В глазах людей, что спасались от беспощадного буйства стихии — страх и усталость, злость и отчаяние… Венти уже видел подобное, недавно и одновременно с этим бесконечно давно, и оттого в душе надрывно и тоскливо завывал ветер, вторя тому, что сейчас бился о городские стены и здания, расположившиеся по обе стороны мощёных широких улиц. Время для богов течёт совершенно иначе. На их глазах сменяются поколения, растут и погибают цивилизации, но раны, оставленные событиями прошлого, заживают порой, как у простых смертных... тяжело и мучительно. Или не заживают никогда. Люди способны отличить холодный ветер от тёплого, порывистый и резкий от нежного и спокойного — их восприятие стихии ограничено физическим уровнем, ведь воздух, сам по себе, ни вкуса не имеет, ни запаха, ни мимики, ни визуального образа. Лишь взаимодействуя с окружающим миром он становится для простых горожан ощутимым и понятным, они могут заметить его, могут почувствовать прикосновение, могут даже услышать его завывания… но за пределами физического восприятия лежит целый мир. Они могут слышать, но не могут понять. Барбатос никогда не был человеком. Будучи сначала духом ветра, а затем божеством, он понимал стихию на совершенно ином уровне. Поэты и барды со всего Тейвата любили наделять стихии человеческими чувствами и эмоциями, но вряд ли кто-то из них догадывался о том, что ветер действительно может завывать болезненно, надсадно. Что в этом порыве, сбивающим с подоконников цветочные горшки, могут действительно заключаться эмоции и чувства, что стихия может быть живой во всех отношениях. Двалин тоже никогда человеком не был, поднятый им тайфун — воплощение не столько его гнева, сколько отчаяния и разочарования. Венти знал, что виноват. Перед ним, перед жителями Мондштадта, и даже перед самим собой. Горожане видели в небесах силуэт Ужаса Бури, несущего гибель, Барбатос — силуэт друга, несущего груз, который должны были нести двое. Стоя в тени одного из домов, не спасаясь от урагана и наблюдая со стороны за происходящим, Венти искал слова, которые помогли бы ему достучаться до товарища, и не находил. Согласится ли Двалин выслушать его снова, или прерванная встреча в лесу была последним шансом сохранить те узы, которые связывали их на протяжении многих лет?

Барбатос помог отвадить дракона от города, но ветер продолжал бушевать, завиваясь вихрями и вламываясь в приоткрытые окна. Его можно было успокоить, для анемо архонта это более чем посильная задача, вот только не отсутствие сил физических барда останавливало, а отсутствие сил моральных. Если бы Двалин хотел уничтожить город — он сделал бы это раньше, чем Ордо Фавониус успели бы предпринять хоть что-то. Сила древнего ящера позволяла ему учинять разрушения куда большие, чем то, что происходило сейчас. Этот тайфун, бушевавший внутри городских стен, был наделён эмоциями и чувствами больше, чем силой. Двалину было больно, и он не готов был делиться своей болью с людьми. В потоках ветра — всё то накопленное, невысказанное. То, что не способны читать смертные, но то, что прекрасно считывал анемо архонт. Быть может, эта буря предназначалась вовсе не горожанам, а старому другу, который способен был расслышать в завываниях ветра то, что невозможно облачить в слова? Бард не мог успокоить бурю, не мог заглушить немой крик своего товарища. Двалину нужна была помощь, а Венти до последнего верил — каким бы недружественным дракон не выглядел даже по отношению к нему, он хотел быть услышанным, хотел быть понятым. И архонт сделает всё, чтобы восстановить между ними прежние узы. Их дружба сильнее всего, что сейчас происходит, и это испытание она, как и прочие, выдержит.
Прикрыв глаза, бард стоял неподвижно, вслушиваясь во всё, что происходит вокруг. Он слушал крики птиц и шелест листьев, слушал ветер и собственное сердце. Это была не та работа архонта, которую от него, наверное, ожидали горожане. Он должен был спуститься с небес на сверкающих белых крыльях, и меткой стрелой сразить опасного зверя, но ничего подобного не происходило. Сейчас Барбатос работал не как архонт, работал как друг. Искал возможности, вслушивался, пытался отыскать нить. Он обязательно справится, вернёт Мондштадту и безоблачное небо, и хранителя… и другу вернёт его друга. Венти собирался было отправиться вслед за гигантским ящером, но уйти из города сейчас было тяжело как никогда. Бард не мог отделаться от мысли, что упустил что-то, не расслышал… и именно в этот момент до его ушей донёсся крик. Не абстрактный, но вполне себе человеческий. Он не знал, зачем девочка устремилась прямо к одному из вихрей, но лучше других понимал, что ветер может быть беспощаден настолько же, насколько может быть нежен. Убегавшие люди не заметили, как в тени одного из домов мелькнула анемо-вспышка, а вихрь, что должен был утянуть Кли, неожиданно сменил траекторию, удаляясь от нее и постепенно истончаясь. Резкое исчезновение одного из потоков ветра могло навести людей на ненужные мысли.

