, — как можно было сказать «нет», глядя сейчас ему в лицо? Ризэ кивнула, уже не пытаясь задушить в зародыше рвущуюся наружу «глупую», широкую и яркую улыбку.

— С удовольствием, — откликнулась она, уже и сама до краев переполненная предвкушением чего-то нового и увлекательного, абсолютно неизведанного для нее.