Он вынырнул из переулка, что был ближе всего к Кли, поймав её за руку, но не удерживая слишком сильно, чтобы не напугать ещё больше.
- Подожди, подожди! Не ходи туда.
Голос Барбатоса — спокойный и мягкий. В нём нет привычного для него задора, но тепла всё так же много. Он не говорит ничего всерьёз об опасности урагана, удерживая в голове мысль о том, что Двалин никому, на самом деле, зла не желает и вреда причинить не хочет. Удерживая... или цепляясь? Признавать, что старый друг и хранитель Мондштадта представляет для региона реальную опасность… было так сложно. Почти невозможно. В движениях барда, однако, напряжение совсем не чувствуется, и взгляд у него привычно озорной, совсем не испуганный… не отражающий всю ту бурю холодных и скверных эмоций, что сейчас бушуют в душе.
- Ветер сильный, может и унести! - улыбнулся Венти, придерживая второй рукой свой берет, который буря настойчиво пыталась у него отнять. - Расскажи, что произошло? Может, я смогу тебе помочь! Двоих ветер точно не унесёт, эхе~
Она явно бежала к тайфуну не просто так. В её крике было столько отчаяния и страха… почти столько же, сколько было глубоко в его собственной душе.
Она… тоже пытается спасти кого-то?

Подпись автора

Размытый в воздухе круг летящих ножей, И враг уже тут - бой в твоей душе, Будь готов, ведь скоро буря, Ответь...

Как поступишь теперь? Когда тебя потянет в пропасть твоя тень.

Он не должен был вмешиваться. "Люди должны решать свои проблемы сами" - принцип, установленный самим анемо архонтом ещё на заре своего правления, но почему-то им же неоднократно нарушаемый. Имеет ли принцип, который приносится в жертву даже своим хозяином, хоть какую-то ценность? Вмешательство Барбатоса в судьбу Венессы определило путь Мондштадта на многие столетия. Хранители четырёх ветров, которых он назначил, внесли свою лепту в защиту и укрепление региона. Когда над городом свободы нависла враждебная тень разгневанного дракона, он снова расправил крылья. И сейчас, под рёв уже совсем другого дракона, готовился помочь снова. Руководствуясь своей давней идеей, он не должен был вмешиваться. Ни сейчас, ни раньше. Вот только свобода - концепт очень удобный в своём многообразии трактовок. Барбатос был свободен устанавливать правила своего взаимодействия с людьми в той же степени, в какой волен был следовать порывам своего сердца. Люди привыкли наделять свободу одними лишь положительными характеристиками, стремиться к ней и желать её, однако же истинная свобода безлика и бесцветна, но, самое главное, правилам неподконтрольна и в рамки принципов отдельной личности не ложится. Даже если эта личность - божество свободы. Барбатос мог показаться равнодушным к судьбе региона и его жителям, но бессердечным он никогда не был, и не мог позволить одному из местных ребятишек погибнуть вот так безрассудно.

Реакция Кли была ожидаемой — она начала вырываться, и Венти не осуждал её за это и не винил. Искреннее желание спасти друга порой заглушает инстинкт самосохранения, и жизнь отдать за близкого — в общем-то, поступок благородный, осудить который Барбатос не смог бы. В конце концов, он хорошо знал, каково это — терять товарища. Мечту одного он нёс с тех пор как утих ветер Декарабиана, а голос другой слышал в клёкоте ястребов, пролетавших над головой. Венти хорошо знакомо это отчаяние и чувство абсолютного бессилия, когда ты — лишь крохотное создание перед могучей стихией. Он ведь и сам на ладони умещался когда-то, и человек самый близкий так же сгинул в порывах могучего ветра. Из памяти события того дня не вычеркнуть даже спустя столетия.
- Ты хороший рыцарь, Кли! - не обращая внимания на эмоциональные перепады девочки, произнёс Барбатос, и перевёл взгляд на бушующий тайфун. - Такое бесстрашие не каждому дано, Додоко очень повезло с другом! Но даже самым бесстрашным и храбрым рыцарям иногда нужна поддержка товарищей.
Присев рядом с Кли, чтобы их лица находились примерно на одном уровне, бард отпустил свою собеседницу, но готов был снова её поймать, если она пожелает рвануть в сторону бури.
- Давай я помогу тебе его найти! Я не рыцарь, но кое-что тоже умею! Ветер… он ведь не хотел разлучить тебя с Додоко, и не хотел причинить ему вред. На самом деле…

Повернувшись в сторону одного из тайфунов, Венти чуть склонил голову набок и ураган, доселе двигавшийся в их направлении, будто бы вильнул в сторону. Вряд ли маленькая девочка могла уловить нотки печали где-то очень глубоко во взгляде ярко-зелёных глаз.
- На самом деле, он тоже ищет своего друга.
Всё это буйство стихии — отчаяние одного создания, решившего, что потеряло тех, кто ему верил. Двалин, очевидно, ошибался в своих мыслях о том, как жители города к нему относились и как к нему относился сам анемо архонт. Все они в этих порывах ветра искали друзей. Все они были в отчаянии и остро нуждались друг в друге.
- Доверься мне, мы вернём Додоко! Нам нужно просто поговорить с ветром, и он нам в этом поможет!
Барбатос понимал, что концепт диалогов со стихией может быть для ребёнка сложен, но сейчас перед ним стояла задача найти пропавшего друга и не выдать себя. На самом деле, это было работой буквально пары минут, но если он перестарается, то через пару часов весь город узнает о возвращении божества свободы. Нельзя было говорить с ветром напрямую так, как он привык это делать. Необходимо было превратить это всё в милую сказку со счастливым концом, дабы никто не заподозрил вмешательство внешних сил.

Двалин… тебя… тоже унесло ветром?

Подпись автора

Размытый в воздухе круг летящих ножей, И враг уже тут - бой в твоей душе, Будь готов, ведь скоро буря, Ответь...

Как поступишь теперь? Когда тебя потянет в пропасть твоя тень.